- -
- 100%
- +
Песок хрустел на зубах, забивался в ствол винтовки, слепил глаза. Он бежал, не чувствуя ног, волоча за собой на плече чье-то неподъемное, безжизненное тело. В ушах стоял оглушительный звон – не от взрыва, а от собственного сердца, готового вырваться из груди.
– Быстрее! – чей-то хриплый, сорванный крик пробился сквозь гул в голове.
Он не оборачивался. Он знал, что там, за спиной, в багрово-песчаной мути неба, плыло Оно. Тихий, изящный призрак смерти, похожий на черную медузу, парящую в пространстве. Ее щупальца, усеянные блестящими лезвиями, мягко колыхались в воздухе, оставляя за собой шипящий след кислотного испарения. Один лишь взгляд на нее вызывал приступ слепой, животной паники.
– Дверь! Здесь! – это кричала девушка, ее фигура, присевшая у основания бетонного ската, была единственной четкой точкой в этом хаосе.
Он вложил все остатки сил в последний бросок. Они ввалились внутрь, кубарем скатились по груде металлолома, и массивная бронированная дверь с оглушительным лязгом захлопнулась, отсекая внешний мир.
Первым пришел звук. Глухой, одинокий стук о металл. Потом запах – тяжелый, спертый воздух, пропитанный вековой ржавчиной, пылью и чем-то еще, сладковатым и гнилостным. И только потом – зрение.
Он лежал на спине, уставившись в высокий, темный свод. Посередине, как гигантский божественный палец, вниз спускался столб света, пробиваясь сквозь разломанную крышу. В этом луче медленно танцевали миллионы пылинок, словно живые.
Он сел. Тело гудело от усталости, каждый мускул кричал о перегрузке. Побег. Погоня. Обрывки без контекста, как обугленные страницы из несуществующей книги.
Он оглядел своих спутников. Три фигуры в потрепанной, одинаковой землянистой форме. Не люди – силуэты, на которые натянута его реальность.
Она – девушка. Ее лицо было замазано пылью и сажей, сквозь которую проступала бледная, натянутая кожа. Темные, коротко остриженные волосы слиплись на висках. Но ее глаза… они не были пустыми. В них стояла холодная, собранная ярость, как у загнанного зверя, готового укусить. Ее пальцы, быстрые и точные, уже рылись в тактическом рюкзаке, извлекая бинты. Движения были выверенными, автоматическими, словто ее нервная система работала отдельно от застывшего лица. Медик. Он знал это, как знал, что песок – сыпучий. Почему? Ответа не было.
Второй – коренастый, широкоплечий парень с обритой головой. Он стоял, тяжело дыша, его кулаки были сжаты так, что костяшки побелели. В его позе читалась не просто усталость, а яростное, бессильное напряжение. Он смотрел в пол, но взгляд его был тяжелым и утяжеляющим все вокруг, будто он пытался прожевать бетон взглядом. Штурмовик. Опять это знание всплыло из ниоткуда. Готовность к бою, к разрушению, висела на нем, как невидимый плащ.
И третий… Тот, кого он тащил. Раненый. Юноша, почти мальчик, с светлыми, мокрыми от пота волосами. Лежал на боку, подтянув колени к груди, и тихо, прерывисто стонал. Его форма в области живота была прожжена и почернела. Пахло паленой тканью, плотью и едкой, чуть сладковатой химией. Кислота. Его дыхание было мелким, частым, звук которого врезался в тишину острее любого крика.
Их имена? Пусто. Название города, из которого бежали? Только образ бесконечных дюн, пожирающих остовы небоскребов. Своё собственное имя? Только пробелы, белый шум в сознании, за которым скрывалось… ничто.
Только одно воспоминание было четким и ясным, выжженным в подкорке: образ парящей твари с щупальцами-лезвиями, и пронзительный, нечеловеческий страх.
Медик подползла к раненому. Ее лицо оставалось каменным, но в уголках губ залегла тонкая сеть напряженных морщин.
– Держи его, – бросила она тому, что у стены. Ее голос был низким, хриплым от пыли. Лишенным всякой музыки.
Коренастый, не говоря ни слова, тяжело ступил вперед, встал на колени и прижал плечи товарища к бетонному полу. Его движения были отработаны до автоматизма, мощные и неоспоримые.
Он сам, тот первый беглец, поднялся на ноги. Ноги подкашивались. Он отступил на шаг, давая им место, и только тогда позволил себе осмотреться по-настоящему.
Бункер был гигантским. Царством тишины и тлена. Косой столб света, пробивавшийся сквозь разлом в куполе, выхватывал из тьмы лишь ближайшее пространство, создавая амфитеатр из света, окруженный стеной непроглядного мрака. Воздух был густым и мертвым. Пахло вековой пылью, окисленным металлом и той самой сладковатой гнилью, что он учуял вначале – запахом времени, остановившегося и умершего.
И тогда его взгляд начал различать формы в полумраке.
Прямо перед ним, в самом центре луча, как древний идол, полузарытый в золотистую дюну, вздымавшуюся посреди бетонного пола, стоял танк. Его громада уходила в песок по самые крылья гусениц, а длинная пушка, покрытая чешуей ржавчины, бессильно упиралась в пол. Чуть дальше, накренившись на бок, замер остов вертолета. Стекло кабины было матовым от грязи, а одна из лопастей несущего винта сломана, словно кость гиганта. Рядом с ним, под холмиком из облупившейся краски и пыли, угадывалась еще одна крупная форма, накрытая толстым, прогнившим брезентом. Из-под ткани торчали угловатые очертания, не поддающиеся опознанию.
Но самое жуткое было впереди. За этим «музеем» забытой войны бункер простирался дальше, уходя в абсолютную, давящую тьму. Из нее веяло холодом и запахом старого камня. Там могло быть что угодно – еще залы, тоннели, ответвления. Или просто пустота, растянувшаяся на километры.
Они забежали в преддверие этой гигантской усыпальницы. Спасение было обманчивым. Оно было просто паузой.
Тишину разорвал резкий, сухой щелчок – девушка вскрыла ампулу с морфием. Ее движения были безжалостно точными: нашла вену на шее, ввела препарат. Ждать пришлось недолго. Напряженные мышцы живота раненого наконец ослабли, его прерывистые стоны сменились тяжелым, хриплым дыханием погружающегося в забытье человека.
Она не смотрела ему в лицо. Ее внимание было приковано к ране. Она попыталась очистить края ожога, но влажная салфетка лишь размазала черную, едкую слизь. Кожа под ней была странного, воскового цвета, будто не живая плоть, а пластилин. Сжав губы, она наложила на рану толстый слой чистой, свернутой марли и туго замотала бинтом. Это был ритуал, действие, не обещающее исцеления, но отрицающее хаос. Процедура, доведенная до автоматизма в том «до», которого никто из них не помнил.
– Уснул, – констатировала она, отползая и вытирая руки о ткань униформы.
Коренастый штурмовик тяжело поднялся, его взгляд скользнул по неподвижной фигуре, а затем устремился вглубь бункера, в ту самую давящую тьму за пределами их островка света.
– Сидеть тут – ждать смерти. Надо смотреть, что вокруг.
Первый, тот, кто их тащил, молча кивнул. Инстинкт соглашался. Оставаться на месте, в этой ловушке из света, значило быть найденными. Нужно было понять границы своей новой клетки.
Они двинулись, не сговариваясь, держась на расстоянии нескольких шагов друг от друга. Песок под ногами шелестел, и этот звук казался кощунственно громким в гробовой тишине. Луч света сзади освещал им путь, но с каждым шагом тени сгущались, превращаясь в сплошную черную массу.
Бункер открывался им постепенно, как проявляющаяся фотография.
Стены были голым, шершавым бетоном, испещренным трещинами, из которых сочилась сырость. Под ногами валялись обрывки кабелей, пустые консервные банки с стершимися этикетками, осколки стекла. Следы спешного бегства, застывшие на десятилетия.
И вот из мрака начали проступать гиганты.
Сначала они увидели его целиком – тот самый танк, полузарытый в песчаную дюну. Теперь, сбоку, была видна огромная пробоина в борту, рваная, зазубренная, будто его брюхо вспорал коготь титана. Рядом, вертолет лежал на боку, как мертвая стрекоза. Сквозь разорванную обшивку кабины виднелись призрачные очертания кресел и приборной панели.
А дальше стояло то, что было накрыто брезентом. Ткань истлела и провисала, обнажая часть конструкции. Это не был танк и не самолет. Угловатые формы, множество портов и люков.
– БТР? – негромко предположил штурмовик, его голос прозвучал глухо в пустоте.
– Или командно-штабная машина, – так же тихо ответил Он.
Они обменялись взглядами. Никто из них не помнил, что такое «БТР», но их мозг, натренированный на опознание, выдал термин, как ярлык. Знание без знания.
Они шли дальше, и тьма поглощала их. Свет из разлома был теперь далеким окном в другом мире. Воздух становился холоднее, запах гнили и ржавчины – острее. Их фонари, выхватывая из мрака клоки реальности, показывали лишь бесконечные ряды пустых стеллажей, разваленные ящики, еще более призрачные очертания техники, уходящие в черноту.
И тут луч его фонаря выхватил из тьмы нечто иное. Не металл и не бетон.
Стол. Обычный письменный стол, покрытый толстым слоем пыли. А на нем – беспорядок из бумаг, проросших плесенью, опрокинутая чернильница, словно хозяева вскочили и бежали посреди работы. И главное – старый, проводной телефон, снятая с рычагов трубка, повисшая на скрученном проводе.
Это был первый признак не военной, а человеческой жизни. Хрупкой, прерванной.
Он подошел ближе, проводя рукой по пыли на столешнице. Его пальцы наткнулись на что-то твердое. Фотография в потрескавшейся стеклянной рамке. Он стер пыть.
На снимке – улыбающаяся женщина и девочка с двумя хвостиками. Они сидели на зеленой траве, которой больше не существовало.
И снова – тот самый ком в горле. Глухой, болезненный удар по тому, чего нет. По пустоте, где должны быть слезы.
Внезапно, где-то в самой глубине бункера, в абсолютной черноте, громко и металлически звякнуло что-то железное.
Они замерли, выхватив оружие, слившись с тенями. Сердца отстукивали свинцовые дроби в висках. Секунды растягивались в минуты, но новый звук не повторился. Лишь тишина, теперь казавшаяся насмешливой и настороженной.
– Крыса, – хрипло проговорил коренастый штурмовик, медленно опуская ствол. – Или кусок штукатурки упал. В таких громадинах всегда что-то осыпается.
Он говорил это с силой, пытаясь убедить в первую очередь себя. Но напряжение в его широких плечах не спадало.
Медик, не отрывая взгляда от темноты, медленно выдохнула:
– Нам нужно вернуться к свету. К нему. – Она кивнула в сторону их импровизированного лагеря, где спал раненый.
Они отступали спинами вперед, чувствуя на затылке ледяное дыхание пустоты. Вернувшись под косой луч, падающий с неба, они почувствовали иллюзию безопасности. Раненый по-прежнему лежал без движения, его дыхание ровное, но слишком поверхностное.
Молчание стало невыносимым. Его нарушил тот, кого они условно считали лидером.
– Ладно, – он провел рукой по лицу, смазывая грязь. – Давайте… с начала. Кто-нибудь… хоть что-нибудь? Имя? Звание? Почему мы здесь?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.