Российский колокол № 3–4 (35) 2022

Слово редактора

Андрей Ложкин

шеф-редактор журнала «Российский колокол»

Дорогие читатели! Встречайте новый выпуск журнала художественной литературы «Российский колокол».

В поэтический раздел журнала вошли лирические произведения крымской поэтессы Анфисы Третьяковой и усть-илимского поэта Сергея Комина. Настоящим сюрпризом для знатоков будет поэма московского поэта, драматурга, литературного критика Владимира Александрова. Героем поэмы стал бессмертный Павел Иванович Чичиков, и на этот раз путь его лежит по дорогам Европы.

Проза в этом выпуске журнала представлена лирическими и философскими очерками Светланы Феофилактовой, рассказом писательницы Татьяны Генис «Мечта», поэтическими притчами таджикского писателя и драматурга Тимура Зульфикарова, сборником автобиографических очерков лауреата литературных конкурсов Олега Куимова «Калейдоскоп памяти», главами из психологического романа волгоградского писателя и журналиста Александра Лепещенко «Смерть никто не считает».

Заставит читателей улыбнуться маленькая живописная реплика американской писательницы Ланы Бьюри о неожиданном открытии в лондонском Сохо.

С огромным интересом знатоки литературы прочтут литературно-критические статьи Александра Балтина о творчестве хрестоматийных Достоевского и Некрасова.

Любителям классической советской фантастики будет интересна статья Светланы Бондаренко, которая в настоящее время руководит изданием полного собрания сочинений братьев Стругацких. Статья посвящена деятельности группы «Людены», рожденной в 1990 году на фестивале фантастики «Аэлита».

«Владимир Набоков и Льюис Кэрролл» – так называется эссе лауреата конкурса им. А. А. Грина, набоковеда, драматурга, публициста Юлии Реутовой. Какие оттенки, связи и параллели обогатят наше представление о творчестве этих интереснейших писателей?

Современной западной литературе посвящена статья Олега Куимова «Бегство Европы, или Утраченный герой».

Вот уже почти три месяца Луганск и Донецк не сходят со страниц СМИ. Весь мир напряженно следит за этапами освобождения героических республик. Но культурная жизнь продолжается даже в это страшное время. Прочитайте интервью журналиста луганской газеты «Республика» Олеси Зиминой с луганским поэтом и прозаиком, почетным председателем Межрегионального союза писателей Владимиром Спектором.

Не осталась в стороне и такая элитная область культуры, как языкознание. Филологи-лингвисты Леонид и Владислав Писановы представили читателям журнала свое исследование базисного слоя языка «К дальнему родству языков».

Дорогие читатели! Откройте для себя новые имена и новые знания на страницах журнала «Российский колокол».

Современная поэзия

Владимир Александров

Поэт, драматург, колумнист, литературный критик, кандидат филологических наук. Родился в 1960 году. Живет в Москве. Окончил Волгоградский государственный педагогический институт и докторантуру МПГУ. Шеф-редактор отдела просветительских программ телеканала «Россия-Культура» и автор цикловых программ «Цитаты из жизни», «Достояние республики», «Острова», «Романтика романса», фильмов «Европейский оркестр: Бисмарк и Горчаков», «Парадоксы Грибоедова» и др. Лауреат ТЭФИ, обладатель дипломов за лучшую программу о русском Севере и лучшую просветительскую программу года России. Публиковался в журналах «Новый мир», «Знамя», «Новая юность» и др. Автор четырех поэтических книг. Пьеса «Школа снегурочек» поставлена в театре «Геликон-Опера».

Чичиков за границей

ПрологГде душа, а где ливрея,черт-те что это такое,на скрипучей галдареес тараканами покои,у комолого комодаблох лакей усердно ищет,позаботилась природао духовной пище.Если ты с утра не заняти свободен до обеда,разберись-ка, до Казаниэто колесо доедет?До Казани верст навалом,а вот, скажем, до Парижу? —голову почешет малый,под горшок усердно стрижен.Ох, и отчего ж не богиобжигали те горшки?Две проблемы есть: дорогина Руси и дураки.Хоть и далека граница,долы до нее и горы,все ж найдется тройка-птица,что несется без разбора,оттого и речка Неман,что за ней сплошные немцы,бают никому не вемо:Книппер-Зюскинд-Гамсун-Герцен.Только, не снеся яичка,не получишь всмятку,и уже несется бричкаколеей вприсядку.IПрага встречает Чичиковабабьим добром вскладчину,сладкой домашней выпечкойи припекой со сняточками,печеными каштанами,улочками кривыми:долой кафешантаны,да здравствуют пивные!Рыцари неухоженныевыставлены на мостик,и под дождем, о боже мой,из карасей просека.К воздуху глаз липнет,будто вымазан медом,склеивая липы,как карточную колоду.С берега увесистотянет наклон к облаку,и, чертыхаясь, месяцтащит себя волоком.Замок стоит на цыпочках,словно кадык тенора,и, бормоча, выручкурассыпает по мерам.Пахнет хмельным солодом,лежалым бельем караульным,на мостовой не голуби,големы воркуют,тает во рту булыжник,чахнет в кисетах табак,и остроносые крышичихают себе в кулак.– Что ж, у тебя, матушка,душ за душой много?– Вон на еврейском кладбищеживого куриного богамного зрачков намыто,взглянешь и с перемётнойстаей рудольфовой свитывмиг оседлаешь мётлы.Не для того трубынад очагами вывели,чтобы идти в убыль —чтобы идти в прибыль.На заграде Краловойвсе обратится в золото,даже ученьице Карлововместе с серпом и молотом.По наущенью Кеплераили по чьей-то милостизвездами, словно пеплом,весь небосвод вымостили,то-то корнями растениякверху в реке топорщатся,коли не Прометеем,станешь тут миллионщиком.Барин, а вот бричка,и впереди качка.Жизнь хороша, Чичиков.У Селифана заначка.От покорения Крымадо скрещения судебвсе было мимо-мимо,то ли еще будет.IIДолго ли, короткостражами, трактами,верстами сорными,вздорными пактами,певчими долами,торными тропами,мимо и около,по лесу, во полепромельком лани,отзвуком граяза шеломянемводы Дуная,темные струив косы подобраны,треплется сбруярощами Шёнбрунна.Мост бы построитьв Задунайречьес пестрой толпою,брюквой и гречкой,переобуть быбюргеров в лапти,в русские судьбыпо Русской Правде.От Домострояладят правление,тут уж такоедуха томление,что из покоевоперы Венскойпахнет тоскоюродной, деревенской.IIIСолнце курчавится, маслится,тихое, богоугодное,ратуша – дева-красавица —не смоковница бесплодная,щеки белилами белены,брови сурьмою крашены,подданные не обделеныволей ея монаршею:парки куделями стрижены,барской любовью обласканы,ежели выпишут ижицу,то с кровяными колбасками.Бог испокон ее миловал,баил, люлил и пестовал,вот и зовут Заманиловкой,по-ихнему – Веной имперской.Правят там люди достойные,боле того, достойнейшие,свято блюдут устоивсё с беззаветностью той еще,ну а Мария-Терезиябудто нарочно выдумана,ибо сама – Поэзия,да не простая – избранная.Рядышком Франц-Иосиф —сам на параде с саблею,можно такого сослепупрямо принять за архангела.Да и почтенная публикався из себя благородная,ест со значением штрудели,знамо, во благо родины.С праведного и спросится,а потому, усердствуя,все тут глядятся в Моцарта,правильного, посмертного:Моцарты шоколадные,даже с кокосовой стружкой,прямо из Баден-БаденаМоцарты на подушке,Моцарты новобрачные,Моцарты – тюль с оборками,в каждой табачной лавочкеМоцарты ровными горками,Моцарт стоит ванильный,сахарный тут же рядом,то-то была б Маниловуистинная отрада.Что говорить про месяцы?Май поспевает за маем,будто их сила крестнаяместная подгоняет,ряженые над Пратеромклиньями журавлиными,вслед за пирком на свадебкусразу же именины.Ход вон подземный вырыли,то-то была истерика,кто говорит, что в Индию,кто говорит, в Америку.Статуи всюду античные,боги на них имярековые,все до того приличное,плюнуть почти что некуда.Это, конечно, личное,чтоб избежать разборок,что не пристало Чичикову,то Селифану впору.Что же нам делать с аспидом?Кажется, в этом случаепослать его к Хундертвассерубудет самое лучшее.Павел Иванович, полноте,не говоря о скупости,такого даже на «Сотбисе»вы за валюту не купите,пусть до рассвета бражничает,ежели без запинкик Вуку свезет Караджичупо неприметной тропинке,где у колонны ломанойангел грустит заблудший,Павел Иванович, полноте,вы по другие души,вас на Центральное кладбищесопроводят с эскортом,чтоб постоять на краешкежизни у моря мертвых.Реют сонаты Бетховена,кружатся вальсы Штрауса,как хорошо покойникамвместе всем миром каяться,вместе всем в мире лучшем,как повезло вам, Чичиков,лишь подмахните купчую,и ничего личного.IVНесчастные фонарщикиживут на всех планетах,как крепостные с барщиной,они в ладах с рассветом,а тот как твой надсмотрщик —чуть что, бегом к уряднику,где в турмалинном крошевеполощет алый задник,гарцуют ведьмы поздниеза ранними пороками,сметает ветер звездыс оставленного Брокена,кастрюлями, корытамивесь горизонт устелен,и только по наитиювылазишь из постели,а утро вечно с немочью,гусынею по коже,но это еще семечки,и хуже будет позже,и хуже было раньше,и хуже будет вечно,из голых прутьев банщиксвязал колючий веник,а нам опять в дорогус отбитыми огузкамизернистыми отрогамии паюсными спускамиАнхальту и Тюрингии,Саксонии и Гарцу,добро бы еще выгнали,да некуда деваться.VПоршнем крушит горло,йодлем першит в оре.Это уже городили еще море?Или тошнит сушужгучей кислотной зеленью?Души мои, души,что вы со мной сделали?Есть города – пехота,вечно на передовой,на амбразуру дзотасмертной бегут гурьбой,как рукава в пройму,как топляки в устье,конь у ворот Трои —а все равно впустят.Есть города – окопы,где у дверей адавстретит врага копотьпламени Сталинграда,выгнется вдруг луком,стрелами выпустит улицы,разве что с перепугуснова в такой сунешься.Словом, не зная броду,лучше не лезть в коллизию,Чичиков въехал в город —танковую дивизию.Здесь ледниковый периодв землю вогнал ось:каждый пенек – идол,каждый росток – колосс.Словно быки на корриде,стадом дома-баржи,это тебе не Фидий,даже не Микеланджело.Сверху, как кран над пирсом,как Арарат над взгорьем,канцлер гранитный Бисмаркпразднует полнокровье.Княжества сбив в кучу,добрый стоит пастырь,хватит себя мучить,не разделяй – властвуй!Из-под стопы истуканабьют родники долу,стогнами РепербанаЭльбой течет кола.Как в рудниках Мории,здесь фонари не гасят,в уличных светофорахвечно горит красный,пусть у одних тремор,но у других – тремоло,выросла тут в мистериююность Маккартни/Леннона,так и звенит эстрадатусклого Кайзеркеллерабронзой Ковент-Гардена,медью центра Рокфеллера.Впрочем, всегда щепкойместным казались бревна,держат они цепко,дышат они ровно,то ли поют песню,то ли идут строем,непотопляемый крейсерс неугасимой трубою,нету у них мертвых,нету, ну, хоть убей,скоро получит орденЕлизавет Воробей.Горло крушит поршень,в двери стучит конвой,стоит любой усопшийстолько же, как живой,цены такие нынче,был бы еще спрос.Эх, и куда же, Чичиков,дьявол тебя занес?VIВсе говорят, что враки,стыд, говорят, и срам,будто бы у Ларнакикурят ей фимиам,дабы с утра без пафоса,лучше всего рассола,вроде явилось лакомствооколо Лимассола.Чтобы им было пустовплоть до седьмого колена!Древняя Фамагуста,там, где морская пена,там, по словам пиита,славные были дела:вышла на брег Афродита,вышла и быстро ушла.Да, не на всякой ярмаркедобрую душу сыщешь.Не получилось в Гамбурге,есть еще город Мышкин.Бричка стучит по ухабам,Чичикову не спится,свидится ли у Шёнграбенанебо Аустерлица?Ох, не мытьем, так катаньем,катаньем – не мытьем, —пестренькими заплатамикружится забытье.Что же нам скажет партия,если народ молчит?Катится бричка, катится…Чичиков сладко спит.VIIТо, тебе чего хочется,ты у живых не найдешь  —что-то во мраке корчится,сразу не разберешь,за воротник хватаети в кулаке сожмет,да, завела криваяв этакий переплет,или совсем придушит,срубит, как в чаще ель?Родненький, я по души,на, забери шинель!Тот лишь грохочет пуще,как ледяной поток:– А подавай-ка лучшемне заветный платок.Будешь измят и скомкан,как измолоченный злак,ты покажи Дездемоныподлой измены знак.Лучше сознайся сразу,не доводи до грехаиль потеряешь разумдо третьего петуха.Гамлета папы тенью,кровью Макбета клянусь,ответишь мне за изменуты – настоящий гусь…Лучик мелькнул надежды,что-то совсем не так…Было же это прежде,только не гусь – гусак!И разбежались чары,лижет волна песок,будто верблюд, задаромсоль запасает впрок,ветер бормочет грустныйустный народный стих,батюшки, Фамагуста!Чичиков вмиг притих.Эвон Отелло замок,рядом турецкий стяг,дело теперь за малым,кажется, не пустяк:где меня черти носят?Вляпался точно лох,вроде посеешь просо,скосишь чертополох.Здесь же одни арабы,голову мигом вжик…Глядь, а навстречу бабаили вообще мужик.Вон и платок сполошныймлеется исполать,на подбородок брошен,чтобы не заплевать.Вроде не бес, мастыриттот свой облезлый хвост,этот же все четыревывалил на разнос.Прет из щеки репейник,сохнет на шее чулок,сам капитан Копейкинвыдумать лучше б не смог.Видно, хозяин ушлый,аж пробирает жуть.– Любезный, почем тут души?– Вам с собой завернуть?Умерших или беглых,их здесь несчетный край.Гривенник дай на бедностьи с собой забирай.Можешь в придачу руины,стены без потолков,весь этот город сгинулгде-то в глуши веков.Но, не смыкая вежды,шепчет пустынный град:«Путник, оставь надежды.Нету пути назад».Воет голодный ветер,трупами полон воз,слышал о речке Лете?Здесь у нас перевоз.Пренеприятный обычайсюда приходить живым…Тут и проснулся Чичиков,цел и невредим.VIIIУмно-худощавое слово,вероятно, придумал Лютер,оно, как клетка стволовая,до полудня кажется мудрым,но настанет время обеда,и отступит бремя ковида,и бог знает, куда заедешь,и чорт знает, кого увидишь.А закажешь бокальчик просеккос золотистым стерляжьим наваром,и навстречу Умберто Экоза компанию с Бодрийяром.Господа, а прокинем талию?Не хотите? Не стоит? Что ж,ну тогда за мадам Италиюопрокинем пузатый штоф.А какие щенки в Тоскане!Перелай! Недожуй! Огрей!А какие круги в стакане!Ну-ка, братец, еще налей.Что за ферт этот герцог Сфорца!А какой у него салют!Эх, пропустим еще по порцииза субдительного суперфлю.Там же этот ваш Савонарола,тоже был, говорят, мудрец,убедительно-толстое словонаписал на стене – молодец.С ним и после обеда не скучно,расстегни мне, Елдырин, сюртук,а какие же, право, смушки!Так и тают, и тают во рту.IXВоробьи играют в шашкипрямо посередке лета,а в Ла Скале строит шашникавалеру Виолетта,и неистово бессмертен,лобызанный многократно,коренной маэстро Вердисо своею Травиатой.Здесь под небом синим-синимпо булыжным тротуарамнекогда бродил Россинив анораке от Армани.Полюбил Габбану Дольче,поженились натурально,жили праведно, не дольше,чем дозволено моралью.Да и как же быть иначе,если тут морали тучина жилетах от «Версаче»и на пиджаках от «Гуччи»?Но на что нам эта «Прада»?И «Шанель» нам не указка,коль у нас своя есть правдаиз ревизской сказки.Шествуя по виа Данте,выйди прямиком к Дуомо:демонстранты, транспаранты,пионеры – все как дома.К дамам липнут офицеры,пьют поручики «Клико»за отечество, за веру.А кому сейчас легко?Лучше сэкономить сольдо,хоть на время бросить пить,у синьора Арчимбольдофрукты свежие купить,лихо бричками махнуться,утку надвое загнуть,попадется папский нунций,индульгенцию стрельнуть,прогуляться по промзонебез наездов, по умуи надиктовать Мандзонипару строчек про чуму,только хоть пиши как дышишь,шею продевай в хомут,путь к смиренному кладбищуне заказан никому.Время закавыченои в спирали скрючено,смотришь – будто Чичиков,приглядишься – чучело.У таксидермистов,как в монашьем ордене,все ходы записаны,души все распроданы.Выйди на Монументалек мавзолею Тосканини,может, он тебя осалит,в нотный стан продвинет.Вознесись над замком Сфорца,как гремучая петарда,и тебя запишут в горцыили сразу в Леонардо.Выпей на вечере тайнойтерпкое вино из чаши,вломится черезвычайка:было вашим, стало нашим.И Милан сомнется комом,и пойдет за крысоловом,и сомкнутся воды Комонад последним словом.ЭпилогОбъявляю: торг окончен.Всем покинуть помещенье.В пункте «смысл» оставлен прочерк,оттого ли, что Кащеюскатертью лежит дорогана четыре стороны,подожди еще немного,соберутся воронына консилиум у парокутвердить диагноз,лишнего чего не каркай,не то быстро в Страсбургпопадешь на крючкотворов,тех еще умельцев,наговоры-приговорысиней дымкой стелются.Ты катись, катись, колечко,серебристым соболем,выйди, милый, на крылечкоголосистым гоголем,стали нынче побратимыв голове извилины,соколом глядишь из Рима,а обратно – филином.Не на поле Куликовом,черта на куличиках,ходят кони не в подковах —носят черевички,и колышется над нимитранспарант затертый:«Захотите быть живыми  —покупайте мертвых».

Анфиса Третьякова

Крымская поэтесса 1988 года рождения.

Родилась и проживает в г. Симферополе. Студентка КФУ им. В. И. Вернадского (факультет филологии и журналистики). Публиковалась в сборниках «Кража воздуха со взломом», «Наука веселья» и «Дневник поколения», в журналах «Москва», «Истоки», «Сибирский Парнас», «Российский колокол», «Крымский сад метаморфоз», «PROмолодежь», «Наша молодежь» и в «Литературной газете».

Ты мне звонишь

Ты мне звонишь, и мы молчим.Произошел метана выброс.Ты выбираешь гроб на вырост,А я хочу купить кимчи.Весь мир к смертям давно привык.Поток скорбящих нескончаем.И мы, захлебываясь чаем,Читаем чемоданы книг.Стихи уже запрещены,Которых ты еще не слышал.Лишь только дождь стучит по крышеО том, что мы обречены.Ты мне звонишь, и мы молчим.И в этом есть свой плюс и минус,Но у тебя коронавирус —Так говорят твои врачи.

Белла

Твое имя зазвенело как колокол!Но душа из тела вышла облаком.Ты сама была нам больше колокола!Ты как сажа была, Белла. Ты была!Не читала стихи – ты нам их пела!Пусть души твоей не вынесло тело,Ты, как Феникс, возродишься из пепла,Прогремишь еще с небес громом, Белла!

Мы провожаем год Быка

Мы провожаем год Быка,За ним уже крадется ТигрЕму на смену, а покаМы в центре их звериных игр.Пусть год Быка нам мял бока,Но жизнь влачил свою воловью.Я поднимаю свой бокал,Чтоб встретить Новый год с любовью!Мы провожаем год Быка,Болезни оставляя в прошлом.И Новый год навернякаДля всех сумеет стать хорошим!

В кафе

Продираясь сквозь заросли времени,Оставляем в памяти метки.От беды уберечься где бы мне?Может, здесь, на бумажной салфетке?За столом в кафе поэтическом,Где раз в месяц я обязательноПринимаю вид драматическийИ других изучаю внимательно.На салфетке царапаю строчки,Убегая от страха стереться,Где такие же одиночкиЗападают зрителям в сердце.

Вот и все дела

– Почему ты плачешь?Как твои дела?– Разве ты не знаешь,Фриске умерла.Умер Бог и Ницше.Что еще сказать?Что деревья ниже,Чем пять лет назад?Крым – не Украина.Я – уже не я.Я живу в руинахСмысла бытия.Больше нет на картеМоего села.Я вступила в партию.Вот и все дела.

В краю забытых душ

в стране печальных рож,в краю забытых душ, я знаю,ты живешь и стонешь,Вечный муж.покинутый давносвоей женой, детьми,ты веришь все равнов любовь между людьми.как долог жизни дождь!как много в жизни луж!но ты, как прежде, ждешьи веришь, Вечный муж.храня свою мечту,живя лишь ей одной,ты не заметишь ту,что Вечной есть женой.уставши от всего,ты будешь просто жить,не ведая, когоза жизнь благодарить.инстинкты приглушив,ты многое поймешьо тех, кто тем и жив,что ты еще живешь.ты мне рукой сотрешьрастекшуюся тушь…я знаю: ты живешьв краю забытых душ.

Теория относительности

Я смотрю в окно: за окном темно.И не видно дна – лишь глазное дно.И не видно дня, лишь действительноВсе вокруг меня относительно.И с позиции наблюдателя,Жизнь прошла меня по касательной.Выполняя безукоснительноЛишь теорию относительноСти-хо-сложного разложения,Где от «до» до «ля» – лишь движение!И из этих вот из слагаемых,В обстоятельствах предлагаемых,Состою и я. И в мирах иных,Может быть, сейчас я слагаю стих.И Филатов был, «чтобы помнили».Да – фотоны мы! Да – и волны мы!И реликтовым излучениемО «начальности» изречение.Еще помнится, как мы квакали,Как квазары нам были кварками…Бог сжигал мосты. Будто ластиком,Постирал хвосты головастикам.Телескоп ношу я вместо очков.Докторов вердикт для меня таков:То безумие, то прозрение —Расширение с ускорением.Умирал нейрон. В свой последний час,Умирая, он отдавал наказ…Смотрит мозг в окно сквозь обскуру глаз,И свое кино крутится у нас…

Все идет по плану

Сегодня год, как тебя нет,И все идет по плану.Ты пропустил парад планетИ сбор марихуаны.Сегодня год я не была,Оправдывать себя не стану,Там, где земля тебя взялаИ все пошло по плану.Как море мертвое Арал,Теряя к жизни соучастье,Ты постепенно умирал,Надежду потеряв на счастье.В коробке с белым потолкомОстановилось сердце робкоЕще не знавшего о том,Что вся Вселенная – коробка,В которой год уже гниетЕго простая оболочка,И только мать, как прежде, ждетПрихода своего сыночка.Задуло свечку на ветру.Залечит время раны.И я когда-нибудь к утруУмру – ведь все идет по плану…

На карантине

Сидя дома на карантине,Буратино пишет Мальвине(Он повязки сейчас шьет из марлиИ по почте их шлет папе Карле):«Ты нужна мне, Мальвина, любая,Будь ты лысая, будь голубая.Я завел себе алабаяИ панк-рок по ночам лабаю.Помнишь курточку на дерматине?Так я продал ее за полтинник.Отощал я совсем на мивине, —Так он жалуется Мальвине. —Карабас подсел на спайсВ пансионате “Ананас”,Он разучил “Собачий вальс”И часто вспоминает нас.Дуремар, ушедши в минус,Переехал на Ямал,Чтобы наш коронавирусТам его не доставал.Лиса Алиса поймана полицией —Сейчас уколы делают в больнице ей.Базилио на самоизоляцииПоследние доел две консервации.Артемон ушел в ОМОН,Говорит, что счастлив онИ ему, служа в ОМОНе,Лишь плюсы́ со всех сторон.А я мечтаю о Соча́х,Там для меня горит очаг.Я тут, в Крыму, совсем зачахНа голых щах».

Маяковский

разучился ядоверять веснетретий год подрядты не пишешь мне.третий месяц вижуя тебя во снев мартовскую жижупревратился снег.третий час поюпеснь весеннююнет, мне и в раюнет спасения.три минуты ждетпистолет в столетри секунды – вотменя больше нет.научи менядоверять веснепоявись в дверяхприслонись к стене.проведи рукойпо моей спинеподари покойв сказочной стране.помоги понять,почему же мнесложно доверятьветреной весне.

Голоса провинции

Сергей Комин

Родился в 1977 году на Крайнем Севере, в селе Ерёма Катангского р-на Иркутской области. Когда-то эти места описал Вячеслав Шишков в своем романе «Угрюм-река». Учился на отделении журналистики филологического факультета Иркутского государственного университета, но окончил Иркутский аграрный колледж. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького, семинар Эдуарда Балашова, в 2008 году. Публиковался в газетах «Правда Севера», «Усть-илимская правда», журналах «Сибирь», «Русская сила», «Первоцвет», «Сотворение», «Кукумбер», «Тверской бульвар, 25». В настоящее время живет в городе Усть-Илимске.

Стихи приведены в авторской редакции

* * *Моя любовь ведь не стала меньше.Твоя – ушла.Пусть говорят, что так много женщин, —Мне ты нужна.Пусть говорят, мол, забудь, не плачься.Но как забыть?С тобой узнал я, что значит счастье,И как любить.И нет любимее вас на свете;Я к вам приду.И, пусть, не знаю – вернёшься, нет ли,Надеюсь, жду.Я всё же – муж, и навеки – папа(Пусть не прощён).Мне б вас обнять и вдохнуть ваш запах,Чего ещё?Два солнца ярких – Анютка-кроха,Елена-мать;Молюсь за вас я благому Богу —Уметь прощать.* * *Солнце недавно село,Негой душа полна.Стиснуть нагое телоВ жарких объятьях сна.Звёзды во мраке ночиТусклый всем дарят свет.…Медленно гаснут строчки……Жаль, тебя рядом нет,Ты бы меня любилаКак бы я ни был груб,Ты бы меня простилаНежным касаньем губ,Я бы тебя лелеял,Только тобой дыша.Солнце нежданно село,Негой полна душа.