Осень. Латте. Любовь

– Это прекрасно! – Оливия неловким движением откинула прядь волос с лица.

– Мря! – донеслось из ее сумки.

– Кто там у тебя? – заинтересовался Адам.

– Ой. – Она заглянула в сумку, и котенок поспешил высунуть мордочку. – Прости. Наверное, с животными нельзя…

– Можно. Особенно с кошкой, – уверенно сказал парень, вытягивая шею, чтобы лучше рассмотреть ее нового питомца. – Нет, даже нужно. Я требую! Вход в «Старые традиции» без кошек воспрещен!

Оливия рассмеялась.

– Спасибо, что не выгоняешь.

– Всегда рад, – заверил он. – Так чего бы ты хотела?

– Что?

– Что бы ты хотела заказать?

Она растерянно прижала к себе сумку с котенком.

– Мне… мне бы… а можно мнесчастливую коробку?

– Конечно! – Адам взглянул на нее так, что Оливия на мгновение перестала слышать шум и звуки музыки и буквально поплыла от взгляда его темных глаз. – Тебе с собой?

– Да. И кофе. Двойной латте без льда.

– Можешь не уточнять, во Флодберге ледяной кофе пьют только летом в жару.

– Так непривычно. – Она облизнула губы. – А… можно вопрос?

– Да. – Адам не переставал улыбаться.

– Что такое «счастливая коробка»? – еще сильнее покраснела Оливия.

Но вопрос, кажется, совсем его не смутил.

– А ты не помнишь? Это же одна из старых местных традиций. – Он указал на светящийся баннер с меню. – Во время встречи гостей в прошлые века полагалось подавать на стол семь видов выпечки, поэтому в этой коробке как раз такой набор – из семи разных видов. Булочка с черничной начинкой – «ветебред». Бисквитный кекс – принято есть сначала светлую, затем темную его часть. Печенье «дрем» – тоже светлое и темное – шоколадное. Печенье с начинкой – с классическим домашним малиновым вареньем. И, наконец, пирожное. Ну или кусок торта. Тем, кто заказывает в зал, мы приносим мешочек: чтобы можно было забрать остатки с собой – тоже по старой традиции. Ты не забыла язык, Оливия, как ты могла забыть такое?

– Я была ребенком, когда уехала, – мягко ответила она.

– Ты писала стихи и рассказы, а еще основала свой книжный клуб! Я гордился, что был его членом!

– О… – смутилась Оливия, не зная, что сказать.

Воспоминания обрушивались на нее, словно снежный ком. Перед внутренним взором девушки всплывали картинки из прошлого, удивляли, будоражили и почему-то грели сердце. Она всегда считала, что желание стать писателем было спонтанным. Как можно было забыть, что в детстве у нее уже была страсть к сочинению историй?

– Твоя коробка и кофе. Я все упаковал, чтобы удобнее было нести.

– Спасибо. – Оливия потянулась за заказом и испуганно отпрянула, когда из-за стойки показалась морда золотистого ретривера.

Тот встал на задние лапы, чтобы поближе рассмотреть ее. Или котенка в сумке.

– Эй, приятель, ты напугал нашу гостью, – осторожно оттеснил его Адам. – Отправляйся к себе в подсобку. Давай-давай. – Проводив пса из зала, парень вернулся за стойку. – Я же говорил, у нас всегда рады животным.

– Приятно было увидеться, – сказала Оливия, забрав пакет с заказом.

– Заходи чаще, я всегда тут, – махнул ей на прощание Адам. – А по субботам у нас сладкий стол! Платишь за вход и угощаешься всем, чем хочешь.

– Звучит заманчиво. Я загляну, – пообещала девушка.

И, засмотревшись на Адама, едва не влетела в мужчину в деловом костюме, который направлялся к выходу.

– Ох, простите! – выдохнула Оливия. – Чуть не сбила вас с ног.

– Не переживайте,у меня отличная реакция, – заверил он, придержав для нее дверь.

Девушка вышла и повернулась, чтобы еще раз извиниться. Ее сердце толкнулось в груди: «Вильям», – было написано на его стаканчике с кофе. О боже! Тетушка пророчила ей встречу с каким-то Вилли – неужели это он?

– Вы… – Воздух застрял у нее в горле.

– Вильям Густафсон. – Его голос был глубоким и немного хриплым, а яркие глаза манили своей синевой. – Мэр этого города.

– Ничего себе. – Девушка пожала протянутую ей ладонь. – Оливия.

К тротуару подъехал черный седан премиум-класса.

– Вас подвезти? – Мужчина кивнул на него.

– Нет. Нет, спасибо. Я живу в пяти минутах ходьбы.

– Тогда вы точно будете на Фестивале урожая, – уверенно заявил Вильям. – Надеюсь, увидимся там, Оливия. – Он улыбнулся лишь уголками губ. – Приятно было познакомиться.

Галантно отвесив ей полупоклон, мэр сел в автомобиль. Через секунду машина сорвалась с места. Девушка сглотнула, проводив ее взглядом. Где-то в сумке, напоминая о себе, жалобно мяукнул котенок.

Счастливая коробка была полна сюрпризов. Каждое угощение, начиная с булочки и заканчивая печеньем, оказалось невероятно вкусным – выпечка буквально таяла на языке! И это было первое чаепитие в жизни Оливии, когда она пыталась растянуть удовольствие, но ничего не вышло: девушка слопала все содержимое коробки за один присест! И даже не жалела. Для нее словно открылся новый мир с богатой палитрой вкусов. Черт возьми, да ради таких десертов можно было остаться во Флодберге навсегда!

Но Оливия решила, что останется здесь, хотя бы пока пишется ее книга. В Калифорнии девушку никто, кроме родителей, не ждал, постоянной работы не предвиделось, а бумажная волокита с наследством могла затянуться надолго. К тому же она еще не решила, что будет делать с квартирой тети. Так что пожить тут несколько месяцев, спокойно работая над рукописью, казалось неплохой идеей.

Котенка Оливия назвала Морковкой: тот оказался девочкой. В первый же вечер малышка облюбовала подоконник и запрыгивала туда всякий раз, как девушка садилась на него, чтобы выпить чаю. Они вместе любовались осенней площадью и слушали тишину. А когда Оливия садилась за ноутбук, Морковка устраивалась рядом – прямо на столе, на сложенном в несколько слоев шарфе: зарывалась носиком в шерстяные нити и громко мурлыкала. Работалось Оливии под эти звуки почему-то особенно хорошо.

Неделя пролетела невероятно быстро, и девушке начинало казаться, будто она прожила тут уже целую вечность. У них с Морковкой появились свои ежедневные ритуалы и маленькие привычки: например, утром Оливия отправлялась на пробежку, а кошечка провожала ее, глядя в окно. На обратном пути девушка заходила в «Старые традиции», брала кофе и перекидывалась с Адамом парой фраз, а когда возвращалась в квартиру, Морковка неизменно спрыгивала с подоконника и бежала в коридор, чтобы встретить хозяйку у двери протяжным мяуканьем.

Казалось, будто они живут вместе уже давно. Кошка приходила к ней спать: сворачивалась клубком в ногах и мерно «хрустела» – именно такие ассоциации у девушки вызывало ее мурлыканье. Вместе они отдыхали и работали, и вместе же делали в квартире уборку: Оливия стирала со старых вещей пыль и раскладывала их по местам, а Морковка раскидывала сложенное и находила вещам новые «правильные» места: за диваном, под креслом или в ванной. В общем, в эту неделю скучать им было некогда.

Оливия также навестила могилу тетушки Марии и нанесла визит ее душеприказчику по поводу бумаг. А еще она подружилась с соседями и украсила ступени перед входом в квартиру кучей тыкв разных цветов и размеров, которые приобрела на фермерском рынке. Она добавила к ним живые осенние цветы, сухоцветы и хворост – получилось очень уютно. Оливия даже не думала, что украшение жилья может быть столь увлекательным, ведь у нее никогда не было собственного. И это еще больше вдохновляло ее на творчество.

А вечером пятницы она нашла в старом книжном шкафу черновики своих детских рассказов и сразу помчалась к Адаму поделиться радостью.

– Ты представляешь? Она их хранила! – воскликнула девушка, вбежав в кафе.

– Привет, – махнул ей парень и, как всегда, отошел к дальнему концу стойки, чтобы обслужить подругу без очереди.

– Тетя Мария! Она хранила мои стихи и рассказы! – выпалила Оливия, подойдя ближе. – Те, о которых ты говорил, помнишь?

– Ну конечно.

Что ни говори, но обворожительно улыбаться этот парень умел лучше всех.

– Мне даже не верится, она сохранила их все! Некоторые даже с рисунками!

– Дашь взглянуть? – спросил Адам, наливая Оливии кофе.

– Вот. – Она обрушила на стойку стопку выцветших листов бумаги, некоторые были бережно прошиты и перетянуты лентой.

– Угощайся. – Адам поставил перед ней стакан. – С корицей.

– Спасибо. – Оливия пригубила напиток.

– Держи. – Он протянул ей блюдце, на котором лежала семла – нежная булочка с миндальной начинкой и взбитыми сливками, щедро обсыпанная сахарной пудрой. – За счет заведения.

– О-о… – промычала Оливия, не в силах отказаться от угощения.

– Идем. – Адам вышел из-за стойки и увлек ее за собой к свободному столику. – Ты спокойно насладишься булочкой и кофе, а я полистаю твои детские шедевры.

– А… – она поплелась за ним, – у тебя не будет проблем из-за того, что ты отвлекаешься от работы на посетителей?

– Нет, все в порядке, – заверил парень.

– Точно?

– Угу.

Они сели за столик у окна, Адам склонился над черновиками, а Оливия откусила булочку.

– М-м-м… Она восхитительна! – громче, чем следовало, простонала девушка. – Невероятно! Ваша пекарня просто творит чудеса!

– Я передам нашему повару, – загадочно усмехнулся парень.

Пока он листал исписанные детским неровным почерком страницы, Оливия наслаждалась булочкой и напитком. Здесь, в самом сердце Флодберга, в уютном зале «Старых традиций», она вновь ощущала себя живой. Отступили тревоги, сомнения и грусть, и все плохое словно осталось где-то в прошлой жизни.

– Ты уже тогда была чертовски талантливой, – заметил Адам, оторвавшись от черновиков и посмотрев ей в глаза. – Если переработать эти тексты, могут получиться хорошие детские сказки, Оливия. Подумай над этим.

– Да? – Девушка сглотнула. Теплота в его голосе помогла ей расслабиться. – Мне приятно это слышать. Правда.

– Я рад, что и для меня тут нашлось местечко, – лукаво улыбнулся Адам, придвинув к ней одну из детских работ.

Оливия опустила взгляд и почувствовала, как ее лицо становится одного цвета с волосами. К щекам прилил жар. В конце рассказа были нарисованы два человечка, державшихся за руки. «Оливия и Адам», – стояла подпись цветными карандашами.