- -
- 100%
- +
© Наталья и Ольга Семеновы, 2023
ISBN 978-5-0062-0670-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Все совпадения с реальными людьми и событиями случайны
Пролог
Чёрт попутал…
Народная мудрость
Наталья уже давненько, лет десять, как обнаружила у себя во время диспансеризации камень в желчном пузыре. Причем не просто маленький камешек, а целый булыжник. Представьте себе, никогда не было, а тут внезапно появился. Пришлось наблюдаться, при этом отправляясь каждый раз на УЗИ, ей очень хотелось чуда. Какого? А чтобы сообщили, что её «булыжник» или исчез совсем, или хотя бы уменьшился в размерах.
Каждый раз врач, заполняя бланк обследования, давал свои советы. Мнения звучали разные: делать операцию, не делать, наблюдаться, не рассчитывать на медикаментозное лечение и другие варианты. Всё озвученное, конечно, относилось, как сейчас говорят, к области официальной доказательной медицины. Врачи встречались разные, но все говорили примерно одно и то же.
И вот однажды, после очередного обследования, Наталья вдруг услышала слова, которые никак не ожидала услышать. Вернее, прозвучал странный вопрос от врача-мужчины в возрасте:
– Голубушка, а у вас случайно нет по жизни проблем с наследством?
Наталья сначала опешила, и, не задумываясь, ответила:
– Конечно, есть. Как у всех.
– Я не про всех говорю, а конкретно про вас. Я имею в виду проблему, которую вы никак не можете забыть, пережить, наконец.
– Первый раз от врача слышу такой вопрос, но он в самую точку… А почему вы спрашиваете про моё наследство?
– Представьте, сколько пациентов проходит перед моими глазами, а человек я не молодой. Очень многие рассказывают о своей жизни под «оком» этого аппарата.
– Могу предположить. Наверно, всю подноготную выкладывают…
– Не сомневайтесь. Меня натолкнула одна пациентка на связь камней в желчном пузыре с вопросами наследства. У неё за полгода образовалось несколько «булыжников», и всё это время она судилась с родственниками из-за наследства.
– В этом, наверное, что-то есть… – задумчиво произнесла Наталья.
– Существуют психофизические причины заболеваний, и хорошо бы медицине об этом не забывать, – философски заключил доктор. – С тех пор я интересуюсь у пациентов с такой клинической картиной, есть ли у них перипетии с наследством. Представляете, совпадение стопроцентное. Кстати, женщины попадают в эту ловушку чаще мужчин.
Наталья забрала свое медицинское заключение и поблагодарила за необычный разговор. Весь день она думала о своем визите к врачу и вспоминала историю наследства в своей семье.
Конец 1990 —х годов
Тогда прошло всего полгода после ухода матери. Наташа разбирала бумаги в её комнате. Там находился большой встроенный шкаф, весь забитый фотографиями, письмами, документами, памятными вещами. Обычно в нём всегда прибиралась сама Александра Васильевна, не допуская к этому никого, даже родственников. Наталья, конечно, периодически устраивала генеральные уборки квартиры, как и все хозяйки, но в такие дни мама Наташи отказывалась от помощи и ограничивалась перекладыванием с полки на полку своих пакетов и свертков.
И вот сегодня Наташа стала разбирать эти залежи, и рыдала. Слезы, независимо от неё, катились по лицу, она их вытирала, бегала умывалась, но те снова откуда-то появлялись. Близкие не мешали ей и не вмешивались, понимали, что все это она должна сделать одна.
Из фотографий Наташа впоследствии сделала большой альбом, рассортировав их по годам. Альбом она посвятила семье своих родителей, он получился очень трогательным, как говорится, «шаркнул по душе».
Но вот когда дело дошло до документов, Наташу постиг настоящий шок. Это касалось свидетельства об её собственном рождении. Она уже не помнила момента, когда этот документ находился в её руках последний раз, и его ей пришлось куда-то предъявлять. Сколько она себя помнила, в её жизни всегда рядом присутствовал отец, причем любимый. Но к своему удивлению, в свидетельстве о рождении в графе «отец» стоял скромный прочерк, такой маленький и незаметный. Там значились только они с мамой, а отец отсутствовал. Свидетельство мама спрятала, заложив в другие бумаги, поэтому Наташа наткнулось на него случайно. Узнать в пятьдесят лет о том, что у тебя официально никогда не было отца, стало настоящим потрясением.
Что это означало? Женская месть мужу или жизненные обстоятельства? Или что-то ещё? Но спросить уже было не у кого… Пришлось эту старую зелененькую гербовую бумагу просто определить в папку и убрать с глаз долой.
Наташа почти всю свою жизнь прожила вместе с матерью, сначала в одном доме, а затем в одной квартире. Но, оказывается, каких-то важных разговоров у них так и не случилось. Было грустно, обидно, тоскливо, и главное, уже непоправимо.
Ещё среди маминых «сокровищ» Наташа нашла коробку, где хранилась бутылка вина, которую Серёжа, её младший брат, когда-то привез с юга, когда ездил в спортивный лагерь от школы. Бутылка выделялась своей яркой этикеткой. Когда-то мы все возили с нашего юга терпкие, сладкие, очень вкусные вина. И на этой бутылке красовалась знакомая картинка: «Улыбка». Прошло сорок лет, как её брат привез домой этот сувенир. Бутылку тогда не успели открыть, но за это время она опустела ровно наполовину, и смотрелась какой-то ненастоящей. Ещё в коробке был конверт, в котором лежали русые локоны из кольца в кольцо – первый состриженный волос брата.
Тогда она всё это оставила, просто переложила в отдельную сумку. И сейчас, вернувшись от врача, Наталья снова начала вспоминать свое детство и свои любимые Касли. Видимо, ей действительно нужно настоящее прощание с прошлым, может, оно получится тяжелым, но нужным и очищающим.
Наташа. Красное платье в белый горох. 1960 г.
Когда она вспоминала своё детство, первое, что приходило на ум – её самое любимое красное платье в белый горох.
Дом, в котором прошло детство Наташи, стоял на углу. Три окна с всегда накрахмаленными занавесками наблюдали за улицей, а четвертое – кухонное – выходило в проулок. С этой стороны дома в любое время дня и ночи хорошо просматривались белые кладбищенские каменные стены и чугунные ворота знаменитого каслинского литья. Ведь дом находился совсем рядом с кладбищем.
Ни одни проводы в последний путь не могли остаться незамеченными жителями этого дома и соседних домов, которые окнами смотрели на кладбище. Наверно, кому-то это покажется жутковатым – жить совсем рядом с кладбищем, но не обитателям этого уголка Каслей. Они привыкли, им просто примелькались похоронные процессии.
Пускай для многих «дом рядом с кладбищем» звучит страшновато, но только не для маленькой Наташи. Когда-то её принесли в этот дом совсем маленькой из родильного дома.
Тем летом она закончила второй класс, и для неё этот дом олицетворял собой самое дорогое место, в котором жили её любимые бабушка и дедушка, там она проводила все свои каникулы, приезжая из большого города.
В середине прошлого века городок смотрелся провинциальным и тихим. Тишину нарушал только заводской гудок, который все слушали три раза в сутки – утром, днем и вечером к началу смены. Иногда в тишине стрекотали мотоциклы, но они не разрушали её, а, казалось, наоборот подчеркивали. Грузовые машины почти не ездили по городку, а на легковушках передвигались только так называемые «шоколадники». Жители так называли приезжих и городских. Сами каслинцы в основном ездили на велосипедах или просто ходили пешком.
И вдруг в этой провинциальной тишине начинал звучать завывающий духовой оркестр с неожиданными пугающими резкими ударами литавр. Музыка слышалась поначалу тихо, издалека, а потом, двигаясь по улицам, неторопливо приближалась к кладбищу. Вскоре после музыки появлялась и сама похоронная процессия, которую обязательно сопровождали любопытные со всех окрестных улиц. В начале процессии шли люди и бросали на дорогу цветы, шествие завершала конная повозка, с которой разбрасывали еловые ветки.
У каслинской детворы нынешним летом появилась новая «забава». Список привычной летней вольницы – утренняя и ночная рыбалка, походы за ягодами и грибами в Елань, катание на лодках, купание на озерах, ловля раков под камнями, гонки на велосипедах с гиканьем и свистом – пополнился посещением поминальных обедов.
– Девчонки, слышите? Музыка играет!
– Мальчишки, давайте наперегонки на велосипедах к кладбищу!
– Чур, моё место с краю не занимать! – только и слышалось среди ребятни.
Вся детвора окрестных улиц научилась вычислять время приближения похоронной процессии с точностью до минуты. И Наташа, конечно, тоже это умела. Они с подружками заранее рассаживались на невысоких стенах кладбища, занимая самые «удобные» места, с которых можно без помех наблюдать за происходящим. Это совершенно не считалось зазорным и неприличным, а наоборот, привычным и захватывающим событием. Детям же всегда хочется интересных событий и разнообразия. Телевизоры только-только стали появляться и «водились» редко где. Поход в кинотеатр – дорогое удовольствие, денег на него у родителей не допросишься. Билет стоил днём двадцать копеек, а вечером – уже все пятьдесят. Пенсия у дедушки на двоих с бабушкой – всего пятьдесят семь рублей.
Наташу дедушка и бабушка любили, баловали, и не отказывались давать ей деньги на кино. Но ходить туда одна девочка не любила – скучно, фильм же надо с кем-то обсуждать. Но подружки говорили Наташе:
– Нам родители и думать запретили о киношках. Они ругаются, ворчат, говорят, что масса денег уходит на всякую ерунду. Лучше принести пользу для дома, и придумывают всякие ненужные дела по хозяйству. Лишь бы не отпускать в кино! – жаловались закадычные подружки.
Вот так и приходилось маленькой Наташе и её друзьям довольствоваться тем, что есть.
Поэтому они заранее занимали места на широких каменных стенах кладбища. Стайка девчонок и мальчишек с большим любопытством наблюдала за похоронами. Дети уже знали, что все люди умирают, но не примеряли это на себя. Они даже не задумывались на эту тему, ведь это так далеко и совсем не про них. Это же так интересно и по-детски – ходить своей компанией по кладбищу, рассматривать незнакомые фотографии на памятниках, считать возраст умерших по датам на них, собирать очень крупные и сладкие ягоды малины и земляники, которые выросли на могилках. Все казалось просто игрой, дети даже соревновались между собой, кто первый найдет памятник с фотографией ребенка своего возраста. Дети, в отличие от взрослых, воспринимали жизнь такой, какая она есть, и не отгоняли от себя мысли о смерти.
Сидя на невысоких и широких каменных стенах кладбища, Наташа и её подружки очень оживленно обсуждали массу вещей.
– Как было бы здорово, если бы сегодня опять пригласили детей на поминки!
– Конечно, пригласят. Обязательно пригласят. Они же всегда нас зовут.
– Точно. Помните, они часто говорят, что лучше всего, когда поминает ребенок.
– Интересно, а чем сегодня будут угощать? Я хочу дутых оладий, с медом, – облизнулась самая маленькая девочка.
– Да тебе бы только поесть, – осуждающе сказал мальчик постарше.
Мальчишки вели более содержательные разговоры, их интересовали страшные истории, они любили пугать ими девчонок, сами при этом делая вид, что им-то совсем не страшно. Они пересказывали друг другу истории, подслушанные у взрослых, и дополняли их своими только что выдуманными подробностями. Самыми интересными казались рассказы о летаргическом сне, никто толком не знал, что это такое, но все рассуждали со знанием дела.
– Представляете, человека даже могут похоронить живым, если он засыпает летаргическим сном.
– Ага, все думают, что человек умер, и его на самом деле хоронят.
– Неужели нельзя отличить мертвого человека от живого? – удивилась одна из подружек Наташи.
– Конечно, можно. Живой-то дышит, – поддержала её Наташа.
– А кто засыпает таким сном, ле-тар-ги-чес-ким, то у него сильно замедляется дыхание, и непонятно, живой он или нет, – подробно объяснил рядом сидящий мальчишка постарше.
– Да ерунда это все. Летаргический сон ваш… Такого не бывает.
– Нет, не ерунда. А ты знаешь, что иногда, когда родственники открывают старые гробы, то там находят скелеты, которые лежат на боку или на животе. Это значит, что человек там ворочался, – продолжал пугать девчонок самый знающий среди мальчишек.
– Хватит нас пугать. Все это неправда.
– Неправда? А вам слабо ночью по кладбищу пройти? – начинали они подначивать друг друга.
– Да мы давно вас с собой зовем, а вы не идёте.
Но смельчаков среди компании не нашлось и в этот раз. Тем более что как раз сейчас оркестр подошел к кладбищу и замолчал. Значит, процессия остановилась у ворот. Бурный обмен мнениями сразу прекратился, и все просто сидели и наблюдали за происходящим.
Если хоронили кого-то с соседних улиц, Наташа с подругами всегда оказывалась на поминках. На поминальные обеды все ходили в своих самых нарядных и красивых одеждах. Одевали всё самое лучшее. Некоторые родители даже специально шили для своих дочерей наряд для поминок – длинное платье. Материал всегда выбирали яркий, цветной, ни в коем случае ни темный и ни чёрный. В чёрном появлялись только ближайшие родственники покойного.
Конечно, эта «мода» не могла пройти и мимо Натальи. Проблема состояла в том, что она не носила такие платья. Она приезжала из города на летние каникулы, а в городе в это время девочки носили только короткие платья. Но в посёлках и в деревнях девочки любили платья подлиннее, обязательно, чтобы подол опускался как можно ниже колена. А уж платье для поминок, конечно, должно было быть длинным. К тому же бабушка часто говорила:
– Ты уже большая девочка! Надо тебе сшить платье как у взрослых людей.
– Я хочу платье ярко-красного цвета в белый горох! – ответила ей внучка. – И чтобы оно было почти до пола.
Материал для платья решили покупать в лучшем магазине у рынка. Бабушка с внучкой отправились из дома по холодку прямо с утра – то лето стояло изнуряюще жарким. Наташа с подружками всегда любила заглянуть в магазин тканей, чтобы просто поглазеть и примерить на себя в уме будущую обновку. Но в этот раз всё происходило по-настоящему.
Магазин находился в старинном купеческом каменном пристрое, у самого входа на рынок. В помещении магазина ощущалась прохлада, и всюду витал волнующий запах новых тканей. Штабеля свернутых материй высились на широком прилавке, часть тканей струилась от потолка к полу. Чего только здесь ни бросалось в глаза! Дорогой китайский шелк, легкий, почти невесомый крепдешин, разноцветный сатин, мягкая уютная фланель, плотный ситец и яркий штапель.
– Наташенька, внученька, у меня глаза разбегаются!
– А я уже давно себе всё выбрала, – решительно заявила внучка.
– Когда это ты успела?
– А мы сюда часто с подружками забегаем. Здесь так необычно…
– И что ты выбрала?
– Пойдем, я тебе покажу.
Девочка подвела бабушку к самому высокому стеллажу, стоящему в углу, и указала пальцем на свернутый кокон ткани. Это был штапель ярко красного цвета в белый горох.
– Да, ты умеешь выбирать. Может, что-то еще посмотрим?
– Нет, – упёрлась внучка. – Мне нужно платье только из этой ткани!
Продавщица помогла прикинуть, сколько потребуется материи на длинное платье до пола с коротким рукавчиком – на рукавчике настояла бабушка. Теперь дело за портнихой.
Бабушка предложила по пути домой с рынка сразу же зайти к портнихе. В городке, конечно, работало пошивочное ателье, но все предпочитали шить обновки у местных умелиц. Такие проживали почти на каждой улице. Работали они со знанием дела, но брали за пошив значительно дешевле. Бабушка Наташи тоже имела такую знакомую, правда, себе она уже давненько ничего не заказывала, но сохранила с ней добрые отношения. Вот сейчас это знакомство и пригодилось для любимой внучки.
Посетительницам повезло – портниха не успела ещё никуда уйти и оказалась свободной.
– Извините, мы «как снег на голову», – улыбнулась и с места в карьер начала бабушка. – Но у нас срочный заказ, я понадеялась на наше с вами старое доброе знакомство.
– Конечно, проходите, я вас помню, – пригласила их в дом портниха. – Показывайте вашу ткань.
– Нам хочется обсудить фасон платья для моей внучки и договориться о первой примерке, как можно скорее, ведь лето скоро закончится. А моей Наточке так хочется поносить обновку.
– Давай, рассказывай, что ты хочешь? – весело спросила портниха девочку.
Наташа внимательно посмотрела на женщину. Первое, что бросилось ей в глаза – портновский метр, который свисал с шеи портнихи.
«Да, она мне нравится, она сошьет мне хорошее платье», – подумала она.
Женщина внимательно выслушала пожелания девчушки, быстро набросала фасон платья в двух проекциях, обмерила её стройную фигурку, всё записала, как положено, установленными цифрами, и назначила первую примерку.
– Видишь, какие мы с тобой молодцы, – приговаривала бабушка, направляясь вверх по улице к своему дому.
– Дедушка, наверно, нас потерял.
– Ничего, оправдаемся, – успокоила бабушка внучку.
Платье шилось по всем правилам портновского искусства. Состоялось две примерки, на которые Наташа уже бегала самостоятельно. А вот забирать обновку она отправилась вместе с бабушкой.
Демонстрация платья состоялась в маленькой боковой комнатке портнихи перед большим зеркалом, в котором Наташа видела себя в полный рост. Платье вышло чудесное: мягкий штапель ярко-красного цвета, на этом фоне белый горох, широкий пояс, который завязывался бантом, глубокие складки подола и, как хотела Наташа, платье было почти до пола. Волшебное платье!
К сожалению, платье пришлось снять, завернуть его в платок и осторожно донести до дома. Девочка очень гордилась своей новой обновкой, и с огромным нетерпением поджидала случай, чтобы её всем показать.
Городок Касли, в котором проводила лето девочка, со всех сторон окружен озерами. Это настоящий озерный край. У многих жителей городка на берегу находилась своя лодка, и ребетня летом часами не вылезала из воды – купалась, ловила рыбу, ныряла с лодок, просто загорала.
Конечно, на воде частенько происходили несчастные случаи. И в это лето случилась очередная трагедия. Местный мальчишка, который проживал на соседней с Наташей улице, утонул. Все окрестные улицы провожали в последний путь этого несчастного мальчика и сочувствовали бедным родителям. На поминки пришло очень много людей. Наташа со своими подружками тоже оказались за большим поминальным столом. Вот и представился случай ей одеть своё новое платье.
Столы вынесли во двор, вокруг поставили лавки, табуреты, которые принесли соседи. Все, как обычно, принарядились и явились в своих лучших нарядах. Но красное платье Наташи выделялось из всех. Наташе казалось, что все любуются её новым роскошным платьем. За столом она почти ничего не ела, только оглядывалась и боялась, как бы не запачкать обновку.
Поминали по-уральски: пироги с рыбой, картошкой, капустой, грибами и ягодами, шаньги с творогом, картошкой и сметаной, пышными дутыми оладьями с медом, каравайчиками, киселем и компотом. К детям несколько раз подходили родители погибшего мальчика и специально угощали их, приговаривая:
– Кушайте, поминайте, берите с собой. Помните нашего несчастного сыночка.
Ребятня уплетала всё за обе щеки.
– Спасибо, что вы пришли, – обращались к Наташе и ее подружкам родственники мальчика. – Детский помин самый ценный.
Наталья даже не запомнила имени этого мальчика – ей запомнилось только платье и угощение.
Обед длился долго, и домой девочка вернулась уже в сумерках.
Дома её ждал сюрприз. Из города приехали родители с младшим братом. Ждали их только через неделю, но отцу удалось вырваться в отпуск раньше.
При виде дочери в несуразно длинном платье, родителей взяла оторопь. К тому же Наташа не только с удовольствием демонстрировала свою обновку, но и взахлеб описывала своё сегодняшнее участие на поминках в новом платье.
– И часто ты ходишь по поминкам? – как-то слишком спокойно спросила её мама.
– Мамочка, я хожу туда каждый раз и стараюсь, чтобы меня пригласили, – с гордостью и бесхитростно ответила дочка.
– Откуда у тебя такое платье? – продолжала допрос мать.
– Мы с бабушкой выбрали материал и сшили его у портнихи. Специально для поминок.
– И что, ты всегда на поминки в этом платье ходишь? – подал голос отец.
– Нет, сегодня я его одела первый раз. Вам нравится? Мне – очень. Оно такое красивое.
– Так, значит, в первый и в последний раз, – заключила рассерженная мать.
Бабушка в спор не вмешивалась, тихонечко ушла в огород и занялась там своими делами.
– Почему в последний? – спросила Наташа.
– Мы об этом с тобой завтра поговорим, дочка. А пока снимай это платье, одевай обычную одежду. И рассказывай, чем ты тут ещё занималась, – сказал папа.
Девочка сняла платье, аккуратно его сложила и повесила на стул в горнице.
Больше она своего любимого платья никогда не видела. Мама, по-тихому, убрала платье в самый дальний сундук и больше никогда его оттуда не доставала. Походы по поминкам прекратились, девочку стали снова одевать в короткие городские платьица и вплели в черные косы два больших белых банта. Наташа опять превратилась в обычную городскую девочку.
Через несколько дней семья вернулась в город. Хотя в тот раз Наташа одела свое любимое платье в первый и последний раз, всегда, когда в ее жизни появлялась обновка, она вспоминала то лето и свое красное платье в белый горох.
Дед и бабка. Касли. 1960-е
Наташа, когда предъявляла свой паспорт в «присутственных» местах, всегда с внутренней теплотой указывала, если требовалось, место своего рождения – город Касли Челябинской области. Ударение на последний слог, между прочим, так уж повелось с советских времен.
Сегодня уже немногие, даже жители этого уральского городка, помнили о том, что когда-то это поселение на Южном Урале основал богатейший татарский купец по фамилии Касли, с ударением на первый слог. Дед, Василий Константинович, любил вспоминать эту историю про купца, делал обычно он это за стопкой водки по официальным праздникам. Стопок насчитывалось, конечно, несколько, но свою меру дед знал. Тем более, его супруга, Таисья Кирилловна, всегда неукоснительно лично наблюдала за питейным процессом.
– Василий, – говорила она ему, – ты меня знаешь, я этих безобразиев никогда не любила, и терпеть их не собираюсь.
Ответ деда зависел от числа пропущенных стопочек. Градус дискуссии имел явно выраженную прямо пропорциональную зависимость от количества выпитого алкоголя.
– Ладно, Тася, не серчай. Сегодня можно и пропустить по стопочке, потому что революционный праздник.
– Знаю я ваши праздники, вам, мужикам, лишь бы повод найти.
Никто не собирался уступать.
– Циц, женщина! Кто хозяин в доме? Не тебе мне указывать! Не рассчитывай, я по одной половице, да ещё по твоей женской указке ходить не планирую. – Похоже, рюмка уже была по счёту третья, если не четвертая.
– Планирую… Начитался в своих газетах, только зря деньги на них переводишь.
– А самокрутки из махорки, прикажешь, из чего делать? – резонно вставлял дипломатическую фразу Василий Константинович.
Хорошо, если с ними за столом оказывалась любимая внучка, которая приехала на каникулы, и могла внести свою лепту в мирные договоренности. Внучка во время споров помалкивала, а бабка гнула свою линию:
– Ты уже ей сто раз рассказывал, старый хрыч, про этого купца. Все забыл. – Присутствие внучки придавало бабушке уверенности и смелости.
Так незаметно, под эти разговоры, исчезала не только водка, но и с аппетитом поглощался свежеиспеченный пирог с картошкой и солеными грибами.
Бабушка Таисья Кирилловна. Семья. 1920-е годы
Главным человеком в жизни Наташи всегда была бабушка Таисья.
Таисья Кирилловна, когда хлопотала по дому и занималась маленькой Наташей, нет-нет, да и вспоминала свою семью, в которой выросла. В те времена если Бог давал детей, то семьи в основном встречались большие, так и в её семье шесть сестёр и один брат Федор появлялись и росли друг за другом. Таисья родилась первой, и поэтому ухаживать за младшими привыкла с малолетства. Не всех, кого родила, матушка смогла поднять, но так уж получилось. Тасенька, старшая, всегда росла на подхвате первой помощницей матери.
В Касли, по тамошним меркам разросшийся рабочий поселок, их семья переехала из дальней деревни, когда Тася выросла и стала совсем большой девкой. В пятнадцать лет можно было уже начинать задумываться о взрослой жизни, но судьбу свою она встретила позднее, ещё целых два года водила хороводы вместе с незамужними девками.