Хроники расколотого эфира

Кай рискнул оглянуться. Две серые фигуры. Белые маски без глаз, на которых нарисованные рты были зашиты черными нитками. Они бежали с пугающей, нечеловеческой синхронностью. Их плащи развевались, но не издавали ни звука.

Впереди был край крыши. Дальше – пропасть в три метра и балкон жилого блока "Улей". Кай стиснул зубы. Разбег. Толчок.

Он перелетел через провал, едва успев ухватиться руками за ржавые перила балкона. Металл врезался в ладони, сдирая кожу. Ноги болтались над бездной – под ним было сто метров пустоты до нижних уровней, где в вечном тумане работали мусоросжигатели. Он подтянулся, хрипя от натуги, и перевалился через перила на бетонный пол балкона.

Сзади раздался свист. В стену рядом с его головой врезался сгусток тьмы. Кирпичная кладка рассыпалась в серую пыль. Осколки кирпича брызнули в лицо, один порезал щеку.

Кай вскочил и рванул внутрь здания, выбивая плечом хлипкую дверь. Он оказался в длинном коридоре коммуналки. Здесь пахло вареной капустой, грязным бельем и безысходностью. Лампочки мигали, едва разгоняя мрак. Люди выглядывали из комнат на шум.

– Эй! Ты кто такой?! – крикнула какая-то женщина в халате.

– Бегите! – заорал Кай, не останавливаясь. – Они идут!

Он слышал, как за его спиной разлетается в щепки балконная дверь. Чистильщики были внутри. Коридор заканчивался лестницей. Кай скатился по ступеням, перепрыгивая через три за раз. Он знал этот район. "Улей" был лабиринтом. Если он доберется до технических этажей, у него будет шанс затеряться среди труб.

Он вылетел на пожарную лестницу с другой стороны здания. И замер. Путь был отрезан. Лестница обрывалась. Секция, ведущая вниз, была спилена – обычное дело в трущобах, где металл воровали на лом.

Сверху, с крыши, на него смотрел один из Чистильщиков. Снизу, из двери, из которой он только что выбежал, выходил второй.

Кай оказался в ловушке на узкой железной площадке, висящей над пропастью. Чистильщик внизу медленно поднял руку в серой перчатке. Воздух вокруг его пальцев начал искажаться, собираясь в тугой, дрожащий комок энергии. Это была не простая магия. Это была Конструкция Смерти.

У Кая не было оружия. Нож для бумаги он потерял при падении. У него была только память. И проклятый дар, который он ненавидел и скрывал всю жизнь. Закон Эфира гласил: «Чтобы изменить реальность, ты должен отдать часть себя».

Кай прижался спиной к холодным перилам. Его сердце билось так сильно, что отдавалось болью в ребрах. Ему нужно было оружие. Энергия. Удар.

Он закрыл глаза. «Что я могу отдать?» – лихорадочно думал он. – «Что у меня есть ненужного?» Воспоминания о вчерашнем ужине? Слишком мало энергии, хватит только на искру. Имя соседа? Слабо. Нужно что-то эмоциональное. Что-то, что имеет вес.

Мозг, его вечный, безжалостный библиотекарь, услужливо подсунул папку с надписью "Детство". Воспоминание о его седьмом дне рождения. Сиротский приют Святой Моники. Единственный раз, когда отец, которого он почти не знал, пришел навестить его. Кай вспомнил этот день с кристальной ясностью эйдетика. Запах сырой штукатурки в приемной. Скрип кожаного плаща отца. Его большая, теплая рука на плече. И подарок – маленькая деревянная лошадка, грубо вырезанная из сосны. «Ты молодец, Кай, – сказал тогда отец. – Ты сильный». Это было единственное светлое пятно в его сером детстве. Единственное доказательство того, что его любили.

– Прости, пап, – прошептал Кай. По его щеке скатилась слеза, смешиваясь с кровью.

Он резко вытянул руку вперед, растопырив пальцы в сторону приближающегося Чистильщика. – Ventus Doloris! – выкрикнул он формулу ветра боли.

И разжал кулак.

Воспоминание вспыхнуло в голове яркой, ослепительной вспышкой – как перегорающая лампочка. В одну долю секунды Кай снова почувствовал запах сосновой стружки, тепло отцовской руки, детскую радость… а потом всё это исчезло. Будто кто-то вырвал страницу из книги его жизни и сжег её. Вместо лица отца осталось серое пятно. Вместо радости – холодная, зияющая пустота. Он помнил *факт*, что отец приходил, но эмоциональная связь была разорвана. Лошадка стала просто куском дерева.

Но закон равноценного обмена сработал. Энергия, высвобожденная при уничтожении этой нейронной связи, вырвалась наружу.

Из ладони Кая ударил невидимый таран. Воздух сгустился, превратившись в твердую стену, летящую со скоростью поезда. Ударная волна с ревом врезалась в Чистильщика, стоящего в дверях. Мага отшвырнуло назад. Он пролетел через весь коридор, снося двери квартир, врезался в дальнюю стену и пробил её своим телом, вылетев на улицу с другой стороны здания.

Кирпичная кладка над дверным проемом не выдержала и обрушилась, завалив проход грудой камней и пыли.

Кай закричал. Это был не крик триумфа. Это был крик агонии. Боль пронзила его череп, будто в мозг вбили раскаленный гвоздь. Использование "сырой" магии, без Сифона-посредника, было смертельно опасным. Его нервная система горела. Кровь хлынула из носа ручьем, заливая подбородок и рубашку. Перед глазами поплыли черные круги.

Он упал на колени, хватаясь за перила, чтобы не свалиться в пропасть. Его тело била крупная дрожь. «Я забыл его лицо», – билась паническая мысль. – «Я не помню, как он улыбался. Боже, что я наделал?»

Но времени на скорбь не было. Сверху, с крыши, спрыгнул второй Чистильщик. Он приземлился на железную площадку с тяжелым лязгом, заставив всю конструкцию содрогнуться. Этот был больше первого. Его маска была украшена золотыми трещинами – знак старшего офицера. Он не стал тратить время на магию. Он выхватил из-под плаща длинный, изогнутый кинжал, лезвие которого светилось фиолетовым.

– Ошибка подтверждена, – проскрежетал его голос. – Протокол: физическое устранение.

Кай попытался встать, но ноги были ватными. Магический "откат" парализовал его мышцы. Он мог только смотреть, как смерть в сером плаще делает шаг к нему, занося клинок.

Вдруг воздух прорезал резкий, свистящий звук. Что-то массивное и тяжелое прилетело откуда-то сбоку, из тумана. Это был огромный гаечный ключ, разводной, длиной в полметра, покрытый ржавчиной и маслом. Он вращался в воздухе, как бумеранг. Ключ с глухим, влажным звуком врезался в висок Чистильщика.

Фарфоровая маска треснула. Удар был такой силы, что голову мага мотнуло в сторону, и он, потеряв равновесие, перевалился через низкие перила.

Чистильщик падал молча. Его плащ развевался, пока он не исчез в густом смоге нижних уровней.

– Страйк! – хриплый, прокуренный голос раздался сверху.

Кай с трудом задрал голову, щурясь от боли. Над ним, вися на одной руке на пожарной лестнице соседнего здания, болтался человек. Это был мужчина лет пятидесяти, но выглядел он так, будто прожил три жизни, и все – на войне. Широкоплечий, одетый в потертую кожаную летную куртку с меховым воротником. Его лицо пересекал старый, грубый шрам, идущий от брови до подбородка. Щетина была седой, как пепел.

Но самым странным была его левая рука. Та, которой он держался за лестницу. Это была не плоть и кровь. Это был механизм. Грубая, но мощная конструкция из латуни, потемневшей стали и поршней. Из сочленений локтя вырывались тонкие струйки пара.

– Жить хочешь, пацан? – крикнул незнакомец, перекрикивая шум ветра.

– Очень! – прохрипел Кай, сплевывая кровь.

– Тогда лови! Не зевай!

Мужчина размахнулся и бросил моток стального троса с петлей на конце. Бросок был точным – петля упала прямо к ногам Кая. – Цепляй за пояс! Живо! Тот, первый, сейчас вылезет из-под кирпичей, и он будет очень зол!

Кай дрожащими руками продел трос через пояс своего плаща и затянул узел. – Готов!

– Держись за штаны! – рявкнул спаситель.

Механическая рука мужчины загудела. Внутри предплечья включился мотор. Это была встроенная лебедка. Трос натянулся, как струна, и дернул Кая вверх. Рывок был таким сильным, что у Кая перехватило дыхание. Он взлетел в воздух, пролетел пять метров над пропастью между домами и с глухим стуком врезался в металлическую стену соседнего здания.

Мужчина подхватил его за шиворот своей живой рукой и втащил на площадку. Как только ноги Кая коснулись твердой поверхности, незнакомец выхватил нож и перерезал трос.

В ту же секунду балкон, на котором только что был Кай, взорвался. Первый Чистильщик, выбравшийся из завала, ударил по нему шаром черного огня. Металлическая конструкция расплавилась и рухнула вниз, в бездну.

– Упс, – ухмыльнулся мужчина, глядя на падающие обломки. – Чуть не поджарились. Вставай, Аномалия. Представление только начинается.

Кай попытался встать, но снова осел на пол. Голова кружилась. – Кто… кто вы? – спросил он.

Мужчина посмотрел на него сверху вниз. Его глаза были цвета холодного железа – жесткие, но не злые. Он протянул Кая фляжку. – Пей. Это дрянь, но мозги прочищает.

Кай сделал глоток. Жидкость обожгла горло огнем. Это был дешевый самогон на машинном масле, популярный среди механиков. – Меня зовут Варик, – сказал мужчина, забирая флягу. – И ты, парень, только что стал самой большой проблемой Совета Эфира за последние полвека. Поздравляю с повышением.

– Они стерли Маяк Надежды, – прошептал Кай. Мысль об этом все еще не укладывалась в голове.

Варик перестал ухмыляться. Его лицо закаменело. – Я знаю, – сказал он тихо. – И они сотрут нас всех, если мы не уберемся отсюда за три минуты. Мой глайдер за углом. Шевели ногами, Архивариус. Твой рабочий день окончен, начинается война.

ГЛАВА 3

Убежище забытых

Глайдер Варика был оскорблением всех законов аэродинамики и здравого смысла. Это было летающее корыто, сваренное, казалось, из кусков старых паровозов, обшивки сбитых дирижаблей и жести от консервных банок. Вместо элегантных эфирных парусов, на которых летали корабли аристократов, у этой машины был огромный, чадящий пропеллер сзади и два коротких, обрубленных крыла по бокам, обтянутых промасленной парусиной.

– Залезай! – крикнул Варик, перебрасывая ногу через борт открытой кабины. – Только не наступи на топливный шланг, он травит!

Кай, шатаясь от усталости и боли, забрался на место пассажира. Сиденье было жестким – просто ящик, привинченный к полу, с брошенной сверху подушкой, набитой соломой. Внутри кабины пахло бензином, старой кожей и дешевым табаком. Приборная панель мигала разноцветными лампочками, половина циферблатов была разбита, а стрелки на уцелевших плясали безумный танец.

– Держись за что-нибудь! – скомандовал Варик, надевая очки-авиаторы с треснувшим стеклом.

Он дернул рычаг стартера своей механической рукой. Двигатель чихнул, выплюнув клуб черного дыма, затрясся, как в лихорадке, и взревел. Звук был таким громким, что у Кая заложило уши. Вибрация прошла через все тело, заставляя зубы стучать.

Глайдер сорвался с места. Он не взлетел плавно, а просто упал с края платформы вниз, в туман. Кай вскрикнул, вцепившись в борт обеими руками. Они падали в "молоко" – густой, влажный смог нижних уровней. Мимо проносились темные силуэты зданий, ржавые трубы, свисающие кабели.

– Спокойно, парень! – заорал Варик, перекрикивая рев мотора. – Ей нужно набрать скорость, чтобы поймать поток!

В последний момент, когда казалось, что они врежутся в крышу какой-то фабрики, Варик рванул штурвал на себя. Глайдер задрожал, крылья поймали восходящий поток теплого воздуха от заводских труб, и машина резко пошла вверх, вдавив пассажиров в сиденья.

Они летели над Сектором-7, но не над тем городом, который знал Кай. Они спустились в «Корни» – изнанку мира. Здесь, под днищами парящих островов, царил вечный сумрак. Солнечный свет сюда не пробивался. Единственным освещением были тусклые оранжевые огни технических станций и голубоватое свечение гигантских кристаллов сырого Эфира, растущих прямо из скальной породы, как сталактиты.

Воздух здесь был тяжелым, влажным и холодным. Он пах плесенью, озоном и древностью. Кай смотрел вниз, в бездну. Там, далеко внизу, клубились грозовые облака, скрывающие поверхность планеты (если она вообще существовала – никто не знал, что там, внизу, уже тысячи лет). Иногда в облаках вспыхивали молнии, освещая гигантские, похожие на скелеты, конструкции – остатки древних городов, упавших во время Раскола.

– Куда мы летим? – прокричал Кай.

– В единственное место, где Совет не может нас достать! – ответил Варик, закладывая вираж между двумя огромными трубами, покрытыми мхом. – В "Слепую Зону"!

Полет длился около часа. Кай начал замерзать. Его плащ был порван, рубашка пропитана потом и кровью, которая теперь застыла коркой. Головная боль от магического отката притупилась, сменившись тупой, ноющей пульсацией.

Наконец, Варик направил глайдер к огромной, одинокой скале, дрейфующей в стороне от основных торговых путей. Она выглядела необитаемой – просто кусок камня, поросший лианами. Но когда они подлетели ближе, Кай увидел, что лианы скрывают вход в пещеру.

– Пригните головы! – скомандовал Варик.

Глайдер нырнул в зеленую завесу. Листья хлестнули по крыльям. Они влетели в огромный естественный грот. Внутри было темно, но когда Варик щелкнул тумблером на панели, под потолком пещеры зажглись десятки прожекторов, заливая пространство резким белым светом.

Это был ангар. Скрытая база. Здесь пахло машинным маслом, горячим металлом и… кофе. Странный, домашний запах посреди этого техногенного хаоса. Повсюду были разбросаны детали механизмов: шестерни размером с колесо телеги, мотки медной проволоки, пустые канистры из-под топлива. В углу стоял верстак, заваленный инструментами.

Варик заглушил двигатель. Пропеллер сделал последние несколько оборотов и замер с усталым скрипом. Наступила тишина, нарушаемая только звуком капающей воды со сводов пещеры.

– Приехали, – сказал Варик, снимая очки и протирая глаза. На его лице, вокруг глаз, остались чистые круги на фоне закопченной кожи. – Добро пожаловать в "Нору", парень. Самый дорогой отель в этом секторе. Пять звезд, если считать те, что видны через дырки в крыше.

Кай попытался вылезти, но ноги затекли и не слушались. Он споткнулся и едва не упал с крыла. Варик подхватил его своей живой рукой, легко, как ребенка, и поставил на бетонный пол.

– Осторожнее. Ты выглядишь так, будто тебя пережевал и выплюнул левиафан.

В этот момент из глубины пещеры, из-за нагромождения ящиков, раздался звонкий, раздраженный женский голос: – Варик! Ты опять посадил аккумуляторы на посадочных огнях?! Я же просила экономить энергию! Мы не можем позволить себе жечь эфир ради эффектов!

К глайдеру быстрым шагом подошла девушка. Она была… странной. И красивой, но красотой не классической, а острой, функциональной.

На вид ей было столько же, сколько Каю – около двадцати лет. Она была невысокой, но жилистой. Короткие черные волосы были острижены неровно, словно ножом. Лицо испачкано смазкой – черная полоса пересекала щеку, как боевая раскраска. Она была одета в мешковатый комбинезон механика, который был ей велик на пару размеров и перехвачен на талии ремнем с множеством инструментов. На ногах – тяжелые магнитные ботинки.

Но самым примечательным были её очки. Громоздкая конструкция из латуни и кожи с множеством сменных линз разного цвета, сдвинутая сейчас на лоб. В руках она держала какой-то странный прибор, напоминающий пистолет с раструбом, и целилась им прямо в Кая.

– Кто это? – спросила она резко, переводя взгляд с Варика на незнакомца. – Ты притащил сюда чужака? Варик, ты совсем рехнулся от старости? Это секретная база, а не приют для бездомных!

– Опусти пушку, Лена, – устало буркнул Варик, доставая из глайдера свой плащ. – Это не бездомный. Это Архивариус.

– Архивариус? – её брови взлетели вверх. – Ты притащил мага? Сюда?! В мою лабораторию?!

Она сделала шаг назад, и в её глазах мелькнул неподдельный страх, смешанный с отвращением. – Убери его отсюда. Сейчас же. Ты знаешь правила. Никакой магии в периметре. Эфирное поле магов сбивает настройки моих приборов.

– Лена, послушай… – начал Варик.

– Нет! Я не буду слушать! – перебила она. – Маги убили моих родителей. Маги стерли память моему брату. Я не позволю…

– ОН ПОМНИТ МАЯК НАДЕЖДЫ! – рявкнул Варик. Его голос, усиленный эхом пещеры, заставил девушку замолчать.

Лена замерла. Рука с излучателем дрогнула, но не опустилась. Она перевела взгляд на Кая, сканируя его теперь по-другому. Не как врага, а как аномалию. Как научную загадку. В её глазах загорелся холодный, расчетливый огонек интеллекта.

– Это правда? – спросила она тише. – Ты видишь прореху? Ты не забыл?

Кай сделал шаг вперед, хотя колени подгибались. Он чувствовал себя насекомым под микроскопом, но гордость не позволяла ему отвести взгляд. – Я вижу серое, битое пятно там, где был остров, – ответил он хрипло. – Я помню, что там продавали кислые зеленые яблоки. Помню, что на ратуше часы всегда отставали на пять минут. И я помню имя старого рыбака, который жил на причале. Томас. У него не было правой ноги, он потерял её на войне.

Лена медленно опустила оружие. Она подошла к нему вплотную, нарушая личное пространство. Она была ниже его на голову, но смотрела так, будто это она была великаном. Она подняла руку и грубо схватила его за подбородок, поворачивая лицо к свету. – Фиолетовая радужка, – пробормотала она себе под нос. – Золотые вкрапления. Синдром Эйдетика третьей степени. Твой мозг – это ошибка природы. Твой нейро-эфирный контур замкнут сам на себя.

Она отпустила его, вытирая руку о комбинезон, словно коснулась чего-то грязного. – Теоретически, ты должен быть мертв. Или безумен. Накопление такого объема памяти без возможности сброса должно вызвать перегрев коры головного мозга.

– Спасибо за диагноз, доктор, – огрызнулся Кай, потирая подбородок. – Но мне просто больно. Всегда.

– Больно ему, – фыркнула Лена. – Ты ходячая бомба, парень. Но… – она посмотрела на Варика. – Если он действительно помнит то, что стерла Тишина… значит, он может видеть то, что скрыто.

– Именно, – кивнул Варик, подходя к верстаку и откупоривая металлическую фляжку. – Он наш навигатор, Лена. Он тот, кто проведет нас через Слепые Зоны.

Лена развернулась на каблуках и подошла к большому столу в центре пещеры, заваленному картами, чертежами и кусками электронных плат. – Навигатор? – переспросила она скептически, не оборачиваясь. – Варик, ты хочешь посадить *это* за штурвал "Стрекозы"? Он же маг. Он привык махать руками и сжигать нейроны. Он не знает разницы между элероном и закрылком.

– Ему не нужно пилотировать, – Варик сделал большой глоток из фляги и поморщился. – Пилотом буду я. Ему нужно просто *помнить*. Помнить карту старых торговых путей, которых уже нет в навигационных базах данных Совета.

Кай подошел ближе к столу. В центре него стояло устройство, похожее на проектор. Лена нажала кнопку, и над столом вспыхнула сложная трехмерная голограмма. Это была карта Аэтерии. Сотни островов, парящих вокруг сияющего ядра планеты, соединенные тонкими нитями эфирных потоков. Но карта была странной. Она была испещрена красными точками, похожими на оспины.

– Смотри сюда, Аномалия, – сказала Лена, указывая отверткой на карту. – Ты знаешь, что это?

– Это острова? – предположил Кай.

– Это *бывшие* острова, – жестко поправила она. – Сектор-9. Промзона Альфа. Фермы Южного Предела. Архипелаг Ветров. Все они исчезли за последний год. Совет Эфира в своих новостях говорит, что они "мигрировали из-за смены магнитных полюсов" или "были закрыты на карантин из-за вспышки чумы".

Лена нажала другую кнопку. Красные точки начали пульсировать. – Ложь. Они не мигрировали. Они были уничтожены. Стерты. Но не просто физически. Они были стерты информационно.

– Тишина, – прошептал Кай. – Вы знаете, что это такое?

– Мы знаем *теорию*, – вмешался Варик. Он сел на ящик, вытянув раненую ногу. – Совет говорит, что Тишина – это природный феномен. Шторм в Эфире. Но штормы не выбирают цели так избирательно. Штормы не стирают память у свидетелей.

Лена повернулась к Каю. Её лицо стало серьезным, почти трагичным. – Аэтерия держится на магии, Кай. Ты это знаешь. Весь наш мир – это пузырь реальности, подвешенный в пустоте с помощью коллективной воли. Мы тратим воспоминания, чтобы получать энергию. Но воспоминания – это не просто картинки в голове. Это квантовая информация. Это якоря, которые привязывают материю к существованию.

Она начала ходить взад-вперед, жестикулируя отверткой. – Представь, что мир – это жесткий диск. А воспоминания – это файлы. Каждый раз, когда маг сжигает память, чтобы зажечь огонь или вылечить рану, он удаляет сектор данных. Тысячи лет мы "форматируем" наш мир, кусок за куском. Мы истончаем ткань реальности.

– И Тишина… – начал Кай, чувствуя, как холодок бежит по спине.

– Тишина – это энтропия, – закончила Лена. – Это системная ошибка. Пустота, которая приходит на место уничтоженной информации. Это дыра в коде вселенной, которую нельзя восстановить. И она растет. Она голодна.

– Мы сами убиваем этот мир, – сказал Варик глухо. – Каждый раз, когда жирный аристократ зажигает камин магией, чтобы погреть ноги, он приближает конец света на миллиметр.

Кай посмотрел на свои руки. Руки, которые годами держали Сифоны. Руки, которые помогали людям продавать свои души. – Я часть этой системы, – сказал он. – Я помогал им.

– Мы все часть системы, – отрезала Лена. – Вопрос в том, что мы будем делать, когда система решит нас перезагрузить.

Она подошла к карте и резко увеличила масштаб. В центре голограммы появился огромный остров – Цитадель Верхнего Города. А под ним – Сектор-7, обведенный жирным пульсирующим красным кругом.

– Они не просто наблюдают за распадом, – сказал Варик. – Они ускоряют его. Совет строит Ковчег.

– Ковчег? – переспросил Кай.

– Межзвездный корабль. Огромный, способный вместить всю элиту – около десяти тысяч человек. Они планируют покинуть Аэтерию и уйти в глубокий космос искать новый мир. Но чтобы запустить его двигатели, пробить атмосферный барьер и выйти на орбиту, им нужно колоссальное количество энергии. Столько, сколько наша планета не вырабатывала за всю историю.

– И откуда они её возьмут? – спросил Кай, уже догадываясь об ответе.

– Из нас, – ответила Лена. – "Ритуал Великого Очищения". Он назначен на сегодня, в полночь. Официально – праздник тысячелетия Империи. Салюты, бесплатная еда. На деле – они отключат защитные барьеры нижнего сектора. Тишина хлынет сюда, поглощая миллионы людей. В момент смерти и забвения выделится огромный выброс психической энергии. Совет соберет её, заправит баки Ковчега и улетит, оставив планету рассыпаться в пыль.

Кай почувствовал, как гнев закипает в нем. Холодный, чистый гнев. – Они хотят принести в жертву миллионы, чтобы спасти свои шкуры.

– Да, – кивнул Варик. – И у нас есть шесть часов, чтобы их остановить.

– Как? – Кай обвел взглядом полупустой ангар. – Нас трое. У нас старый глайдер и ржавая винтовка. Против нас – армия боевых магов, Инквизиция и сам Совет.

Лена усмехнулась. Это была хищная, опасная усмешка. – Глайдер? О нет, мальчик. Мы полетим не на глайдере.

Она подошла к стене ангара и дернула рубильник. В дальнем углу пещеры, в самой темноте, зажглись мощные прожекторы. Свет упал на огромную конструкцию, накрытую брезентом. Лена нажала кнопку на пульте, и лебедки с визгом потянули ткань вверх.

Брезент упал, открывая взору корабль.

Это было нечто невероятное. Корабль не был похож на современные яхты Совета – гладкие, белые, стерильные. Это был зверь. Хищник. Его корпус был собран из листов потемневшей бронзы и матового черного композита, напоминающего хитин жука. Он был угловатым, агрессивным. Вместо парусов у него было четыре поворотных ротора с лопастями из прозрачного кристаллического полимера. Нос корабля представлял собой сплошной купол из армированного стекла, за которым виднелось сложное сплетение труб и приборов.

– Познакомься с «Стрекозой», – сказала Лена с гордостью в голосе, поглаживая металлическую стойку шасси. – Штурмовик класса "Вихрь". Модель времен Войны Объединения, до Великой Тишины. Я нашла её на свалке и восстанавливала три года.

– Она выглядит… старой, – осторожно заметил Кай.

– Она не старая, она *аналоговая*, – огрызнулась Лена. – В ней нет нейро-интерфейсов. Нет голосового управления. Нет магических контуров, которые можно взломать или отключить дистанционно. Только механика, гидравлика и чистая физика. Это единственный корабль, который может летать в зонах высокой магической турбулентности и не упасть.

– И единственный корабль, у которого есть Эфирный Компас, – добавил Варик, подходя к трапу. – Древняя технология. Он работает не на картах. Он работает на *памяти* навигатора.

Кай посмотрел на корабль, потом на Варика. – Поэтому я вам нужен? Чтобы стать мозгом этой машины?

– Нам нужно пройти через "Слепые зоны" – области хаоса вокруг Цитадели, где обычные приборы сходят с ума, – объяснила Лена. – Компас может считать образы из твоей головы и построить маршрут. Если ты действительно помнишь старые пути, которые Совет стер из официальных карт.