Поразительное на каждом шагу. Алые сердца. По тонкому льду

Глава 3

Непринужденные беседы с родственной душой за чашей вина

Погода становилась все жарче, и император Канси переехал в резиденцию парка Чанчунь с гораздо более живописными видами. Измученные летней жарой, все были крайне раздражены, я же, напротив, ощущала полный покой, разговаривала с людьми улыбаясь и была предельно внимательна, прислуживая Его Величеству. Хотя где-то в глубине моей души еще жил смутный страх, я в то же время была совершенно спокойна.

Синяк на боку полностью зажил даже раньше, чем я успела выпить все лекарство, что дал мне четвертый принц. Увидев вдалеке четырнадцатого принца, я тут же поспешила за ним. В последнее время они с десятым как бы невзначай старались не сталкиваться со мной. Мне было понятно, почему это делал десятый принц, но четырнадцатый? Если все из-за браслета, то ему совсем не обязательно избегать меня.

Поприветствовав принца, я поблагодарила его за присланное лекарство. Тот только улыбнулся, а затем сказал:

– Десятый брат с десятой госпожой такие забавные. Они вдруг перестали, как раньше, после нескольких фраз сразу ссориться и теперь при встрече всегда ведут себя один вежливее другого. Сейчас они совсем не похожи на тех, кто уже давно состоит в браке, а скорее напоминают нежных и стыдливых молодоженов.

Услышав его слова, я радостно захлопала в ладоши. Выходит, даже такие грубые и резкие люди, как десятый принц, однажды могут измениться и стать мягкими, ласковыми.

Мы с четырнадцатым принцем вместе смеялись, радуясь этому событию, но вдруг оба затихли.

– Я виноват перед тобой, – произнес он после долгого молчания. – Вечером другого дня я принес браслет в резиденцию восьмого брата.

Я слушала его, ничего не говоря. Четырнадцатый принц с тихим вздохом опустил голову и продолжил:

– Он тогда был в своем кабинете. С улыбкой взял браслет и тут же, схватив со стола каменную тушечницу, разбил его вдребезги.

Я по-прежнему молчала, кусая губы.

– Тогда восьмой брат, по-прежнему улыбаясь, сказал: «В конечном счете она решила быть со стариной четвертым», – после некоторой паузы добавил он.

Я испуганно вскинула глаза на принца и наткнулась на его испытующий взгляд.

– Это правда? – спросил он.

Я с усилием взяла себя в руки и в свою очередь спросила:

– А ты не поинтересовался у восьмого принца, с чего он так решил?

– Он сказал, что с тех пор, как ты попала во дворец, ты все время вела себя с четвертым братом не так, как с другими, – ответил четырнадцатый принц. – Подавая чай, ты всегда прежде всего руководствовалась предпочтениями четвертого брата и только потом – всех остальных. Также ты в многом старалась помочь ему, вплоть до того, что не пожалела десятого брата, ошпарив его горячим чаем. В сорок седьмом году, когда наследного принца лишили титула, ты после возвращения из поездки за Великую стену стала иначе смотреть на четвертого брата, порой даже краснела.

Принц фыркнул, а затем добавил:

– А потом я и сам вспомнил, что часто замечал, как ты строишь глазки четвертому брату, то улыбаясь, то делая сердитое лицо. Восьмой брат давно внимательно наблюдал за каждым твоим движением, а потому наверняка замечал еще больше.

Я внезапно громко рассмеялась, и четырнадцатый принц, в голосе которого слышались сердитые нотки, озадаченно замер.

– Каков добродетельный восьмой господин! Глубина его размышлений сравнима с глубиной океана! – хохотала я, но, впрочем, мой смех звучал немного печально. – Подумать не могла, что все это время ход его мыслей был именно таким. Оказывается, он никогда не рассказывал о своих истинных намерениях и позволял мне знать лишь то, что хотел, чтобы я знала.

Почувствовав на сердце горечь, я развернулась и пошла прочь. Всегда знала, что он никогда не рассказывает всего другим людям, но даже представить не могла, что тоже вхожу в число этих других. Если уж он с самого начала подозревал что-то и никогда не доверял мне, то как мог вести себя со мной так, будто наши чувства были глубоки и неизменны?

Четырнадцатый принц потянул меня за руку:

– Ты действительно любишь четвертого брата?

Я повернулась и произнесла, глядя ему в глаза и криво усмехнувшись:

– Да, я люблю четвертого принца. Я с малых лет любила его, и мои чувства к нему глубже, чем море. Доволен?

Затем резко сбросила его руку и побежала. Опустив голову, бешено мчалась вперед до тех пор, пока вдруг не врезалась в кого-то. Этот человек придержал меня, и лишь поэтому я не упала. Подняв голову, увидела четвертого принца, который равнодушно разглядывал меня. Стоящий рядом тринадцатый принц с улыбкой спросил:

– За тобой что, тигр гонится?

Изнывая от душевной боли, я изо всех сил оттолкнула руку четвертого принца и пошла дальше. По щекам ручьями лились слезы.

Мгновенно обернувшись, четвертый принц схватил меня за руку и быстро потащил за близлежащий декоративный камень. Там он произнес:

– Что случилось?

Я лишь молча роняла слезы, и он не стал больше ничего говорить, позволяя мне поплакать. Я плакала довольно долго, а затем спросила его:

– В будущем ты правда не будешь лгать мне? Будешь обо всем говорить прямо?

– Да! – отозвался он.

Я кивнула и, достав платок, вытерла слезы, после чего сказала:

– Все в порядке.

Он продолжал молча смотреть на меня, и я добавила:

– Хочешь знать, что случилось? Но мне сейчас не хочется говорить об этом. Можно я не буду?

Он кивнул и, больше ни о чем не спрашивая, произнес:

– Царственный отец ждет нас с тринадцатым братом.

С этими словами он вышел из-за камня, и я последовала за ним. Ждавший в сторонке тринадцатый принц, бросая на меня задумчивые взгляды, с улыбкой спросил у четвертого:

– Теперь мы можем идти?

Тот едва заметно кивнул, и оба принца быстро двинулись прочь.

Десятый принц постоянно избегал меня с того самого дня, как поднял шум в зале Цяньцингун. Порой я видела где-то вдалеке его силуэт, но не успевала и шевельнуться, как он тут же исчезал. Сколько он планирует от меня скрываться? Хотя мне и было досадно, я подумала и решила: ну и ладно. Теперь он может навеки быть с той, кого действительно любит, и этого довольно. Я была лишь мимохожей-мимоезжей в его жизни. Даже если он совсем перестанет обращать на меня внимание, стоит ли из-за этого беспокоиться?

Сама я скрывалась от восьмого принца и избегала встреч с ним всегда, когда имела такую возможность. Я не винила его. Да, в тот момент, когда только-только услышала слова четырнадцатого принца, действительно расстроилась, поскольку оказалось, что восьмой господин целиком отвергал мои чувства. Все мои многолетние переживания в одно мгновение стали ужасно смешны. Вдобавок я привыкла к его образу нежного и скромного благородного мужа и подсознательно требовала от него быть идеальным, невольно позабыв о том, что он – соперник будущего Юнчжэна и вынашивает планы по его разгрому.

По здравом же размышлении, кто, пребывая в гневе, не произносит резких слов? Разве слова, сказанные мной четырнадцатому принцу, не означали, что я тоже отвергаю его? А что самое важное, открывалась ли я сама ему когда-нибудь? Я таилась от него и даже в минуты объятий, улыбаясь, прятала свои тревоги и недовольство. Как я могу требовать от других того, чего никогда не делала сама?

Он подозревал меня, а я его – нет? С первого взгляда полюбив мою старшую сестру, два года тосковал по ней. После свадьбы его чувства, которые то ли были, то ли померещились ему, превратились в запутанный клубок из любви и ненависти. Разве те чувства, что он, по его словам, испытывал ко мне, не были лишь отражением его любви к Жолань? Сколькие осмелились бы, сколькие решились бы сказать правду там, среди равнин? Кроме того, его подозрения насчет меня наверняка зависели от моего поведения и становились то сильнее, то слабее. Наберусь смелости и спрошу себя: правда ли, что на тот момент я совсем не думала о четвертом принце? Можно легко сказать любые слова, только вот собственное сердце не обманешь.

Если бы там была сегодняшняя я, с моими намного более отточенными навыками, холодной душой, осознанием собственной беспомощности перед происходящими событиями и готовностью идти на компромисс, прощать и не потакать слепо своим идеям, то, возможно, у нас бы все сложилось иначе. Но прошлого не вернуть! Оно как тот нефритовый браслет: неважно, каким изысканным, ярким и блестящим он был когда-то, сейчас от него остались лишь осколки. Что проку и дальше рассуждать обо всем этом? Ничего уже не вернуть, и мы можем лишь продолжать идти каждый своей дорогой.

Вспомнила о четвертом принце, и мои губы сами собой сложились в улыбку. Я не одна в Запретном городе. Он с охотой слушает о моих страхах, тревогах и огорчениях, разъясняет мне детали сложной обстановки, которые сама не могу разглядеть. Он хочет, чтобы мы были откровенны друг с другом. Не знаю, что будет потом, но сейчас, по крайней мере, положено хорошее начало. Вспомнив, как он то и дело подтрунивал надо мной, невольно ощутила раздражение. Рядом с ним я постоянно чувствую себя слабой и беспомощной.

В один из дней император Канси и несколько принцев сидели в павильоне у самой воды, любовались лотосами и беседовали. Я внесла поднос с изумрудно-зеленым блюдцем, выполненным в виде листа лотоса. На нем стояла маленькая стеклянная мисочка с охлажденным пудингом из фиников и крахмала, полученного из корней лотоса. Бросив взгляд на блюдо, император с улыбкой поинтересовался у Ли Дэцюаня:

– Как давно Жоси уже не затевала чего-нибудь любопытного?

Ли Дэцюань ненадолго задумался, после чего ответил:

– Уже очень давно.

С этими словами он зачерпнул маленькой ложечкой пудинг и попробовал.

– Сегодня у нее такой вид, будто она снова что-то замыслила, – улыбнулся Его Величество.

Взяв мисочку из рук Ли Дэцюаня, император съел несколько ложек и произнес, кивая головой:

– Неплохо! Выглядит изысканно, вкус сладкий, но не приторный, и тает во рту. В первые мгновения ощущается сильный аромат фиников, под конец же остаются лишь едва уловимые нотки лотосов.

Я торопливо склонилась, благодаря за милость. Император Канси весело спросил:

– Есть еще? Дай каждому попробовать результат твоего мастерства.

– Есть, – с улыбкой ответила я. – Только вот больше нет таких зеленых блюдец в виде листа лотоса, а без них будет не так хорошо.

Обернувшись, я сделала знак Юйтань, и та внесла несколько стеклянных мисочек. Сначала я подала пудинг наследному принцу. Тот протянул руку, но я, притворившись, что не заметила, тихонько опустила мисочку на стол и с поклоном отошла. Ставя лакомство на стол перед четвертым принцем, не удержалась и со злорадной улыбкой бросила на него короткий взгляд, но тот равнодушно смотрел куда-то вперед, словно и не видя меня. Когда я подошла к восьмому принцу, он с едва заметной улыбкой разглядывал четвертого. Низко опустив голову, подала ему блюдо, поклонилась и перешла к десятому принцу.

Когда я закончила подавать пудинг, братья принялись за еду. Стоя за спиной у Его Величества, я наблюдала, как четвертый зачерпнул пудинг ложкой и отправил ее в рот, после чего нахмурился. Через мгновение его лоб разгладился, лицо стало таким же равнодушным, как прежде, и он принялся неторопливо, ложка за ложкой, поглощать лакомство.

– Как на вкус? – улыбаясь, спросил император Канси.

Принцы принялись один за другим нахваливать блюдо:

– Все именно так, как описал царственный отец.

Один лишь четвертый принц не произносил ни слова.

– А что думаешь ты? – поинтересовался у него Его Величество.

– Ваш сын тоже думает, что это очень вкусно, – ответил тот. – Он хотел прочувствовать послевкусие, а потому не успел ответить.

Я поспешно опустила голову и закусила губу, сдерживая смех.

Когда император Канси закончил трапезу, я собрала посуду и, выйдя, передала ее евнуху, а сама быстро отошла в сторону и принялась хохотать, придерживая рукой живот. Я так хохотала, что у меня на глазах выступили слезы. Оказывается, сдерживать смех – то еще мучение!

Отсмеявшись, я вернулась к Юйтань, и мы вместе приготовили чай, который нужно было подать принцам. Я тихо стояла позади императора и разглядывала умиротворенное лицо четвертого принца, который, улыбаясь, беседовал с Его Величеством и пил чашку за чашкой. Я больше не осмеливалась поднимать голову, и все мои мысли были заняты только тем, как сдержать рвущийся наружу смех.

Когда Ли Дэцюань помог Его Величеству подняться и увел его, принцы также один за другим покинули павильон. На обратном пути Юйтань шепнула мне:

– Сегодня четвертый господин выпил так много чая…

Прыснув, я вновь покатилась со смеху. Юйтань явно была обескуражена моим хохотом, но я махнула рукой и сказала:

– Не обращай внимания, мне сегодня просто весело.

По пути я увидела тринадцатого принца, который стоял под большим деревом, ловя прохладный ветерок. Велев Юйтань идти вперед, я быстро подошла к нему и с улыбкой спросила:

– А где четвертый господин?

– Отправился в отхожее место, – ответил тринадцатый.

Услышав это, я снова расхохоталась. Ну конечно, раз он выпил столько чая!

– Что вызвало у тебя такую бурную радость? – улыбаясь, поинтересовался тринадцатый принц.

То и дело прерываясь и захлебываясь от смеха, я поведала ему:

– В сегодняшнее лакомство для четвертого господина я добавила кое-что, чего не было у других.

– Что же?

– Соль, – проговорила я, держась за живот.

Тринадцатый принц изумленно застыл и долго стоял, не веря своим ушам, после чего вдруг тоже расхохотался.

– Так и думал! Неудивительно, что четвертый брат не пил чай, а вливал его в себя. Ха-ха… Великое Небо! А ты не из трусих, раз осмеливаешься шутить даже над четвертым братом, да еще и перед лицом царственного отца.

– А кто позволял ему постоянно подшучивать надо мной? – сказала я со смехом. – И если бы это происходило не в присутствии Его Величества, разве он позволил бы мне своевольничать?

Едва успев договорить, я увидела идущего в нашу сторону четвертого принца и торопливо сказала:

– Я пошла.

И уже хотела сбежать, как тринадцатый принц схватил меня и со смешком произнес:

– Если такая смелая, что решилась на поступок, то не убегай.

Нервно топнув ногой, я умоляюще протянула:

– Боюсь, сейчас он сильно разгневан, поэтому позволь мне сперва спрятаться.

Поколебавшись, тринадцатый принц разжал руку, и я тут же поспешила прочь. Однако не успела пробежать и нескольких шагов, как сзади послышался холодный голос четвертого принца:

– Вернись.

Он не повышал тона, но мои ноги сами замедлили шаг, а затем и вовсе остановились. Потоптавшись немного, я развернулась и, повесив голову, медленно заковыляла обратно.

Я украдкой взглянула на четвертого принца. Он стоял под деревом рядом с тринадцатым, и по его каменному лицу невозможно было понять, в каком он настроении. Тринадцатый же принц смотрел на меня с некоторым беспокойством.

Подойдя ближе, я молча замерла, опустив голову. Некоторое время четвертый принц рассматривал меня, не произнося ни слова, а потом внезапно сказал тринадцатому принцу:

– Иди вперед.

Я тут же вскинула на тринадцатого несчастные глаза, но тот лишь покачал головой, показывая, что сочувствует, но ничем не может помочь, и ушел.

Я долго стояла, опустив голову, но четвертый принц молчал. Не в силах дольше выносить его взгляд, подняла голову и произнесла:

– Делай что хочешь: бей, наказывай как угодно, но не томи так.

– Дай руку, – бесцветным голосом сказал он.

Я хмуро взглянула на него. Все-таки действительно хочет наказать? Да не может быть такого! Надув губы, я протянула ему руку. Он протянул свою мне навстречу, и, пока я ждала, что его ладонь опустится на мою, он уже схватил меня за руку и повел за дерево.

Прислонившись к стволу спиной, четвертый принц привлек меня к себе так, что я почти оказалась у него в объятиях, и спросил:

– Сейчас ты меня уже не боишься?

– А когда это я тебя боялась? – ответила я.

Он сжал мою руку. Мне стало немного больно, и я торопливо добавила:

– Раньше немного боялась.

– Немного? – хмыкнул принц.

Я заискивающе улыбнулась и зажестикулировала:

– Немного и еще вот столечко.

– Похоже, лучше, когда ты пусть немного, но боишься, – сказал он.

Я окинула его взглядом, опустила голову и стала ждать, пытаясь угадать, как же он заставит меня бояться. Прошло несколько мгновений. Он внезапно отпустил мою руку и куда-то пошел. Я на миг оцепенела от растерянности, а затем бросилась вдогонку, спрашивая на ходу:

– Ты правда разозлился?

Принц сжал губы и продолжил идти, устремив глаза куда-то вперед.

– Не замечаешь меня? – взволнованно спросила я.

Он по-прежнему даже не смотрел на меня.

Обеспокоенная, я, не обращая внимания на то, что мы оба шли по дороге, схватила его за рукав и произнесла, преграждая ему путь:

– Я больше не буду шутить над тобой.

Четвертый принц остановился и негромко сказал:

– Я не был зол.

Выражение его лица заставило меня расслабиться. Я тут же отпустила его рукав и отошла в сторону. Он, широко шагая, продолжал свой путь, а я спешила следом, идя чуть сбоку.

– А почему тогда ты сейчас молчал, будто воды в рот набрал? – поинтересовалась я.

– Я очень хочу пить, – нахмурившись, ответил принц.

Зная, что смеяться не стоило, я, пройдя за ним еще немного, не утерпела и, опустив голову, глухо захихикала, изо всех сил стараясь делать это как можно тише. Четвертый принц бросил на меня быстрый взгляд, и я тут же закусила губу, сдерживая смех, но спустя какое-то время снова рассмеялась. Не обращая на меня внимания, он продолжал быстро шагать вперед.

Увидев вдалеке одного из евнухов, торопливо подозвала его и с улыбкой велела:

– Немедленно налей чашку чая и принеси, да поскорее.

Евнух умчался. Повернувшись к четвертому принцу, поклонилась и, попросив позволения удалиться, весело сказала:

– Пусть господин немного подождет. Чай, полагаю, принесут очень быстро.

Он, нахмурившись, махнул мне, и я с улыбкой на лице развернулась и ушла.

Вечером перед сном я лежала, снова и снова вспоминала произошедшее и смеялась, а устав хохотать, провалилась в сон. На следующе утро, когда я встала с постели, Юйтань отметила, с улыбкой глядя на меня:

– Давно не видела, чтобы у тебя, сестрица, было столь чудное настроение. Даже глаза – и те смеются.

Издав удивленный возглас, я спросила:

– Правда?

Юйтань закивала.

Я торопливо открыла шкатулку для туалетных принадлежностей и взглянула в зеркальце. И правда, вот они, морщинки от смеха в уголках глаз. Когда я в последний раз так искренне веселилась? Так давно, что теперь и не вспомню.

Пик лета давно миновал, но жара так и не растопила дурной нрав наследного принца и даже не смягчила его. Напротив, чем дальше, тем больше он нервничал и горячился. Вспоминая о том, что остаток жизни ему суждено провести в темнице, я начинала ему сочувствовать. Затем меня посещала мысль о том, что, не окажись он в темнице, я бы наверняка стала его женой. Если бы мне дали выбирать, выйти за него замуж или посадить его за решетку, я бы без раздумий выбрала второе. А значит, мое сочувствие было фальшивым. Люди вспоминают о сочувствии лишь тогда, когда у них самих все в порядке.

Император Канси с супругами, принцами и их женами, а также молодыми гэгэ собрались в зале Верховной гармонии на торжестве по случаю Праздника середины осени. Прислуживающие евнухи и придворные дамы хлопотали, пока те, кто был свободен от службы, пили вино, собравшись вместе, и наслаждались праздником.

Неся в руке короб с едой, я сначала хотела вернуться к себе, но затем вдруг передумала. «В саду Юйхуаюань, – подумалось мне, – сейчас наверняка никого нет, и там как раз распустились цветы на нескольких деревьях османтуса. Чем сидеть одной у себя в комнате, не лучше ли пойти туда и пить вино, любуясь луной и цветами?»

Сад Юйхуаюань и правда был тих и безмятежен. В прохладных, как осенние воды, сумерках разливался дурманящий аромат османтусов. Невольно замедлив шаг, я несколько раз глубоко вдохнула и вскинула голову, глядя на луну. В этот миг откуда-то донесся тихий звук флейты, заставив меняя подпрыгнуть от неожиданности.

Успокоившись, я несколько удивилась. Кто тут играет на флейте? Не торопясь искать этого человека, я поставила короб на землю и прислонилась спиной к дереву. Запрокинув голову, я смотрела на полную луну и слушала мелодию, в которой узнала «Песню о цветах сливы в трех куплетах». Зимняя слива в снегу, возвышенна и чиста, хотя цветов на ней немного, колышется на ветру, радуясь своей доле. Говорят, что по характеру исполнения можно узнать, кто музыкант. И я, догадываясь о том, кто это был, с улыбкой подняла с земли короб и отправилась на поиски источника звука.

Я еще не дошла до него, когда звуки флейты вдруг стали печальными, словно налетел порыв ветра и с цветущей сливы облетели все лепестки, не желавшие покориться, но вынужденные смириться с тем, что им придется лежать в пыли. Я была поражена: когда это он успел испытать подобную печаль? Невольно замедлив шаги, я тихонько приблизилась.

Тринадцатый принц стоял под деревом османтуса и играл на флейте. Он совсем не напоминал обычного непослушного весельчака. Напротив, его лицо было умиротворенным и торжественным.

«Умел в стрельбе из лука с коня, стрелы всегда попадают в цель. Мчится на коне быстро, как ветер. Искусно составляет тексты и слагает стихи, превосходит других в музыкальном искусстве, обучен игре на цине и флейте»[10]. Как мог такой вольный, открытый, талантливый во всем, незаурядный молодой человек выстрадать десять лет в темнице? При мысли об этом мои глаза заволокло слезами, и все кругом стало размытым.

Не закончив мелодии, тринадцатый принц отнял флейту от губ и взглянул на меня. Я тут же заставила себя повеселеть и с улыбкой шагнула к нему, спрашивая:

– Почему ты не доиграл до конца? Или я сбила твой возвышенный настрой?

– Я не знал, что это ты, – с усмешкой сказал он. – Просто понял, что кто-то тайком слушает мою игру, и перестал.

Я покосилась на кувшин, стоявший рядом на каменном столе, и спросила:

– Почему ты не остался в зале с Его Величеством? Почему вдруг бросил госпожу и прибежал сюда в одиночестве распивать вино?

– А что, только тебе можно прийти и выбрать себе хорошее местечко? – ответил он, со смехом разглядывая короб с едой у меня в руках. – Разве я не могу сделать то же самое?

Я засмеялась и ничего на это не сказала. Открыв короб, вытащила два чайничка с вином и сделала рукой приглашающий жест. Усмехнувшись, тринадцатый принц присел на каменную скамью, взял у меня из рук один из чайничков и тут же сделал глоток.

Я пристроилась рядом и чокнулась с принцем, после чего мы оба запрокинули головы и приложились к чайничкам. Некоторое время тринадцатый принц, откинувшись на спину, любовался луной, после чего произнес:

– Уже много лет мы не пили вместе.

– Восемь лет! – вздохнула я.

Мы оба застыли неподвижно, в полном молчании глядя на луну.

Прошло немало времени, прежде чем тринадцатый принц повернул ко мне голову и с улыбкой сказал:

– Невероятная удача, что сегодня мы встретились и оба захватили вина. Нам надо хорошенько выпить, иначе кто знает, вдруг нам снова выпадет такая возможность лишь спустя еще восемь лет?

Он говорил это в шутку, не подозревая, что его слова окажутся правдивыми. Какие там восемь? Десять лет темницы! Я знаю, что через десять лет ты окажешься на свободе, однако понятия не имею, где буду в это время я. Если суждено, через десять лет, возможно, мы снова выпьем вместе. Если же нет – этот кувшин вина, быть может, станет последним перед разлукой.