Пьесы для театра

СОФЬЯ: И кому?

ОКСАНА: Ты слышала, что завод наш набирает специалистов из Москвы? Так на заводе для новых сотрудников будут комнаты снимать. Вот я и хочу какому-нибудь инженеру московскому угол предоставить. И денежкой разживусь, и интеллигента подцеплю столичного!

СОФЬЯ: Оксан, а ты что со столичным интеллигентом делать будешь?

ОКСАНА: А что с ним делать? В кино, например, ходить!

СОФЬЯ: Смотреть, как мертвецы поедают честных космонавтов?

ОКСАНА: Сонь, ну вот как с тобой разговаривать, скажи мне? Я тут перед тобой вся несчастная, сижу, умираю из последних сил, а ты мне что говоришь?

СОФЬЯ: А я тебе говорю то, что понимаю из твоих объяснений. Ты сама посуди, ведь, с одной стороны, тебе хочется фейерверка, накала страстей, а с другой ты призываешь спокойствие и тишину. Ну не бывает так, знаешь ли? Тебе для себя самой определиться надо: или эмоции, без которых тебе не жить, или тихая гавань. Но только ты долго в тихой гавани высидеть не сможешь, уж очень у тебя характер динамичный, непоседливый. Как только ничего не происходит, ты сама что-то придумаешь, где-нибудь негатив найдешь, выкопаешь и раздуешь. Или нет, Оксан? Может быть я и неправа, только внутри ты все это очень хорошо понимаешь, мне кажется, сознаться только боишься. А Борис тебе очень подходит. Посмотри, сколько у него достоинств, он и рукодельный, и веселый. Между прочим, то, что он такой же характер имеет, как у тебя, тоже немаловажно. Кто еще будет такие концерты терпеть? Мало терпеть, надо еще и подыгрывать! Не каждый на это способен. В общем, мне кажется, что вы друг друга любите, и незачем тебе его выгонять. Только любовь у вас какая-то такая, дикая, что ли. А на самом деле вместе вам хорошо. Хорошо же, Оксан? Ну, сознайся! (тормошит ее). Правда ведь?

ОКСАНА: Ну что, что правда?

СОФЬЯ: Что вдвоем вам хорошо?

ОКСАНА (недовольно – скептически): Конечно, вдвоем хорошо! Иначе на кого бы я одна орала? Сама на себя, что ли?

Софья хохочет

СОФЬЯ: Вот и здорово! И оставь свои идеи, живи, как живется, и наслаждайся. Без истерик.

ОКСАНА: Без истерик… Ладно уж, попробую. А костюм, правда, тебе нравится, скажи?

СОФЬЯ: Очень.

ОКСАНА (гордо): Недешевый, между прочим, Борька пол-аванса отвалил за него. Это он меня дрессирует так. Типа я обезьянка в цирке, а он мне сахарку дает.

СОФЬЯ (смеясь): Так ты такие трюки делаешь, просто чудеса!

ОКСАНА: Какие такие трюки?

СОФЬЯ: Молчишь же три дня, вот и заслужила!

ОКСАНА: Да ну тебя, вечно ты со своими шутками! Такой настрой был, я уже себе все в лучших красках нарисовала, а ты взяла и все испортила.

СОФЬЯ: И что же я тебе испортила?

ОКСАНА: Да все! Я такого мужика уже приглядела, чтоб комнату ему сдавать, а ты меня отговариваешь.

СОФЬЯ: Где же ты его приглядеть успела?

ОКСАНА: Ну, говорю, на заводе же у нас! Первая-то партия специалистов к нам уже приезжала. Сейчас оформятся, – и на работу начнут здесь ходить. А этот – инженер, он к нам в цех приходил, видный такой. Без кольца! Свободный, видать, совсем, ну как трусы без резинки! С ним еще двое новых, ну те хоть и помоложе, зато не такие важные. Он у них самый главный там. Вот я про него и подумала, чтобы про комнату…

СОФЬЯ: Авантюристка ты, Оксанка!

ОКСАНА: Да ничего подобного! Я его все равно допеку! С Борькой, или нет, там видно будет! Ой, (испуганно прикрывает рот руками), ты только молчи, слышишь? А то мой-то из меня труп сделает и так прям в новом костюмчике и закопает.

СОФЬЯ: И совершенно справедливо!

Длительная пауза, во время которой Оксана пристально смотрит на Софью.

СОФЬЯ: Что тебе опять пришло в голову, непоседа ты моя?

ОКСАНА (безразличным тоном): Сонь, тебе-то как живется? Ничего ты про себя не рассказываешь…. Нечего рассказывать, что ли?

СОФЬЯ: Ну почему нечего? Вот сын звонил, все у него в порядке, друзей много, сессию сдают. Может, приедет на каникулы, если с ребятами не решат поработать остаться.

ОКСАНА (медленно, растягивая слова): Понятно, скорей всего, не приедет. Да что ему ехать-то сюда, в глухомань? Там – столица, жизнь кипит, а здесь что? Скукота и серость. Грустно здесь жить. А уж кому приходится одному, так и вовсе повесишься.

СОФЬЯ (пряча улыбку): Ничего, ничего, людям привычным одиночество не мешает.

ОКСАНА (резко срывается, хватает Софью за руки): Сонечка, милая, подружка, ну что тебе стоит? Ты возьми жильца-то, и ему хорошо, и тебе не скучно. Будет с кем словом вечерком перекинуться.

СОФЬЯ (удивленно): Вот это поворот, я даже не ожидала! Я-то зачем?

ОКСАНА (воодушевляясь все больше и больше): Что же тут непонятного, я ж за тебя переживаю. Сидишь тут в хрустальном гробике как принцесса это… на горошине, одна-одинешенька, и маешься.

СОФЬЯ: Да с чего ты взяла? И не принцесса, и не в гробике пока, да и не маюсь! И, между прочим, принцесса спала на горошине, а не рассиживалась!

ОКСАНА: Ну скажешь тоже! Как бы она на той горошине уселась?! А? Короче, милая моя, надо тебя жильцом взбодрить!

СОФЬЯ (весело и иронично): Ну да, и тебе развлечение поблизости.

ОКСАНА (говорит быстро и возбужденно): Да я разве о себе? Я же о тебе беспокоюсь! Ты же у меня совсем – совсем одна, ну ладно если я забегу иной раз, а дальше что?

СОФЬЯ: Не переживай, мне тебя вполне хватает.

ОКСАНА: И человеку приятное сделаешь, и деньги заработаешь. Сонь, у тебя квартира огромная, три комнаты, ну куда тебе столько места? Сдай ему пока вон Владькину комнату, все равно пустая стоит. Да ты же все равно на работе целый день проводишь, а вечером вместе в гостиной телевизор посмотрите, чаю попьете. У меня двухкомнатная, так я бы и то с ним поместилась. А тебе вообще сам Бог велел! Согласна?

СОФЬЯ: Да я и не задумывалась над этим как-то. Незачем это все.

ОКСАНА: А денег соберешь, Владику потом машину купишь или еще что-нибудь.

СОФЬЯ (нерешительно): Не знаю, вроде хватало пока, и не бедствовали. Оксан, мне это не нужно совсем, да и тебе ни к чему, лишнее. Сама подумай, ну совершенно посторонний человек будет здесь жить, зачем? Ты начнешь ему глазки строить, от Бориса еще схлопочешь…

ОКСАНА (обиженно): Ну какие глазки? Я, если захочу глазки строить, на работе с ним время найду. А здесь ты будешь хозяйкой… И хорошо, что посторонний, лезть не будет. Дверь закрыла, и спать пошла. (Начинает пританцовывать) Ой, какая я умница! Я тебя уговорила, да? Уговорила?

СОФЬЯ: Ну, не знаю я, подумать надо.

ОКСАНА: Да что тут думать?! Думай, – не думай, а я тебе хороший совет даю, слушайся меня, пока не поздно. Я ж тебе ничего плохого, кроме хорошего, не посоветую. Там, между прочим, желающих много комнату сдать. Время упустишь, потом пожалеешь. Вот скажи, скажи честно, плохо тебе одной?

СОФЬЯ: Честно? Плохо – это когда…

ОКСАНА (поспешно и радостно): Вот и отлично, что плохо! А я что говорю? Я тебе то же самое и говорю. А если плохо, то надо сделать что?

СОФЬЯ: Что?

ОКСАНА: Чтобы было хорошо! Правильно?

СОФЬЯ: Правильно… Только не чужого же человека пускать.

ОКСАНА: А ты чужого и не пускай, ты сперва познакомься, выспроси все – про семью, про жену, про зарплату, сама, конечно, тоже представься, а потом сразу и пустишь… Ну, ладно, ладно, решишь потом – пускать его или нет. Он, кстати, тоже выбирать будет, ему еще и не всякое место подойдет. Ой, молодец я все-таки!

СОФЬЯ: Да что ты радуешься? Я еще ничего не решила! Мне с сыном надо будет посоветоваться.

ОКСАНА: Ну и советуйся, а я пока на заводе договорюсь. Ты как завтра, целый день работаешь?

СОФЬЯ: Ну, да, как обычно.

ОКСАНА: Вот и отлично! Умница ты, умница я, ах, какие мы умницы с тобой! (Целует Софью). Ты мне просто настроение подняла, а то ведь я совсем загрустила!

СОФЬЯ: Чем же я его тебе вот сейчас подняла?

ОКСАНА: Да у меня даже злость на Бориса прошла!

СОФЬЯ: Деятельная ты моя, тебе лишь бы интрижку какую-нибудь затеять! Учти, Оксанка, если ты начнешь приставать здесь к кому-нибудь, тебе не только от Бориса достанется, а еще и от меня!

ОКСАНА: Соо-онь! Ну ты что? Ну ты что, меня не знаешь?

СОФЬЯ: В том-то и дело, что знаю, и хорошо.

ОКСАНА: Я тебя когда-нибудь обманывала?

СОФЬЯ: Нет.

ОКСАНА: Сонь, ну ты же мне как мама или старшая сестра. А вдруг у тебя с ним у самой что-нибудь получится?