- -
- 100%
- +
Затем Джейм увидела, как столб дыма постепенно обретает форму. Она вскочила и попятилась назад, в тень дверного проема. Голова неясных очертаний качалась из стороны в сторону на вершине высокого смерча – на уровне закрытых окон третьего этажа. Нижний конец дымной фигуры превратился в длиннющий хвост, бьющийся между стен, пачкающий их копотью. Чудовище быстро обрело плоть, рыгнуло пламенем и поползло по улице, оставляя за собой золу и жирные пятна сажи на булыжниках мостовой.
В тот момент Джейм было все равно, явление ли это божества, галлюцинация или такой местный способ уборки улиц, – она покинула проулок еще до того, как тварь повернула за угол.
Вскоре Джейм остановил ветер. Он срывал яркие ленты со стен, заставляя их воевать в воздухе, – одна сторона улицы с другой. На это стоило посмотреть: рубины и аметисты с золотыми прожилками горели в холодном серебристом свете луны, вспыхивали изумруды и бирюза. Потом все краски потускнели. Рваные облака заслонили диск луны, неся ураган на своих спинах. С севера за ними катились все новые полчища грозовых туч.
Джейм стояла, дрожа на ветру. Летящая зола мешала дышать, оседала серой коркой на лице, превращая его в подобие посмертной маски. «Ничто не остается мертвымнавсегда», – шептал голос в ее сознании. Она вытерла рукавом куртки лицо и внезапно ощутила себя беззащитной, словно обнаженной. Без привычного шестого чувства, все еще не опомнившегося от потрясения, как может она знать, что готовит ей тьма в следующий миг? Ворота на север открыты. Там, за холмами, среди разрушенных башен движутся, волнуясь, тени, ползут, вынюхивая следы крови и вины. Он придет сюда с ними, чтобы забрать то, что у нее есть. Чтобы заполучить это, он не поленится проделать огромный путь. Даже сейчас Джейм казалось, что она слышит его поступь, сотрясающую землю.
«Это бред, горячечный бред», – твердила Джейм, делая еще одну, последнюю попытку вырваться из оков страха.
Но земля действительно содрогалась.
Это было так, словно что-то очень тяжелое падало на землю через равные промежутки времени: мерные, тяжеловесные удары нарастающей силы. Они становились все ближе. Глазам Джейм открылось странное и страшное зрелище – уличные флаги и ленты, как сорвавшиеся с цепи псы, бешено рванулись к ней, натянулись и будто облепили что-то огромное, но невидимое. Балконы четвертого этажа размазало по. стене. Краткий проблеск лунного света – и Джейм увидела облако пыли, взметнувшееся по краям большой круглой отметины на земле, похожей на заплату. Камни под ногами опять зашевелились, и на мостовой, где-то в двадцати футах от Джейм, появился еще один след – выдавленная в брусчатке яма глубиной в добрых три дюйма.
Джейм не успела подумать, что же это за тварь и что с ней делать, как невидимое нечто, с жутким, пробирающим до костей скрежетом, взметнуло пыль и волной понеслось на нее, оставляя за собой разбитые камни.
«О нет», – беззвучно выдохнула Джейм, пошатнувшись.
Она побежала по переплетающимся улицам, огибая углы, пролетая по переходам, и наконец – по каменному мосту через реку, сверкающую стальным блеском. Мост за ее спиной застонал, когда невидимый преследователь ступил на него.
Джейм не могла дышать, воздух обжигал легкие, глаза застилала пелена. Из последних сил, полуослепшая, бежала она, почти теряя сознание. Споткнулась, упала. Автоматически сработали рефлексы, она сделала кувырок, но получилось неуклюже, заплечный мешок больно врезался в позвоночник, и когда Джейм попыталась подняться, ноги ей отказали. Тварь, должно быть, уже нависла над ней. Джейм поползла, задыхаясь, превозмогая боль. Чувствуя, что конец уже близок, она приготовилась с честью встретить смерть, как и подобает воину.
К ее удивлению, ничего не произошло.
Преследователь был здесь – едва ли не в пяти шагах от Джейм, каменная кладка превращалась в песок под его тяжелыми шагами. Но похоже было, что он просто прогуливается туда-сюда, словно какому-то невидимому слону вдруг захотелось поиграть в кошки-мышки. Неожиданно он развернулся и побрел назад тем же путем, что и пришел сюда.
Джейм лежала, уткнувшись лицом в брусчатку, уже не помня точно, как очутилась здесь. Осколки камней царапали щеку, болели ушибленные колени. Будто сама земля набросилась на нее. Джейм чувствовала себя как неопытный ныряльщик, плашмя ударившийся о воду. Бешеный стук сердца затихал, она неуверенно привстала и надолго замерла, обхватив ноющие колени. Потом огляделась вокруг.
Улица была усыпана обломками камней, по бокам ее выстроились в шеренгу полуобвалившиеся здания, а немного дальше разрушение было полным, да и сама дорога исчезала под грудами мусора, покрывшего ее, словно коростой, и дома слепо смотрели в никуда пустыми глазницами выбитых окон.
Джейм находилась как будто на краю огромной раны, нанесенной кем-то несчастному городу невообразимым, оставившим за собой лишь руины и опустошение. И источник этой болезни был очень близко, и он очень-очень силен. Джейм перебрала свои ощущения, шестое чувство все еще не набрало силы, но все вместе они еще кое-что значили. Она знала, что рядом с ней течет какая-то энергия – холодная, глубокая, нечеловеческая, подобная могучей реке, несущейся между скал, истачивая их до гальки, размывая собственные берега. Сейчас эта река пыталась пробить русло к ее сознанию. Не в силах бежать, Джейм один за одним воздвигала барьеры в своем мозгу, пытаясь защититься от непрошеной силы, давящей на разум.
Это усилие почти истощило ее волю. Она заставила себя встать и побрела к источнику энергии, что атаковала ее мозг. Горы мусора маячили перед Джейм. Она стала перебираться через них, чихая от пыли. Щепки, куски штукатурки, разбитая глиняная посуда. И вот она на гребне холма, а внизу – храм.
Он возвышался, застывший и слепой, среди моря руин. Дома в отдалении от него еще ухитрялись стоять, но вблизи царствовало разрушение, и здания, когда-то стоявшие рядом с храмом, превратились в груды щебня. Ничто не вступало в этот отравленный круг. Летучие мыши сворачивали, если подлетали слишком близко. Крысы, кишмя кишевшие в окрестных помойках, не решались поживиться чем-нибудь в этой яме. Ничто не шевелилось, лишь ветер иногда нарушал оцепенение, но и он, казалось, стихал и умирал вблизи зловещей цитадели, одна тень которой, похоже, крошила гранит и превращала толстые дубовые стропила в труху.
Виновник этой разрухи, храм, был сам по себе невелик, но создавалось впечатление, что он занимает огромное пространство. Джейм инстинктивно чувствовала, что и внутри он казался бы беспредельным. Она, которая никогда прежде не видела ничего подобного, знала, кому он посвящен.
Это было обиталище Трехликого бога. Пылающий, Тот, Кто Создает; Мерцающий, Тот, Кто Охраняет; Изрыгающий, Тот, Кто Разрушает. Имена эти редко произносились вслух, и никогда все вместе. Немногие люди могли взывать к Трехликому безнаказанно, а всуе произнесенное, его имя могло породить великую силу разрушения, подобную той, чей след ясно виден здесь, на этом кладбище домов и надежд. Он, и никто другой, был ее единственным богом, тем, кто призвал Троих – аррин-кенов, кендаров, высокорожденных – превратил их в один народ и поставил против вечного врага, Отца Теней. Тридцать тысячелетий, три тысячи лет в одном только Ратиллене, Кенцират сражался и отступал из мира в мир, по Цепи Сотворений, ожидая, когда бог возвратится к ним, встанет во главе войска и поведет eго в последнюю битву. Кенциры были избранными и гордились этим, но бог, по-видимому, предоставил им самостоятельно довершать начатое.
Они были обмануты.
Джейм вдруг осознала, что мощь, разлившаяся вокруг храма, отличается от силы, бурлившей на безумных улицах Тай-Тестигона, среди так называемых мертвых богов, лишь масштабами своего проявления, но не свойствами. Так сколько же в мире богов – один, в которого верил Кенцират, или много? Если много, то ее народ был жестоко обманут и вряд ли сможет с этим примириться. Кто использовал кенциров и зачем? Ладно, они переживут то, что их использовали, но не потерпят лжи. Их честь не вынесет этого, и честь Джейм тут не исключение. Одно лишь подозрение в предательстве – сейчас, когда ей так нужны все силы, весь резерв наследия Кенцирата, – нанесло ей сокрушительный удар. Сжав кулаки, грозила она храму, бросая безмолвный вызов: пусть разразится война, она будет сражаться до тех пор, пока не узнает правду. Безумный вызов, но не безумнее, чем превращенный в жилище призраков город, где она так надеялась найти помощь. Ей не требовалось сейчас никаких причин и оправданий. Хотелось только быть подальше от этого места, пропитанного ядом гнойного божества. Когда Джейм повернула назад, на землю упала тьма и больше не поднималась. Шторм, так долго собиравшийся, наконец разразился.
После люди говорили, что никогда еще ночь в Тай-Тестигоне не была чернее. Ветер, рыдая и хохоча, мчался по городу, сметая все на своем пути, ломясь и царапаясь в дома так, что сидящим внутри казалось, что к утру в городе не останется ни одной целой стены. Они слушали завывания высоко над землей, а решившиеся выглянуть наружу клялись потом, что видели ужасные вещи. Северный ветер, ветер демонов, нес на юг кошмары из мертвых земель.
Джейм шла спотыкаясь, дрожа в лихорадке, не обращая внимания на хаос, клубящийся вокруг нее. Ей казалось, что она вновь в замке, ребенком бредет по спящим коридорам, ища чего-то. Уже очень поздно. Если кто-нибудь заметит ее, утром последуют суровые внушения, особенно если он узнает об этом… Но она же так осторожна. Ей так нужно отыскать… Что? Ноги замерзли, а ночь так темна. Все кругом, должно быть, спят. Джейм заторопилась, удивляясь, почему ей так тревожно, стараясь лишь вспомнить, что же она ищет. И внезапно ей стало ясно. Есть такое место под одной из лестниц, место, где так хорошо можно спрятаться, и она ищет не что-то, а кого-то. Тори. Вот и лестница. Почему она боится заглянуть под нее? Здесь ведь то, за чем она пришла сюда. Вот и темный уголок, а там, ну да – неясная фигура.
– Тори?
Нет ответа. Джейм наклонилась, вглядываясь в тень, и отшатнулась, подавив крик. О мой бог, это Анар. Прижавшись к стене, она боролась с тошнотой. На это у нее нет времени. Она должна обыскать все места, где может быть Тори, отчаянно надеясь, что его не будет ни в одном из них.
Смерть была всюду – стояла в дверях, забивалась в углы, заползала под пол, будто сама искала спасения от самой себя; качалась на натянутых нервах, пряталась в костях, облепленных кое-где кусочками кожи и высохшей плоти. Джейм заставляла себя вглядываться в лица, которые смерть сделала неотличимыми друг от друга. Но она знала их всех и не находила того, кого больше всего страшилась увидеть. Но если Тори здесь нет, то где же он? Однажды Анар рассказал ей, что если идти долго-долго на юг, то можно прийти в страну, где ветер сладок, а земля чиста. Тори тоже слышал эту историю. Может быть, там она и найдет его?
Она все еще искала брата. Но теперь на спине был тяжелый мешок, и она пыталась выбраться из замка. Что-то напугало ее… Нет, это она сделала нечто ужасное и должна бежать. Но где же она? Проходы открывались, как раны, один за другим, раздваивались, петляли, уводили неизвестно куда. Неужели она заблудилась? Нет, нельзя даже думать об этом. Спастись, спасти, спастись, спасти…
Кто-то шел за ней.
«Дитя, куда ты убегаешь, зачем покидаешь нас так скоро?»
Это был голос Анара… Нет, голос только похож на его. Шепот проникал в уши.
«Что? Ты ничего не скажешь своему старому учителю? Посмотри на меня, дитя.»
Она не сделает этого. Никто в замке не был к ней добрее, но она никогда больше не хочет видеть то лицо из темного угла под лестницей.
Тогда она услышала другой голос, раздавшийся в коридоре за спиной. Вначале это было всего лишь невнятное бормотание, звуки перетекали друг в друга, но потом их поток стал расплетаться, становясь яснее. Выражение, интонации… Сердце Джейм ударилось о ребра. Они все пришли сюда. Шаги шаркали по полу, полусгнившие одежды шуршали, тела натыкались на стены, но голоса по-прежнему звучали мягко, вкрадчиво…
«Куда же ты, дитя? Вернись к нам. Мы любим тебя.»
«А ведь однажды они изгнали меня, – горько подумала Джейм. – ОН сказал, что она испорченное существо без чести и совести, и они все позволили ему изгнать меня в пустынные земли. А теперь просят вернуться. Конечно, это ложь, но зачем?» Она знала. Они хотят, чтобы она засомневалась, замешкалась. Им нужно задержать ее до ЕГО прихода… Он придет, чтобы забрать то, что она забрала у него.
Джейм уже различала его шаги.
«Я должна бежать», – думала Джейм в смятении, но не могла пошевелиться. Лязг подкованных сапог становился все громче. Он спускался по лестнице с зубчатой стены замка.
– Это сон, всего лишь сон! – выкрикнула она, осознавая бесполезность этих слов и свою беспомощность.
На мгновение перед ней вновь открылась улица города. Жестяная вывеска высоко над головой билась о каменную стену дома. Улица тут же исчезла, превратившись во внешнюю галерею замка. Черная фигура шла через холл, разметая собравшихся там мертвецов, и плоть их слетала с костей от его прикосновений. Три сломанных стрелы крепко прибили серый плащ к его груди. Он протянул к Джейм искалеченные руки:
– Дитя Тьмы! – Голос – как треск ломающихся костей. – Где МОЙ МЕЧ? Где мое…
– ОТЕЦ!
Ненавистное слово остановило его.
Ничто не остается мертвым навсегда, но…
– Да пройдите же вы сквозь священный огонь! – крикнула она ему, им всем. – Последний обряд, который я еще могу свершить для вас, даже если вы схватите меня. Даже если я увижу, что ваши мертвые глаза открыты. Неужели вы хотели стать мерлогами?!
Они смотрели на нее, но ничего нельзя было прочесть на их лицах. Потом они покрылись пеплом и стали распадаться на части.
– Не-е-ет! – взвыла она, не в силах видеть, как в пламени сгорает все ее детство.
Ветер закружил и унес золу.
Ноги отказали, и Джейм сползла на пол, слишком изнуренная, чтобы помнить о своих истерзанных руках, пока не попыталась опереться на них. Боль пронзила ее, закружила и увлекла в темноту. «Не уходи! – услышала она чей-то крик. – Не оставляй меня снова одну!» Это был ее собственный голос, и не было ему ответа. Еще секунду маячил перед Джейм пустой коридор ее старого дома – такой, каким она видела его в последний раз, – и образ ускользнул.
Камни под рукой были холодны. Капли начинавшегося дождя застывали, покрывая ледяной коркой мостовую. Джейм подставила дождю лицо. Казалось, он сможет смыть все – равнодушную улицу, забитые окна, ее саму. И пусть. Окоченевшая, поднялась она и, оступаясь, побрела как лунатик, ничего не видя вокруг, не чувствуя наконец ни вины, ни горя, и ночь поглотила ее.
Глава 2. ДОМ ПРИНОСЯЩИХ УДАЧУ
Первым, кого увидела Джейм, открыв глаза, был кот. Собственно, увидеть что-либо кроме него было трудновато – большой, толстый, он сидел с весьма солидным видом прямо у нее на груди. Какое-то время они пялились друг на друга, затем кот зевнул, показав белые зубы и широкую розовую пасть, потом потянулся и ткнулся носом в подбородок Джейм, решив устроиться поудобнее в уютной ложбинке у самого горла. Дышать стало тяжело. Джейм подняла руку, собираясь сдвинуть кота, и замерла. Рука была не только все еще при ней, но и совершенно здорова – только тонкие белые шрамы говорили о том, что недавно она была поражена смертельно опасной заразой. Двар, целительный сон, все-таки пришел – и вовремя.
От облегчения даже закружилась голова. Потом настало время удивляться – где же она и как попала сюда?
Джейм лежала на кровати в маленькой комнатке, в дальней стене узкий дверной проем пылал, словно жерло печи, – сквозь него в помещение врывались лучи восходящего солнца. Свет резал глаза. Джейм зажмурилась, потом откинулась на подушку. В изголовье трепетали листья плюща, заглядывающего в окно. А когда порыв ветра отбросил зеленую завесу в сторону, стали видны маленькие каменные фигурки, на лицах которых застыли гримасы безумного веселья.
Что-то шевельнулось в памяти.
Джейм расслабилась, пытаясь вспомнить, что случилось с ней после пробуждения под дождем. Кажется, она снова шла – да, наверное, так и было. Только один образ всплывал в памяти – фасад какого-то дома, весь изукрашенный резными фигурками. Похожие на уродливых детей, они резвились на стенах, толпились вокруг окон, под козырьком крыши, они гримасничали и делали непристойные жесты. Дверь открылась под ее прикосновением. А за дверью?
Думай. Обрывки воспоминаний возвращались – комната, множество широко открытых испуганных глаз. Потом, словно поднимаясь из глубины, всплыли лица, руки, волосы… Трогают, цепляют, тянут к свету, к жизни…
Потолочные балки были выкрашены небесно-голубой краской и расписаны белыми розами. Они явно не были частью сна, грозящего превратиться в кошмар. Почему же тогда так трудно дышать?
Ой, как глупо, ну конечно же, этот наглый кот.
Джейм пыталась спихнуть зверюгу, но тот только негромко мурлыкал в ответ. Это продолжалось до тех пор, пока в комнату не влетела женщина, и с криком «У-у-у-у, паразит такой!» – подхватила кота и сбросила его на пол.
– Вот проныра! – восклицала она, выталкивая провинившегося из комнаты. – Стоило на секунду выйти, а он уже тут как тут! Он тебя не задушил, нет? По-моему, проще остаться в живых на Балу Мертвых Богов, чем после общения с котиком госпожи Абернии. А я Танишент, для друзей – Танис.
Она присела на край кровати и наклонилась к Джейм:
– Ну что? Ты не хочешь спросить, где находишься?
– Я помню столы и людей с пивными кружками, – медленно проговорила Джейм. – Когда я вошла, все прекратили пить. Это, наверное, гостиница или таверна?
– Ага, это «Рес-аб-Тирр», Дом Приносящих Удачу, а насчет прекратили пить – ха-ха! Кое-кто из наших завсегдатаев чуть не помер со страху, когда ты открыла дверь, а кто был поближе – посигали из окон. Если б ты не рухнула прямо на пороге, дом сейчас стоял бы пустой, как мыльный пузырь.
– Извините, я помешала веселью. А что с моими руками?
– Ну, это отдельная история, – Танишент явно доставляло удовольствие вспоминать события той ночи. – Лекарь сказал, что руки придется отрезать, а лучше откусить, если мы, конечно, найдем какого-нибудь подходящего смирного демона. Но пока Тубан решал, что делать, они раз – и начали заживать сами собой! Лекарь сказал, что в жизни такого не видел, ну так он и кенциров никогда не видел. Тринадцать дней прошло… Ну да, тринадцать. Вот сколько ты проспала!
Джейм не успела толком осмыслить это сообщение, когда дверной проем закрыла громадная темная фигура. С трудом, в несколько приемов, она протиснулась в комнату и оказалась лысым толстяком.
– С каждым годом двери становятся все уже! – бодро воскликнул он. – Ну что ж, ты снова среди живых, а то мы уж начали беспокоиться. Я Тубан из Эндискара, хозяйничаю тут. Добро пожаловать в этот дом, и мир всем входящим сюда.
– Я Джейм из Кенцирата. Быть в вашем доме – честь для меня.
– А, Кенцират! Так лекарь не ошибся! Мы редко видим здесь твоих земляков, разве что кто пойдет с востока, из Кеншолда, или с запада, из Хмари. А откуда ты? И почему одна?
– Мои люди мертвы. – Слова упали, плоские, без выражения, без эмоций. Просто констатация факта.
Ночные кошмары растаяли, и Джейм только сейчас почувствовала, что находится в безопасности. «Может быть, это тоже сон?» – промелькнула паническая мысль, и Джейм сконцентрировала внимание на широком приветливом лице Тубана:
– Я пришла с севера.
– Никто не приходит оттуда, – убежденно проговорил толстяк. – У тебя жар, ты что-то спутала. Наверняка ты шла из Восточного Кеншолда. С этой стороны гор, больше неоткуда… неоткуда… неоткуда… неоткуда… – Слово эхом забилось в мозгу, затихая. Джейм снова спала.
В следующий раз ее разбудил не кот, а громкий стук. Открыв глаза, Джейм увидела, как Танишент поднимает с пола маленькое бронзовое зеркальце, бросает его на стоящую рядом кровать и убегает, кутаясь в яркую шаль, не замечая, что ее новая соседка проснулась. Джейм смотрела ей вслед. Когда они впервые увиделись утром, она предположила, что Танис примерно лет тридцать, но кто бы мог дать девушке, вылетевшей сейчас из комнаты, больше девятнадцати? Может быть, двар притупил ее чувства… А может, и нет. После всего, что произошло с ней, Джейм без вопросов приняла бы и куда более странные вещи. У нее еще будет время разобраться во всем. Сейчас же она жутко хотела есть, тринадцать дней двара спровоцировали волчий аппетит.
Джейм осторожно села, спустила ноги на пол и после нескольких попыток наконец встала. Что ж, не так уж это и трудно. С возросшей уверенностью она сделала шаг к двери, и тут обнаружилось, что ночная рубашка, в которую она была одета, мягко говоря, ей не по размеру. Джейм наступила на подол, потеряла равновесие и тяжело рухнула на соседнюю кровать.
Под рукой оказалось зеркало Танис, откуда на Джейм смотрела незнакомка. Неужели она так выглядит? Как заострились черты, какие огромные серые глаза.
«Да уж, сейчас никто не назовет тебя хорошенькой», – уныло подумала Джейм. Она сейчас так похожа на мальчишку, неудивительно, что обманулся тот старик в проулке. Тем более что ее длинные черные волосы были скрыты тогда под шапкой. Юное лицо вызывающе смотрело на нее, и она смотрела на него со смешанным чувством, как на чужое. А эти глаза… они видели то, что она так и не смогла вспомнить.
– Где же ты была, – тихо спросила она. – Что ты видела?
Со внезапным отвращением Джейм отпихнула от себя зеркало. Глупо быть одержимой прошлым, которого она даже не помнит. Все уже позади. Начинается новая жизнь, и… И надо бы все-таки поесть. Подгоняемая растущим голодом, она подобрала подол рубахи и направилась к выходу.
Рядом с дверью, примостившись в тени под нишей, где стояла ваза с цветами, лежал ее заплечный мешок.
Взгляд Джейм уцепился за него. Казалось, что он терпеливо ждет ее, покорно собирая пыль грязными боками. «Я пытаюсь поймать пустоту», – подумала она с горечью. Две недели она тащила на себе, как горб, осколки прошлого, известного и неизвестного. Даже сейчас они преследовали ее, в этой сумке лежали потерянные годы, какими еще ужасами она может быть наполнена? Протяни руку, и узнаешь. Нет, этот мешок со всем его содержимым надо как можно скорее спрятать в надежное место. Заставив себя выкинуть все это из головы, Джейм подобрала подол и неуверенно вышла из комнаты.
Открытая галерея соединяла северное и южное крылья таверны. Этажом ниже лежал двор, обнесенный толстой стеной. Оттуда поднимался едкий запах навоза, слышался звук переступающих по соломе копыт, эти запахи и звуки смешивались с отдаленным позвякиванием посуды и ароматом готовящейся еды. Что бы это ни было – пахло оно вкусно. Джейм попыталась определить, откуда дует такой приятный ветерок, но тут раздались грохот и рассерженный вскрик. Одна из дверей первого этажа распахнулась, на пороге появилась высокая женщина в фартуке, держащая за шкирку облезлого кота, она швырнула его на землю и гордо удалилась обратно в дом.
Ага, кухня там. И как же туда спуститься?
В северном конце галереи Джейм обнаружила широкую лестницу, ведущую вниз. Приподняв юбку, Джейм осторожно пошла вниз по ступенькам. Начиналось все отлично, но на полпути нога попала в щель, и Джейм закувыркалась. Инстинктивно она свернулась клубочком и таким манером, как мячик, завершила свой спуск, ничего не сломав, но с однозначным ощущением, что на нее разом обрушились все удары, которые она получала за всю свою жизнь.
Она села на плиточном полу, тряся головой, чтобы там немного прояснилось после такого болезненного нисхождения, и поглядела наверх, на проделанный путь, но чья-то голова высунулась, заслонив обзор, и поинтересовалась:
– Ну, неужто закончила?
– Д-да, госпожа, – ответила Джейм, глядя в суровые светлые глаза женщины. – Я сорвалась со ступеньки.
– В хорошо управляемом хозяйстве, – произнес гневный голос, – не бывает инвалидов, случайно падающих с лестницы. А я никакая не госпожа, а вдова Клепетания, кухарка и домоправительница.
– А я Джейм из Кенцирата, – ответ был не менее резок, – а вовсе не инвалид.
Вдова фыркнула:
– Что ж, надеюсь, впредь я буду видеть тебя только в вертикальном положении.
Джейм медленно выпрямилась, поморщившись от боли, и поправила ночную рубашку, которая норовила сползти с обоих плеч одновременно.
– Хм-м! – Вдова, похоже, смягчилась. – Если ты можешь гулять, значит, можешь и есть. Иди сюда, юная леди, и подкрепись.
Джейм прошла за ней на кухню, в просторное помещение с высоким сводчатым потолком, где на двух из трех очагов кипели подвешенные над огнем громадные чайники. Справа под лестницей виднелась небольшая судомойня. Горшок над третьим очагом, как раз между кухней и главным холлом, испускал тот самый чудный запах, что Джейм учуяла еще на галерее. Вдова указала ей место рядом, и Джейм села, наслаждаясь теплом, пока вдова наливала похлебку в плошку.