Память веков

Глава 1

На горе сидел человек. Скрытого под серым плащом, в размытых предзакатных сумерках его было не отличить от изрытых трещинами камней. Он сидел неподвижно, как истукан, ни разу не пошевелился за несколько часов, проведённых здесь. Лицо его было закрыто капюшоном, отчего невозможно было сказать наверняка, спал он или бодрствовал. Тем не менее, он не спал. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри у него бушевала буря. Буря сомнения, отчаяния. Медленно и неотвратимо в его душе нарастала паника.

«Кто я? Где нахожусь? Что я здесь делаю? Куда мне идти?»

Ответов не было. Это пугало, тисками сжимало сердце, липким холодом отзываясь во всем теле, и, в то же время удивляло. Он скользил внутренним взглядом по лабиринтам памяти, заглядывая во все закоулки, и каждый раз натыкался на чёрную, всепоглощающую пустоту. У него не было воспоминаний! Совсем.

«Что произошло? Как могло получиться, что я не помню обычных вещей, естественных каждому? Моё имя… Не помню. Детство… Тоже ничего… Да что там детство! Я не помню, как давно сижу здесь, откуда пришёл, куда направляюсь! Ничего… совсем ничего!» – человек тихо простонал.

Страх пульсирует, накатывает волнами, заполняя сознание, выплёскивается криком.

«Нет! Этого не может быть! Так не бывает. Это всё сон, кошмар. Мне надо всего лишь открыть глаза… проснуться».

Он так и поступил. Откинул капюшон. Глаза сверкнули необычным, изумрудно-зелёным светом. На его худом, остром лице застыло отчаяние. Не помогло. Кошмар продолжался. Имя… детство… прошлое… Ничего. Нет имени. Нет прошлого. Нет воспоминаний. Он закрыл лицо руками, резко взъерошил короткие угольно-чёрные волосы.

«Надо успокоиться, понять. Как я оказался в горах? Зачем?»

Он встал, оглянулся. Слишком резко, неловко. Грудь перехватило, сжало. Сердце истерично забилось. В висках застучало громко, гулко, тоскливо. Ноги подкосились. Судорожно закрылись глаза. Видение острой болью пронзило всё тело.

Он, с трудом переставляя ноги, проваливаясь в прожигающий сапоги песок, покачиваясь в беспамятстве, идёт через пустыню. Падает, поднимается и вновь идёт. Палящее солнце. Мешок за спиной невероятно тяжёлый, но он не бросает его. Идёт. Бездумно. Далеко впереди синеют, расплываются в мареве, горные вершины. Мираж.

Видение так же внезапно, как появилось, пропало. Тяжелый, громкий, натужный вздох разрывает сжимающее грудь кольцо. Сердце в бешеном галопе вырывается из груди. Он лежит, загребая землю непослушными руками. Левый висок молнией пересекает белый клок волос.

«Что это было? – ужас завладел им, отразился в глазах. – Надо взять себя в руки. Вдох. Спокойно. Выдох…»

Вдох, выдох. Дыхание нехотя восстанавливается. Сердце бьётся ровно, без скачков. Неуверенно встал на ноги. Земля покачивается под ним, но это ничего. Ноги обретают твёрдость. Он стоит. Смотрит вперед. Перед ним бескрайняя мощь пустыни. Серый, в тусклом свете луны, песок. Везде, куда только может проникнуть взгляд, шапки барханов. Песок, сливающийся вдали с тёмным ночным небом.

«Я пришёл оттуда», – чужой голос в голове, спокойный, тихий.

Черноту неба, одна за другой, прожигают яркие точки звёзд. В лёгком мерцающем свете тьма нехотя отступает, проявляя то, что скрыто. Внизу, у подножия, угадывается тёмная стена леса, опоясывающего горный массив широкой лентой. Лес почему-то пугает. Холод медленно ползёт по спине. Человек не понял, откуда взялось это чувство. Лес выглядит тихим, умиротворённым.

«Туда нельзя. Смерть! – так же спокойно предупредил голос.

«Почему?» – удивлённо спросил человек.

«Смерть. Смерть! Смерть!!!» – голос сорвался на крик.

«Кто ты?»

Вопрос остался без ответа.

Лес манит к себе, не отпускает, взгляд прикован к чёрной полосе. Человек с усилием оторвался от леса, отвёл взгляд, одолел морок. Голос молчит. Тишина оглушает. На безоблачном небе замер огромный, излучающий ровный тусклый свет, диск луны, окружённый мириадами звёзд.

За лесом, лоскутным покрывалом, раскинулись луга, разрезаемые причудливо петляющей ниткой реки. В излучине её, совсем рядом с лесом, меньше мили, жмутся друг к другу маленькие домики.

«Деревня? Люди! Нужно идти туда, прямо сейчас. Там мне помогут вспомнить!»

«Не нужно тебе туда… – как ни в чём не бывало, ответил голос. – Ты ничего не знаешь об этих людях. Как они отнесутся к твоему появлению? А лес? Ты забыл про лес… Прежде, чем выйдешь к людям, тебе нужно пройти через лес… а там смерть… – крик. – Смерть! Смерть! Смерть!»

Из печных труб едва заметно поднимается лёгкий дымок.

«Когда я в последний раз ел?» – невольная мысль.

Желудок призывно отозвался урчанием.

«Давно… Насколько помниться, при мне был мешок, довольно тяжёлый».

Человек опустил взгляд. В двух шагах действительно валяется мешок, холщовый, потёртый, видавший виды. Человек уселся рядом с ним, аккуратно развязал его и принялся с любопытством разглядывать содержимое.

«Меч… ножны и рукоять обтянуты чёрной шершавой кожей. На вид дорогой».

Рукоять удобно легла в руке. Клинок бесшумно вышел из ножен, блеснул в свете луны. Несколько быстрых точных движений, со свистом рассекающих воздух. Человек почувствовал себя увереннее, улыбнулся.

«Рука знакома с мечом».

Он аккуратно, с любовью, вернул меч в ножны, положил его рядом с мешком. Достал небольшой арбалет и запас болтов к нему.

«А это мне зачем? – уставился он на арбалет. Положил рядом с мечом.

С не меньшим удивлением он обнаружил несколько ножей, плоских, обоюдоострых. Взял один из них, повертел в руках, разглядывая, резко метнул в ствол дерева, находящегося в десяти шагах. Нож глубоко вошёл в древесину. Человек присвистнул.

«Как много мне нужно узнать о себе… Любопытно, что там ещё найдётся».

Запустил руку в мешок. Порывшись, извлёк свёрток из куска парусины. В ткань была завёрнута пара ломтей зачерствевшего хлеба и небольшой кусок вяленого мяса.

«Небогато, – вздохнул человек. – Но хоть что-то».

Извлечённый на свет кожаный бурдюк вызвал восторг. Человек встряхнул его, вынул пробку. Терпкий запах вина ударил в нос.

«Это уже лучше», – сделал глоток.

Отрезал мясо, положил на хлеб. Желудок ответил благодарным урчанием.

Мир сразу перестал казаться бесцветным и унылым. Человек вернулся взглядом к деревне. Посмотрел вдаль, за неё. Туда, где чернеют, едва угадывающиеся, очертания замка, окружённого стеной.

«Город? До него миль десять. Что если обойти деревню стороной и пойти сразу туда? В городе проще затеряться, смешаться с толпой. Да и того, кто сможет помочь с памятью, в городе найти проще».

Голос ничего не ответил на это. Человек воспринял молчание добрым знаком.

Снизу, кажется, совсем близко, раздалось злобное рычание. Человек присел, сжался. Потянулся за мечом. Взгляд скользит по камням. Рычание не прекращается, напротив, оно становится громче, яростнее, доносится из леса. К рычанию присоединяются новые, не менее пугающие звуки. Леденящий душу вой, хруст веток, ломающихся под тяжёлыми лапами, отчаянный предсмертный визг неизвестного существа. Фантазия рисует картины того, что происходит в лесу. Одну мрачнее другой. Таинственные твари, скрывающиеся в темноте за густой листвой, вызывают ужас, переходящий в панику. Он мог поклясться чем угодно, что в этой какофонии расслышал человеческий крик, мольбу о помощи. Спускаться туда и идти через лес, населённый существами, издающими все эти звуки?

«Ни за что на свете! Безумие!»

«Смерть! Смерть! Смерть!» – подтвердил голос.

Вот о чём голос предупреждал его. Здесь, на горе, безопасно. Он надеялся, что монстры не испытывают недостатка в пище и не станут искать её вне леса. В любом случае, спускаться туда сейчас нельзя. Нужно устраиваться на ночлег здесь, на горе. А утром он решит, как быть дальше.

Человек не думал долго над местом для ночлега. Расстелил плащ прямо на земле, у дерева, в которое до этого так удачно метнул нож. Костёр разжигать не стал, опасаясь привлечь ненужное внимание. Он не знал, кто ещё мог в это время оказаться в горах.

Разбудила его барабанная дробь, рано, ещё до рассвета. Не успел он прийти в себя, отогнать туман сна, как понял, что промок насквозь. Вскочил.

Небо, налитое свинцом, нависает над головой, изливаясь плотным потоком дождя. Крупные, тяжелые капли с громким стуком ударяются о камни, шелестят листьями дерева, под которым он спал. Вода всюду. Заполняет все крупные и мелкие щели, выемки. Одежда не спасает, холод пронизывает. Нужно срочно искать укрытие.

Не осознавая, что делает, поддавшись инстинктам, человек заскользил вниз, в сторону леса. Он не знал, почему выбрал именно это направление, а не пустыню. Не думал об этом.

Весь склон горы покрыт мхом, набухшим, размокшим под дождём. Ноги скользят, обнажая камень, проваливаются в пустоту. Руки то и дело соскальзывают с мокрых, склизких камней. Но, несмотря ни на что, он не останавливается.

«Не спеши. Медленно. Сначала нащупать уступ, прочен ли он. Теперь руки. Держись крепче. Следующий шаг. Хорошо. Уступ. Руки. Следующий шаг».

Человек спускается всё ниже, подгоняемый ливнем. Тело сковывает холод, пальцы с трудом сгибаются, отказываются цепляться за ледяные, мокрые выступы. Ноги каменеют, человек их уже не чувствует.

Нога нащупала твёрдую, не скользящую поверхность. Он опустил взгляд. Громко выдохнул, поставил на землю обе ноги и улыбнулся сам себе. Получилось! Огляделся.

Между горами и лесом располагается небольшой пролесок. Лес постепенно отвоёвывает себе всё новые и новые территории. Деревья стоят здесь не столь плотным строем и не такие высокие, как дальше. Тем не менее, под ними можно укрыться от непогоды, отдышаться, просохнуть. Человек снял плащ и повесил его на толстую свисающую ветку. Под плащом оказалась коричневая кожаная куртка, богато украшенная шнуровкой и вышивкой, под курткой – простая льняная рубашка. Человек удивлённо посмотрел на куртку, не понимая, откуда у него такая роскошь. Повесил сушиться. Рубашка заняла место на соседней ветке. Следом отправились кожаные штаны. Развесив одежду, человек разжёг костёр. Прежде чем отправляться в опасную вылазку через лес, нужно согреться. Не мешает позавтракать, а заодно присмотреться к лесу.

Когда огонь весело затрещал, пожирая почти сухой валежник, с трудом найденный поблизости, человек достал кусок хлеба и мясо. С удовольствием придвинулся к костру, согреваясь в его уюте и безмятежности. Всё это время он прислушивался к лесу, среди равномерного стука капель выискивая звуки, которые напугали его накануне. Сейчас лес молчит. Из него не доносится ни звука. Ночные кошмары, завывания, кажутся игрой воображения.

«Неужели мне всё почудилось?»

В ответ только дождь выбивает свой ритм на камнях, земле, в кронах деревьев. Тишина не вызывает доверия. Неизвестно, что за чудовища скрываются в чаще леса. Спят они сейчас или затаились в ожидании очередной жертвы.

Лес пугает не только молчанием. Бурая стена уродливых, сплетённых меж собой ветвей и стволов деревьев, стоящих вплотную, кажется непреодолимой. Деревья изгибаются, расщепляются, обвиваются вокруг соперников, стараясь задушить их, выйти победителями в борьбе за живительные лучи солнца. Каждый ствол, словно паутиной чудовищного паука, многократно опутан вьюном, цепляющим на себя опавшие листья, омертвевшие и сорвавшиеся с деревьев ветки.

«Я смогу!» – поднимаясь с земли и одеваясь, подумал человек, собрав всю свою волю, отгоняя страх. Повесил меч на пояс.

Он потратил немало сил для того, чтобы раздвинуть живую сеть. Заглянул в лес. Лес выдохнул ему прямо в лицо сыростью и плесенью. Человек поморщился, запахнул плащ, шагнул в мрачную неизвестность. Вьюн за его спиной с тихим вздохом занял своё место, не оставляя ни единого шанса свету проникнуть сюда. Тьма заполнила всё.

Постепенно он привык к темноте, стал различать силуэты деревьев. Лишь тогда он решился пойти дальше.

Идти трудно. Деревья, стоящие вплотную друг к другу, преграждают дорогу, заставляют менять направление. Вьюны, густо стелящиеся по земле, свисающие с деревьев, всё время норовят схватить за ноги, за руки, повалить на землю. Ноги утопают в размокшей, слизкой, никогда не просыхающей земле. Ощущение, что лес живой и настроен против незваного гостя, нарастает с каждым шагом. Но человека это не останавливает. Даже встреча с обитателями чащи перестала страшить его. В голове только одна мысль: «Я смогу!» Внутренне он готов к схватке с любыми чудовищами. И победить в ней. Погибнуть в этом протухшем месте не входит в его планы. Осторожно ступая, проверяя носком сапога почву, прежде чем опустить ногу, шаг за шагом, он идёт вперёд. Время перестало существовать. Только он и лес. Молчаливый, враждебный лес.

Он потерял счёт времени. Ноги подкашиваются от усталости. Деревья, которые только что обхватывали его со всех сторон, поддерживали, неожиданно расступились. Лес вытолкнул его на прогалину. Человек обрадовался этому, но быстро сник. Это не выход из леса. Сплетённые меж собой кроны в вышине всё так же образовывают свод, препятствующий свету проникать через них. Не понятно, день сейчас за пределами этого безумного чуждого мира или царит ночь. Сколько он прошёл. Сколько ему ещё предстоит пробираться через лабиринт. Он нащупал утопающий в хлюпающем мху ствол дряхлого дерева и опустился на него.

«Заблудился! Куда идти дальше? Откуда я вышел на эту поляну?»

Отчаяние затмило разум. Он обхватил голову руками и чуть слышно простонал. Это конец! Он навсегда останется здесь.

«Нет! – проснувшийся внутренний голос оценил сложившуюся ситуацию – Ты так просто не сдашься!» – он не стал злорадствовать по поводу «я же предупреждал».

Усилием воли человек заставил себя выкинуть из головы панику.

«Лес не бесконечен. С горы он выглядел не таким уж и большим. А за ним – жизнь. Нужно только не сидеть на месте, а идти. Набраться сил и идти».

Человек достал из мешка остатки провизии и довольно скоро уничтожил их. Сделал пару глотков вина. Бодрость и дух вернулись к нему.

– А теперь посмотрим, кто кого! – он взял в руки меч и, угрожающе прочертив им в воздухе несколько зигзагов, обрушил клинок на преграждавшие путь вьюны. Те нехотя расползлись по сторонам, давая возможность протиснуться. Человек зло улыбнулся и стал ожесточённо прорубаться сквозь чащу. Идти стало легче. Лес сдался силе.

С очередным ударом меча, в образовавшуюся прореху ударил мощный поток ослепляющего солнечного света. Человек зажмурился от неожиданности. Опустил голову, закрылся руками. Постоял так несколько секунд и открыл глаза. Солнце уже не ослепляло, позволило выглянуть из леса. Не заметив никого поблизости, человек перешагнул вьюн и полной грудью вдохнул свежесть лугового воздуха. Резкий запах цветов и трав заполнил лёгкие, дурманя сознание. Хотелось смеяться, кричать от неописуемого счастья. Ноги подкосились, человек упал на колени. Его взгляд полетел ввысь, к облакам.

Сознание путается, рисует невероятные картины. Они меняются с головокружительной быстротой. Человек не успевает следить за ними. Люди, события, пейзажи, образы. Всё вокруг кружится, ускоряясь. Быстрее, быстрее, быстрее. Человек теряется в пространстве, в себе. В ушах зашумело. Непонятно где верх, где низ. Земля плывёт под ним. Глаза закрываются. Тьма.

Звуки мира проникли в сознание сквозь равномерный гул в ушах. Он ощутил, что лежит на земле. Неуверенно открыл глаза. Солнце на безоблачном небе висит над самыми горами, своим краем задевая их. Вечер. Ощупал себя. Руки, ноги, тело. Кажется, всё цело. Сел. Осмотрелся. Справа на холме, буквально в нескольких сотнях ярдов, стоит деревня. К ней вдоль леса ведёт узкая тропинка, утопающая в высокой траве. Запах трав уже не сводит с ума, можно рассуждать здраво. Лес позади. Нужно решать, куда идти дальше: в деревню или обойти её стороной и направляться сразу в город.

«Человек страшнее любого самого лютого зверя, – откуда-то из глубин всплыло утверждение. – Особенно он опасен, когда находится в стае».

«Как бы опасно это не было, – ответил он сам себе, – человек не может жить в одиночестве, он всегда ищет себе компанию. Деревня близко. Люди в деревне добрее, чем в городе… Откуда я это знаю? Не важно… Пойду в деревню. Нужно только решить, что брать с собой. Вооружённый человек вызовет больше подозрений, но и беззащитным идти не хочется».

Внутренний голос промолчал. Человек выложил из мешка всё, что там оставалось. Разглядел свои пожитки. Меч, арбалет, ножи. Вернул их в мешок.

«Спрячу здесь. При первой же возможности заберу».

Человек выкопал в земле яму и положил в неё мешок. Подумал немного, вздохнул, и отправил вслед кожаную куртку. Куртка выглядит слишком богато, а он решил предстать перед жителями деревни пилигримом, бредущим по миру.

«Бреду по миру в поисках своей памяти, – грустно подумал человек. – Не такая уж это и ложь».

Один нож он оставил, спрятал его за голенищем сапога. После этого засыпал яму землёй, накрыл срезанным дëрном и осмотрел тайник. Остался доволен. Теперь можно идти. Подобрал длинную толстую палку и побрёл, опираясь на неё, прихрамывая, приглядываясь к деревне.

Деревня небольшая, по всей видимости, небогатая. Вокруг небольшой площади раскидан десяток убогих, скособоченных хижин, никогда не знавших ремонта. На их фоне, отдельно стоящий, срубленный недавно дом, кажется дворцом. Резное крыльцо, светлые бревенчатые стены, красная черепица на крыше. Вероятно, он принадлежит местному старосте. Ближе к реке стоят три длинных здания, невысоких, обнесённых оградой. Рядом пасутся лошади, коровы, овцы. Нет никакого сомнения в том, чем занимаются жители. Но почему фермеры поселились так далеко от города?

Подойдя к деревне, человек понял почему, едва не задохнувшись от невыносимого смрада, повисшего в воздухе. Запах крови, испражнений, падали выворачивает наизнанку.

«Не фермеры, кожевники».

Догадка подтверждалась выставленными на берегу огромными колодами, котлами, дубовыми кадками. На многочисленных козлах, установленных там же, сушатся расправленные кожи. Некоторые из них уже окрашены.

«Кожевников выселяют из города из-за запаха и антисанитарии, – усмехнулся человек. – Не любят горожане кожевников, но жить без них не могут. Это никогда не изменится».

Человек плотнее закутался в плащ, оставляя открытыми только глаза, но вонь проникает и сквозь ткань. От неё не укрыться. На деревенской площади, совершенно не обращая внимания на едкий запах, резвятся дети. Всю свою жизнь они провели рядом с этим смрадом и уже просто не замечают его. Он неотъемлемая часть их существования.

– Стой, где стоишь! – крик, неожиданно раздавшийся сзади, заставил вздрогнуть. – Подымь, как говорится, руки кверхь.

Человек замер, медленно поднял руки, так же медленно повернулся в направлении голоса. Увидел двоих. Один, невысокий, полный, с исчерченным оспинами лицом, стоит в паре ярдов. В руках он держит топор на длинном топорище, угрожающе поигрывая им в ожидании реакции чужака. Второй, тоже низкий, но, в отличие от первого худой, как щепка, со злым лицом, стоит чуть подальше. Натянутый лук, направленный в грудь, закрытый левый глаз и высунутый язык, говорят о серьёзности намерений его владельца.

– Не люблю, когда мне угрожают оружием, – не спеша сказал человек, оценивая ситуацию.

Ситуация паршивая. При малейшем сопротивлении стрела сорвётся с тетивы. Не увернуться. Промахнуться с такого расстояния сложно. Толстяк, конечно, обращаться с топором не умеет, но это не важно. Воевать, в любом случае, не стоит. Он пришёл сюда за помощью, а не драться.

– Без разговоров мне тут, – взвизгнул первый. Топор в его руках дрожит. – Палку брось!

Человек послушно откинул посох в сторону.

– А теперь иди, – первый ткнул топором в сторону деревни.

Второй, всё так же молча, натягивает тетиву лука, целясь в грудь.

– Так стоять или идти? – криво усмехнулся человек, не удержался, глядя на нервного толстяка.

– Поскалься мне ещё тут, – от волнения, первый стал беспорядочно размахивать оружием. – Иди, говорю! Туды! – снова ткнул топором в сторону деревни.

– Хорошо, хорошо, – примирительно сказал человек, опасаясь того, что топор может, совершенно случайно, задеть его. – Иду.

Увидев приближающихся взрослых, ведущих перед собой незнакомца, дети отвлеклись от игр и стали с интересом разглядывать его. На площадь вышло несколько вооружённых мужчин. Рассмотрев их, человек понял, что это были совсем не воины. В руках у одних обычные топоры, ножи, вовсе не боевые, у других – просто дубины и остро заточенные длинные жерди. Одеты, кто во что горазд: неопределённого цвета рубахи изодраны, штаны явно не по размеру, болтаются, подвязаны бечёвкой. Идут медленно, неуверенно, косятся на чужака. Оружие в руках дрожит. Сброд, а не вояки. Только один из них походит на рыцаря. Поверх чистой, на удивление, целой льняной рубахи надет мятый железный нагрудник, а в руках настоящий, правда, местами проржавевший, меч. Он идёт впереди всей вольницы, пристально глядя на незнакомца. Человек подумал, что это и есть местный староста.

Староста сверкнул глазами и шикнул на глазеющих ребятишек. Те с визгом разлетелись в разные стороны.

– День добрый, незнакомец! – староста подозрительно посмотрел на чужака, остановился в нескольких шагах. Рука его крепко сжимает меч. Знает, как обращаться с оружием. Он уже не молод. Длинные седые волосы падают на плечи. Лицо, изрезанное многочисленными морщинами и шрамами кажется злым, но глаза, светлые, белёсые, глубоко сидящие, выглядывающие из-под густых бровей, не выражают злости. Скорее усталость. Тело подтянутое, крепкое, тренированное.

– И вам доброго дня, – человек улыбнулся, отмечая про себя, что его окружают.

– Откуда путь держишь, мил человек, и куда? – староста не ответил на улыбку. – Кто такой будешь?

– Странник я, господин староста, пилигрим. Иду по миру, ищу себя.

– А имя у тебя есть, странник?

– Имя есть… было… – человек замялся, решая, что стоит сейчас рассказать, а о чём лучше умолчать. – Потерял я его, господин староста. Давно уже никто не звал меня по имени, запамятовал я.

Люди вокруг сочувственно зароптали.

– За-па-мя-то-вал, – разрывая слово, словно пробуя его на вкус, повторил староста. – Ну-ну, пусть так. А откуда ты идёшь, поди, тоже запамятовал?

– Запамятовал, господин староста, – вздыхая, кивнул человек.

– Ну-ну, – староста обернулся на своих людей, хмыкнул. – Кхм, что скажете, селяне?

Селяне, к которым обратился староста, не понимая, что он от них хочет услышать, моргали в ответ. Староста хмыкнул, ухмыльнулся, повернулся к чужаку.

– Не иначе как вчера, видели мы тебя во-о-он на той горе, – хитро прищурившись, он указал в сторону, откуда пришёл человек. – Восседал ты там долго, как птах одинокий да гордый. Или, скажешь, это был не ты?

– Не скажу… я это был…

– Что ж ты тогда, тумана нам гонишь? Не знаю, кто… Не знаю, откуда… – глаза старосты хищно сверкнули. – Зато я знаю! Пришёл ты к нам из-за гор, а, значится, из земель поганых!

Староста бросил ликующий взгляд на жителей деревни. Те ахнули, отшатнулись, выпятили перед собой оружие.

– А это, значится, есть ты шпиён моркордовский! – продолжал староста. – И ждёт тебя смерть поганая! – пригвоздил он, подняв указательный палец.

Человек замотал головой.

– Какой я шпион, что Вы… я не обманываю Вас… зачем мне это? Я действительно не помню, откуда иду… кто я… Ничего не помню… – он вскинул перед собой руки, останавливая возражения старосты, моля о том, чтобы ему позволили договорить. – Я очнулся вчера вечером в горах. Ужас сковал мои члены, от осознания моего положения. Тогда пронзило меня видение: как иду я через пустыню, изнывая от палящего солнца.

Взгляды деревенских потеплели, лица их разгладились.

– Видение, говоришь? – староста не поддавался. – А у меня вот какое, значится, видение. Если бы я верил всякому проходимцу, что приходит оттуда, – он мотнул головой в сторону гор, – не быть бы мне живу уже давно. Да и всех нас тут не раз и не два уже порешили бы. Вусмерть! Правду я говорю, люди?

– Правду… оно конечно… истину говоришь, Альдест…

– Ну, а коли так, – староста, кивнул тем двоим, что привели чужака, – вяжите его. Поведём к барону, на суд.

Человек хотел ещё возразить, сказать, что он не угроза им, что нет нужды связывать его. Не успел. Свет резко потух в его глазах.