Красное и белое

– Фомина, – буркнула Сонька.

«Хрен не слаще редьки, – подумал я, – была Фролова, стала Фомина. Вот если бы стала Ковалевская или хотя бы Перовская…» Иногда я завидовал Соньке, она могла поменять фамилию, а я как родился Фроловым, так до гроба им и останусь. Вслух ничего не сказал, а отец уже вошел в гостиную и знакомился с Виталиком.

Молодожены приехали не с пустыми руками, привезли подарки. Ведь Ленинград, как-никак, морской порт, там можно купить экзотические вещи. Мне Софья подарила галстук умопомрачительной расцветки. Раньше она мне пионерские галстуки дарила, а теперь вот…

– Надень на свидание к своей зазнобе, враз растает, – тоном опытной женщины посоветовала мне она.

– Галстук очень хорош, – похвалил ее я, – только нет у меня больше зазнобы и таять некому…

– Ну, за этим дело не станет, – улыбнулась Сонька. – Какие твои годы. Вот станешь студентом и появится зазноба.

Ну вот, посидели за столом по семейному, винца выпили по рюмке, меня выпроводили погулять, чтоб обсудить взрослые дела. Да уж. Было им что обсуждать. Софье еще три года учиться, а мужу ее – год. Теперь надо комнату где-то снимать, в общежитии женатикам нельзя… Впрочем, это дело не мое.

Через неделю Васька приехал с югов, загорелый такой, довольный, впечатлений у него полно и на рассказы не скупился. Даже воздушный перелет рассказал со всеми подробностями. Я слушал, разинув рот, и думал, когда мне такая благодать обломится. Мои-то родители о таком отдыхе и не задумывались, а теперь, после Сонькиного замужества, и не задумаются. Надо поддерживать родную дочь на плаву.

И, тем не менее, Ваське я не завидовал. Какие мои годы… Все еще впереди. Если с женитьбой не торопиться все успею повидать. Да ведь еще армия маячит на горизонте.

Начался новый учебный год, последний год школьного среднего образования. Параллельно нам обещали удостоверения токаря второго разряда, но отец, сам токарь шестого разряда, мне объяснил, что по второму разряду работ не бывает. «На завод тебя все равно возьмут учеником, – сказал он, – а после обучения все сдают на третий разряд». Мы-то с Васькой на завод и не собирались, а нацелились в Механический институт, был у нас в Ельске такой и ехать никуда не надо. Ну а если не попадем, то прямая дорога в армию.

Сестрица с ее мужем уехали в Ленинград продолжать образование, а я опять вселился в ее комнату. Учеба уже не слишком напрягала, но я стал упорнее грызть гранит науки, очень уж хотелось поступить в ВУЗ и стать студентом. Тут мы с Василием были заодно, он тоже хотел продолжить династию. У него по отцовской линии все были инженерами, а вот я первый в своем роду собирался получить высшее образование и родители поддерживали.

Шестьдесят четвертый год в истории Советского Союза оставил знаменательную дату. Свергли с престола Никиту Сергеевича. За почти пятидесятилетнюю историю Советского государства такого еще не бывало. А если копнуть историю, то в царской России такого тоже не бывало. Царей или убивали или, они сами умирали, а чтоб вот так, просто взять за шкирку, снять с престола и отправить на пенсию… Это нечто! Я даже не припомню, чтоб за рубежом такое происходило. Так что, мы и тут впереди планеты всей. Это я, конечно, не сам придумал, Васькин отец так выразился. Он-то и раньше «плешивого» недолюбливал, а теперь на престол вступил Леонид Брежнев, доселе никому неизвестный. Смена власти произошла без каких-либо волнений народа, даже при тихом одобрении нижних слоев власти.

В школе на уроках истории я с великим изумлением услышал, как наш директор, который ее вел, весьма нелицеприятно стал отзываться о бывшем вожде. А ведь еще совсем недавно он восхвалял великий гений Никиты Сергеевича. Васька тоже был удивлен.

– Ну и дела, Матвей, – сказал он мне на перемене, – ведь еще неделю назад, наш учитель говорил про него прямо противоположное… Это как же так? Это что же получается? Думаем мы одно, а говорим другое…

– Я уже давно это замечаю, – ответил я Ваське, – текущая реальность отличается от того, что говорится с высоких трибун. А, вообще, ведь не только в политике так происходит…

– Ты чего имеешь в виду?

– Понимаешь, – глубокомысленно ответил я, – если человек думает про себя одно, а говорит совершенно другое, то получается третье. И то, что получается в результате, никому не нравиться…

– Да, – сказал Васька, – Хрущеву отлучение от власти явно не понравилось, а вот я уже не верю в коммунизм… Еще совсем недавно верил, что мы построим это общество, а теперь не верю. Да и в нашей прессе перестали писать о коммунистическом будущем. Нет, никто ничего не опровергает. Мы по-прежнему строим светлое будущее, только о сроках ничего не пишут.

Я, честно говоря, не особо задумывался даже о своем собственном будущем, а уж о том, построим мы коммунизм или нет, вообще не думал. Ну не мое это дело. В комсомол я вступил, добросовестно ходил на субботники. Дружно голосовал «за» на комсомольских собраниях, которые случались довольно редко. Как можно голосовать «против», если все радели за процветание страны? Только «за» и, причем, единогласно. Единогласие – это особый шик всех собраний.

Но политика в нашей учебе не занимала много места, а если честно, вообще не занимала. К концу одиннадцатого класса мы все поняли. Остальные предметы: физика, математика, химия, иностранный язык и прочие, занимали наше время, а с обществоведением и историей все было ясно. Как сказал Васькин отец: на этих предметах говорите те слова, которые в настоящий момент слышите с высоких трибун, тогда жизнь ваша не будет трудной. Если вам, ваш политический руководитель сказал, что сегодня пятница, значит, так оно и есть и нечего тыкать пальцем в календарь, там может быть ошибка. Не ошибаются только наши политические лидеры.

Нам с Василием уже исполнилось по восемнадцать лет. Никак мы это событие не отметили, я имею ввиду, вместе не отметили. Дома-то, конечно, получили поздравления и подарки. А к октябрьским праздникам в школе опять был вечер, посвященный сорок седьмой годовщине Великого Октября. В этот раз мы с Васькой нарядившись в новые костюмы, а я еще и в новом галстуке, появились на вечере. Девочки тоже были нарядные, на школьные вечера им было разрешено являться в платьях, а мы, привыкшие к их школьным формам, не сразу узнавали своих одноклассниц. Но по-настоящему меня удивила Римма, наша с Васькой подруга детства и отрочества. Она соорудила себе, совершенно новую прическу, лицо стало выглядеть немного иначе, а в платье фигура тоже как-то неуловимо изменилось. Когда я смотрел на нее, наверное, имел дурацкий вид. Она, заметив это, прыснула в кулак, а я подумал, что зря Васька пропускает такой пирожок мимо рта. Ведь Римма давно на него запала, еще с пятого класса… Люська птица другого полета, возле нее всегда вертится пара пацанов, и ничего ему тут не светит…

Однако, на танцах Василий сумел преодолеть барьер из Люськиных кавалеров и удостоился одного медленного танца. Наверное, ему это в кайф, а я пригласил Римму. Тут я убедился еще раз, что она здорово изменилась. Я танцевал с очень привлекательной девушкой, вдобавок от нее исходил какой-то цветочный аромат, от которого мозги съезжали набекрень. «Неужели для Васьки так надушилась, – царапнула меня внезапная мысль. – Ну и пусть себе…». Танец кончился и я в полном смятении чувств, отошел к окну.

Тут появился Василий.

– Матвей, – вдруг сказал он, – одолжи свой галстук ненадолго.

– Да, пожалуйста, – пожал плечами я.

Осторожно, не развязывая узла, я снял его и передал другу. Он так же осторожно надел его, подтянул, подправил и сразу приобрел другой, какой-то аристократический вид. «Сейчас к Люське двинется», – мысленно предположил я. Но Васька меня удивил, он направился к девочке из параллельного класса. Она недавно появилась в нашей школе, я даже не знал, как ее зовут, да и на вид была заурядной. Наша Римма явно красивше, но это на мой взгляд, у Василия было другое мнение.

В конце вечера мне Васька галстук вернул, но узел на нем был развязан.

– Извини, – сказал он, смущенно улыбаясь, – он как-то сам развязался.

Ну, а поскольку ни он, ни я вязать узлы на галстуке не умели, я засунул его сразу в карман.

– Невелика проблема, – ответил я, – дома завяжу.

Дома-то проблему не решить, поскольку узел мне завязала Сонька еще летом, а больше никто вязать узлы на галстуке не умел. Но из-за такой ерунды, я и не думал обижаться на своего друга. Когда мы оделись и вышли на улицу, Василия я не обнаружил. Ведь еще совсем недавно был здесь и вдруг исчез, даже слова не сказав. Мы с Риммой стояли, озираясь по сторонам, одноклассники расходились по домам.

– Ладно, не маленький, не потеряется, – сказал я ей, – идем вдвоем.

Обычно мы возвращались втроем, доводили Римму до подъезда и возвращались к своему дому. Недалеко Римма жила, только дорогу перейти. Уже на полпути я понял, что Васька отправился провожать ту незнакомую девочку. Мог бы и предупредить… Раньше Римма старалась идти рядом с Василием, а я держался чуть в стороне, но сегодня все изменилось. Она взяла меня под руку, и мне это было приятно. А ведь еще совсем недавно, максимум, что она себе позволяла, это держаться за руку, да и то за Васькину, а со мной просто шла рядом.

Когда мы подходили к ее подъезду, рядом оказались два парня. Они были явно старше меня, и спиртным от них несло изрядно. Один из них схватил Римму за руку.

– Пойдешь с нами, чикса, – бесцеремонно заявил он.

– Еще чего! – возмутился я и вырвал у него Риммину руку.

Она сразу отскочила к своему подъезду, а мой противник сразу двинул мне по физиономии, я не успел среагировать. Но тут, рассвирепев, сразу бросился на него, и мы, повалившись, стали бороться уже на земле. Мне удалось оттолкнуть его, и я вскочил на ноги, но тут они напали на меня уже вдвоем. Меня снова опрокинули на землю, и я увидел, как Римма, словно разъяренная фурия, налетела на хулиганов и стала молотить их кулаками. Надо сказать, что этим обормотам удар ее кулака, что слону дробина. Один из них просто отодвинул ее в сторону и снова налетел на меня. Я отбивался от двоих и получил еще удар в челюсть и по корпусу.

– Уходи домой! – крикнул я Римме.

Но вместо этого она снова бросилась в атаку на хулиганов. Снова один из них схватил ее и потащил в сторону. Я оттолкнул своего противника и бросился на помощь Римме, но, получив подножку, полетел на землю.

– Немедленно прекратите! – раздался зычный женский голос. – Сейчас милицию вызову!

Возле подъезда стояла пожилая женщина и призывала к порядку распоясавшуюся молодежь, то есть, нас. Римма сразу подошла к ней, а оба пацана отошли от меня. Я поднялся и подошел к Римме. Парни, матерясь в мой адрес, покидали поле боя.

– Спасибо, Тамара Петровна, – сказала Римма.

– Кавалера своего благодари, – ответила женщина. – Здорово его разукрасили. Эти парни не из нашего двора, какая-то приблудная шпана…

– Идем ко мне, – сказала Римма, – обработаю тебе раны…

– Нет! – отчего-то испугался я. – Я же тут рядом живу, сам справлюсь, да и какие это раны.

– Ну как знаешь… – с сожалением сказала она, и вместе с Тамарой Петровной вошла в подъезд.

«Какие это раны, – думал я, возвращаясь домой, – вот если бы от пули или от ножа… А эти – позор один. Нет, надо в боксерскую секцию записаться. Эх… Вот бы я им показал тогда… или вот если бы Васька был со мной… Впрочем, тогда они не сунулись бы». Дома мне тоже не удалось незаметно прошмыгнуть в бывшую Сонькину комнату. Мать сразу увидела синяки и учинила допрос. Правда, отец быстро прекратил ее причитания.

– Ну, подрался наш сын и что! Надеюсь, ты тоже навалял своему противнику?

– Конечно, – ответил я. – Только их двое было.

– Тогда вдвойне молодец, – сказал отец. – А что ж Василий не помог тебе?

– Да не было его со мной, – ответил я. – Один я был…

– Один? – удивился отец.

– Ну, не один, – нехотя признался я.

– Девушку защищал? Молодец! – похвалил он.

– Стоп! – неожиданно встряла мать. – Какую девушку? Опять эту?…

– Да какая разница, – удивился отец. – Главное сын растет мужиком, а не рохлей…

– Да не волнуйся, не эту… – разозлился я и ушел в комнату зализывать раны.

– Ту… эту? У тебя их сколько? – удивленно, в след мне сказал отец.

– Нисколько, – вздохнул я, но этого уже никто не слышал.

На другой день, явившись в школу, я первым делом подошел к Ваське.

– Кто это тебя так, – удивленно спросил он.

Синяки, на моем лице уже выглядели не очень заметно, но Василий увидел сразу. А что ему сказать? Лучше пусть сам расскажет: куда исчез со школьного вечера.

– А… Понял. Римму провожал вчера? – продолжил Василий. – Два балбеса на тебя напали…

Дальше мы с ним стали обсуждать: в какую спортивную секцию нам записаться, чтоб в будущем не иметь боевых украшений на лице. Я предлагал бокс, а Васька предпочитал борьбу. В итоге мы решили, что нам вовсе не обязательно ходить в одну секцию. Один из нас будет борец, другой – боксер, так даже лучше.

Римма тоже подходила ко мне и со смущенной улыбкой рассматривала мои синяки. Я мужественно делал вид, что такие пустяки не заслуживают внимания. Хотя, как раз ее внимание мне было в кайф. А дальше больше, я стал ловить взгляды Риммы. Сначала думал, что она на Ваську смотрит, но через несколько дней понял, что она поменяла свою симпатию, и теперь я стал объектом ее внимания. Мне она тоже понравилась после того вечера, я даже хотел пригласить ее на свиданье, но вспомнив, чем кончилась моя прошлая любовь, отказался от своих планов. Опять приближалось напряженное время. Выпускные экзамены, потом вступительные экзамены, а там или армия или студенчество… Римма собиралась поступать в медицинский, по стопам своих родителей. «Вот станем студентами, тогда и начнем крутить романы», – думал я.

Наступил 1965 год, а с ним и зимние каникулы. Мы с Василием снова бегали на лыжах по замерзшему озеру, иногда встречая знакомых ребят из своей школы. Иногда возвращались через парк, где всегда гремела музыка из репродукторов, развешенных на столбах. В парке была не только лыжня, на расчищенных от снега дорожках гуляли пары, в основном пожилые. На лыжне иногда тоже встречались старички…

Я предложил Василию взять на наши прогулки Римму. Он странно на меня посмотрел, потом пожав плечами, согласился. Я его понимал, но ведь Люську-то звать бесполезно. Не пойдет…

– Только учти, – сказал он мне, – маршрут придется сократить, и приглашать ее будешь сам. Телефона у нее нет.

Я и сам понимал, что наш обычный маршрут ей не пробежать, но это не беда, а вот как ее позвать: вопрос. Придется идти к ней домой… Идти к ней домой не хотелось. Глупо ведь… Но ведь с Васькой уже договорился. Не пасовать же…

Проблема решилась легко. Едва я вошел в ее двор, как столкнулся с Риммой нос к носу. Мое предложение было принято с радостью, и на другой день мы встретились на остановке трамвая. Прогулка удалась. Маршрут мы, конечно, сократили, хотя Римма шла на лыжах неплохо, только медленно. Василий шел первый, за ним она, а я был замыкающий. Мне понравился наш поход, и я задумал его повторить, только уже без Васьки. Однако, зимние каникулы кончились, потом нашлись какие-то дела, а потом началась учеба…

Выпускные экзамены прошли нормально, даже можно сказать, хорошо прошли. И оценки у нас с Василием были в основном четверки. Средний балл получился чуть больше четырех, а это серьезная заявка для поступления в ВУЗ. Короче, на школьный выпускной бал мы явились радостные и довольные.

Выпускники гуляют до утра. Когда появилась такая традиция, никто не задумывался, но она свято соблюдалась. Я даже не помышлял явиться дома до рассвета, тем более, что приходилось расставаться с Риммой. Нет, она никуда не уезжала, просто поступала в другой институт. Теперь мы могли встретиться лишь случайно, на улице, поскольку телефона у нее не было. До этого вечера вдвоем мы и не встречались вовсе. Втроем встречались часто, но это совсем другое дело… Я впервые взял ее за руку и мы пошли к озеру. Там, на набережной, стояли скамейки, мы сели и стали целоваться. Конечно, не так, как взрослые в кино, так мы еще не умели. Хотя и было мне уже восемнадцать, и был уже небольшой опыт с Элей, но прошло-то уже три года…

– Римма, я тебя люблю, – вдруг сказал я ей.

Это было неожиданно для меня самого, а она даже отстранилась от меня. Но для меня важно было услышать ее ответ.

– Ты Эльвире то же самое говорил? – усмехнулась она.

– Говорил, – уныло ответил я, – но ведь это когда было…

Тут она засмеялась.

– Хорошо, что не соврал, – все еще смеясь, ответила она. – А знаешь, когда ты мне понравился?

– Не знаю, – буркнул я. – Наверное, когда с пацанами во дворе дрался…

– Нет! Гораздо раньше. Прямо первого сентября, когда мы пришли в одиннадцатый класс. Я смотрела тогда на Василия, и вдруг подумала: а что в нем такого… ведь Матвей симпатичнее, да и не заглядывается ни на кого, а у Василия только Люська на уме…

Мне почему-то это объяснение не понравилось, а Римма продолжала улыбаться.

– А знаешь, что я сделала на том школьном вечере?

– Знаю, – ответил я. – Ты нарядилась, и надушилась, и так завлекательно выглядела… Я тогда тебя и полюбил…

– Ты не все знаешь… Я пошла к Люське посоветоваться по поводу нарядов, мы же рядом живем. А она мне говорит: знаешь, Римма, у меня есть такие духи, их из-за границы привез один знакомый, если этими духами потереть за ушами, перед свиданием с парнем, то парень обязательно в тебя влюбиться. Это самое верное средство. Хочешь на Ваське проверить? Я, конечно же, захотела. Только проверить решила не на Василии, а на тебе.

Я покрутил головой: ну и дела! А Римма, как ни в чем не бывало, продолжила.

– Только вот получилось все наоборот. Я сама в тебя влюбилась во время танца. Раньше-то, до этого вечера ты мне нравился, как бы понарошку, я думала это все назло Василию. А вот после этого танца, влюбилась по настоящему, о Василии больше не думала.

– Вот это новость, – удивленно сказал я. – А если бы тебя в тот раз кто-нибудь другой пригласил?

– А я бы ни с кем, кроме тебя не пошла, – ответила Римма. – Это уж я сразу решила.

– Даже с Васькой?

– А уж с ним вообще ни в коем случае…

В тот момент ее слова меня успокоили. Значит, все было предопределено. Ни в какие привороты и волшебные духи я не верил. Ну не бывает такого и все тут. Главное, что мы любим друг друга, а как и отчего это произошло – неважно. Мы некоторое время молчали, просто сидели, держась за руки.

– Когда мы поступим в институты, то ведь будем встречаться? – неожиданно спросила Римма.

– Конечно, – тотчас ответил я, но, помолчав, добавил, – если в армию не заберут.

– В Механическом есть военная кафедра, я знаю, – резонно заявила Римма. – Через пять лет присвоят офицерское звание: младший лейтенант…

– Надо поступить…

– Поступишь.

Голос Риммы звучал уверенно, и я сразу поверил ей.

– Поскольку телефона у меня нет, ты будешь приходить ко мне домой и приглашать на свиданье. Я теперь уже взрослая девушка и родители не будут возражать.

– Ты уверена? – спросил я, а про себя отметил, что оказывается уже все продумано заранее.

– Уверена, – ответила она, – но для этого надо поступить… В Медицинском конкурс большой…

Мы продолжали гулять по улицам города. Несколько раз натыкались на таких же выпускников, но наших не встретили. В основном попадались большие компании. Парочки, как мы с Риммой, выбирали укромные места. На рассвете я проводил ее домой.

Началась подготовка к вступительным экзаменам, но сначала мы с Василием прошли медкомиссию и отнесли документы в Механический институт. Я на специальность Радиоаппаратостроение, а Василий выбрал ЭВМ. Мне давно уже нравилась радиоэлектроника, а Василий послушал совета отца.

В конце июля прикатила Софья. Причем приехала одна, без мужа.

– А Виталик где? – удивился я, встретив ее.

– В Караганде, – буркнула Сонька, и видно было, что она не в настроении.

– Развелись что ли? – удивился я.

– Нет пока, – ответила она, – но к тому идет. А вообще, отвяжись от меня! Без тебя тошно…

Я снова переехал из Сонькиной комнаты в гостиную, искренне надеясь, что они помирятся и Софья, довольная, вернется в Ленинград.

В последующую неделю дома сохранялась мрачная обстановка. Отец почти ни с кем не разговаривал, мать постоянно вполголоса общалась с Софьей и замолкала при моем появлении. К моей подготовке такое положение дел не располагало. Я ходил заниматься к Василию, однако, скоро понял, что хрен не слаще редьки. Вдвоем заниматься у нас не получалось. Мы дулись в карты, или играли в шахматы.

Начались вступительные экзамены. Тут я удивил сам себя. Вступительные экзамены я сдал хорошо, даже сам от себя не ожидал такого. Мои оценки значительно превысили проходной балл. Даже отличники из нашего класса сдали экзамены хуже. Василия я тоже обогнал. Короче мы оба прошли по конкурсу: я с блеском, а он без блеска.