К читателю
«В иронии все должно быть шуткой, и все должно быть всерьез, все простодушно-откровенным и все глубоко-притворным».
(Ф. Шлегель)
Романтическая ирония – это не только прием в искусстве, но и принцип мышления. Она воспринимает жизнь как игру.
Эти мои фотографии сделаны в разные годы, но ирония в глазах не исчезла. Все мое творчество пронизывает романтическая ирония. И если в книге «Толковательница сновидений. "Полночный дождь"» https://www.litres.ru/71905819/, она прослеживается в отдельных главах, то в текстах «Романсов и песен» присутствует повсеместно. Некоторые романсы и песни написаны "в подражание"…, поэтому у них есть эпиграфы. Также в сборнике есть тексты для мужского исполнения, в стиле «рэп», а еще сценарий музыкального клипа по мотивам рассказа И. А. Бунина «Солнечный удар». Ирония и самоирония предполагают эксперимент.
Не стоит искать в моих стихах совпадений с фактами моей биографии. Скорее, в них запечатлены фрагменты моего восприятия действительности в то или иное время. В своей фантазии я «жонглирую» этими фрагментами, соединяя их в итоге в поэтические сюжеты. Надеюсь, что такая моя романтическая «игра» будет интересна читателям.
У каждого романса и песни есть мелодия, которая требует аранжировки и обработки. Пример такой мелодии представлен в тексте книги. Также подготовлены демоверсии романса «Никогда» и песен «Овраг», «Кобылица», «Ненужный ужин», «Гимн российской школы». Песни написаны в разных жанрах. С ними можно ознакомиться на моей странице в VK в разделе «Музыка», а также на других музыкальных сайтах. Я открыта для сотрудничества с певцами и музыкантами и с уважением отнесусь к творческому прочтению моих текстов. Подробнее об этом можно узнать в конце книги в разделе «Об авторе», там же есть адрес моей электронной почты.
Татьяна Игнатенко-Владимирова
Глава первая. Романсы
Эта женщина…
Я увидел Вас в летнем тире,
Где звенит монтекрист [1], как шмель.
В этом мертво кричащем мире
Вы почти недоступная цель.
(А. Вертинский «Оловянное сердце»)
I
Эта женщина, с которой нужно
быть всегда во фраке…
Эта женщина, с которой – нелегко!
Ну, а мне привычней в клетчатой рубахе!
И портвейн привычней, чем «Клико».
II
Вся она – сплошной прием у лорда:
Не сказать, не сесть, не удивить…
…Лишь рояля тихие аккорды,
Да жемчужин тоненькая нить…
III
Шея! Господи! Какая шея!
Линия породы, как упрек!
…Я лежу, расстрелянной мишенью
У ее бескомпромиссных ног!
IIIV
Эта женщина, с которой нужно
быть всегда во фраке…
Фрак мой взят в театре напрокат!
Пронзает нож!
Мне все равно. Вы все убили.
Я не живу. Я не живой…
Какой ценой Вы победили,
Какой неслыханной ценой!
(А. Вертинский "Какой ценой Вы победили")
I
Ты все забыл. Тебя уж нет?
Ты есть, но – сумерки души!
К тебе мой не пробьется свет,
Как не спешить, как не спешить…
К тебе мой не пробьется свет,
Как не спешить, как не спешить…
II
Да уж и я – не та свеча,
Что освещает к Богу путь!
Я, в шубе с барского плеча,
Послушно пью забвенья муть.
Я, в шубе с барского плеча,
Послушно пью забвенья муть.
III
Всегда одна, порой пьяна,
В глазах бесчувственность. Но всё ж…
Нет-нет, да и пронзает нож!
Воспоминания о нас!
Скажи, зачем пронзает нож
Воспоминания о нас!?
Неприкаянный[2]
Сквозь чащу пошлости, дрожа от отвращенья,
Я продираюсь к дальнему лучу.
Я задыхаюсь. Но в изнеможеньи
Я все еще о чем-то бормочу…
(А. Вертинский «Сквозь чащу пошлости»)
I
Неприкаянный я… Неприкаянный…
Дни кружат надо мной птичьей стаею,
Серой стаею, голубиной…
Бесконечной смиряют рутиной.
Не найти тебя… Не обнять!
Все кружит и кружит птичья рать!
И крошится меж пальцев душа…
И слетаются дни не спеша.
II
Ты ж голубка моя… Цвета белого…
Вся – из снежного дня очумелого…
Несказанного… Недопетого…
Одинокого… Безответного…
Не найти тебя… Не обнять!
…Все кружит и кружит птичья рать!
И крошится меж пальцев душа…
И слетаются дни не спеша.
Ты ж голубка моя…
В ресторане
И для нас на земле не осталось
Ни Мадонн, ни Прекрасных Дам.
Это только когда-то казалось
Или, может быть, снилось нам.
(А. Вертинский «В этой жизни ничего не водится»)
I
Я помню: «…улица, фонарь, аптека»[3].
Я знаю – истина в вине!
Здесь словно все – в начале века,
И скрипка нежно стонет мне.
Пустует столик у окна.
Уж много выпито до дна.
И мой давно оплачен счет.
Ты не пришла. Двенадцать бьет…
II
«Все будет так. Исхода нет»[4].
Как нет давно Прекрасной дамы.
Что ж жду ее я столько лет
Здесь в ресторанчике упрямо?..
Пустует столик у окна.
Уж много выпито до дна.
И мой давно оплачен счет.
Ты не пришла. Двенадцать бьет…
Никогда…[5]
Отвори потихоньку калитку
И войди в тихий сад, словно тень,
Не забудь потемнее накидку,
Кружева на головку надень.
(романс «Калитка», слова А. Будищева)
I
Долго, долго душа оживала…
Раны ниткой суровой судьба зашивала.
И в ночи, замирая, шептала: «Неужто
Мое сердце, как прежде мне будет послушно?..»
И в ночи, замирая, шептала: «Неужто
Мое сердце, как прежде мне будет послушно?..»
Припев:
Никого никогда не сведу в свои дали!
Никого никогда не пущу в свои выси!
Мне отныне смешно при одной только мысли,
Что была сопричастна твоим я печалям!
II
Только зимние сумерки грустью налиты.
Все тревожат – дурманят предчувствием встречи.
…Никогда я тебе не открою калитку!
Как тогда, в безрассудный декабрьский вечер!
Никогда я тебе не открою калитку!
Как тогда, в безрассудный декабрьский вечер!
Припев:
Никого никогда не сведу в свои дали!
Никого никогда не пущу в свои выси!
Мне отныне смешно при одной только мысли,
Что была сопричастна твоим я печалям!
Ноты романса «Никогда»
