- -
- 100%
- +
– Приветствую в «Мрашхом». Время раннее, повара ещё нет, но могу предложить полусырой омлет или подгоревшую кашу, – приветливо сказал подошедший хозяин, полноватый мужчина, неловко кося в сторону девушки и приглаживая лысину на затылке.
– Я не за едой… Что случилось? – кивнул Аданар, чувствуя, что упустил нечто важное.
– Не обращайте внимания, у неё сегодня день памяти, – пояснил хозяин. – Видимо, кто‑то очень важный умер. Она всю бутылку соданта опрокинула, кричала, буянствовала, а потом затихла, – сказал он с тоской, печально глядя на дрожащую от всхлипов девушку. Рядом с ней стоял бокал вина – символ ушедшего. Если бы потеря была мужской, напиток, вероятно, был бы покрепче.
– Ещё бутылку! – вскричала Гелария, вытирая слёзы и недоумённо осматривая пустую стойку.
– Не нужно, – отрицательно мотнул головой Аданар, поймав хозяина, и, поднявшись, подошёл к девушке сзади. – Мисс Яшур, в поминальный день не напиваются, а выпивают в знак уважения к усопшему, вы же понимаете? – волосы на её голове дрогнули; она, похожая на неокрепшего ребёнка, с возмущением посмотрела на него.
– Думаешь, ты знаешь обо всём больше меня? – внезапно улыбнулась она. При попытке аккуратно спуститься с табурета она слегка накренилась, и Аданар помог удержать её, чтобы она не упала. – Ты всегда знаешь больше меня, лезешь, куда не просят, а жертвы – лишь сопутствующий ущерб, – оттолкнув его, она облокотилась на стойку и запрокинула голову, глядя в потолок. – Я исчезаю, моя маленькая заря, с каждым днём и часом, с каждым вздохом… Меня становится всё меньше, и я ничего не могу с этим сделать… Слышишь?! – её рука на мгновение прикрыла лицо, затем сжав кулак, она несильно ударила им в грудь Аданара. Для Лотрена это почти ничего не значило, но он почувствовал, что девушка вложила в этот удар всё, что могла собрать в своём уставшем от истерики и выпивки теле – значит, ей больно… возможно, и из‑за него. – Ты появился и всё разрушил… потому что так нужно, верно? Потому что так будет правильно, и не важно, что я делаю… не важно, чем я жертвую ради этого. Нужен путь, и как стена высока и непреодолима… Мне бы хоть на миг увидеть её, всего на миг, и тогда я, может быть, знала бы, что делать… – вдруг голос сорвался. – Бутылку! Я ухожу! – Хозяин, опасаясь иметь дело с ректором северной академии, лишь неловко улыбнулся.
– Возможно, мисс, вам лучше отоспаться в комнате у нас в таверне, а потом продолжить путь, – неуверенно предложил он, заходя за стойку. Его взгляд снова и снова возвращался к хмурому, явно недовольному лицу молодого ректора. Гелария не походила на ученицу северной академии: её одежда и черты выдавали южанку, забредшую не в тот город. При таких скудных наблюдениях хозяин хотел только одного – уберечь её от возможных неприятностей в таком состоянии.
– Бутылка соданта и меня здесь не было, верно, Лотрен? – дёрнув его за руку, Гелария усадила Аданара на табурет. – Он шёл за мной от академии, я думала, из‑за восьмого правила устава: "Не покидать комнату от отбоя и до подъёма". – Она хмыкнула. – Но, похоже, ему сегодня неинтересно гоняться за бунтующими ученицами, угождая этому сборищу закостенелых маразматиков, именующих себя советом. Он выпьет и проведёт время в приятной для себя компании, да? Можешь не отвечать – я и так знаю про тех, кто раздвигает ноги для тебя: та, эта и ещё с десяток прочих. Кроха вырос и стал ненасытен. – Её рука скользнула к его шее, вынудив ректора чуть отпрянуть; Яшур почти легла на него, игривая улыбка играла на губах. Её мутные светло‑карие глаза, покрасневшие от слёз, яркими жёлтыми искрами выражали нечто злое – он почувствовал это как предвестие беды. Когда её дыхание коснулось подбородка, Аданар, по привычке, выдохнул и потянулся к её лицу, намереваясь поцеловать. Но рука девушки ухватила его за затылок и сжала крепко – он запрокинул голову, не ожидая такой силы от её слабых рук. – Я лучше оближу Иссиру зад, чем поцелую тебя, – прохрипела она, проведя пальцами по его губам. Его взгляд успел застать, как жёлтые искры почти полностью затмили тёмные вкрапления в её глазах. Она злилась: на него за вмешательство в её поминальный день, за то, что решал, как ей скорбеть. Аданар прикрыл глаза и глубоко выдохнул, признавая её право на эмоции. Только тогда она отпустила его, схватив со стойки ещё одну бутылку соданта. Звук серебряной монеты, ударившей о деревянную стойку, и её шаркавшие шаги, позволили Лотрену открыть глаза и увидеть, как Гелария неспешно уходит к выходу. Аданар согнулся над стойкой и замер на пару долгих секунд. Как только дверь захлопнулась за её спиной, он разразился громким смехом – смехом, в котором слышался и вызов, и облегчение. Она ещё пожалеет о своих словах, в этом он был уверен. С тех пор, ради чего он держал при себе Алиру Гофур, пришло к нему: сон – долгий, крепкий, настоящий. Ему больше не приходилось проваливаться в кратковременное отключение от изнеможения, когда Лира молила о передышке и требовала покоя. Он мог засыпать по‑настоящему. Но стоило ли это того?
✬ 3 ☆
– Есть некая каста людей, большинство из них – уроженцы южного побережья. Их так мало, что можно сосчитать по пальцам одной руки. "Практиканты" – профессия не самая распространённая, как ты сам понимаешь, да и откровенно презираемая напыщенными наглецами, которые никогда не признаются, что своей кривой рожей не способны завлечь ни одну красавицу в округе. Так вот, часто такие люди обращаются за помощью к ним: работают по лицензии – кто её выдаёт, не знаю, но факт остаётся фактом. Практикант может сделать так, что твоя безответная любовь внезапно станет ответной, обоюдной или даже безудержно желанной со стороны того, кто раньше воротил нос. Часто подобные решения приводят к печальным последствиям: пробуждённый и многократно усиленный голод может захватить партнёра, и тогда он буквально пожелает сожрать тебя – не в том смысле, которого ты бы хотел. Но они также могут зажечь искру. Этого хватит, чтобы чувства вспыхнули на пару часов, пока ты не сделаешь своё "грязное" дело, – змей с похабной улыбкой щёлкнул пальцами, показывая, как быстро это произойдёт. – Потом можно без задней мысли разбежаться, будто ничего не было, – пожал он плечами. Видя такой настрой и оценив уровень знаний собеседника, Аданар уже не был так рад своему первоначальному выбору. Для одного за бутылкой хорошего вина тема казалась серьёзной, для другого – до ужаса банальной; от этого становилось тоскливо.
– То есть не было? – нахмурившись, Аданар скрестил руки на груди и посмотрел на собеседника с высоты своего роста, не обращая внимания на разницу в возрасте. – Даже если искра была, всё равно придётся расходиться? – Змей усмехнулся и перекатил вино в бокале.
– Практиканты… что с них взять? Была – и хорошо. Это похоже на яркий, красочный сон, немного реалистичный для твоей цели, но всё же сон. Ты исчезнешь и продолжишь вести себя так, словно ничего и не случилось – тем самым убедишь её в правдивости случившегося. – От этой безмятежности собеседника что‑то внутри молодого ректора всколыхнулось возмущённо, но он не стал этого показывать.
– То есть либо просто приключение на одну ночь, либо смерть от её зубов? – разочарование скривило лицо Аданара – и это не осталось незамеченным у Змея. На губах того расплылась зловещая усмешка. С ним Аданара мало что связывало, помимо собраний, но Змей был самым общительным из «видовой» четвёрки, и общаться с ним было легко – если не бояться появления слухов по Нердаю. Положение Аданара защищало его, но раньше он не прибегал к услугам Змея и не открывал ему завесу своих интересов.
– Да вы извращённая персона, господин Лотрен! – Змей сказал с уколом. – Если твои планы настолько серьёзны, что ты ищешь "золотую середину", не лучше ли попытаться сделать что‑то самому? Может, повезёт – ты ведь Лотрен! Деньги и слава значительно облегчат тебе задачу. Тебя донесут на руках большую часть пути! Одна из учениц? – хитровато усмехнулся он и доверительно наклонился ближе.
– Так я тебе и сказал! – возмущённо воскликнул Аданар, отстраняя собеседника, который всем видом располагал к доверительному разговору.
– А что со мной не так?! – искренне удивился Змей. – Между прочим, я мог бы помочь нашему славному ректору… переубедить её, может? Может, твоя ненаглядная не стоит таких усилий? – окольными словами он признавался в своих гнусных поползновениях по отношению к наивным, полным ожиданий ученицам.
– Вряд ли, не твой уровень, – ответил Аданар с заметным облегчением. – Раз уж такой, как я, без лишних размышлений оказался за бортом, чего говорить о ком‑то вроде тебя? – Дар раздражённо покачал головой, вводя в замешательство заигрывающего ловеласа.
– Неужели столь горделива? – удивлённо переспросил Змей, перебирая в памяти всех учениц Нердая, кто мог сочетать красоту со строптивым нравом. Таких он, к своему удивлению, вспомнить не мог – имеющиеся вряд ли привлекли бы внимание Лотрена.
– Что практикант может потребовать? – спокойно спросил Аданар, перехватив разговор.
– Ты уверен, что это того стоит? Конечно, дело не моё, но я всё же волнуюсь. Попробуй взять измором. Загнать в угол ученицу не так уж сложно: оградить от остальных, явиться в образе спасителя – не клюнёт на богатства, клюнёт на доброту. Они наивные… – змей замялся, заметив напряжённую реакцию Лотрена. – Выбери что‑нибудь: украшение, кольцо или подвеска – носимая вещь проще контролируется. Подаришь – и считай дело сделано, – пожал он плечами.
– Если не примет? – раздражённо вмешался Аданар; мысль о возможном отказе вызывала у него отторжение.
– Тогда укради у неё что‑нибудь, вещицу, с которой она контактировала несколько дней, – предложил Змей. Его слова повисли в тишине, и Аданар задумался, перебирая в памяти внешний вид Геларии Яшур за последние дни. Затем он поморщился и отрицательно мотнул головой.
– Она заметит, если её ученическое платье внезапно исчезнет, – сухо сказал он. Змей, недовольно бубня, стал подбирать другие варианты: по его опыту у учениц всегда есть «милые» привычки – кружевные подвязки, любимая заколка, шнурок для волос, тесёмки. Невозможно, чтобы у юной девушки не было ничего такого, что задерживалось бы при ней хотя бы на пару дней, считал он.
– Наверное, подойдёт и кусочек ночного платья, – робко предположил он, пытаясь сыграть на шутке и надеясь, что глава академии не всерьёз станет врываться в чужие комнаты ради воровства. В кабинете воцарилось неловкое молчание: хозяин взглядом пробегал по опустевшему бокалу и уходящим мыслям. Наконец Аданар сдержанно сказал:
– Тебе лучше прекратить воровать личные вещи наших учениц, Змей. Иначе, несмотря на то что ты член совета, тебя ждёт серьёзное наказание. – Его голос был тверд; он не отрывался от своих мыслей и не позволял разговору о манипуляциях и воровстве перейти в шутку.
– Грешен, – усмехнулся Змей, – но разве так не проще? – он пытался вернуть разговор в шутливое русло, всё ещё морщась от того ужасающего выражения лица Аданара, которое тот на мгновение позволил себе показать. Возвращаясь в свою комнату с отвратительным ощущением, словно только что коснулся вязкой смердящей жидкости, Змей заметил хрупкую фигуру со светлыми волосами. Девушка осторожно оглядывалась по сторонам, как пуганый пушран, и шла в сторону кабинета ректора. Узнать её было нетрудно – это была Алира Гофур. Змея позабавил факт, что Алира, состоящая с Лотреном в тайных отношениях, не прибегала к услугам практикантов. Это могло сыграть на руку – ценную возможность можно было бы использовать в нужный момент. Каким бы мерзким ни был Змей, в конце концов Аданар последовал его совету: возможно, на решение повлияли события с Яшур, может, наскучившая Гофур или вездесущий Аввар, всё больше действовавший Лотрену на нервы своим присутствием рядом с той, на кого он не должен был заглядываться. Когда Дар решился на свою пакость, он столкнулся с множеством препятствий. Старуха Бокхар отказалась дать ключ от комнаты Яшур и Аввара, заявив, что не видит достаточных оснований для такого шага и что не верит в бескорыстие ректора. Это прозвучало как удар под дых – Лотрен почувствовал себя осуждённым. Затем выяснилось, что нужная комната по привычке южан никогда не запиралась, но после инцидента со стражами этот шанс упущен: пара учеников не пускала никого к себе и не заводила близких связей. Их поведение, казалось, демонстрировало, что учёба в Нердае – лишь временное неудобство, не требующее лишних уступок. Найти разумный предлог для визита Аданару не удалось, и он был почти готов сдаться, когда улучил момент прямо перед отъездом с Гофур в Гоак. Лотрен видел общие комнаты раньше: соседи ссорились по разным глупым причинам, но Аввар и Яшур выделялись – их тандем отличался чистоплотностью и аккуратностью. В идеально содержанной гостиной не было и следа недавнего пребывания жильцов. Хотя Аданар особо не надеялся на удачу, уходить с пустыми руками ему было обидно. Карна Дабикр, по положению в Гоаке, казалась практикантом, но по её словам лицензии у неё не было, и её услуги обошлись дороже, чем Лотрен ожидал. Прошло немного времени – и Аданар успел соскучиться по ёхидным замечаниям Геларии, по её сдержанной улыбке, по звонкому смеху, которым она щедро награждала лишь избранных; он понимал, что в этот круг не входил. Эти мысли подталкивали его к решению, и он отверг любые угрозы, которые это решение могло повлечь. Хотя Карна настаивала, что достаточно будет крошечной искры, чтобы помочь его природному обаянию, Лотрен, помня слова Змея, решил пойти ва‑банк: он хотел видеть Геларию жаждущей только его внимания и прикосновений, томящуюся и ненасытную. Сделка была заключена: Карна возьмётся за работу, если Аданар вывезёт её на северное побережье после выполнения заказа. Похищение Алиры Гофур, хоть и трагично, сыграло ему на руку: Дар не хотел втягиваться в выяснения отношений с ней, зная, как хрупок её эмоциональный баланс, когда речь заходит о Геларии Яшур. Единственное, что его огорчало – своё разбитое состояние, о котором непременно узнала бы Гелария, не будь ей наплевать на ректора. К счастью, он вздохнул с облегчением: Гела никак не проявляла к нему интереса, пока он отлеживался в лазарете. При следующем визите в Гоак, уже с предметом своих тайных мечтаний, Аданар наконец получил заветную подвеску. Она должна была работать как маяк в темноте – притягивать внимание Геларии, одурманивать её разум, наполнять любовью к Аданару. Поначалу казалось, что это работает: Гелария стала вежливее, заботливее. Но вскоре подвеска была испорчена – по мнению Дара, с раздражением; она купила новую, но та была бесполезной. Она знала, что происходит, но решила, что Карна преследует самого Аданара. Той ночью ему удалось улизнуть из ресторана и избавиться от той, кто собирался раскрыть все карты Геларие, считая её жертвой чужой похоти. На следующую ночь Дар пришёл к Карне выяснить, всё ли идёт по плану. Девушка удивилась: её уверенность была подкреплена многолетней практикой, но объяснить случившееся она не смогла. Одно из предположений – подмена: тогда рядом с Аданаром должен был появиться кто‑то незнакомый ему. В последней встрече с Карной, несмотря на его добросовестность и стремление помогать нуждающимся, Аданар вспомнил, как девушка выдала его стражам за убийство подруги. С улыбкой на губах, уязвивший её неумение в тёмных искусствах, он пожелал ей сгнить там, где каждая живая душа её презирает. Играть роль добродетеля, не понимавшего, что творится вокруг, когда рядом нет Геларии, ему надоело. Он надеялся, что после казни Лемпара удастся задержать Геларию в академии хотя бы на время, но девушка явно не рассматривала такую возможность.
– Что происходит? – Шрайб выглядела взволнованной: подниматься из архива в спешке – нелёгкое дело, и торопливость только будоражит мысли тёмными фантазиями, которые часто не совпадают с действительностью.
– Раз господин Лотрен собрал нас так срочно, значит, тема требует немедленного вмешательства, – взял слово рассудительный филин и занял место во главе стола с аристократической грацией. По известным Аданару сведениям, род этого человека едва ли можно было назвать древним и благородным, но формально всё выглядело иначе. Было странно, что участники собрания не понимали, что происходит, но срываться даже без сухого разъяснения было бы глупо.
– Безусловно, – продолжил Лотрен. – Мы тогда, при моём вступлении на пост главы Нердая, условились прийти к единому знаменателю: по возможности, с полной ответственностью перед теми, кто в нас верит, мы постараемся отходить от закостенелых устоев и идти в новое течение. Постараемся очистить имя Нердая настолько, насколько сможем, согласны? – сцепив руки, он спокойно смотрел на собравшихся. Под изучающим взглядом, не скрывающим разочарование, он хотел вывести зачинщика гнусного поступка на чистую воду; те, кто уверял его в беспрекословном сотрудничестве ради общего будущего, упрямо молчали. Дар стоял у стола в роли ответчика и мог оценить реакцию каждого из собравшейся четвёрки.
– К чему все эти замысловатые изречения, господин Лотрен? Хотите вопрос задать – не юлите. Мы все здесь преследуем одну цель и сможем вас понять, – усмехнулся змей, разводя руками и изображая искреннее растерянье: по какому праву Дар решил, что имеет право отчитывать тех, кто предан академии всем своим существом.
– Вы действительно так считаете? – недоверчиво спросил Дар, скрестив руки на груди.
– Думаете иначе? – удивлённо поднял бровь змей.
– Господин Лотрен, думаю, мы все в недоумении от вашего поведения. Что именно вас интересует… – Шрайб недовольно поморщилась, размышляя в правильном направлении, – складывается впечатление, будто вы хотите обвинить совет. Это так? —
– Считаете, что не в чём? – вопросительно поднял бровь Аданар, не поддаваясь попытке женщины пристыдить его за якобы ошибочное суждение. Кандидаты отсеивались довольно быстро, и это не могло не радовать. Змей, ведомый чужим мнением, мог действовать в чужих интересах лишь тогда, когда сам получил бы выгоду от результата. Вуила Шрайб в одиночку не могла бы навредить академии, но она вполне могла приложить к случившемуся руку.
– Хватит говорить загадками. Что вас так расстроило, господин Лотрен? – филин выглядел возмутительно спокойно; единственное, что выдавало его нервозность, – лёгкое подёргивание колена. Аданар не мог увидеть это напрямую из‑за щита, прикрывавшего общий стол, но по колебаниям догадался. Со скучающим видом рядом с ним сидел паук, похоже, вовсе не заделённый внезапным сбором, позволившим мужчине отвлечься от его «невероятно» важных дел.
– Если мы действуем единой целью, если вы действительно цените и уважаете меня так же, как и я вас – а вы не раз мне это доказывали, – то почему о планах Нердая я узнаю не от вас, а от представителей южного побережья? – паук вопросительно скользнул взглядом по филину. Филин внезапно перестал нервничать, словно напрягся всем телом в ожидании атаки.
– С какой целью ректор северной академии встречался с представителями южного побережья, господин Лотрен? – спокойно поинтересовался он, решив углубить тему ради ясности. Он оставался внешне расслабленным, но поведение главы совета наводило на неприятные мысли; чтобы избежать новых конфликтов, нужно было разобраться.
– Это была, как мне сказали, дружеская встреча с одним из учеников, отправленных к нам на обучение. Так вот, на свой вопрос я всё же хочу получить ответ. Над делом Лемпара работали две академии, так почему совет Нердая решил полностью исключить из расследования следы пребывания Й'атруш? Разве к этому мы всё это время стремились? Я понимаю, что разрыв дружеских отношений мог показаться неизбежным, однако условия были выполнены, а значит напрасные тревоги только усугубят и без того напряжённую ситуацию. Мы, как сторона, преисполненная благородства и стоящая выше мелких обид, не должны проявлять слабость и поступать опрометчиво, не учитывая старания южного побережья в этом деле. Не стоит забывать, что от Нердая выступала лишь одна боевая единица – в моём лице. Хоть мой вклад может показаться значительным, на деле это не так: я всего лишь страж. Академия Й'атруш внесла весомый вклад в успешное закрытие этого дела, – Дар говорил осторожно, помня о страхах Иссира скрыть истинное положение дел от совета, но не оставляя вопрос без внимания.
– Вы хотите сказать, что возвращение залога этого перемирия ничего не значит? – в голосе Шрайб проскользнула жалкая надежда, будто молодой ректор страдает начальной стадией безумия из‑за тяжести ответственности после смерти терлита.
– Я хочу сказать, что велика вероятность: южная академия, пересилив себя и свои привычки, пошла нам навстречу и проявила внимание, а в ответ на свой бескорыстный поступок Нердай намерен ей отплатить пощёчиной, – со снисходительной улыбкой сказал Аданар, ставя женщину в замешательство.
– Господин Лотрен, вы ведь умный человек, к чему эти нелепые реверансы в сторону нашего врага? – холодно поинтересовался филин, сцепив руки в замок и наклонившись над столом. Его глаза прищурились, внимательно выискивая скрытые мотивы или явную глупость.
– Ректор южной академии ясно дала понять, что после завершения дела Лемпара перемирие закончится. На что вы рассчитываете? – в голосе паука промелькнула заинтересованность, но он предпочёл повременить с вмешательством, даже заметив изумлённый взгляд Аданара.
– Даже если так, разрыв отношений происходит в одностороннем порядке, значит мы не вправе принимать это всерьёз! Ректоров там двое, и такое мнение принадлежит только одному из них, – не собираясь отступать, воскликнул Лотрен, затем замолчал, осознав сказанное. – Так это правда, что я слышал? – филин поджал губы и толкнул змея ногой. Третий член совета лишь удивлённо поднял брови, явно не понимая, чего от него хотят. Сплочённость коллектива неумолимо рушилась.
– Господин Лотрен, неужели вы не понимаете необходимости такого решения? Вы сами только что назвали причину, по которой мы обязаны поступить именно так, – мужчина начал расслабляться. – Мы оценили возможную выгоду от продолжения перемирия и, к сожалению, видим куда больше проблем. Нердай не может рисковать репутацией и терять доверие тех, кто на нас рассчитывает. В случае полного мира между побережьями север окажется в невыгодном положении: нам придётся считаться с ролью «подавленной стороны». То, что представлено как акт дружелюбия, может быть проверкой нашей стойкости – оскорбительной по сути. К нам обратились с корыстным умыслом испортить репутацию, и мы не станем это игнорировать. Как ректор северной академии, вы должны это понимать лучше других, не так ли, господин Лотрен? – услышав знакомую мысль, Дар презрительно фыркнул.
– Следует заметить: слово ректора, противостоящее мнению совета, имеет равную силу и в случае разногласий способно подавить иное мнение, – спокойно добавил паук; змей кивнул в знак согласия.
– Либо мы разберёмся с ситуацией основательно, либо нам придётся уступить, – с недовольной усмешкой сказал змей, глядя на филина.
– Совет должен тревожиться не об интересах одного человека, а о судьбе всей академии. Нам не нужна смута внутри совета, – мягко вступила Шрайб. – Девочка старалась и успешно выполнила задачу, но сделала бы она это без нашего обучения? Карты порознь: кто‑то ловит момент, кто‑то добивается признания. Вашей обязанностью было добиться признания Лемпара, и вы с этим справились, так что не стоит терзать себя по пустякам.
– А смог бы я сделать это сам? – прищурился Аданар, недовольно глядя на женщину. Всё же у филина имелся союзник.
– Ну же, стоит верить в свои силы: вы лучший страж Нердая, ректор этой академии – на вас равняются все стражи. Конечно, вы справились своими силами, – рассмеялась она.
– Даже с учётом этого на моей совести – половина успеха, и это даёт мне право настаивать на своей позиции до конца, – возродил Дар улыбку, стирая с её лица любое намёк на снисходительность.
– Боюсь, такой роскошью вы не обладаете. Даже при числовом неравенстве… у нас на стороне воля главы рода Лотренов, – прочистил горло филин и, опуская взгляд к груди Аданара, озвучил свой козырь. Он так поступал, когда считал себя не совсем правым или смущённым и потому избегал смотреть собеседнику в глаза.
– Глава рода Лотренов не является ректором этой академии, она здесь – никто! – выдохнул Дар максимально спокойно, насквозь шипя. Удар получился неожиданным и болезненным; даже невольные союзники в споре встревожились.
– Я бы попросил вас проявить больше уважения к члену вашей семьи, стоящему выше вас, господин Лотрен, – строго начал филин, но был прерван.
– Может, ей стоит заслужить это уважение?! – вспыхнул Аданар. – В Халиаде на мягких перинах и под абсолютной защитой она ценна, но здесь её решения неуместны! Старая маразматичка цепляется за власть, сросшуюся с ней всем телом! Ты ещё смеешь говорить, что понимаешь? Кого ты понимаешь? «Подавленная сторона» – да, мы таковой уже являемся, только прогибаемся не перед теми, перед кем следует! – он отшвырнул стол, который с грохотом перевернулся в нескольких шагах, и вскочил на ноги. – Мы не станем исключать южное побережье из дела: решение прекратить перемирие может стать окончательным и нам это не на руку! Это шанс – слабый, но он есть. На протяжении десятилетий мы не могли прорваться на юг, а теперь, если нужно, мы склоним голову – это не полное подчинение, мы лишь признаём, что Й'атруш – достойный соперник в защите Элафрида! – обеспокоенная взбешённым поведением молодого Лотрена, Шрайб осторожно глянула на мужскую часть совета и отодвинулась от стола.