Эволюция – дело семейное!

– Мам! Ты обещала помочь! – настойчиво привлекал к себе внимание малыш.

– Пятый, я прошу, посиди спокойно, пока мама не закончит дела, – устало отозвалась Шестая, бросив на сына лишь краткий взгляд. А после вновь уставилась на проекцию программного кода, быстро перебирая пальцами по голографическому интерфейсу.

– Ну ма-а-ам!..

– Угомонись, мелкий, – отмахнулся от него парнишка постарше, внимательно наблюдавший за разноцветным трёхмерным текстом. – Сегодня моя очередь!

– Сегодня ничья очередь! – строго осадила их Шестая. – С этой планетой и без вас хватает хлопот.

Пятый с обиженным видом убежал обратно в свой уголок, где на полу были разбросаны куски детского конструктора – разноцветные мордочки, лапки и тушки игрушечных зверюшек. Малыш принялся сосредоточенно сцеплять их в разных комбинациях, а Восьмой тем временем хмуро сверлил мать взглядом.

– Но я сделал всё, как ты просила, – недовольно сказал старший, – и даже больше! У меня самый высокий балл по органическому программированию на всём курсе!

– Восьмой, ну пожалуйста… – оторвавшись от работы, Шестая развернулась к сыну. – Я сделаю, как договаривались, но не здесь. Видишь, что там творится?

Она махнула рукой, и на стене тут же появилась проекция планеты. Низкая орбита станции позволяла в деталях рассмотреть огромный материк, покрытый множеством трещин – разделение континентов было в самом разгаре. Однако многие участки суши оказались скрыты от любопытства наблюдателей под густой пеленой вулканического дыма. Его производили невероятных размеров вулканы, разбуженные расхождением материков.

– Очередной кризис, будь он неладен! – со вздохом констатировала Шестая. – Даже в регионах без вулканической активности становится нечем дышать. У крупных видов уже давно нет шансов, но хотя бы мелкие ещё можно спасти.

Ещё одним выверенным взмахом руки она вывела перед собой трёхмерную проекцию спирали органического кода, над которой сейчас работала. Это явно заинтересовало Восьмого куда больше, чем очередная скучная полуживая планета.

– На меня повесили реадаптацию трех десятков местных видов, – устало покачала головой его мать. – И управиться нужно за семь местных суток! Иначе мы застрянем тут на целый оборот. Как, по-твоему, я должна успеть ещё и твой проект?!

– Тогда я сам всё сделаю и не буду тебя отвлекать, обещаю! – не сдавался Восьмой.

– Вот, мам, смотри! – отвлёк их подбежавший малыш.

В его руках была очередная поделка: мохнатое существо с птичьей головой, плоским хвостом и парой длинных задних ног. Несчастное создание с замученным видом перебирало передними ластами и попискивало, словно умоляя разобрать обратно.

Не сдержавшись, Шестая умилённо заулыбалась работе младшего. Этот конструктор был написан на упрощённой версии того же нуклеотидного кода, с которым работала она сама. Конечно, все вариации в нём были заранее предопределены, но даже с такими ограничениями этот юный талант порой создавал существ, которых Шестая вряд ли смогла бы повторить… Точнее, и не помыслила бы, что чему-то подобному могло найтись место в реальном мире.

– Молодец! – похвалила она. – Совсем как настоящий!

Довольно улыбаясь, Пятый положил зверёныша на пол, где он пару раз подскочил на задних лапах и перевернулся на спину, изображая мёртвого.

– Ой, опять умер… – расстроился малыш.

– Ничего, такое случается, – успокоила мама. – Когда я была маленькой, у меня они тоже долго не жили. Но видишь, научилась же!

Подняв с пола игрушку, Шестая куда-то понажимала, и вскоре странный зверёк снова зашевелил лапками на радость ребёнку.

Восьмой же, уловив момент, когда мать отвлеклась, внаглую устроился на её рабочем месте.

– Эй! – сердито окликнула Шестая, развернувшись к проекции. – Ты что там делал?

– Не злись, я подправил только пару строк. Смотри! – парнишка указал на двойную спираль, где светился зелёным новый фрагмент кода.

– Ну и зачем ты сохранил?! – всплеснула она руками. – Ты хоть понимаешь, что это уже ушло в печать?

– Очень даже понимаю! – самодовольно ухмылялся Восьмой.

Шестая неодобрительно качала головой, проверяя его правки. Действительно, проблема с дыханием в изменившейся атмосфере, которую она пыталась исправить у этого вида, на симуляции давала процентов на двадцать меньшую смертность.

– Ну что, я был прав? – Восьмой нетерпеливо вертелся вокруг неё. – Прав, да?!

– Ладно, на этот раз ты… не ошибся, – неохотно признала мама. – Но больше ничего не сохраняй, пока не проверю! У нас осталось слишком мало протеина для твоих экспериментов. Начальство от меня мокрого места не оставит, если я вернусь с недоделанной работой и пустым баком!

– Но разве я не заработал хотя бы на одну попытку?! – требовательно уставился на неё старший сын. – Признай, я уже сэкономил тебе полдня работы и контейнер порошка! А эта заплатка может сработать ещё на десятке видов из твоего списка – они же все из одного класса!

Шестая ненадолго задумалась. Времени было в обрез, но для Восьмого этот проект явно был чем-то важен…

– Ну хорошо, – наконец согласилась она. – Но каким получится – таким и останется! Переделывать не будем, так что думай хорошенько.

– Ура! – подпрыгнул от радости Восьмой. – Подожди, я сейчас придумаю! У меня столько идей…

Пока он думал, младший вновь подбежал с чуть «исправленной» поделкой – на этот раз вместо прыгучих задних ног была вторая пара ласт, а от птичьей головы остался только широкий клюв. Он протянул игрушку брату, и вдруг на лице Восьмого просияла улыбка.

– А давай его сделаем! – предложил он матери, указав на игрушку.

– Да! Сделай, сделай! – вторил ему брат, моментально загоревшийся идеей.

Шестая удивлённо уставилась на детей.

– Вот это чуд… чудное создание?.. – скептически подняла она брови, рассматривая примитивную модельку.

– Это как раз то, что нужно! – с азартом закивал Восьмой. – Когда мы вернёмся, я покажу его своей группе. И тогда уж точно никто не скажет, что я присвоил случайную мутацию себе в заслуги! В мою акулу-молота так никто и не поверил… – насупился он.

– Ох, ну ладно, как пожелаешь, – не стала спорить мать, рассматривая игрушку. – Пятый, из чего он у тебя слеплен?.. Пара плацентарных, сумчатое… А это что? Птица?! Дорогой, ты собрал его из разных наборов?

Пятый пожал плечами, виновато улыбаясь.

– Нет, слушайте, ничего не получится! – замотала головой Шестая. – Птицы в этом времени ещё толком не эволюционировали! Да и местные млекопитающие пока совсем примитивны. И вообще, они же из разных классов! Это так не работает!

– Всё получится, вот увидишь! – отмахнулся подросток, создавая файл нового вида. – Есть же универсальные шаблоны! Можно просто вырезать нужные куски кода из видов, которые уже существуют в более поздних биосферах, так ведь?

Устало выдохнув, Шестая беззвучно рассмеялась. Выдёргивать фрагменты кода из настолько удалённых веток эволюции, да ещё и пренебрегать хронологией? Такими чудачествами она с третьего курса не баловалась. Но тогда и речи не шло о том, чтобы заселять полученные создания в живую экосистему. Такие эксперименты могли привести к катастрофическим последствиям.

Впрочем, этой биосфере вряд ли станет хуже. Вероятно, эта планета так и останется одним из бесперспективных, заброшенных миров, где все попытки культивировать собратьев по разуму заранее обречены на провал. В любом случае, подобные экспериментальные создания почти не имели шансов выдержать конкуренцию в естественном отборе. Но детям об этом лучше не знать…

– Так, ладно, – с неожиданным азартом потирая руки, Шестая уселась обратно за интерфейс. – Берём шаблон местного примитивного млекопитающего. Тушку сделаем немного поплоще, голову – пошире. А клюв слепим из костей черепа и обтянем кожей. Ну как, годится?

Она махнула рукой, и рядом со спиралью ДНК в воздухе завис иллюзорный мохнатый зверёк с клювом.

– Вот это носище! – с довольным видом отметил Восьмой. – Давай напичкаем его чувствительными клетками, как у тех донных рыб. Тогда этот клюв даже не будет бесполезным: он сможет искать им пищу!

– Что ж, это хотя бы отдалённо похоже на эволюционное обоснование, – согласилась та, добавляя в кожу клюва электрорецепторы.

– И не забудь про ласты и хвост! – настаивал младший, развернув игрушку задней стороной. – Хочу, чтобы хвост был большой-большой, как у моего!

– Ладно, вот вам перепончатые лапы и плоский хвост, – вздохнула Шестая, копируя ещё кусок подходящего кода. – Поселим его где-нибудь в болоте… где этого беднягу никто не увидит… – пробормотала она себе под нос.

– И пусть он будет ядовитым! – добавил старший с озорной улыбкой. – С ядовитыми… шипами на лапах!

– Это ещё зачем?! – удивилась мать.

– Ну надо же ему чем-то защищаться, – пожал плечами Восьмой. – И вообще, это же круто: он будет единственным ядовитым зверем этой планеты. Ну, пока я не создам ещё, по крайней мере…

– Ладно, яд – так яд… – Шестой уже начинало казаться, что она больше не в силах удивляться диковинным пожеланиям своих отпрысков.

– Ты только самое главное не забудь: он должен откладывать яйца! – моментально доказал обратное Восьмой.

– Что?!

– Ты опять меня не слушала, да? – закатил глаза старший. – Мне поручили создать модель нового класса, и по заданию он должен быть яйцекладущим!

– Дорогой, ты не подумал упомянуть об этом до того, как мы взяли за основу шаблон млекопитающего? – Шестая строго покачала головой. – И мы договорились не переделывать. Нет, ты как хочешь, но ему придётся кормить детёнышей молоком.

– А пусть себе кормит, – усмехнулся Восьмой. – Сначала отложит яйца, а потом кормит, когда вылупятся!

Это было что-то новенькое. Среди всех эпох на всех планетах, где Шестой довелось побывать, ещё ни разу ей не попадались яйцекладущие млекопитающие, как самостоятельный вид. Обычно эволюция складывалась в обратном порядке: рептилии начинали выводить яйца в собственном теле и рождать самостоятельных детёнышей, но переходили к выкармливанию молоком только спустя многие миллионы оборотов. Даже представить обратное казалось полнейшей бессмыслицей! Как подобное могло получиться естественным образом? А главное, зачем?!

– Вот как ты себе это представляешь? – устало прикрыла она лицо ладонью. – Если я возьму репродуктивную систему от яйцекладущих, у него даже сосков не будет!..

– Правда?.. Да и ладно, ничего! Пусть слизывают молоко прямо с кожи! – уверенно отрезал тот. – Ну, или с шерсти…

Утомившись спорить, Шестая лишь вздохнула и полезла в директорию с функциями яйцекладущих. Ожидаемо, первая же симуляция с новой репродуктивной системой завершилась критической ошибкой.

– Но почему?! – недоумевал Восьмой. – Всё же работало только что…

– А меня больше удивляет, почему ошибка вылезла только сейчас, – усмехнулась Шестая, но тут же взглянула на сына более серьёзно. – Похоже, получится оставить только что-то одно. Откажемся от яиц или от молока?

– Не хочу я ни от чего отказываться! – упрямился Восьмой, потеснив мать, и принялся копаться в коде. – Подожди, сейчас я всё поправлю…

– Нет, дорогой, это никуда не годится! – с ужасом уставилась она на проекцию. – Нельзя просто взять и удалить ген определения пола только потому, что он выдаёт ошибку!.. Даже если без него получится обойтись, наше вмешательство будет слишком заметно.

– Да какая разница?! – злился тот. – Думаешь, кому-то ещё есть дело до этого мира? Наставник говорит, что эта планета – одна сплошная катастрофа!

С этим сложно было поспорить. После ранних экспериментов Тридцатого угрозы полного вымирания возникают тут каждые полпериода, не меньше! Его приходилось перезапускать с нуля уже сотни раз, возвращаясь в прошлое снова и снова. Несколько полных вымираний лишь чудом удалось предотвратить, минуя неизбежные геологические катаклизмы.

Над реабилитацией этой планеты без устали работали тысячи специалистов, причём уже не первое поколение. Но им до сих пор не удавалось продержать цепочку эволюции достаточно долго, чтобы новая цивилизация получила хоть малейший шанс стать самостоятельной – и, главное, полезной в качестве соседей по галактике в настоящем времени.

– И всё-таки тут уже не раз появлялись признаки разумной жизни, – ответила Шестая. – Например, сейчас где-то там в океанах задыхаются остатки вполне перспективной ветки морских ящеров. У них даже была устная коммуникация, представляешь? Они передавали потомкам истории своей жизни и даже создали первую религию.

– И ты всерьёз думаешь, что эти морские ящеры смогли бы расшифровать твою писанину?! Её даже я не всегда могу прочитать, а я знаю тебя всю жизнь!

Шестая невольно усмехнулась, но тут же вновь постаралась вернуть себе серьёзное выражение лица.

– Не забывай, что наша работа именно в том, чтобы ускорить развитие разумной жизни на соседних планетах, – строго заметила она. – Мы не можем заранее исходить из того, что у нас ничего не получится!

– Да знаю я… – насупился Восьмой, не отрывая глаз от кода. – Но даже если это случится, каковы шансы, что потомки моей практической работы доживут до тех времён, когда местные жители обретут разум и расшифруют свой собственный код?

– Ну да, ты прав, – подумав, ответила она с лёгкой улыбкой. – Шансов никаких, – шёпотом добавила она, поглядывая на младшего, который вновь увлёкся игрушкой.

– Тогда вот, смотри!

С торжествующей улыбкой Восьмой запустил симуляцию и… она снова завершилась критической ошибкой, хотя и чуть позже.

– Как же так?.. – расстроился парень.

– Ладно, давай посмотрим повнимательнее, – Шестая вывела перед собой увеличенную трёхмерную модель половых хромосом.

– А что это за крестики? – тут же заинтересовался младший, оставив полуживую игрушку трепыхаться на полу.

– Так выглядит та часть кода, которая отвечает за пол, – терпеливо пояснила мать. – Вот эти два крестика есть у самки, а у самца – один крестик и вон та короткая загогулинка. Вот только кое-кто, – она бросила многозначительный взгляд на старшего, – уже успел добавить поверх этих ещё одну копию половых хромосом – от птиц…

– Здорово! А как ты это сделал, Восьмой? – спросил младший своего брата.

– Да это легко, смотри! Копировать, вставить… – захихикал старший, – и теперь у него не два, а три набора!

– Теперь я, теперь я! – Пятый принялся энергично долбить кулачком туда же, куда показал старший.

– Так, успокойтесь, вы оба! – осадила их мать, но тут же, не сдержавшись, рассмеялась. – У бедняги уже десять случайных вариаций половых хромосом! Десять!..

Нет, конечно, половые хромосомы иногда встречались в нескольких экземплярах даже в естественных условиях, но в основном у растений, бактерий и прочей простейшей мелочи. Но чтобы у млекопитающих!.. Однако, случайно бросив взгляд в угол проекции, Шестая с удивлением обнаружила зелёный индикатор: каким-то невероятным образом симуляция больше не выдавала ошибку!

– Поверить не могу… – вытаращила она глаза, мотая головой.

– Да! Сработало! – На радостях Восьмой аж подхватил на руки младшего брата.

– Ура! – радостно засмеялся тот. – Скорее, распечатай его, мам!

– Ох, чувствую, добром это не кончится… – покачала она головой, нервно посмеиваясь. – Ладно, только проверю его по-быстрому.

Шестая последний раз окинула код придирчивым взглядом. Нужно было исключить хотя бы самые опасные ошибки – впрочем, весь этот проект уже казался одной сплошной ошибкой. На небольшие объёмы этот принтер не рассчитан, поэтому чтобы не переводить сырьё впустую, придётся распечатать минимальное поголовье для запуска вида: десять тысяч экземпляров.

– А вдруг именно из них получатся наши будущие соседи? – мечтательно спросил Пятый, рассматривая пока ещё иллюзорную трёхмерную модель мохнатого зверька с ластами, клювом и плоским хвостом.

– Я… очень надеюсь, что нет, – внутренне содрогнулась Шестая.

Подумав получше, на всякий случай она выкрутила эволюционную вариабельность до минимума. Пусть уж лучше меняется как можно меньше. Впрочем, это не исключало, что когда-нибудь от них произойдут и другие виды, но вероятность этого была совсем ничтожной.

– Ладно, давайте найдём для них подходящий дом, – наконец заключила она и вывела на экран увеличенную проекцию планеты. – Вот тут, на самом уголке материка, есть подходящие болота, да и примитивные млекопитающие, с которых я взяла исходный шаблон, как раз родом из этих мест. И хищников тут почти нет.

Про себя же Шестая смутно припоминала, что именно этот кусочек скоро окажется изолирован от остальных материков. Если повезёт, прибрежная зона и вовсе опустится на дно океана… вместе с этим чудищем.

– Там тепло! Ему понравится! – Пятый явно был доволен работой.

– Ну же, запускай! – Восьмой нетерпеливо наматывал круги вокруг. – Только не забудь парочку для меня оставить.

– Да всё, всё, ваше творение уже ушло в печать, – с облегчением выдохнула Шестая.

Уже вскоре дети с восторгом наблюдали за большой проекцией на стене, где по заболоченному папоротниковому лесу бегали свежераспечатанные молодые зверята, только что телепортированные из производственного отсека.

Раздался сигнал о готовности, и Восьмой радостно побежал к отсеку выдачи контрольных образцов. В нём молодая пара утконосов уже пробудилась и начинала осваивать окружающий мир – пока ограниченный герметичным контейнером, прозрачным только с внешней стороны.

– Как же круто! – Восьмой смотрел на мечущихся по контейнеру зверьков, словно это было не проходное практическое задание, а главная работа всей его жизни. – Спасибо, мам!

– А можно его погладить? – клянчил Пятый, не отрывая глаз от зверьков.

– Ни в коем случае! – строго погрозила ему пальцем мать. – Кто напомнит мне первое правило межпланетных интервенций?

– Не тащить домой что попало! – с озорной улыбкой декларировал старший.

– Это… очень вольная трактовка, Восьмой, – вздохнула мать. – Но, по сути, верная. Любые вмешательства в развитие жизни допустимы только на безопасном удалении от нашей системы. Конечно, мы можем взять их с собой к остальным образцам, но боюсь, что они так и останутся жить в изолированных экосистемах.

– Жаль… – немного погрустнел Пятый, но вскоре снова заулыбался. – Но зато у нас они смогут жить так долго, как мы захотим!

Разделавшись с проектом сына, Шестая наконец-то смогла вернуться к работе. И, к собственному удивлению, даже закончила с оставшимися задачами с приличным запасом до крайнего срока. Уже вскоре они собирались в обратный путь. Пока мать переводила станцию в режим ожидания, дети смотрели на голубую планету теперь уже с высокой орбиты.

– А если в этом мире всё же появятся разумные виды, какими они будут? – спросил Пятый.

– Этого пока ещё никто не знает, – ответила Шестая, оторвавшись от многочисленных датчиков системы автоуправления.

– Но они будут похожи на нас? – не унимался младший.

– Вполне может быть, – улыбнулась его мама. – Так уж сложилось, что многие разумные виды оказываются немного похожими на нас. Две руки, две ноги, одна голова…

– Это потому, что мы используем ту же основу жизни, которую когда-то применили и на нашей планете, так? – припомнил Восьмой.

– Так считают многие учёные, но пока это только теория, – пояснила Шестая.

– Хочу, чтобы у них тоже был гребешок, как у меня! – Пятый подбежал к матери, расправив крошечный разноцветный гребень на своей голове.

– Может, и будет! Но он точно не будет таким же красивым, как твой, – с улыбкой она провела ладонью по гребешку сына, на что тот довольно захихикал, после чего вернулся к брату.

Всё же Шестой безумно повезло с ними. Хотя и непросто, конечно, в самый разгар карьеры воспитывать аж двоих детей! Но так уж сложилось, что с первой же кладки последнее, восьмое яйцо оказалось жизнеспособным, а с третьей выжил пятый малыш из семнадцати. Вот кто бы мог подумать, что такое возможно?.. Однако Шестая ни о чём не жалела.

– Ну что, готовы? – вздохнув, с улыбкой спросила она.

Дети дружно кивнули, и Шестая, сделав привычный жест, в одно мгновение телепортировала всех троих со станции.

А Земля осталась с утконосом.