Собрание малоформатной прозы. Том 13. Хоррор, мистика, фантастика, фэнтези, криминал, современная проза

Володя Алисе нравился. Открытая, добрая улыбка, умный, ласковый взгляд светлых глаз. Небольшая щербинка между передними зубами не портила его, а даже добавляла привлекательности Володиному лицу. У Володи был лёгкий нрав. Алиса знала, что Володя влюблён в неё, но ответить на его любовь она не могла, считала его слишком легкомысленным.

Когда Володя попросил Алису стать его женой, она ответила, что ей надо подумать. Ей не хотелось огорчать решительным отказом этого славного парня.

«Хороший, но не мой».

Зачем мужчина продолжает ждать и надеяться, когда женщина обещает подумать?

Это прямо указывает, что ты – не её судьба.

Встретив «свою судьбу», женщина теряет способность думать.

Так случилось с Алисой, когда она встретила Виктора. Их знакомство было внезапным, развивалось бурно, а начало семейной жизни – страстным.

После первой их брачной ночи Алисе приснился сон, который её испугал. Она проснулась с ощущением, что события того страшного сна происходили с нею и с Виктором в их давней прошлой жизни. В том сне она была девушкой на выдаиье. У неё был жених – славный парень, не лишённый привлекательности, но слишком уж легкомысленный.

В каком веке это было?

В каком именно городе?

Горожане жили, обустраивая свои жилища, обзаводясь детьми и имуществом, приноравливаясь, как кто умел, к тем обстоятельствам, которые выпадали им по судьбе.

Их жизнь была разрушена набегом диких кочевников. Их город был сожжён и разграблен лютыми завоевателями. Они проносились по улицам города на быстрых низкорослых конях, врывались в дома горожан и убивали всех без разбора. Один из них ворвался в дом Алисы, замахнулся на неё кривой саблей, перепачканной людской кровью, но передумал, не стал её убивать, а взял в плен.

Через месяц счастливой семейной жизни Виктор впервые избил Алису. Во время того избиения Алиса вспомнила свой страшный сон о набеге диких кочевников на её город, о том, как один из них ворвался в её дом, замахнулся на неё кривой саблей, перепачканной людской кровью, но передумал, не стал её убивать, а взял в плен. Беря в плен, он жестоко избил её. Тем диким кочевником был… Виктор.

Люди боятся смерти. Из-за этой боязни многие пытаются заранее разузнать, что ждёт их после смерти, какие трудности и опасности, как можно подготовиться к тому, чтобы встретить их во всеоружии знаний?

Чудаки!

Жизнь по ту сторону смерти – тайна для всех. Опыт тех, кто побывал за чертой этой жизни, например, пройдя через клиническую смерть, не поможет подготовиться к жизни там, за порогом смерти, ни побывавшим там перед реанимацией, ни тем более тем, у кого нет и такого опыта. Вхождение в «мир мёртвых» будет совсем иным. Люди поняли, наконец, что «мир живых» многомерен, что в каждом «ином мире» всё другое: и физические законы, и то, что они порождают. Почему же многие не понимают, что «мир мёртвых» столь же многомерен? Те, кто «вооружил себя знаниями о жизни после смерти» могут не сомневаться: реальность, с которой они столкнутся на «том свете», окажется непредсказуемо другой.

Как же можно живым проникнуть сквозь непроглядность жизни после смерти в то, какими будут их последующие жизни?

Алиса, испугавшись того, что события страшного сна о её пленении диким завоевателем и замужество с Виктором, оказавшимся точно таким же, как тот завоеватель из сна, таят в себе кармическую заданность. Она вначале лишь предположила, а затем тут же и уверовала в то, что сколько бы жизней не предстояло ей прожить, в каждой из них, как злой рок, как неистребимая кара, будет появляться этот Виктор, чтобы испоганить её судьбу. Все другие мужчины, которых она будет встречать до него, будут казаться ей слишком «пресными» для супружеской жизни с ними. Но Виктор будет появляться в каждой её новой жизни, как гром с неба: ослепит и глаза, и разум, пленит и начнёт истязать её, как в её страшном сне, как в её теперешней яви.

Как избавить себя от такой кармической заданности?

Одна подруга, «повёрнутая» на самых шокирующих гипотезах, авторитетно заявила:

– Наш разум скован рамками пребывания в грубом физическом теле. Зато разум души, высвободившейся из грубых материальных оков, не знает никаких ограничений. Он пребывает там, где прошлое-настоящее-будущее находятся в неделимом единстве. Он видит, что было в прошлом, что происходит в настоящем и в будущем. Мёртвые, созерцая неразрывное единство всех времён, знают всё. Возможно, у них найдётся и ответ на вопрос о том, как исправить нежелательное будущее?

– Интересная мысль, но как можно достучаться до этих свободных душ? – заинтересовалась Алиса.

– Есть у меня подруга, которая занимается спиритизмом. Могу тебя с нею познакомить.

Сеансу спиритизма предшествовал сложный, пугающий ритуал. Алиса порывалась убежать со сборища адептов спиритизма, не дожидаясь, пока они вызовут душу умершего, но любопытство пересилило её страх. К тому же, ей важно было найти верный способ исправить карму своих последующих жизней, вычистив из них неистребимого деспота Виктора. И она осталась.

Полночь.

Круглый стол.

Зажжённая свеча на середине стола.

Устройство для прочтения ответов душ умерших, побледневшие лица собравшихся на опасный спиритический сеанс.

«Ведущая» заговорила «загробным» голосом, вызывая душу умершего.

Ответом на её призыв стал внезапный шквал пронизывающего холода, наводящего мистическую жуть.

Голос «ведущей» окреп:

– Ты явился на наш зов. Назови себя и ответь на наши вопросы.

– Ты явился на наш зов. Назови себя и ответь на наши вопросы, – эхом повторили остальные.

В ответ раздалось рассерженное дыхание, резкий порыв ветра задул свечу и опрокинул что-то из мебели.

Страшный голос, вызвавший крупную нервную дрожь в телах «спириток», яростно прогремел:

– Да, кто вы такие, чтобы нарушать мой покой, моё уединение?!

Что вы возомнили о себе?!!

Жалкие, глупые ничтожества!!!

Все «спиритки», а вместе с ними и Алиса, лишились чувств.

Очнулись они уже засветло.

«Ведущая» была бледной, как мел. Её волосы выбелила седина.

Добавилось седых волос и у остальных участниц спиритического сеанса.

Расходились все молча, на непослушных ногах, по одной.

Дома Алису ждал её разъярённый супруг:

«Ты где пропадала всю ночь, шалава?!!»

Жестокие удары посыпались на Алису, как пули из скорострельного пулемёта.

Это было гадко, несправедливо, но… в соответствии с кармической заданностью.

Глава 1. Нехороший «чёрный господин»

Аника «попал в плен» в бессознательном состоянии.

Но, кому это докажешь?

Кто поверит?

А произошло это так:

Аника зашёл в «Рюмочную» по делу: ему хотелось за рюмкой вина докопаться до истины в вопросе о том, отчего все женщины такие стервы? На трезвую голову эта истина его уму не давалась.

После третьей рюмки его мысли «созрели» для серьёзных раздумий и именно в этот момент к его столику подошёл незнакомый господин в длинном чёрном плаще какого-то старинного покроя и сходу заявил:

– Мне известна тайна женской стервозности и я могу тебе её открыть.

– Неужели я мыслил вслух? Я такого прежде за собой не замечал… – тревожно подумал Аника и подозрительно уставился на «чёрного господина».

– Нет, Аникей, ты мыслил молча, но мы случайно оказались с тобой на одной волне. Получилось так же, как обычно это случается, когда кто-то мысленно поёт какую-нибудь песню, а другой, попав с ним на одну волну, начинает подпевать ему вслух с того самого же самого места.

– А откуда Вам известно моё имя? – ещё более насторожился Аника.

«Чёрный господин» не внушал ему ни доверия, ни симпатии. Было в нём что-то плохое, чуждое Аникиной душе. Одни глаза «чёрного господина» чего стоили: маленькие, глубоко сидящие под густыми нависающими бровями, они были подобны затаившимся в тёмных норках коварным ядовитым тварям, выжидающим момента для нанесения разящего укуса.

«Фу, какая гадость!»

Но то, что «чёрный господин» стал говорить о проклятой женской стервозности, было настоящим откровением! Аника невольно заслушался, завороженно глядя на необычную манеру произнесения звуков этим диковинным господином. Было что-то иностранное в его выстраивании звуков этими узкими, длинными губами, обнажающими на короткие мгновения бледные верхние дёсны и крупные «лошадиные» зубы. Узкие чёрные усики этого господина ещё более усиливали его «иноземность», а его чёрная «козлиная» бородка порождала сравнение «чёрного господина с… чёртом.

Позднее пробуждение.

Тупая головная боль, мешающая даже открыть глаза.

«Сколько же я вчера выпил?» – попытался вспомнить Аника.

Ответ на этот вопрос он увидел на обеденном столе.

«Четыре бутылки вина?! На одного?!!»

Одна бутылка оказалась наполовину полной (или наполовину пустой?).

Приложившись к её горлышку, Аника начал жадно глотать вино. Через время он почувствовал, что головная боль утихает и память просветляется.

«Оказывается, пили вдвоём (это уже лучше). Вот и два стакана на столе».

«Вспомнить бы ещё, с кем?»

«С „чёрным господином“?! (Это уже хуже)».

Он и принёс вино, он и подливал его в стакан Анике, открывая ему всё новые и новые невероятные истины. А Аника завороженно слушал.

«Как же этот «чёрный господин» называл себя?

Иннокентий! Иннокентий Дормидонтович!!»

В новом проблеске памяти Анике вспомнился неожиданно страшный поворот в их разговоре:

– Ты «Библию» читал? Ту, что именуют «Новым Заветом»?

– Читал.

– Ну и как?

– Проникся и уверовал.

– Экий же ты дурак!

– Это ещё почему? – обиделся Аника.

– Да потому, что там всё самое главное перевёрнуто с ног на голову! Мы-то знаем, что окончательная победа будет не за ними, а за нами!

– За вами – это за кем? Вы что, служите сатане???

Иннокентий Дормидонтович поднялся во весь рост и расхохотался такими страшными раскатами, что Аника оцепенел от ужаса и впал в сомнамбулизм.

Теперь он пытается вспомнить, что вслед за этим произошло, но вспоминает лишь непроглядный мрак.

Глава 2. Во власти пленительного обмана

Весь день Аника провёл в тревоге. Его знобило, он впадал то в прострацию, то в безотчётный страх. Ему казалось, что вчера, находясь в бессознательном состоянии, вызванном громоподобным хохотом нехорошего человека (не чёрта ли?), он совершил что-то жуткое и непоправимое.

Аника зарёкся впредь встречаться с Иннокентием Дормидонтовичем и решил обходить его за версту. На этом ему следовало бы и успокоиться, но успокоение не приходило.

И вот настала ночь.

Измученная кипением тяжких переживаний и неясных страхов душа критически нуждалась в отдыхе, но сна не было. Только ближе к полуночи Аника забылся в тревожной полудрёме, но ровно в полночь его разбудил звонок в дверь. Полусонный, ничего не соображая, Аника открыл дверь в квартиру и застыл от суеверного ужаса: на пороге стоял… Иннокентий Дормидонтович.

– Чур меня! – попятился Аника, хотел перекреститься, но рука его безжизненно обвисла вдоль тела.

– Что? Зарёкся впредь встречаться со мною и решил обходить меня за версту? – зловеще улыбнулся Иннокентий Дормидонтович, обнажив бледные верхние дёсны и крупные «лошадиные» зубы. – Это напрасно, милейший! Теперь мы будем видеться часто.

– Это ещё почему? – попробовал заартачиться Аника, но сил на отпор наглецу у него не оказалось совсем, и его слова, задуманные как решительный и твёрдый протест, прозвучали тихо, жалобно и плаксиво.

– Согласно тому договору, который ты подписал вчера своей кровью! – ответил Иннокентий Дормидонтович, по-хозяйски проходя в гостиницу и усаживаясь за обеденный стол. Он расстелил на столе вынутый из внутреннего кармана чёрного плаща свиток бумаги необычной, явно старинной фактуры, и грозно посмотрел на Анику. – Узнаёшь свою подпись?!!

Аника растерянно глянул в свиток. Замысловатая вязь старинного каллиграфического письма запрыгала перед глазами, и он, с трудом преодолевая крупное дрожание строчек, прочёл договор с князем мира сего о том, что он обязуется верно служить ему до конца своих дней за вознаграждение княжескими милостями его.

– Подпись свою узнаёшь?!! – переспросил Иннокентий Дормидонтович, и глаза его изготовились выскочить из чёрных норок глазниц для нанесения страшных ядовитых укусов.

Подпись была его, Аники. Она была написана кровью. И кровь эта тоже была его.

«Когда же я мог подписать этот гибельный договор???»

И вдруг Аника догадался:

«Когда я находился в сомнамбулизме!»

– Так этот договор недействителен! Моя подпись под ним была получена от меня обманом, когда я ничего не понимал!

– Во-первых, то, о чём ты сказал делает договор не «недействительным», а «оспоримым»;

– во-вторых, недействительным оспоримый договор может быть признан только решением суда, а ты подумал, с чем ты пойдёшь в суд? С пустыми руками и с глупыми словами?

– А в-третьих, само понятие «обман» – это неотъемлемая составная часть любого договора вообще. Всё зависит только от того, как этот договор перетолковать. Поэтому твой договор с князем мира сего честнее любого другого уже в том, что все условия в нём изложены ясно и чётко. А подпись? Вот сейчас ты считаешь себя вменяемым? Ты у меня прямо сейчас подпишешь всё, что я захочу!

Тебе такой вариант приятнее?

Нет?

Тогда радуйся, что я обошёлся с тобой так нежно, что при подписании договора ты не испытывал ни физических болей, ни душевных страданий.

А теперь – к делу.

Через минуту мы с тобой должны оказаться за тысячу вёрст отсюда, на очень торжественном мероприятии, еженощно устраиваемом в честь нашего высочайшего повелителя.

Закрой глаза.

Аника закрыл глаза и…

Глава 3. Прекрасная Инесса

…Аника едва не оглох от звучания множества музыкальных инструментов. Он оказался в сияющем, радостно искрящемся мире. Вокруг него легко и самозабвенно вальсировали молодые и красивые танцевальные пары. Их музыкальный порыв был так заразителен, что Анике тоже захотелось подыскать себе пару и вписаться в их бурное веселье.

«Куда мне в моей старенькой домашней пижаме?» – подумал Аника и, бросив взгляд на свою одежду, подивился тому, что вместо неё на нём был роскошный бальный наряд. В ту же секунду к нему подбежала прекрасная дама и закружила его в вальсе.

– Меня зовут Инесса, – представилась ему дама.

– Аникей, – представился в ответ Аника, невольно залюбовавшись этой новой знакомой.

Никогда в жизни Анике не случалось видеть женщину такой ослепительной красоты. Она легко вела его в танце и в разговоре. Вскоре он почувствовал такую душевную близость с прекрасной Инессой, что перестал ощущать обычную для него скованность в присутствии красавиц, стал весел и остроумен, начал забавлять её очень милыми шутками и наслаждался её восхитительным смехом. Голова у Аники быстро закружилась от любви. Ему страстно захотелось оказаться с нею наедине, и это произошло. Он перенёсся со своей возлюбленной в её очаровательный будуар, где они стали отдаваться любовным ласкам. Всё шло к их физической близости, и, наконец, Инесса, задрожав всем телом прошептала:

«Возьми меня!»

Аника храбро ринулся на штурм.

– Открой глаза! – сурово приказал Анике Иннокентий Дормидонтович.

«В такой момент!» – полыхнул в Анике гнев.

Аника открыл глаза и увидел, что он с Иннокентием Дормидонтовичем по прежнему сидят за обеденным столом и в обстановке гостиной не произошло никаких изменений.

«Значит, не было никакого сияющего мира? Значит, всё это обман?!»

– Сияющий мир существует. Я показал тебе его для того, чтобы ты знал, какими великими милостями награждает своих верных слуг наш всемогущий повелитель. Но эти милости прежде нужно заслужить. И следующей ночью тебе такая возможность представится.

– Следующей ночью… Как долго придётся ждать встречи с моей Инессой!.. – загрустил Аника.

В полдень в дверь квартиры Аники позвонили.

На пороге стоял бродячий монах, старенький, с походным посохом, с сумой.

– С миром принимаем, – поклонился Аника монаху, приглашая пройти к столу.

– Благодарствую, добрый человек, – поклонился в ответ монах и, присев к столу, посмотрел на Анику светлым, открытым взглядом. – Знаю твою беду. Услышал о ней в пути и решил тебя навестить. Ты сейчас в великой заморочке. Душа твоя повёрнута к любви, но любви там нет и не будет, а будет погибель души. Нет того мира, который влечёт тебя, нет никакой Инессы. Всё это морок, наведённый коварный чёртом, назвавшимся тебе Иннокентием Дормидонтовичем. И договора с сатаной ты не подписывал. Это тоже морок и обман. Нет у тёмных сил на тебя никаких пока прав. Ты их ни о чём не просил, никаких их поручений пока не выполнил. Пока. Но предстоящей ночью всё может измениться: тебя хотят заманить в ловушку, втянув в выполнение поручения, угодного сатане. Как только ты его выполнишь, силы зла обретут полную власть над тобой.

– Как мне не поддаться их власти?

– Они уже обрели большую власть над тобой, но эта власть беззаконна. Возьми этот оберег, он не позволит нечисти приблизиться к тебе, – монах положил перед Аникой амулет с оттиском древних символов. – Одень его на себя и никогда не снимай. А мне пора уходить. Меня ждут другие люди, попавшие в сложную ситуацию.

С этими словами монах исчез, будто бы растворился в воздухе.

Аника одел на себя подаренный монахом амулет и почувствовал успокоение, которого не мог обрести с того времени, как повстречался с проклятым Иннокентием Дормидонтовичем. И даже распрекрасная Инесса уже не тревожила его душу. Он не верил больше в наваждения.

Глава 1. Открытая угроза

Алексей со школьной своей поры помнил, что в филологии принято деление существительных на одушевлённые (кто?) и неодушевлённые (что?). Но иногда его охватывали сомнения в правильности применения этого деления по отношению к объектам неизученных пока ещё форм жизни.

Например, как можно думать, что камни Долины планет в Ливийской пустыне неодушевлённы?

А как отнестись к вопросу одушевлённости живых каменных цветов, которые распускаются на камнях в деревне Хунду Гуанси-Чжуанского автономного района Дуань-Яоского автономного уезда на юге Китая?

Но кое-что в этой теме имело для Алексея сугубо практическое значение. Непонятное и пугающее. Это касалось старинного посудного шкафа, окутанного очень мрачными легендами о том, как погибли все его предыдущие собственники.

Неужели такая же гибель ожидает и Алексея как нынешнего собственника этого зловещего раритета?

Что, если этот шкаф не такой уж «неодушевлённый»?

Что, если этот шкаф затаился в своей враждебности и выжидает момента для нанесения Алексею такого же смертельного удара, какой был им нанесён всем правопредшественникам Алексея?

Алексей в мистику не верил, мыслил «реалистично», свои плохие предчувствия, связанные с устрашающими легендами о старинном посудном шкафе, считал проявлением малодушия и решительно выжигал их огнём своего бойцовского нрава.

В часы заката, когда красные солнечные лучи отражались в стёклах посудного шкафа, их зловещие блики напоминали живую кровь, дымились и пахли (!) кровью. А сам посудный шкаф, тёмный, громоздкий, тяжёлый уподоблялся в эти минуты невиданному инопланетному монстру, возведённому богобоязненными аборигенами в ранг их верховного божества, ублажаемого закланием жертвенных людей.