Таинственная суть природного творения – судьбы извилистая нить

Служба

Теплый луч осеннего заходящего солнца освещал лужи грунтовой проселочной дороги. Середина августа в средней полосе России отличается самой комфортной температурой для тех, кто здесь родился. Уже нет изнуряющей июльской жары, и еще нет мелких моросящих дождей сентября и промозглой сырости октября. Запах трав и сосновой хвои уже не столь яркий, как в начале пути, но все еще ощутимый сопровождал одинокого путника, бодро шагавшего по лесной тропе.

Забайкалье. Но не дикая степь, как поется в народной песне, и золото поблизости не моют. Горы, конечно, есть, как им не быть в Забайкалье, но они больше напоминают сопки. Отнюдь не каменные великаны с заснеженными вершинами и обрывистыми склонами. И путник, соответственно, не напоминал альпиниста, увешанного веревками с айсбойлем в руках, а был похож на обыкновенного туриста средней полосы в кедах, штормовке и брезентовых штанах, многое повидавших на своем веку. На плечах рюкзак, куда ж без него.

Осталось сказать, для полноты картины, что действие происходит в начале семидесятых годов прошлого столетия, а точнее шел 1971 год. Хочется добавить, что вокруг безлюдная тайга. В общем-то, это правда, только люди здесь уже были и в немалом количестве, поскольку встречались участки, ограниченные колючей проволокой, где, в не столь уж давние времена, зеки валили лес для нужд великой страны. Никаких строений, конечно, не сохранилось, поскольку хозяйственные мужики из ближних поселков вывезли и доски и бревна.

Игорь шагал по заросшей проселочной дороге, впереди должна быть деревня, а может быть и не должна, но пятьдесят лет назад она была. Небольшая такая деревенька, на полтора десятка домов. Что там сейчас предсказать трудно, поскольку подробных карт в семидесятые годы не было. Впрочем, вру, карты двухверстки, конечно, были, только не для всех, поскольку на них был гриф секретно, или сов. секретно, неважно. А важно то, что простому путнику или туристу не видать этих карт, как своих ушей, что может и к лучшему, поскольку в эти карты были внесены ошибки. Это для того, чтоб, если враги завладеют этими картами, то попадут они совсем не туда, а черте куда.

А Игорю карта и не нужна была вовсе, поскольку у него было словесное описание маршрута, по которому он шел к своей цели, и до нее, по его прикидкам было уже не более двадцати километров. За пятьдесят лет небольшая деревенька могла превратиться в небольшой городок, а могла и вообще исчезнуть. Та заросшая проселочная дорога, по которой он шел, отнюдь, не свидетельствовала о заброшенности поселения, поскольку с противоположной стороны могло быть вполне современное шоссе. Не будем забывать, что Игорь шел по описанию, он сошел с пригородного поезда на станции Чуквино и двинулся далее пешим ходом. Длина этого маршрута чуть менее двухсот километров, а времени на его прохождение отведено две недели, в оба конца, разумеется. Кстати, описание оставил дед Игоря, соответственно, самому Игорю было в этот момент двадцать пять лет.

Между тем наступал вечер. Длинные тени высоченных сосен пересекали опушку леса. Игорь остановился и разбил палатку. Разводить костер нужды не было. Хвала тому, кто изобрел примус. Небольшой, в сложенном виде он места почти не занимал, а двухсотграммовой бутылочки бензина хватало очень надолго. Одному человеку много не надо: ни воды, ни еды. А еда самая простая: макароны или каша. Потом, конечно, чай. Остальные изыски после возвращения. Замечу в скобках, что для простого советского инженера с уральского города Вяльск, этих изысков было немного. Ну, разве что по праздникам с друзьями водка под гитару или наоборот: гитара под водку. Песни про любовь и обман, дальнюю и трудную дорогу. Высоцкий уже звучал с кинозалов и из подворотен, и все пацаны знали что делать, если друг оказался вдруг… Многие завидовали тем, кто ехал за туманом и за запахом тайги, хотя открыто в этом никто не признавался, а посмеиваясь, говорили друг другу, что ехать надо за деньгами, а за туманом едут только дураки. Игорь дураком себя не считал, поэтому ехал и шел именно за деньгами, а туман и запах тайги, это так – бонусы. Прошу прощения за термин, который в те времена был неизвестен.

За туманом в одиночку не ходят, а вот за кладом, оставленным в давние времена, лучше идти одному. Но о том, кто, когда и зачем оставил этот клад расскажем ниже. А пока надо сказать несколько слов о кладоискателе, который, поужинав, влез в палатку и постарался побыстрее заснуть, чтоб проснуться пораньше и завершить свою экспедицию, то есть, пройти оставшиеся двадцать километров, найти нужное место и обрести богатство или познать разочарование от отсутствия оного. Впрочем, о кладах и кладоискательстве поговорим позже, а вот о нашем кладоискателе поговорить самое время.

Игорь был, как мы уже сказали молодым человеком, приятной наружности, брюнет с развитой мускулатурой. Два года назад он закончил институт по специальности: ремонт и обслуживание ЭВМ, и распределился на велосипедный завод города Вяльска, который давно уже велосипеды не производил, а изготовляли там электронную продукцию, о которой никому рассказывать нельзя, потому что была она очень секретной. Об этом он дал подписку, как и все остальные работники этого предприятия. Все что происходило на предприятии, все, что там изготавливали, было секретно или совершенно секретно, не секретным был только борщ в заводской столовке, вот об этом можно было рассказать своим домашним. А об остальном ни-ни. Поэтому население небольшого города Вяльска было уверено, что на велосипедном заводе производят атомные бомбы. А как может быть иначе, если отец семейства приходит с завода и никогда не говорит, чем он там занимается. Короче, чем Игорь занимался на своем предприятии, выяснять не будем. Пусть секреты родины останутся нераскрыты, и враги советского государства останутся в счастливом неведении о наших тогдашних разработках.

Теперь, нам надо сказать о том, что он был еще не женат, хотя успел познать любовь разделенную и неразделенную, но в настоящее время был совершенно свободен и даже пассии не имел. В его возрасте это явление нередкое, ведь невесту надо куда-то привести. Впрочем, не куда-то, а в дом и, желательно, не родительский, иначе брак может быстро закончиться. Вот своего дома-то у Игоря пока не было, да и откуда ему взяться у молодого специалиста. В те времена квартиры не покупали, их распределяли на предприятиях и получить такое жилье можно было только встав в очередь, и это было не так просто, да и очередь весьма не короткая… Впрочем, были и другие варианты, но вот они-то были не дешевы, – покупка своего дома в частном секторе или кооперативное строительство. Да и на кооперативное жилье тоже была очередь. Очереди в нашем советском государстве, явление обычное, привычное и даже необходимое. А как иначе? Если вам все почти бесплатно, на блюдечке да еще без очереди, – это уже не социализм, а коммунизм получается. А до него, – если верить, свергнутому с престола, Никите Сергеевичу, – еще остается никак не меньше десяти лет.

Ну вот, теперь мы о нашем герое знаем почти все, а заодно и познакомились со страной, которой уже нет на карте. И теперь пришла пора поговорить о событиях, которые происходили в этих местах полвека назад.

Промозглым октябрьским утром, рядовой Вяльского полка Александр Емельянов вместе с тридцатью своими товарищами, шагал по заросшему проселку, уходя от наседавших красноармейцев все дальше к Тихому океану, все дальше от родного дома и конца этому бегству видно не было. За прошедшие полтора года ему осточертели все: и красные и белые и бандиты всех мастей, а мечтал он только об одном: вернуться домой к жене и детям и заняться, наконец, мирным трудом. Но не так-то просто выбраться из людского потока текущего на восток, где каждый был уверен в правоте своих убеждений и надеялся на чудо: что вдруг появиться великий правитель и железной рукой наведет порядок на Руси. Великий правитель с железной рукой появиться, – правда не скоро, – и порядок наведет, только жизнь легче не станет.

А пока, крепкий мужик Александр, тридцати трех лет от роду в составе своей, сильно поредевшей в последних боях, роты шел по проселку, пытаясь согреться на ходу, и просушить на себе шинель. Впереди показались несколько домов. Прапорщик Мясников, командовавший остатками роты, тотчас приказал остановиться.

– Емельянов, Корякин ко мне! – скомандовал он.

Когда солдаты подошли, прапорщик тотчас отправил их в разведку. Объяснять никому ничего не надо, не в первый раз идут.

Деревенька небольшая, домов пятнадцать, одна улица. На первый взгляд народу нет, но проверить надо, могли затаиться. Зашли в первый двор. Пусто. Скотины нет, окна дома заколочены, дверь закрыта и забита доской. От мародеров это не спасает, только мародерить тут нечего. Всю еду наверняка унесли, одежду спрятали, а остальное никому не нужно.

Осмотрели еще пять дворов с тем же результатом. Стало ясно, что жители ушли и, скорее всего, прячутся у знакомых в других поселках, побольше. Оно и понятно, в большом поселке легче отбиться от бандитов, да и власть, какая-никакая, будет порядок наблюдать.

Корякин вернулся доложить прапорщику о результатах разведки, а Александр зашел в следующий двор. Вот тут-то и случилась история с продолжением. Окна в доме не были забиты, а дверь была распахнута. Александр, почувствовав неладное, замер на пороге, прислушиваясь и сжимая в руке взведенный револьвер. Однако, ни один посторонний звук не нарушал гнетущую тишину. Емельянов осторожно вошел в горницу. Картина поражала своей ужасающей простотой и откровенностью.

Нет, вы, наверное, не о том подумали, дорогие читатели. Посреди комнаты стоял большой стол. На полу лежал молодой поручик с простреленной головой и револьвером в руке, а с другой стороны стола лежал еще один труп, лицом вниз. Видно было, что перед смертью он пытался ползти, поскольку на полу остался след засохшей крови. Характерный запашок говорил, что драма произошла дня три – четыре назад. За полтора года Александр навидался всякого и мертвые тела давно уже не приводили его в шоковое состояние. В шок его привело то, что лежало на столе. Стол был просто завален золотыми монетами, всевозможными женскими украшениями: кольца, перстни, серьги, и еще всякими финтифлюшками, названия которым он не знал.

Дальше Александр действовал, как говориться, по наитию. Как будто, кто-то очень разумный отдавал ему приказы, а он беспрекословно их выполнял: взял, валявшийся на лавке, пустой вещмешок и смел в него все, что лежало на столе. Мешок стал довольно увесистым и Александр, забросив его за плечо, вышел со двора. Только отправился он не в сторону своих товарищей, а в противоположную, в другой конец деревни, где продолжалась проселочная дорога. На обочине дороги стояла огромная одинокая сосна. Вот прямо к ней и отправился Александр Емельянов, в одночасье превратившийся в графа Монте-Кристо. Подойдя к сосне, прямо на уровне своего роста он увидел внушительное дупло. Далее, без малейших колебаний, он снял с плеча мешок и бросил его в дупло. Затем он быстрым шагом отправился обратно в тот же дом.

Ротный уже привел своих бойцов в деревню и находился в том же доме, наблюдая ту же картину, что и Александр полчаса тому назад, только стол был совершенно пуст. Вдруг прапорщик подобрал с пола золотую монету, подбросил ее в воздух, ловко поймал и опустил в свой карман.

– Люди гибнут за металл, – пропел он известную арию, правда, тенором, а не басом. – Идем, Емельянов, подыщем другой дом для отдыха, – продолжил прапорщик.

Убитых похоронили за деревней и даже поставили кресты, и таблички с именами приладили. Документы убитых были при них. Александр не запомнил их имена, много было таких похорон за последние полтора года. Своих-то товарищей он, конечно, помнил, а чужих всех не упомнишь. Позади тысячи километров, впереди бог весть сколько, но одно он знал точно: с чужим богатством в своем вещмешке жизнь станет очень короткой, а без оного он никому в этой жизни не интересен, за исключением своей семьи.

Рота, вернее, остатки роты прапорщика Мясникова, на другой день покинула деревню и через несколько дней присоединилась к своему полку. В конце зимы Леонид Корякин получил ранение в ногу, и его дружок Александр Емельянов довез его до хабаровской больницы. Осколок снаряда застрял в икроножной мышце. Усталый, почти до невменяемости хирург, осколок достал, а медсестра обработала рану и перебинтовала. Воевать дальше Корякин не мог, а Емельянов уже ясно осознал бесполезность дальнейшей борьбы с большевиками, но отправился не в Харбин, как некоторые его сотоварищи, а назад в Вяльск. Вдвоем с Леонидом они два месяца добирались до дома, где каждого ждала семья. Им повезло, удалось добраться незамеченными новой властью.

И началась у Александра Емельянова мирная жизнь при советской власти. И поскольку ни в каких антисоветских деяниях он уличен не был, органы внутренних дел им тоже не заинтересовались. В политические дискуссии он не вступал, а тихо и мирно работал слесарем на сталелитейном заводе, а после работы, дома, садился за верстак и ремонтировал обувь, поскольку еще в старорежимное время занимался этим ремеслом. Это занятие тоже приносило доход, который был просто необходим в то непростое время. Ведь кроме своей семьи, где было два ребенка, приходилось воспитывать еще и двух племянниц.

О том происшествии в глухой забайкальской деревне он вспоминал все реже. Ну не хотел он туда возвращаться. Слишком много ссыльного народа отправляли в Сибирь, и вывезти в одиночку сказочные сокровища было нереально. Посвящать кого-либо в эту тайну он тоже не собирался, сразу перед глазами вставала картина: куча золота на столе и два трупа под столом. Но язык иногда зудел, ведь так и пропадет добро! И вот, чтоб добро не пропало, взял он тетрадь, своего сына, школьника, и записал довольно подробно маршрут своего передвижения к этой безымянной деревеньке и одинокую сосну с дуплом, но в этом описании ни разу не упомянул о кладе, спрятанном в дупле. Сын тем временем подрастал, однако разразилась отечественная война.

Сам Александр призыву уже не подлежал, а у сына оказалось больное сердце. В военные годы о кладоискательстве речи быть не могло, а после войны уже возраст давал о себе знать, да и внук народился, а потом внучка. Так и забылось все. А в семидесятом году, уже разменяв девятый десяток, перебирая свои старые вещи, он нашел описание своего приключения в забайкальской тайге и вспомнил все в мельчайших подробностях.

Внук Игорь не часто навещал деда. Небось, сами понимаете, что выберет молодой парень: визит к предкам или свидание с девицей. Дед это тоже понимал и старался лишний раз внука не тревожить. Хотя напилить и наколоть дрова на зиму или поправить завалившийся забор, Игорь выполнял сразу и без возражений. Вот в один из таких дней, закончив работу по заготовке дров на зиму, и приняв рюмашку, другую на грудь, поведал Александр Емельянов о своем давнем сибирском походе. Впрочем, не обо всем, конечно, а только о той его части, которая касалась мешка с золотыми украшениями и монетами, спрятанными в дупле старой сосны.

Естественно, составленное описание местонахождения клада, он передал внуку, но присоветовал быть осмотрительнее, ведь давно замечено, что несметные богатства сильно сокращают жизнь их владельцам. Только разве молодость бывает осмотрительна? Сам-то дед эту зиму не пережил, а внук, безоглядно влюбившись в одну девицу, забросил его записи в ящик стола и не помышлял ни о чем, кроме свиданий со своей пассией.

Впрочем, помышлял, конечно, но вставал вопрос делиться с государством своим богатством или нет. Ведь советская власть требовала ни много ни мало, а три четверти клада. Это, так сказать, один аспект, с другой стороны она же принимала золото по цене в два раза ниже, чем продавала. В итоге получался пшик, да еще довольно вонючий. Поскольку шлейф богатея, да еще белогвардейского внука потянется за Игорем далеко, и вся его карьера на предприятии закончится не начавшись. Вот у графа Монте-Кристо был совсем другой расклад, правда, клад он получил в зрелом возрасте и потратил его на месть врагам своим, а с государством совершенно не делился. А у Игоря врагов не было и, соответственно, мстить не кому. Был в нашей литературе еще один, не менее знаменитый персонаж, раздобывший кучу денег и превративший их в золото. Как вы уже догадались – это Остап Бендер, собиравшийся провести свою жизнь в Рио-де-Жанейро. Но тот, в отличие от графа, плохо кончил. Игорь, к счастью, о Рио-де-Жанейро не помышлял, он и работу свою бросать не собирался, даже если бы его засыпали золотом по самую макушку. Ну, нравилась ему его работа, так бывает, – правда не у всех. Однако от кое-чего он бы не отказался, от собственного автомобиля, своего жилища. Но и тут было не все так просто. Внезапное и необъяснимое появление богатства – это прямой путь в МВД.

Впрочем, все проблемы пока чисто теоретические, поскольку клад лежит себе в дупле сосны, а может и не лежит уже, ведь сосна могла давно упасть и явить обалдевшим жителям деревни сокровища Али-Бабы.

Однако, мысли Игоря все реже возвращались к рассказу деда, поскольку его любовные дела шли из рук вон плохо. По мере того как любовь Игоря все возрастала, влюбленность его пассии таяла, как снег по весне. И, как результат, свидания были все реже и, наконец, вовсе сошли на нет. А спустя несколько дней, Игорь встретил ее с другим, и она смотрела на своего нового парня тем взглядом, который говорит больше, чем целый любовный роман. Игорь смотрел на них, раскрыв рот, а все слова застряли у него внутри, а Таня с Сережей прошли мимо него как мимо пустого места.

Тем временем у молодого специалиста Игоря Емельянова, работавшего на велосипедном заводе города Вяльска, подошло время очередного отпуска. Настроение было, хуже некуда, а август месяц проводить в родном городе, ничего не делая, совсем не хотелось. «Ну вот! – подумал он, – Ромео из меня не получился. Может быть, получится граф Монте-Кристо?»

Именно эти события и вывели нашего героя на таежную тропу, где мы оставили его в палатке накануне того дня, когда может произойти решительный поворот в его жизни.

Разбудила Игоря утренняя прохлада и птичий гомон. Он вылез из палатки, быстро проделал несколько физических упражнений, попрыгал, пробежался, умылся из ручья и разжег примус. Позавтракать он решил поплотнее, поэтому разогрел кашу с тушенкой. Через час он упаковал палатку в рюкзак и продолжил свой путь по тропе. Через два часа пути сделал привал на десять минут, еще через два часа пути тропа стала походить на колею оставленную грузовиком. Игорь остановился и стал сверяться с описанием. Местность мало походила на то, о чем рассказывал дед. Главный ориентир, деревенька из пятнадцати дворов не просматривалась вовсе, а вот сосна была, высоченная и одиноко стоящая. Но стояла она возле левой обочины, и никакого дупла в ней не было, да и ствол был тонковат. Вокруг было редколесье, Игорь прошел еще вперед и поднялся на пригорок. Далеко впереди виднелись какие-то строения, лезть на сосну не хотелось, да и непростое это дело, а без специальных приспособлений и вовсе безнадежное. Игорь снял рюкзак и решил устроить привал. Дальнейший путь вперед шел под уклон, а это противоречило описанию. Деревенька, или то, что от нее осталось, должна быть где-то здесь.

А дальше началась цепочка событий, почти как в песенке про прекрасную маркизу. Игорь обнаружил, что клапан на его рюкзаке застегнуть невозможно, поскольку штырек на пряжке проваливается, словно вдруг стал короче, чем нужно, чтоб удержать застежку. Конечно, короче он не стал, просто слегка погнулся и, чтоб все исправить, надо просто постучать по нему камнем. И камень, как по заказу попался под руку. Положив пряжку на другой камень, Игорь починил пряжку без всяких проблем, и тут же он отметил, что камни-то искусственного происхождения. Собственно, это и не камни даже, а кирпичи. А откуда бы им взяться там, где нет никаких строений? Игорь начал более внимательно осматривать окрестности и вскоре обнаружил останки: полусгнившие бревна, заросшие травой, битый, закопченный кирпич, – явные останки печей в доме. «Похоже, деревенька нашлась», – думал он, шагая к своему рюкзаку, и вдруг свалился, запнувшись о какой-то толстый ствол, совершенно незаметный в высокой траве.

«Ага! – обрадовался он. – Сосна тоже нашлась!» Действительно, ствол принадлежал огромной сосне и начинался он у обочины проселка, вот только дупла в нем не было. А если бы было, то в таком стволе поместился бы даже рюкзак Игоря. Исследовав находку от подножья до макушки, он задумался. Ну не могло же дупло зарасти. Значит, не та сосна, не та деревня… Проводить дальнейшие поиски не хотелось, расспрашивать местное население тоже. Но тут возникла простая мысль: сосна упала дуплом вниз. Вот же дурень! Чуть не ушел. Теперь, если следовать описанию, – дупло находилось на уровне полтора – два метра от земли.

Игорь достал из рюкзака маленький туристический топорик и, отмерив полтора метра, от основания начал рубить ствол. Работа потребовала немалых усилий, за полчаса тюканья по огромному стволу он углубился на два сантиметра. Вытерев с лица пот, он сел на бревно. «Кажется, я уподобляюсь Шуре Балаганову, – подумал он. – Не хватает только Паниковского. Некому сказать: Рубите, Игорь. Рубите. Там золото». Чуток передохнув, наш кладоискатель взялся за работу с удвоенной энергией, и вскоре добился успеха. Топорик едва не улетел во внутрь ствола. Осторожно расширив отверстие, он поначалу собрался сунуть туда руку, но вовремя опомнился. Из дыры доносился запах гнилого дерева, прелой травы и еще чего-то не слишком приятного.

Достав из рюкзака фонарик, Игорь стал внимательно рассматривать буроватую массу внутри дупла, теперь он уже не сомневался, что нашел и сосну, и дупло. Затем, он нашел палку и стал тыкать в эту массу, подсвечивая себе фонариком. Палка уперлась во что-то твердое, и он увидел металлический блеск. «Все! Нашел! – мысленно воскликнул он. – Поздравляю вас, граф, – сказал он себе, – и нарекаю вас графом Чуквинским, по названию той станции, откуда начался мой путь по тайге. Жаль, что об этом никто не узнает».

До конца дня самозваный граф расширял дыру в стволе упавшей сосны, а затем медленно не спеша доставал содержимое истлевшего мешка. Чего там только не было: тяжеленькие золотые монеты, кольца, перстни с печатками и завитушками, серьги, цепочки, браслеты, подвески, колье – все это Игорь тщательно протирал и складывал в отдельный брезентовый мешок. Происхождение этого богатства оставалось загадкой. А теперь уж и спросить некого. Впрочем, и тогда, пятьдесят лет назад, спросить было тоже некого. Покончив с этой работой, не скрою, весьма приятной, Игорь постарался замести следы своей деятельности. Пусть сейчас за ним никто не следит, но надо за собой прибрать, нашептывал ему внутренний голос. И подпольный миллионер Емельянов последовал его совету. Он тщательно собрал все щепочки, ошметки коры, истлевшие останки мешка, и прикопал в ближайших кустах, после чего взвалил на плечи рюкзак и направился в обратный путь. Зря говорят, что своя ноша не тянет. Еще как тянет!

Четыре дня пути с такой ношей, дело непростое, даже для сильного парня. Станция Чуквино была невелика и поезда дальнего следования на ней не останавливались, а поезд местного значения до Улан-Удэ, уходил поздно ночью. Пристроив тяжеленный рюкзак в камеру хранения, Игорь отправился искать местную столовку, которая вскоре нашлась на территории вокзала. Обедали в ней, соответственно, железнодорожники и случайные пассажиры, вроде Игоря. Местное население, очевидно, обслуживало подвижной состав грузоперевозок, да местный леспромхоз, которых в сибирской тайге было как блох на барбоске.

Игорь внешне почти не отличался от местного населения. Еще бы, две недели блуждания по тайге любого аристократа превратят в бродягу. Аристократом он, конечно, не был никогда, а сейчас даже на городского жителя не походил. Впрочем, одна отличительная особенность в нем все же была, причем весьма примечательная и выставленная на показ. На среднем пальце правой руки у Игоря красовался увесистый перстень с завитушками и печаткой, на которой были выгравированы чьи-то инициалы. А на внутренней стороне перстня была выбита маленькая цифра 9, что являлось пробой, и, одновременно, говорило о том, что это было настоящее червонное золото. Пальцы у нашего героя были длинные, почти аристократические и перстень на его руке не выглядел чужеродным предметом, а нацепил его Игорь с тайной целью продать. В этих местах водились денежные мужики, и это не секрет, ведь в Сибирь люди ехали не только за туманом. А банального ограбления он не опасался, как мы уже говорили, Игорь был парень крепкий и, можно сказать, тренированный, поскольку в свое время обучался боксу, стрельбе и даже пытался заниматься Самбо. Правда, больших успехов на спортивном поприще не добился, но некоторые навыки приобрел.