Чопперы

Ответственный редактор Е. В. Арчакова

Редактор О. В. Котсалайнен

Корректор Н. С. Астанина

Художник В. П. Кемниц

© Илья Хороших, 2017

ISBN 978-5-4485-8019-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Начало

Бензин заканчивался.

Дорога стремительно летела под колеса, утопая в брызгах бархатной пыли. В дрожащей зыбкой линии на горизонте она сливалась с небом. Вокруг, насколько хватало глаз, распростерлась степь – море выцветшего ковыля и кочек. Раскаленный воздух начал немного остывать, а коршун, который весь день кружил в голубом прозрачном небе, улетел. Это означало одно – медленно, но неумолимо надвигалась тяжелая степная ночь.

У нас не было никакого желания останавливаться – недавние события рождали страх перед ночевками под открытым небом.

Я обернулся к Джо – хотелось посмотреть, как встретит наступление вечера он. Но глаз Джо не было видно за темными очками. А губы его вряд ли дрожали от страха, в этом можно было не сомневаться.

Стрелка топлива была уже ниже первого деления. Я старался не дергать ручку газа и расходовать остатки экономно, но понимал, что это все равно не поможет.

Мотоцикл дернулся. Не дожидаясь, пока он остановится помимо моей воли, я сжал тормоз и махнул Джо рукой. Тот подошел ко мне, как обычно, с сигаретой в зубах.

– Ну что, Джонни, бензин кончился?

Он улыбнулся.

Я снял очки. Небо сразу изменило свой цвет с голубого на кроваво-розовый, и моя надежда добраться до старого «Шалмана», про который рассказал нам старик, раньше заката стала угасать.

– Да, кончился, – буркнул я.

Джо никогда не упускал случая поддеть меня – объем бака у него на пару литров больше.

Я внимательно посмотрел на приятеля. Выражение глаз Джо, обычно спокойных, насторожило меня – как будто он скрывал что-то.

Он отвел взгляд.

– Что не так, Джо? – спросил я. – Ночевать здесь мы не останемся, уж будь уверен.

Я наклонился к баку и перевел рычажок топлива на положение «резерв» – так у меня в запасе останется десять километров хода.

– Да нормально все, Джонни! Доедем! – Джо хлопнул меня по плечу.

Он щелчком отбросил окурок, и тот упал в траву на обочине.

– Ты что, степной пожар хочешь устроить? – спросил я. – Тогда будем, как в той песне, по «морю огня» добираться.

– Да уж, – ухмыльнулся Джо.

Он подошел к месту, где упал окурок, встал там, расставив ноги пошире, и начал справлять нужду. Я подумал, что нужно бы последовать его примеру.

Интересная вещь эта дорога! Как заметил однажды мой приятель, байкер Дракон, ты весь день в пути, постоянно куришь на остановках, от курения хочется пить, а потом облегчиться. И опять курить. Такой вот круговорот воды и дыма в природе…

Мы сели на мотоциклы. Старик сказал, что до старого «Шалмана» меньше двух часов езды. Я очень надеялся, что он не ошибся.

Вдруг я, ощутив внезапный приступ раздражения, ткнул ногой рычаг передач и на полную оттянул ручку газа. Черт с ним! Встанем, значит, встанем! Ту ночь как-то продержались и эту продержимся!

Но от моего усилия ничего не изменилось. Дорога по-прежнему мерно уходила под колеса мотоцикла и казалась бесконечной. Небо стало наполняться красным – наступили сумерки.

Я обернулся и увидел, как Джо ухмыляется. Плохой признак – таким Джо мне совершенно не нравился. Я не знал, что он может выкинуть в следующую минуту. Хотя, возможно, я зря беспокоился. В отличие от Джо, я был слишком «правильным», как сказала однажды стриптизерша Келли. Однако именно эта «правильность» часто спасала нам с Джо жизнь.

Взять, например, тот случай на заправке, недалеко от города Забытых Колес, когда несколько местных ублюдков пытались угнать наши мотоциклы, пока мы пили похожий на помои кофе в душной закусочной «101 градус». Только у них ничего не получилось. Замки делали мастера из «Мотожаб», и взломать их было не так-то просто. Как только мы вышли и увидели их возню, глаза Джо моментально налились кровью. Он ухмыльнулся и неуловимым движением извлек из своего сапога нож. Я схватил его за руку и сказал: «Погоди, Джо, не торопись!» Он же, не контролируя себя, дернул локтем и угодил мне в сплетение, что вызвало у шпаны хохот. «Парни, а это оказалось проще, чем я думал», – сказал тогда один из них. Судя по всему, он был заводилой – небольшого роста, белобрысый. За спиной у него стояли остальные – здоровые тупые шестерки. Я успел тогда разглядеть его как следует – у него были острые зубы. Зубы и глаза – вот что самое главное. Смотрел он и нагло, и в то же время как-то затравленно. Я решил, что достаточно будет перебить ему колено, чтобы остановить всю компанию, и вытащил пистолет: «Парни, мы здесь гости, проездом, нам неприятности ни к чему. Но если ты, приятель, не планируешь провести свою жизнь на костылях, ты уж постарайся как-нибудь обойтись без моего мотоцикла». Парень не лез за словом в карман. «Ну, возьмем тогда его байк, договорились?» – кивнул он на Джо. По его глазам я понял, что он уже примирился с поражением и хочет достойно отступить. Но я ошибся. В это самое время сзади неслышно подошел еще один из их группы. Наверное, сидел в кафе. В тот момент, когда я заметил его, монтировка уже опускалась на голову Джо.

Когда надо, я могу и собраться. Я оттолкнул Джо, и тот парень не попал по намеченной цели, однако все же задел Джо плечо, которое, правда, было защищено титановой пластиной мотоциклетной куртки.

А потом началось. Джо совершенно слетел с катушек. Он выхватил у парня монтировку и принялся угощать того ударами, так, что ублюдок свалился и только хрюкал на асфальте, как свинья, выплевывая кровь. А потом Джо принялся за его дружков, но до белобрысого, конечно, не добрался – тот удрал раньше всех остальных. Однако «телохранителям» здорово досталось. При этом с лица Джо не слезала эта кривая ухмылка, которой он приветствовал мой взор пару минут назад.

Я не знал, что творится у Джо в голове. Он мог запросто развернуться и поехать на своем мотоцикле назад, а мог и просто остаться в чистом поле. Кто знает? Я любил его как брата, но довериться полностью никогда не мог.

Да и разве может один человек верить другому до конца? Чтобы довериться кому-то, нужно как минимум хорошо знать его. Но кто возьмёт на себя смелость утверждать, что он знает хоть немного о другом человеке? Ты можешь провести с ним рядом многие годы, но так и не узнать, что у него на душе. А он думает о сексе с твоей подругой. Или женой… Или он вообще псих и любит есть собачье дерьмо, думая о ней?! Он может спокойно сидеть за столом, затем извиниться, выйти на пару минут и возвратиться с шестизарядным «Моссбергом», чтобы снести головы всем обедающим. Бывает всякое! Я знал, какими могут быть люди. И если я не мог верить сам себе, своим глазам, то как же я мог доверять Джо? После той ночи вообще сложно было кому-либо верить! Но ладно. В конце концов, бывало и хуже.

Черт, если в ближайшие десять минут нам ничего не встретится, мы точно останемся здесь на ночь!

Солнце в степи садится быстро, как будто падает в яму. И вот, как только его край коснулся горизонта, мне вдруг показалось, что я что-то увидел. Как будто какой-то огромный суслик замаячил впереди на обочине. Я поддал газу. Мы подъехали ближе. Так и есть, это был указатель.

«ШАЛМАН. 2 МИЛИ» – значилось на нем. Ну что же, бензина должно хватить. Я приободрился и поднял вверх кулак.

Билли

Билли недавно пообедал куском мяса с картофелем, запив все изрядным количеством пива, и теперь ходил и курил, пиная пустые пивные бутылки, ржавые жестянки и использованные презервативы. Все это в изобилии валялось здесь, вокруг «Шалмана». Байкеры презервативами обычно не пользовались. Однако многие из них, хоть и боялись быть осмеянными приятелями, втихаря таскали во внутренних карманах своих курток (а кое-кто и за голенищем сапога, вместе с бритвой) коробочки из трех штук, которые когда-то можно было раздобыть за доллар в автомате, висевшем в туалете.

За тот же доллар в том же туалете можно было купить так называемую «дорожную жену» – приспособление, которое представляло собой мешок для самоудовлетворения. Но тот коммивояжер, который ухитрился уговорить тогдашнего управляющего «Шалмана» подписать договор на право установить в туалете аппарат по продаже этих штучек, сильно просчитался.

Дело в том, что байкеры не захотели платить по доллару за «мусорные мешки», как они их называли. Аппарат в один день просто разломали, а его содержимое еще долго валялось разбросанным по полу. Мешки иногда использовали, но лишь для того, чтобы потехи ради натянуть их на голову очередному заезжему бедняге. Выбирали обычно тех, кто не лез в бутылку слишком сильно и не пытался устроить поединок на ножах на пустыре за баром, но в то же время обладал достаточной сообразительностью, чтобы не отказать в партии Картежнику – приветливому хозяину заведения.

Дело вроде бы было верное – Картежник выкладывал на стол три карты, картинками вверх, обычно три семерки: две – черной масти и одну – красной, и предлагал игроку угадать красную масть, перемешав и перевернув карты рубашками кверху. В случае удачи выигрыш был в размере ставки, то есть игрок получал в два раза больше, чем поставил на кон. А в случае проигрыша задача была простой – нужно было с завязанными глазами пройти к барной стойке и поставить пиво Картежнику и парням за столом, наблюдавшим за игрой и шутками подсказывавшим игроку, какую карту лучше выбрать.

Ввиду этого игра представлялась сначала весьма безобидным приключением, когда, ничем особо не рискуя, можно было неплохо выиграть. Ну а пиво – в конце концов, обычно думал незадачливый игрок, – пиво он мог поставить тем парням и так. Чего не сделаешь ради веселой компании. Однако Картежник был не так прост и недаром получил свое прозвище еще в ту пору, когда, будучи шестнадцатилетним пацаном без дома и надежды на будущее, присоединился к банде. Игроку, как правило, не везло.

Он внимательно глядел, как Картежник перемешивал карты, поблескивая перстнями с черепами и странными знаками на ловких пальцах, и внимательно следил за своей красной семеркой. Картежник же смотрел не на карты, а прямо на партнера, и тот, против своей воли, отрывал взгляд от стола и поднимал голову. Однако он абсолютно ничего не мог прочитать в черных бездонных глазах Картежника.

Игрок называл карту, ошибался, и Картежник выигрывал. А затем карты незаметно заползали в один из многочисленных карманов его широких штанов с висящими на них серебряными цепочками. Картежник разводил руками и хлопал в ладоши, давая знак, что игра окончена.

Под одобрительные шутки проигравшему надевали на голову тот самый черный мешок, и начиналась потеха. Игрока с мешком на голове направляли в сторону барной стойки, куда он брел, спотыкаясь, опрокидывая стулья и чертыхаясь. «Да ладно тебе, приятель, не злись, – подбадривали его, – все не так плохо!»

И действительно, в конце его ждал сюрприз. Дело в том, что на стойках «Шалмана» были установлены шесты, на которых крутились танцовщицы. Изгибами своих упругих тел они завлекали посетителей в сладкие фантазии, а заодно и поближе к стойке. И вот, когда игрок ощупью находил свою цель и уже открывал было рот, чтобы потребовать пива, звуки тяжелого рока смолкали, и он оставался в совершенной тишине. Вдруг справа и слева от себя он начинал слышать голоса, завораживающе шептавшие: «Детка, угости меня!» Голоса звучали со всех сторон, все ближе и ближе к нему, и игроку начинало казаться, что он находится не в прокуренном, Богом забытом баре на краю света, а в чудесном райском месте, где сбываются все его мечты. Он чувствовал на своей коже сладкую влагу. Незнакомый диковинный аромат пленял его. Он ощущал легкое движение воздуха, рожденное взмахами крыльев неземных существ и горячее дыхание их плоти. Игрок испытывал страстное желание, и одновременно с ним его посещало как будто давно забытое, лишь дремавшее в нем чувство; его лишь нужно было освободить, и для этого требовалось только одно, совсем небольшое усилие. Это было чувство, которое притупляется с годами и которое все так стараются вернуть, не зная только как, беспорядочно меняя свою жизнь, вдыхая год за годом свежий ветер весны и ожидая от других того, чего не могут дать себе сами – освобождения! И существа, которым принадлежали голоса, казалось, могли это дать – они способны были унести его вверх, промчав над ровной гладью степи вокруг «Шалмана», а потом все дальше и дальше – за степь, к морю, за море, и там, над облаками, словно птица, парил бы игрок в неведомой бесконечности, сжимая в объятиях горячие тела обладательниц этих неземных голосов. И у него начинала кружиться голова от легкости и счастья, он дышал все чаще и чаще, а потом вдруг переставал чувствовать свое тело, взлетал выше и… Находил себя все в том же «Шалмане», окруженного толпой скалившихся байкеров, свистевших, кричавших: «Давай, давай, приятель!», «Быстро пиво выпил!», «Ай да Кэт!» А потом он видел ее – высокую танцовщицу с рыжими волосами. «Угости меня виски, детка!» – говорила она, а красные и синие рожи хохотали вокруг. Игрок смотрел на нее и не верил своим глазам – как он мог так обмануться и принять голос этой пусть даже и невыразимо красивой, но дьявольски порочной женщины за шепот прекрасной полубогини. И тут что-то мелькало в ее глазах. Он оборачивался вокруг, и ему становилось страшно, очень страшно, и он молил Бога перенести его из этого места в любое другое, все равно в какое, лишь бы оказаться как можно дальше отсюда. Так было при хорошем для игрока стечении обстоятельств. А при плохом…

Билли пинал пустые бутылки. Он отлично помнил, как все начиналось.

Стоял полдень. Раскаленная пыль кружилась в солнечных лучах. Особенно хорошо это было видно из темного угла старой аптеки, куда любил забираться Билли. Этот район, в котором некогда дымил огромный завод, уже давно перестал быть сердцем города, и даже крысы покинули его, уступив место бродягам и тем, кому уже нечего было терять. Аптека, наравне с другими брошенными домами, усиливала общее ощущение тоски. После того как хозяин собрал вещи, кое-как заколотил окна и уехал в неизвестном направлении, никто больше и не думал заботиться о ветшающем помещении или восстанавливать здесь порядок – теперь в Затерянном городе никто и ни за чем не следил. Дети также были предоставлены сами себе, и одиночка Билли, отправляясь в дом, где разбитые стеклянные шкафы преломляли солнечный свет, многократно отражая его, чувствовал себя в безопасности – никто из здравомыслящих людей не заглядывал сюда по доброй воле.

Но они зашли незаметно.

Дверной проем на несколько секунд потемнел, а потом лучи продолжили игру с песчинками кружащейся пыли.

Билли не заметил этого. Отвлекся. «Никогда не отворачивайся, никогда!» – повторял он себе с тех пор много раз, и это стало его кредо.

– Так, так… Что это у нас такое?! – вдруг раздался голос у него над ухом.

Двое высоких парней стояли рядом с Билли. Они были старше него. Один из них, смуглый и широкоплечий, был в футболке группы «Вороны смерти». Чуть поодаль, словно рыбы-лоцманы рядом с акулами, толкались остальные. Они ухмылялись. Дрожь пробежала по телу Билли, как будто он был котенком, застигнутым за поеданием хозяйского куска мяса, и теперь ожидал расправы.

Парни нависли над ним. От них исходила угроза. Пока потенциальная, но пружина готова была распрямиться в любой момент.

Пока же им хотелось просто поиграть.

– Ну что, щенок? Попался?!

Парень в футболке «Воронов смерти» посмотрел на своего приятеля – блондина с длинными волосами, ниспадающими на красивое, жестокое лицо с ссадиной на скуле. Тот усмехнулся и кивнул головой.

Билли съежился и, защищаясь, инстинктивно поднял над головой руки, в которых был зажат его «меч» – оружие против дракона – обломок стекла с рукояткой из ивовых прутьев.

Вдруг он услышал негодующий и злобный вопль. Что-то теплое брызнуло ему на лицо. Билли застыл. В его голове, как крыса в клетке, билась одна-единственная мысль – бегство. Стремительное бегство – единственный путь к спасению!

Но враги внезапно отступили. Парень в футболке «Воронов» медленно поднял руку к свету и с изумлением уставился на нее. На грязные плиты каменного пола струей лилась кровь. Осколком стекла Билли порезал его, и теперь тот, казалось, готов был расплакаться. В жизни Билли потом еще не раз встречал таких – крутых с виду, но плакс на поверку.

– Псих! – прошипел парень и бросился к выходу. Остальные так же тихо, как и появились, исчезли вслед за ним.

Билли так и остался стоять в своем королевстве кривых зеркал. На какой-то момент ему показалось, что это был всего лишь сон. Однако стекло было все еще зажато в его руке, и на конце осколка отчетливо виднелись следы крови. «Вот ты и поразил своего дракона», – раздался насмешливый голос откуда-то из глубины зала. Билли потерял сознание.

Очнулся он лишь ночью – взошедшая луна освещала холодный пол. Он шел по городу, сжимая в руках свой меч, который обычно прятал в тайнике под шкафом аптеки. Он боялся, что ребята поджидают его на пути. Но ночь была тихой и безлюдной, и, ведомый странным инстинктом, Билли не встретил никого.

Он пришел домой незамеченным – отец уже успел набраться и заснуть. Билли сел у окна в старой покосившейся раме и еще долго не спал, глядя на стальной диск луны.

А потом все пошло совершенно по-новому.

Как-то он шел по улице мимо группы ребят, как обычно, стараясь не смотреть на них, но споткнулся и случайно сделал пару быстрых шагов в их сторону. Вдруг он увидел, что те, кто стоял, попятились, а те, кто сидел, – сделали движение, чтобы встать. Билли пошел дальше. «Псих», – слышалось ему вслед.

Он почувствовал, что кто-то идет вслед за ним и ускорил шаг. Идущий сзади не отставал.

– Уильям, – услышал он. Билли вздрогнул. Его редко называли так. Отец обычно звал его «Уильям», когда бывал пьян. И это значило лишь одно – что его схватят за ухо и будут бить ремнем, пока из глаз не потекут слезы. И тогда отец скажет: «Это для твоего же блага!» – слова, которые он ненавидел, которые заставляли зрачки расширяться и делали его действительно безумным, за что впоследствии он и приобрел свою славу.

Но на самом деле он был хорошим парнем.

– Уильям, можно я буду с тобой дружить? – спросил паренек, имени которого Билли даже не помнил.

Он не ответил.

Паренек понял это как согласие и зашагал рядом.

– А ты знаешь, – сказал он, – все считают, что ты ненормальный. Они тебя боятся.

Несмотря на то, что по возрасту новоприобретенный друг Билли был довольно мал, держался он с достоинством. В Затерянном городе дети взрослели рано.

Так они и стали ходить вместе, Билли и Дон. А потом Дон вырос в мощного детину, сохранившего детскую преданность своему другу Билли. К ним присоединились другие ребята, а сами они стали шастать по городу, задирая всех подряд. Билли превратился в злобного волчонка и, как и все они тогда, начал находить своих драконов и свои мечи в реальности. Мечами становились ржавые мотоциклетные цепи и обломки труб с завода Затерянного города, а драконами… Драконом мог стать любой, оказавшийся у него на пути.

Билли услышал рев мотоциклов. Привычное к таким звукам ухо уловило чихание двигателя – он понял, что бензин был на исходе.

Билли быстро обошел «Шалман» и вышел на передний двор.

В ворота въехали два чоппера.

Один из седоков беспокойно поглядывал на свой мотоцикл, из которого раздавалось фырканье, говорившее о том, что тот вот-вот остановится. Другой же был абсолютно бесстрастен, как индеец.

Они въехали на середину двора, и оба, как по команде, посмотрели на Билли.

Прибытие

– Послушай, друг, а до заправки тут далеко?

Я надеялся, что при «Шалмане» все же имелась какая-нибудь заправка, а если и нет, то все равно нужно было раздобыть хоть немного бензина.

Задиристого вида тип, появившийся откуда-то из-за большого темного деревянного строения, которое, судя по всему, и было «Шалманом», стоял на пыльной площадке перед ступеньками. Он пинал ногой ржавую гайку и ничего не отвечал.

– Друг, я к тебе обращаюсь. Скажи, пожалуйста, до заправки далеко? – повторил я.

Парень открыл рот и произнес одно слово:

– Далеко.

– Долго ты думал, приятель. А что, при вашей богадельне не поставили заправку?

Тип бросил в нашу сторону взгляд и ничего не ответил.

– Приятель, ты в порядке? – повторил я и тихо сказал Джо: – Какой-то он странный. Впрочем, чего еще ожидать в подобном месте.

Я внимательно посмотрел на парня. В таких местах спровоцировать драку было делом совершенно пустяшным. Я понимал, что, хоть он и ходит тут один, скорее всего, неподалеку притаились его приятели, готовые, как свора бешеных собак, наброситься на любого, кто угрожает члену их стаи.

Тип был одет как байкер-бродяга. «Блондин», – сразу возникала ассоциация с парнем с заправки. Мотоциклетные сапоги, в которые были заправлены грязные кожаные штаны, старая куртка, без цветов, однако с какой-то странной красной эмблемой наподобие значка – квадратиком, в центре которого виднелся красный узор.

Он поднял взгляд.

Я внутренне собрался и приготовился к перепалке. Начал выделяться адреналин. Я знал, чем обычно заканчивались истории у парней вроде нас.

Но тут случилось неожиданное. В глазах парня мы увидели не выражение затравленного волчонка в клетке, которое часто встречается у тех, кто насильно привязан к месту, и не тупую злобу паршивой дворовой собаки, готовой броситься на любого, кто посмеет тронуть ее или ее кусок мяса. Он посмотрел на нас острым и ясным взглядом удивительно чистых серо-голубых глаз, а потом вдруг стремительно шагнул к нам. Я сгруппировался, приготовившись ответить огнем на огонь, но парень, оглянувшись на «Шалман», упреждающе поднял руку и прижал палец к губам.

– Ребят, – тихо и быстро сказал он, – проезжайте мимо.

– Ты не понял, приятель, – начал я, – бензин кончился.

– Парни, – еще более тихо, но настойчиво повторил он, – езжайте своей дорогой!

Вдруг со стороны «Шалмана» раздался густой и сочный бас:

– Уильям, что там?

Тип весь вздрогнул, а затем сдвинул брови и нахмурился, как будто услышал что-то очень неприятное.

Я посмотрел на вход. Парадное крыльцо этого заведения было оформлено удивительно необычным для придорожного притона образом. Красивая лестница с низкими и широкими ступенями напоминала основание индейской пирамиды и совсем не подходила к нелепому названию «Шалман». По бокам от лестницы располагались фигуры в человеческий рост. Они изображали животных, являющих нечто среднее между лисицей и волком. Приглядевшись, я понял, что это были шакалы. Они стояли на задних лапах. Шакалы как символ заведения – не лучшая идея. Вместо того чтобы завлекать народ, они, наоборот, отталкивали любого из возможных гостей, будь он байкером, не байкером, да хоть кем. Острые мордочки со злобным и хитрым выражением как будто принюхивались к вам, пока вы в нерешительности смотрели и думали. С одной стороны, хорошо было бы зайти и получить вожделенную кружку холодного пива, а с другой – отвратительный шакал словно гипнотизировал, не давая переступить порог.

– Уильям, что там? – раздался голос откуда-то со стороны двери. Мы с Джо переглянулись. Я присмотрелся внимательнее. К стене привалилась чья-то массивная туша, которую я в сумерках принял за камень. Однако этот камень оказался человеком, с огромным туловищем и маленькой головой, увенчанной гребешком, как у варана; на низкий лоб были сдвинуты узенькие черные очки. Густой бас принадлежал именно ему.

Наш советчик как-то весь съежился, но тем не менее громко и отчетливо ответил:

– Дон, эти парни заблудились, спрашивают дорогу.

– Разве мы спрашивали дорогу? – уточнил Джо.

– Нет, Джо, какая разница, – ответил я.

И тут настал один из тех моментов, которых я боялся больше всего, – Джо по неизвестной мне причине начал слетать с катушек.

Вероятно, у него в мозгах, как в испорченном моторе, время от времени что-то заклинивало. Возможно, именно этим объяснялся тот факт, что Джо так и не вступил ни в одну из банд и не носил цвета, хотя в свое время его звали к себе многие. Он был странный парень, этот Джо. Ездил со мной по дорогам в поисках приключений и ни о чем не спрашивал.

– Мы не спрашивали дорогу, – сказал он, ни к кому не обращаясь.

– Так это же просто отлично, приятель, – пробасил Дон, – так и езжай себе, кто ж тебе не дает.

– А я тебя совершенно забыл об этом спросить, приятель, – спокойно ответил Джо.

– Чего?! – прогремел гигант, голос которого стал напоминать рев реактивного самолета: «чего» прозвучало как «гого».