Жизнь отдам за тебя

Глава 1

– Алька, там клиент важный. Обслужи его как положено. И будь очень вежливой, если надо, ласковой…

– Не поняла? – недоумённо оглянулась Аля на управляющего рестораном Ёжикова. – Я всегда вежлива с гостями. И что значит, «ласковой»?

Глаза Ёжикова забегали. Он замялся, затоптался и понизил голос до шёпота:

– Понимаешь, клиент очень важный. Сказал, чтобы именно ты к нему подошла и обслужила.

Аля недоумённо сунула гигиеническую помаду в карман форменных брюк, поправила фартук и настороженно выглянула из-за шторки у барной зоны.

За столиком, который она не обслуживала, сидело четверо мужчин в чёрном. Трое бритоголовых, широкоплечих, огромных, таких накачанных, что безобразные рельефы мышц проступали через рукава пиджаков, того и гляди треснут по швам. И один – ничем им не уступавший, но длинноволосый, с аккуратной бородкой, греческим профилем, смуглой кожей, которую оттеняла белая рубашка с идеально выглаженным воротничком, и смотрел он таким взглядом, от которого у Али закололо иголками по всему телу от предчувствия чего-то очень нехорошего.

Она никогда не обслуживала его, но видела не раз. Он иногда заходил в «Гречанку»1, садился за один и тот же столик и всегда заказывал одно и то же: чёрный кофе и питу2 с сыром и решал какие-то вопросы с управляющим.

Однажды мельком Аля слышала от Ёжикова, что это какой-то авторитет по прозвищу Грек. Иногда с ним были и его телохранители – те самые амбалы, от которых бросало в дрожь. Только, было похоже, что он и сам кого угодно одной левой пришибёт.

Обычно их обслуживала Лена, которая и жаловалась потом, что они её щипали, лапали каждый раз и предлагали покататься с ними. Однако никому другому этих клиентов она не передавала: чаевые оставляли хорошие.

Когда Аля обслуживала другие столики, Грек не сводил с неё взгляда, от которого ей всегда было не по себе, однако он никогда с ней не заговаривал, а если она случайно бросала на него взгляд, то отводил глаза.

Только два дня назад Лена попросила её отнести ему счёт, потому что не успевала обслужить другие столики. Вместе с очень приличными чаевыми и короткой фразой «Это тебе» Аля получила и визитку, которую, конечно же, отправила в урну, а все чаевые отдала коллеге, чтобы потом не выяснять отношения с ней.

Теперь же от одного взгляда на Грека и его троицу внутри у Али похолодело. Руки и ноги стали ватными – давно знакомое ощущение. И она безумно злилась на себя, что снова чувствует эту слабость, но не могла это контролировать.

Она нерешительно оглянулась на Ёжикова и тихо ответила:

– У меня перерыв, пусть их Антон обслужит…

Но неожиданно Ёжиков ухватил её за локоть и притянул к себе:

– Не зарывайся! Ты на меня работаешь! Иди и обслужи!

Управляющий был строгим, но такого никогда себе не позволял. А сейчас в его глазах Аля читала отчаяние и страх, и у самой дыхание обрывалось.

– Руку отпустите! – сквозь зубы выдохнула она, чувствуя, как накатывает тот самый жар, за которым обычно наступает дрожь и ступор.

– Если не выйдешь и не будешь о-очень ласкова, то Грек сделает всё, чтобы нас закрыли. А значит, ты лишишься работы! – прошипел тот, отдёргивая руку.

«Не велика потеря! – фыркнула про себя Аля. – Зарплату вечно задерживает. Премии не даёт. Только и того, что контингент приличный, чаевых много и сам мозги не клюёт».

– Ну что тебе стоит? – уже умоляюще процедил тот. – Не съедят они тебя! Иди! Не задерживай!

Аля догадалась, что Ёжиков не успокоится, а если она не выполнит указание, то долг по зарплате не закроет. Но и при мысли выйти в зал охватывал дикий ужас, уже и ладошки вспотели. Однако покорно склонила голову и тихо проговорила:

– Хорошо. Сделаю. Только долг по зарплате выдайте сейчас. Мне за квартиру платить, а то меня выселят. Я же хорошо работаю…

Видя, что Ёжиков напрягся, аж пот на лбу выступил, сделала жалобную мордашку и добавила:

– Пожалуйста, Андрей Палыч. Сделаю всё, как скажете.

Ёжиков запыхтел, поправил ремень на толстом животе и вынул из оттопыренного кармана брюк мятую пачку денег. Отсчитал пять пятитысячных купюр, вынул ещё две тысячи и протянул Але.

– На, с премией. Только убла… в смысле, обслужи этого гостя!

«Жадюга!» – стиснула зубы Аля, сунула деньги в карман брюк и кивнула:

– Спасибо, Андрей Палыч, – тут же повернула в коридор к чёрному выходу, сорвала фартук и побежала.

– Эй, стой! – закричал Ёжиков.

Но девушки и след простыл.

В узком дворе между высотками, куда вёл запасный выход, кованые ворота оказались закрытыми. Аля сама не поняла, как с разбега взобралась на них и перелезла.

Да не тут-то было. Ёжиков выскочил с другой стороны и схватил её за шею, как только она спрыгнула, но не сразу смогла выпрямиться от неудачного приземления.

– Ах ты, сучка неблагодарная!..

– Ай… отпусти! – завизжала Аля от тёмных вспышек перед глазами, когда тот заломил и руку за спину.

– Я тебе сказал: обслужи клиента! Дура! Меня же из-за тебя…

– Я тебе не проститутка! – зло прошипела Аля, отмахиваясь свободной рукой.

– Отпусти девчонку! – прозвучал густой низкий голос где-то рядом.

Вдруг Ёжиков взмыл в воздух. Аля даже села на асфальт: показалось, что земля кружится вокруг неё. Но это был один из громил, который отбросил того в сторону.

Аля попыталась подняться, но, чувствуя, как всё плывёт перед глазами, как онемело плечо, споткнулась и упала на колени. Задыхаясь, она вновь попробовала встать, но кто-то очень сильный поднял её за шиворот и прижал к стене так, что ноги повисли в воздухе.

– О, смотри, наша краля… – дыхнул в лицо громила, ростом выше раза в два.

– Отпусти-те… – проронила Аля, ощущая, что сознание начинает растворяться в хаосе панических мыслей.

– Ты что, с девчонкой не сумел договориться? – хмыкнул кто-то другой в стороне, и раздался визг Ёжикова, мерзкий, хрюкающий. – Как ты бизнесом управляешь, слабак?

В голове Али промелькнула мысль, что это конец. И, зажмурившись, она испуганно зашептала:

– Отче наш, сущий на небесах… Спаси и сохрани… Господи, пожалуйста…

– Девчонку – в машину. А этому объясните, как нужно вести дела, – приказал тот же низкий голос, от которого у Али всё завибрировало внутри и взорвалось, будто вспышкой петард.

Аля распахнула глаза, когда ноги коснулись асфальта. Её лицо оказалось на уровне груди амбала. И вдруг сквозь мутную пелену слёз Аля разглядела рукоятку пистолета в расстёгнутой кобуре под мышкой громилы.

Недолго думая, она резко потянулась и выхватила пистолет, вытянула перед собой и попятилась.

– Не подходите! Я никуда с вами не поеду…

– Эй, девочка, а ну опусти… – со звериным оскалом поднял руки громила, а за ним и те двое за спиной.

– Эй… тише-тише… пораниться можешь, – мягко предупредил тот самый «важный клиент».

Ёжиков замер у ворот, прижатый бедром другого громилы.

Але было так страшно, что она уже не понимала, что делает, только ясно ощущала, что в опасности и в любом случае будет схвачена и наказана за проявленную дерзость. Перед глазами мелькнула лужа крови… светловолосый мальчик в ней и мужчина с открытым ртом, из которого сочилась кровь…

Тогда она живо приставила пистолет к своему виску и вжалась спиной в стену.

– Я всё равно вам не достанусь… – и нажала на курок.

Глава 2

Пистолет дал осечку. Аля в ужасе стала оседать, растерянно шаря свободной рукой в пространстве и пытаясь сделать полноценный вдох. Всё тело стало влажным и липким. Один из громил подбежал и выхватил пистолет из её руки.

– Ты что творишь, дура!

Аля сжалась, обхватила голову ладонями и, зажмурившись, села на землю.

– В машину её! – раздалось над головой.

А потом её подхватили, как пушинку, и понесли.

Когда она открыла глаза, то уже сидела в салоне огромной машины с затемнёнными стёклами. Было довольно темно и жутко. На переднем сиденье сидел водитель, а рядом – на заднем – он, тот самый Грек.

Аля поёрзала, прижала колени к груди и обняла их. Дрожь по всему телу была такой сильной, что зуб на зуб не попадал – последствия панической атаки.

Быстро обведя салон взглядом, Аля поняла, что они уже быстро едут по центральной дороге. Что будет с ней потом, она и думать не могла, лишь прижималась спиной к дверце и косилась на спокойно сидящего громилу рядом. Тот вёл себя так, будто её и нет, будто ничего и не происходит. Он хмуро что-то писал в телефоне и не реагировал ни на что. Огромный, сильный, опасный.

Аля вдыхала через раз и не сводила глаз с мужчины, сама не зная, чего от него ожидать.

– Где ты живёшь? – вдруг спросил он.

Аля даже вздрогнула от неожиданности.

– Здесь остановите… – кивнула на первый поворот во дворы.

– Я спросил, где ты живёшь, – ровно повторил он и повернул голову к ней.

Аля уставилась в его грозное лицо, большие тёмные глаза, будто пронзающие насквозь, и вжала голову в плечи.

– Северный про… проспект, – стекло с её губ, первое что пришло на ум.

– Номер дома скажи водителю. И перестань трястись, я не людоед, – с каким-то недовольством проговорил громила.

– Семьдесят семь…

Далее они ехали молча. Аля продолжала коситься на мужчину, казалось, в три раза шире и выше неё, на его большие руки, которые одним движением могут переломить ей шею, на его квадратные челюсти, по которым гуляли желваки, когда он в очередной раз смахивал изображение в телефоне. А ещё разглядела шрам, тонкий, давний, неровным крестом проходящий от брови к виску и вниз к челюсти.

«Бандит! – думала Аля, а от ужаса внутри сжималось всё сильнее, сердце, казалось, превратилось в тугой комок и билось о стенки грудной клетки, пытаясь вырваться. – И что он со мной сделает? Попросит отработать за проступок?»

Пахло в машине новой кожей и чем-то древесным, тяжёлым, приторным. А ещё мужчиной. От него исходила такая звериная мощь, что Аля даже и не пыталась хитрить или пререкаться, лишь наблюдала за ним, считая удары сердца и молясь, едва вспоминая слова молитвы.

У семьдесят седьмого дома машина остановилась. Аля вжалась в сиденье сильнее, не понимая, куда они приехали. Громила вышел. Обошёл машину и открыл дверцу с её стороны. Аля уставилась на его огромную ладонь, протянутую к ней.

– Ну… собираешься выходить или поедем сразу ко мне? – с ухмылкой спросил он, когда пауза затянулась.

Аля вдруг опомнилась. Ловко изогнулась и выскользнула из салона под протянутой рукой и между дверцей, даже не коснувшись мужчины, и тут же припустила что есть мочи во двор. Недаром она бегала каждое утро.

Аля пробежала несколько дворов, осмотрелась, не заметив никого, вышла на параллельную улицу и быстрым шагом пошла к своему дому.

Через пять кварталов стояли старенькие дома, а в одном из них была и её комната в коммуналке, которую она снимала с подругой Дашей.

Ввалившись в прихожую, не разуваясь, как бы ни ворчала хозяйка пенсионерка тётка Валя, владеющая всего двумя комнатами, но почему-то считающая себя вправе указывать всем соседям, Аля вбежала в свою комнату и заперлась. Налила стакан воды, выпила залпом и, наконец, выдохнула всё напряжение.

Скинув кеды, она забралась на кровать и забилась в угол.

«Вот это я попала! – думала она. – Что теперь делать? Что это вообще было?»

Вспоминая всё по очереди, Аля ужасалась и себе, и всему, что произошло, потому что никак не могла поверить в то, что ещё час назад готова была покончить с жизнью так легко и без сожалений, как само собой разумеющееся. Но, перебирая все события заново, осознала, что опять провалилась в панику, в какое-то до сих пор необъяснимое состояние, в котором не особо контролировала происходящее и была готова на всё. Теперь, оказывается, и на такое.

«Господи, прости!» – закрыла глаза она и стала молиться. Слова «Отче наш…» теперь легко слетали с её губ. Она всегда молилась, когда становилось не по себе, тяжело или тревожно.

Аля не была набожной и знала всего одну молитву, но та ей помогала… С тех самых времён, когда такие же громилы в чёрном расстреляли её отца и маленького брата прямо на улице просто потому, что тот не уступил им своего торгового места. Аля выжила только потому, что на неё упал ящик с мандаринами и накрыл. Но она всё видела через прорези для рук. И слышала. А потом подползла к отцу и брату и сидела в луже их крови, не понимая, почему так немеют руки и ноги и совершенно нечем дышать.

Мама, хороня родных, читала какую-то молитву, Аля, будучи трёхгодовалым ребёнком, плакала, сидя у неё на коленях, а потом заснула под успокаивающий голос. И каждый день засыпала только под эти слова…

Сейчас и матери уже не было в живых, но с тех пор Аля ненавидела мандарины, чёрные внедорожники и до ужаса боялась лысых качков в чёрном.

Это было её самым первым воспоминанием из детства, когда люди начинают себя помнить, оно врезалось в её голову, душу навсегда и оставило глубокую рану, которая до сих пор давала знать о себе.

Как было странно осознавать, что за свою рабочую жизнь она сменила столько забегаловок, где разных мужчин отваживала, но от одного взгляда этих громил ей хотелось спрятаться под ту самую коробку из-под мандаринов.

К вечеру Алю перестало трясти, но накатила безнадёжность и такое отчаяние, что она не знала, сможет ли снова выбраться из этого состояния, ведь её давно никто так не пугал. Как быть дальше? Захочет ли вообще выйти из дома теперь?

Когда в девять со смены вернулась Даша, Аля всё ещё сидела на том же месте в прострации.

– Ты чего тут в потёмках? – спросила Даша, включив свет, и вывалила на стол картошку, яблоки, гречку и молоко. – Представляешь, пакеты порвались прямо на тротуаре, так какой-то парень мне помог в свой пакет всё собрать. Есть ещё на свете джентльмены. Милый такой. Познакомились, пока провожал. Димой зовут. Завтра в кино пригласил…

Даша щебетала без остановки. Милая Даша, такая же одинокая, но открытая душа. Она была старше на два года, рыжая, озорная и верная. Але с ней повезло – единственный близкий человек.

– Аль, ты чего молчишь? Хочешь, пойдём с нами? А то ты совсем не ходишь на свидания, так хоть со мной сходишь… Я не жадная – поделюсь, – хихикнула она.

– Даш, я работу потеряла, – всё, что смогла ответить Аля.

Подруга вмиг посерьёзнела, села на кровать и сочувственно сложила ладони на колени.

– Из-за чего?

– Не угодила гостю, – с презрением скривила губы Аля.

Дальше Даша расспрашивать не стала, сама работала официанткой, знала, как не просто бывает с гостями, сочувственно погладила подругу по плечу и прижалась к нему щекой.

– Неприятность, конечно. Место неплохое было. Ну ничего, другую найдёшь. Ёжик хоть долг выплатил?

– Выплатил, – Аля медленно вынула из кармана скомканные пятитысячные купюры. – Надолго не хватит. Придётся празднование моего двадцатичетырёхлетия отложить до лучших времён. Но я завтра же пойду искать новую работу…

– Не переживай только. Я знаю: ты теперь себя заешь, – снова погладила по руке Даша.

– Да нет, всё будет хорошо. Завтра пойду и обязательно найду работу. Хорошие официантки всем нужны, – потёрла виски Аля и поморщилась, понимая, что опять придётся начинать заново.

– Точно. А я сейчас спрошу у своего управляющего. Я давно ему про тебя говорила…

Даша быстро взяла телефон, набрала кого-то и вежливо заговорила:

– Вадим Александрович, это Савушкина. Извините за беспокойство… Вы говорили, что нанимаете персонал. Я, помните, про Алю, соседку мою, говорила… А… да… Завтра подойдёт? А когда? В пол-одиннадцатого? Спасибо, Вадим Александрович!

Даша довольно положила телефон на стол и улыбнулась:

– Ура! Дело сделано. Уверена, ты ему понравишься. Будем работать вместе!

Аля слабо улыбнулась. Хотела радостнее, но не получилось. В груди ещё сидела тревога, тяжёлой тягучей массой разливаясь по телу и вновь собираясь комком у сердца.

Ночью Але снились мужчины в чёрном, стрельба, лужи крови… Проснулась она оттого, что Даша трясла её за плечи.

– Аль, проснись… Не кричи, пожалуйста. Всё хорошо, это просто сон…

Аля схватила её за руку и не отпустила до утра. Так и уснули в обнимку на одной кровати.

Глава 3

Даша ушла рано, оставив завтрак из одной сосиски и пары печёных картофелин. Аппетита у Али не было: не выспалась, да и тяжёлое чувство после кошмара не оставляло. Давно ей не снились родные. Теперь она боялась, что эти выматывающие сны снова станут преследовать её. А ведь всё вроде шло хорошо.

После активной пробежки, Аля выпила стакан воды, погладила белую рубашку, синие брюки, аккуратно закрепила волосы в высокий хвост и открыла объявления о вакансиях. Собеседование в ресторане Даши – хорошо, но ещё не гарантировало положительного ответа. Поэтому Аля решила запастись вариантами. Характеристику ей с прежнего места работы, конечно, уже не дадут, но она может на практике показать, на что способна.

Договорившись о встрече в двух кафе, Аля оделась и замерла у зеркала. Разглядывая себя, всё не осмеливалась выйти из комнаты.

– Так, ну прекрати! Это было вчера и просто недоразумение! – убедительным тоном проговорила она своему отражению. – Показалось со страха многое. Если бы со мной что-то хотели сделать, то сделали бы вчера. Я просто неудачно попала под руку и, по сути, ничего плохого не сделала тем громилам, даже не пыталась в них стрелять, а то, что пистолет выхватила, так страх и не на такое гонит… Жаль, что работу из-за них потеряла…

Аля зажмурилась, глубоко вдохнула и подошла к окну. Отведя занавеску, рассмотрела двор. Чужих машин не увидела, подозрительных людей тоже. Утро. Двор был пуст.

Ещё немного постояв, наконец, выдохнула, взяла телефон, старый рюкзачок, потому что новый оставила на прошлой работе, и вышла.

Выглянув из подъезда, снова удостоверилась, что никого лишнего и опасного нет. Поправила рубашку, выпрямилась и сделала шаг на крыльцо…

И вдруг кто-то ухватил её за локоть.

Аля пискнула и дёрнулась в сторону от большой широкой тени, что надвинулась на неё. Разглядеть не успела, потому как от испуга потемнело в глазах. Резко бросило в жар, а внутренности будто омыло кипятком.

– Отпустите! – закричала она.

– Дай сотку, а… горло горит, – выдохнул кто-то зловонным перегаром в лицо.

Аля чуть не села на землю. Но это оказался дядька Сёма, вечный алкоголик и побирушка. Аля отдёрнула руку, дрожащими пальцами отряхнула рубашку и проворчала:

– Просохнете вы когда-нибудь или нет? – и нервно зашагала к выходу из двора.

– Мала ещё взрослым замечания делать, – пробубнил Сёма вслед.

– Чёрт бы вас всех побрал! Теперь буду шарахаться от каждого… – возмущалась Аля по дороге к арке.

Выйдя на шумную проездную дорогу, она накинула рюкзак и, только сделала два шага, как, завизжав тормозами, её почти прижал к стене чёрный внедорожник. До рези в глазах ослепили солнечные блики от идеально чистой поверхности машины, что Аля зажмурилась и подставила ладонь ко лбу козырьком.

Из автомобиля вышел вчерашний лысый громила, у которого она выхватила пистолет, и встал перед ней. Аля мгновенно ощутила, как кровь отлила от лица, а лёгкие так сковало, что не может сделать вдоха, и упёрлась плечом в стену.

– Что… что вам надо? – закричала она, задыхаясь.

– Садись в машину! – грубым голосом велел тот.

Мужчина открыл заднюю дверцу внедорожника и продолжал сверлить девушку грозным взглядом.

– Зачем? – прошептала она.

– Садись, говорю, а то сам посажу, – повысил голос тот.

Аля растерянно перевела взгляд на тёмный салон и такой же лысый затылок водителя, как и у стоящего перед ней громилы, и отрицательно помотала головой.

– Да не бойся ты, – нетерпеливо шагнул к ней мужчина и схватил за локоть. – Поговорить с тобой хотят, и всё…

Аля упиралась и руками, и ногами, даже попыталась позвать на помощь, пока её тянули внутрь, но горло перехватило, да и вокруг никого, только машины мчат.

– Да не упирайся ты, вот глупая, – проворчал громила, заталкивая её в салон и захлопывая дверцу, а сам остался у стены, с кем-то переговариваясь по невидимой рации.

Раздались щелчки дверного замка. Аля сжалась на сиденье и, не моргая, уставилась на единственного, кто был в машине, – водителя.

– Я Николай, – спокойно проговорил круглолицый темноглазый мужчина, мазнул ладонью по рулю и медленно выехал на дорогу. – Ты не бойся. Ничего с тобой не случится.

– Откуда вы знаете? – чувствуя, как снова зуб на зуб не попадает, спросила Аля.

Водитель только усмехнулся и добавил громкость музыке.

– «Браво» слушаешь?

Аля судорожно сглотнула, схватилась за запястье и мысленно стала считать удары пульса, концентрируясь на дыхании. Картинка перед глазами перестала дёргаться, шум в ушах стих. Поёрзав, она сняла рюкзак. Вынув телефон, замерла пальцем на экране, не решаясь набрать «112».

– Куда вы меня везёте? – кое-как взяв себя в руки, спросила она.

– Недалеко. В центр.

Сейчас ей было страшно, но она всё же нажала три цифры и поднесла телефон к уху.

– Алло… – выдохнула в трубку, когда ответил голос дежурного. – Помогите… я не знаю, кто и куда меня везёт… – только и успела произнести, как Николай оглянулся, подозрительно усмехнулся и… связь прервалась.

– Не паникуй. Никто тебя не обидит, – улыбнулся он.

Аля посмотрела на телефон: сигнал отсутствовал. Видимо, в машине стояла глушилка. Шпионские детективы были у Али любимыми, и фантазия работала хорошо. Иногда даже слишком.

– Так все говорят, а потом находят тело в лесу или в борделе, – буравя висок водителя, проговорила она.

От этих слов Николай лишь рассмеялся и больше ничего не сказал.

Ехали действительно недолго. Аля запоминала улицы и номера домов. Перед тем, как машина въехала в какой-то уютный дворик за кирпичным забором, увитом цветущим плющом, Николай кому-то набрал и сообщил:

– Я подъехал.

Аля выглянула в окно и разглядела вывеску: Ресторан «Лукоморье». Во дворе стояло несколько дорогих иномарок, на крыльце в красивой строгой форме – швейцар и девушка-метрдотель.

Она попробовала незаметно открыть дверцу, но та не поддалась.

– Не дёргай ручку, я открою, – спокойно произнёс Николай. – А ты выходи. Тебя встретят.

Аля настороженно посмотрела в глаза водителя в зеркало заднего вида и услышала собственные мысли:

– Только не беги. Всё равно найдут.

Щёлкнул замок. Аля тут же открыла дверцу и выпрыгнула из машины. Водитель подождал, пока девушка отойдёт от машины, и припарковался неподалёку.

«Рестораны до двенадцати обычно не работают. Но в таком месте вряд ли со мной будут что-то делать… – подумала Аля, поглаживая себя по предплечьям. – А вечно бегать не получится, раз они узнали, где я живу… Спокойно поговорю, выясню, что им надо, а там и буду решать, что делать».

Только пока она шла к двери, под ложечкой так засосало, что живот едва ли не скручивало. Захотелось и в туалет, и умчаться на всех парах куда глаза глядят, лишь бы подальше.

Метрдотель вежливо улыбнулась и пригласила войти в ресторан.

Аля остановилась у стойки заказов, беглым взглядом окинула зал ресторана – тот был пуст – и быстро взяла ручку. На рекламной визитке написала номер Даши и тихо обратилась к метрдотелю:

– Меня сюда насильно привезли. Если со мной что-то случится, сообщите моей сестре, что я умерла по своей воле. И вызовите полицию, если возможно.

Девушка недоумённо вскинула идеально подведённые брови, посмотрела куда-то ей за спину и мягко проговорила:

– Вам здесь ничего не угрожает. Вас уже ждут. Я провожу…

Но визитку взяла, а затем сопроводила гостью до столика.

За пышным деревом в кресле за столиком на двоих сидел тот самый длинноволосый громила с греческим профилем. На столе стояла ваза с разнообразными сухофруктами, пиала с кашей и начатая чашка кофе. Заметив Алю, мужчина медленно поднялся, застегнул пиджак на одну пуговицу и стоял до тех пор, пока она не подошла к самому столику.

Он и правда был высоким, широким – просто огромным. От его вида и хищной ауры у Али повлажнели ладошки, а во рту стало так сухо, что она даже не смогла ответить на вопрос метрдотеля: «Меню?», лишь отрицательно покачала головой. А когда сопровождающая отошла, Аля, чуть сощурившись, посмотрела на мужчину.

– Здравствуй, Алевтина, – спокойно произнёс тот, пристально щурясь на неё.

Аля невольно поморщилась от этого имени. Никто никогда так её не называл. Аля настаивала. Имя досталось ей от бабки – матери отца, которая после смерти сына не слишком-то хорошо обходилась с невесткой и внучкой. Пока была жива мать, жили в бабкиной квартире на птичьих правах, всегда понукаемые и укоряемые, а как умерла, так та внучку выгнала, мол, взрослая, работаешь – снимай своё жильё. Але было всего семнадцать. Да и при жизни отца та не была радушной бабулей: никогда не одобряла брак сына, а внуков так и не признала. Всегда говорила, что в дворянском роду крестьянам не место.