Сквозь тьму к тебе

Я сразу узнала его. На руке был тот самый ожог, который я запомнила. А еще эти наглые глаза. Перед лицом всплыло воспоминание – дуло пистолета смотрело прямо на меня. Я сжала подлокотники.

Человек, который был с нами в комнате, заговорил:

– Не спешите. Скажете нам, когда будете готовы.

Я кивнула. Но мой взгляд был прикован к одному лишь человеку.

– Мда, – послышалось сзади и я обернулась – там стояла Марта. Все та же Марта, которая приходила ко мне в ту ночь: синяки, кровь и грязь на платье никуда не делись. Она взглянула на меня. – Что с твоими глазками? Не рада меня видеть? – с притворной грустью произнесла она.

Я взглянула на маму – она обеспокоенно смотрела на меня.

– Все хорошо? – спросила она и посмотрела за мою спину.

Сейчас она тоже увидит ее, подумала я.

Сердце пропустило удар.

Но мама снова посмотрела на меня и задала вопрос:

– Что-то случилось?

Я покачала головой.

– Нет, мне показалось.

Нет, мама ее не видит – это все в моей голове. Я просто придумала эту картинку, на самом деле этого не существует…

– Так и будешь игнорировать меня? – раздался голос за спиной.

Это просто мое воображение, не обращай внимание.

– А ты еще и жестокая, – продолжала Марта.

Я смотрела на убийцу. Он будто смотрел прямо за мою спину… на Марту?

– Ты тоже видишь это? – заинтересованно спросила Марта.

Я прокашлялась.

Марта прошла мимо меня и встала вплотную к стеклу.

– Ну здравствуй, – произнесла она, смотря на убийцу.

Тот стоял и не двигался.

Неужели убийца видит ее?

От этой мысли мне стало холодно. В то же время я почувствовала небольшое облегчение – так я не схожу с ума?

Но в глазах этого мужчины не было ни капли страха.

– Мари, ну что, почему молчишь? – Продолжала Марта.

Я посмотрела на маму.

– Ах да, ты же не можешь разговаривать с призраком, когда рядом люди, которые не видят его. Верно?

Я незаметно кивнула. Было страшно, но не так, как в больнице: сейчас я была окружена людьми. Но присутствовал другой страх: если я поведу себя как-то странно, люди решат, что я сумасшедшая. Поэтому у меня не было выбора – я просто сидела и молчала. В то же время по коже разливались мурашки.

– Что ж, можешь не отвечать. Сегодня я говорю, а ты слушаешь, – Марта улыбнулась, и мне стало еще более некомфортно.

Поежившись на кресле, я снова посмотрела на убийцу.

– Номер три, – послышался мой голос.

Неуверенный, тихий, полный страха голос. Мне стало страшно жить.

Сотрудник сделал пометку в своем блокноте.

– Еще пару вопросов, и мы вас отпустим, – сказал он.

Конечно, мне не хотелось отвечать ни на какие вопросы. Я лишь ждала момента, когда окажусь дома, спрячусь в своей комнате, укроюсь одеялом и усну. Надолго. Может, навсегда.

Страх, который поселился у меня в сердце, был настолько велик, что я даже представить себе не могла, как от него избавиться. Больше не было представлений о том, что я хочу делать: чувствовала себя ничтожной песчинкой в огромном океане.

Когда я выходила из комнаты, Марты уже не было.

Оказавшись дома, я захотела принять ванную. Я оставила ее наполняться водой и вернулась в комнату. Я разделась и встала перед зеркалом в одном белье.

На меня смотрела девушка – неуверенная в себе, скованная, истощенная. В глазах ее читалась печаль и страх. А еще капля надежды. Она была бледной, темные круги под глазами стали отчетливей. Синяки все еще украшали тело – руки, ноги, живот… Исхудавшая, еле держащаяся на ногах. Я смотрела на нее и не видела ни капли схожести с той, которую видела раньше в этом зеркале. Отойдя от него подальше, я снова взглянула на отражение. Ничего не менялось.

– Какая страшная…

Я подошла и накрыла зеркало покрывалом. Затем поплелась в ванную – вода почти доходила до краёв. Я залезла в нее, выплескивая воду за бортики. Погрузившись с головой, я опустилась на дно ванной.

Раз, два, три…

Мне так страшно.

Четыре, пять, шесть…

Я ничтожество.

Семь, восемь, девять…

Зачем я нужна в этом мире?

Десять, одиннадцать, двенадцать…

Может, мне стоит уйти?

Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…

Мама, папа… вы мне поможете?

Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать…

Резкий вдох.

– Страшное зрелище, – скучно сказала Марта, смотря на меня, она сидела на краю ванной. – Ты что, убить себя хотела? Думаешь, это так легко?

Громкий смех разлился по комнате.

– А не считаешь это эгоизмом, дорогая? Ты хоть представляешь, как это глупо?! – она сорвалась на крик. – Кого-то, кто страстно хочет жить, убивают. А кто-то сам – добровольно – готов отдать свою жизнь. Это нечестно!

Я посмотрела на нее со страхом и тихо произнесла:

– Ты ведь сама не хотела, чтоб я жила. Я помню, в больнице ты пыталась…

– Девочка моя, – перебила Марта, – не нужно воображать, что тебе все известно. Знаешь, – она сделала вид, что задумалась, – я просто передумала. Смерть – это слишком просто.

– Что ты от меня хочешь? Зачем приходишь?

– А ты спроси саму себя. Спроси, – она ткнула меня в грудь. – Себя, – новый толчок.

Образ Мари не изменился. Она была все так же в страшных синяках и крови.

– Что ж, я тебя увидела, – она встала и направилась к выходу, – а ты подумай, – Марта указала на меня пальцем.

Что происходит? Я ничего не понимаю. Я схожу с ума?

Укутавшись в одеяло, я легла спать. Несмотря на уговоры мамы, я отказалась от ужина. Мне просто хотелось спать.

Во сне я видела деревню – родной дом. Я сидела в беседке, смотрела вдаль и чувствовала себя свободной.

– Я хочу уехать домой, в деревню, – одним утром я сказала о своем желании родителям.

Несколько дней мне снилось мое любимое место. Во снах мне было спокойно. Я чувствовала, что там мне станет лучше. В этом городе я больше не хотела находится.

– Милая, если тебе этого хочется, мы поедем в деревню, – папа даже не собирался оспаривать мое желание. Родные старались делать все, чтоб мне стало лучше.

На мгновение я почувствовала даже что-то вроде радости – сердце забилось чаще. Но в следующую секунду я усомнилась, что правильно поняла ответ моего тела на новость. Мне трудно было себя понять.

В последнее время Марта не появлялась. Правда, счастья я от этого не испытывала, скорее скованность и напряженность: мне казалось, что она может прийти в любой момент. Каждый шорох заставлял меня съеживаться от страха.

Примечания