Ставропольский протокол: Новый путь
- -
- 100%
- +
Процедура была сложной и многоуровневой. Сначала – тесты на логику, память, внимание, скорость реакции. Артем щелкал задачи, как орехи. Его собранный, аналитический ум идеально подходил для этой рутины. Он не думал о результате, он просто решал, полностью погружаясь в процесс, как в сложный, но интересный чертеж.
Затем наступила очередь психологических опросников. Сотни вопросов, на первый взгляд, простых и даже глупых: «Любите ли вы шумные компании?», «Часто ли вам снятся кошмары?», «Считаете ли вы себя уверенным в себе человеком?». Но Артем понимал – за этим стоит глубокая система, выявляющая малейшие колебания, скрытые страхи, тип мышления.
Он отвечал честно, без попыток казаться лучше. Он был тем, кем был: рациональным, немного замкнутым, целеустремленным. Он не играл в героя, не пытался изобразить несуществующие лидерские качества. Его сила была в надежности, а не в яркости.
Заключительным этапом было собеседование с военным психологом, подполковником с внимательным, пронизывающим взглядом.
– Почему выбрали именно эту академию, товарищ Казаков? – спросил он, изучая результаты тестов.
– Потому что это лучший путь для того, чтобы защищать. Не в рукопашную, а умом и технологией, – четко ответил Артем. – Моя цель – создавать и обслуживать системы, которые гарантируют безопасность страны. Это логичный и максимально эффективный способ служить.
Психолог кивнул, делая пометки.
– А что для вас значит слово «долг»?
– Это алгоритм. Четкая последовательность действий, которую ты обязан выполнить, потому что от этого зависит результат работы всей системы. Будь то механизм или коллектив.
Беседа длилась около двадцати минут. Вопросы были острыми, порой провокационными, но Артем держался с неизменной уравновешенностью. Он вышел из кабинета с чувством выполненного долга. Он сделал всё, что мог. Результаты объявят позже, но внутренне он уже знал – его алгоритм был верным.
Первое, что он хотел сделать, – найти Игоря. Узнать, как он, поддержать. Но тут он осознал жестокую иронию судьбы. У него был старенький, надежный кнопочный телефон, купленный отцом для самых важных звонков. У Игоря же был современный сенсорный аппарат, который они вместе заряжали в казарме. Теперь же, когда Игорь был отчислен, его номер мог быть уже недоступен. А даже если и нет, у Артема не было к нему записанного номера. Они были рядом, и не думали, что им понадобится перезваниваться. Эта простая бытовая деталь – отсутствие контакта – вдруг с болезненной остротой подчеркнула окончательность произошедшего. Они были в разных мирах, разделенные не только территорией академии, но и статусом, и даже технологиями.
Часть 2: Крах стратега. Виктор Громов. Смоленск. 6 июля 2018 года.
Шестого июля, в тот самый день, когда Артем проходил тесты, Виктор Громов в Смоленске сдавал свой последний экзамен – физическую подготовку.
Для него это была не более чем формальность. Он был в отличной форме, и нормативы – подтягивания, бег на 3 км, стометровка – были для него легкой задачей. Он выполнил всё чисто, технично, без надрыва, но и без блеска. Ровно так, как и планировал. Его мир цифр и логики работал без сбоев.
Каково же было его удивление, когда после успешной сдачи физо его и еще нескольких человек пригласили на внеплановое собеседование с комиссией, в составе которой был гражданский психолог.
Его завели в кабинет, усадили напротив строгих лиц офицеров и женщины в строгом костюме.
– Громов, ваши результаты экзаменов превосходны, – начал председатель комиссии. – Но у нас есть вопросы по итогам вашего психологического тестирования.
Виктор насторожился, но сохранял внешнее спокойствие.
– Вам были предложены ситуации морального выбора, – включилась психолог. – Например, приоритет спасения оборудования или личного состава при атаке. Ваши ответы демонстрируют ярко выраженную тенденцию к сохранению материальных объектов и инфраструктуры.
Виктор удивленно поднял бровь.
– Это логично. Поврежденная РЛС или комплекс ПВО неспособны выполнять свою функцию, что ведет к потере контроля над воздушным пространством и потенциально большим жертвам в будущем. Расчет рисков указывает на…
– Мы понимаем вашу логику, – мягко, но твердо прервал его председатель. – Но армия – это не только расчет. Это люди. Это готовность в первую очередь спасти товарища, даже ценой техники. Ваше мышление… оно идеально для инженера-строителя, проектировщика. Вы видите систему, но не видите людей внутри нее.
Виктор почувствовал, как холодная волна проходит по его спине.
– Я не понимаю. Мои ответы были рациональны и направлены на максимальную эффективность выполнения задачи.
– Задача военного – защищать Родину. А Родина – это прежде всего люди, – сказал другой офицер. – Ваш психологический портрет соответствует четвертой категории профпригодности. Рекомендуемая сфера – служба по контракту на технических должностях или… гражданское строительство.
Приговор был вынесен. Сухо, без эмоций, на основе его же собственных, безупречно логичных ответов. Его стратегия дала сбой в самой своей основе. Он просчитал всё, кроме человеческого фактора в самом себе.
Отец, узнав, тяжело вздохнул в трубку:
– Ну что ж, сынок. Значит, твой путь – не униформа, а чертежи и объекты. Будешь строить мосты, а не служить в войсках. Это тоже нужно стране.
Но для Виктора это был крах. Его идеально выстроенный мир, где всё подчинялось законам логики, рухнул. Он оказался слишком правильным, слишком рациональным для той стихии, в которую так стремился. Он молча собрал вещи. Его отъезд из Смоленска был тихим и незаметным, полная противоположность его громким планам.
Часть 3: Триумф харизмы. Дмитрий Соколов. Москва. 7 июля 2018 года.
Седьмого июля, когда Игорю было назначено роковое ЭхоКГ(отменено), Дмитрий в Москве добивался своего триумфа.
Он сдал все экзамены и физкультуру 6 июля на отлично. Его живой, гибкий ум, широкая эрудиция, физическая подготовка и та самая «харизма» покорили приемную комиссию Академии ФСБ. Даже на физических испытаниях он выложился по максимуму, показав не столько феноменальные результаты, сколько невероятную волю к победе и командный дух.
Финальным аккордом стало прохождение профессионального психологического отбора. В отличие от Виктора, Дмитрий с блеском прошел его. Его способность находить общий язык с людьми, понимать мотивы, чувствовать ситуацию и нестандартно мыслить были оценены по достоинству. Он не был бездушным винтиком системы – он был тем, кто мог работать с самой сложной ее составляющей – с человеком.
Когда ему объявили о зачислении, он не стал кричать от радости. Он вышел из здания академии, встал под московское небо и просто глубоко вдохнул. Воздух больше не пах чужим и дорогим. Он пах его будущим. Он достал телефон и первым делом позвонил отцу.
– Поступил, батя.
На том конце провода наступила пауза, а затем он услышал сдавленное рыдание – суровый фермер плакал, не скрывая эмоций.
– Молодец, сынок. Я тобой горжусь.
Дмитрий положил трубку и почувствовал, как груз ответственности на его плечах стал не просто тяжелым, но и по-настоящему своим. Он оправдал надежды. Он доказал, что парень с ставропольских полей может конкурировать с лучшими. Его путь только начинался.
Часть 4: Два дня прощания. Игорь. 5-7 июля 2018 года.
Игорь провел в казарме 10-й роты еще два дня после отчисления, пока шла бюрократическая волокита – оформление документов, выписка с территории. Его родители, узнав о случившемся, были в смятении. Разочарование и обида были так велики, что, посоветовавшись с сыном по телефону, они приняли решение не приезжать сразу.
– Съездим в Кисловодск, сынок, – сказал отец, его голос звучал устало и глухо. – Отдышимся немного, придем в себя. Ты там держись. Как будешь готов уезжать – скажи, встретим.
Они нуждались во времени, чтобы принять этот удар и понимали, что их присутствие может только усилить боль сына.
Но вечером того же дня раздался еще один звонок. Голос матери звучал уже куда более собранно и практично.
– Игорь, слушай сюда. Мы с отцом не будем сидеть сложа руки. Я договорилась с нашей знакомой из Питера. Мы снимаем для тебя на месяц квартиру недалеко от академии. Не в общежитии, а в нормальном жилье. Ты не поступил, но это не значит, что ты должен сломя голову бежать домой. Тебе нужно прийти в себя, подумать, что делать дальше. Не в казарме же это делать, среди тех, кто прошел или кто тоже не поступил.
Игорь молчал, с трудом воспринимая ее слова.
– Мы прилетим к тебе через три дня, – продолжала мать. – Нам нужно уладить кое-какие дела здесь, и… нам всем нужно немного времени, чтобы переварить произошедшее. Но мы будем рядом. Ты не один. Понял? Побудь эти дни один, остынь, осмотрись. Квартира будет ждать тебя послезавтра.
Эти слова стали для Игоря первым лучом света в полной темноте. Он не был брошен. Ему не просто указали на дверь – ему подготовили плацдарм для отступления. Это было не то решение, о котором он мечтал, но это было проявление такой жестокой и практичной любви, что комок встал у него в горле. Он вспоминал поездки в деревню к бабушке Арины, пироги, прогулки, свежий воздух.
Эти два дня стали для него самыми странными в жизни. Он был призраком, ходящим среди живых: не участвовал в занятиях, не ходил на построения. Он просто сидел на своей койке или смотрел в окно, пока другие абитуриенты продолжали бороться за свои места. Но теперь у него в кармане уже лежали ключ и адрес той самой квартиры – крохотный оплот будущего.
И вот тут произошло неожиданное. Новость о его отчислении из-за «недобора веса» и «шумов в сердце» была встречена в роте с возмущением. Все видели, как он бежал 3 км, как подтягивался, как обыграл в шахматы самого Кузнецова. Это было несправедливо и абсурдно.
Первым подошел Максим Кузнецов.
– Это чушь собачья, – отрезал он грубо. – Ты же дерешься как лев. Какой вес? Какие шумы?
К нему присоединились другие ребята, те самые пятнадцать человек, что бежали вместе с ним.
Командир роты, тот самый полковник, что принимал у него документы, видя настроение в роте и, возможно, внутренне соглашаясь с несправедливостью ситуации, пошел на нестандартный шаг. Он не стал изолировать Игоря, а наоборот, дал ему возможность проститься с товарищами достойно.
Вечером второго дня, после ужина, полковник неожиданно сказал:
– Соколов, а не хочешь ли ты дать сеанс одновременной игры? Ребята твои шахматные подвиги вспоминают.
Игорь, удивленный, согласился. В казарме расставили несколько досок. Он сел посередине и начал играть против нескольких будущих курсантов, включая Кузнецова. Сначала он двигал фигуры механически, но постепенно азарт и любовь к игре взяли свое. Он ожил, шутил, подбадривал соперников, делал неожиданные ходы.
– Эй, «Сокола», – крикнул Кузнецов, когда Игорь поставил ему мат, – может, тебе в шахматную академию поступать, а не в военную?
– Уже думаю о вариантах, «Голиаф», – усмехнулся Игорь, и в этой улыбке впервые за два дня не было горечи, а был огонек.
Это был его прощальный вечер. Его личный парад. Не по уставу, а по зову сердца. После шахмат он обошел почти всех ребят в казарме. Он не избегал взглядов, не прятал стыда. Он смотрел в глаза и благодарил. Каждого.
– Спасибо, что топал за меня на плацу, ноги мне чуть не отдавили, – сказал он одному.
– Спасибо за тот кусок хлеба с маслом, я тогда с голоду чуть не упал, – другому.
Максиму Кузнецову он пожал руку особенно крепко.
– Спасибо. Ты настоящий тягач. Тащи этих орков до победного.
– Без тебя, «Сокол», скучно будет, – хмуро буркнул Максим. – Держи связь.
Они обменялись телефонами. Просто и без пафоса. Командир роты, наблюдая за этой сценой со стороны, молча курил у входа в казарму. Он видел, как мальчишка, не прошедший по формальным признакам, демонстрирует куда более важные для военного человека качества: волю, дух и умение сплачивать людей. Это была горькая ирония системы.
На следующее утро Игорь получил на руки свои документы на КПП. Он был один, но не одинокий. За его спиной была поддержка родителей, ждущая его квартира в незнакомом городе и неожиданное братство, обретенное в самом конце пути. Он повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на строгие здания, на плац. Он не знал, что будет дальше. Но он уходил не сломленным нытиком, а солдатом, проигравшим битву, но сохранившим достоинство. В кармане у него лежала старая ладья, которую он в шутку «выиграл» у Кузнецова в последней партии, и бумажка с адресом. Напоминание о прошлом и билет в неопределенное будущее.
Глава 11 Время перемен
Квартира в Санкт-Петербурге, которую сняли родители, оказалась маленькой, но уютной, с видом на канал. Для Игоря она стала одновременно убежищем и клеткой. Первые два дня прошли в ступоре. Он почти не выходил, отказывался от еды, бездумно листал ленту новостей.
Спасал его только телефон. Он нашел и пересматривал мотивационные ролики Грега Плитта. Американский тренер, бывший спецназовец, говорил резко и прямо: «Поражение – это не конец пути. Это знак, что ты шел не по своему пути. Или что ты недостаточно силен для него прямо сейчас. Выбор за тобой: сдаться или стать сильнее».
Слова бились о стену его отчаяния, но по капле пробивали брешь. На третий день Игорь заставил себя выйти. Он просто пошел вперед, без цели. Петербург встретил его белыми ночами. Светящееся, размытое небо над Невой, разводные мосты, тихие переулки – все это действовало как успокоительное. Он гулял часами, пока ноги не начинали гудеть. Физическая усталость заглушала душевную. Сон в эти ночи был глубоким и без сновидений, организм восстанавливался.
На третий день, как и было обещано, прилетели родители. Их встреча была молчаливой, полной немого понимания. Мать обняла его так крепко, как будто боялась, что его унесет ветром с питерских мостов. Отец молча похлопал его по плечу, и в этом жесте было больше поддержки, чем в любых словах.
Они провели вместе два дня. Не лезли с расспросами, не пытались развеселить. Они просто были рядом. Ходили в Эрмитаж, ели пышки в столовой, молча сидели на набережной. Их присутствие было тихим мостом, перекинутым обратно в нормальную жизнь.
– Квартира оплачена до конца месяца, – сказала мать перед отлетом. – Побудь один. Реши, что делать дальше. Никто не торопит.
Они улетели в Кисловодск. Теперь он был действительно задумчив. Но уже не потерянный.
Часть 2: Кисловодск. Призраки и выбор.
Вернувшись в Кисловодск, Игорь попытался вернуться к рутине. Но сны стали его преследовать. Яркие, кинематографичные кошмары. Он не просто видел войну – он командовал. Четко, холодно, расчетливо. Он отдавал приказы, вел солдат в атаку, видел, как падают чудовищные твари, в четыре раза выше человека. Он знал, как убивать. И просыпался с холодным потом на лбу и с кричащим вопросом в голове: «Почему? Почему я все это знаю, но не смог пройти простой медосмотр?»
Он пытался заглушить это чувство. Снова сел за стратегии – «Сталкера», «Варкрафт», сложные исторические симуляторы. Он не играл, он отрабатывал тактики, изучал карты, анализировал доктрины. Это было бегство. Параллельно он механически листал сайты местных вузов. Взгляд раз за разом цеплялся за Северо-Кавказский Федеральный Университет (СКФУ). Это был логичный, простой выбор. Близко к дому, большой, много направлений.
Через неделю он позвонил матери.
– Мам, поехали в СКФУ. Посмотрим.
Тон его голоса был ровным, но без энтузиазма. Он все еще был деморализован, шел на автомате.
Вуз встретил их шумной, пестрой толпой абитуриентов. Яркие плакаты, взволнованные лица, гордые родители. Игорь чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Он видел девушек своего возраста, смеющихся, строящих планы. Их беззаботность резанула его. Он не мог себе этого позволить. Он был неудачником, который проиграл свою первую серьезную битву.
И тут случилось неожиданное. К ним протиснулся энергичный мужчина в очках.
– Игорь Соколов? – спросил он, окидывая Игоря оценивающим взглядом. – Я видел ваши результаты ЕГЭ по физике! Прекрасный балл! Почему стоите в общей очереди? Идите за мной, на инженерный факультет!
Это был тот самый преподаватель. Он буквально за руку поволок их мимо удивленной толпы, ведя к комиссии на распределение по направлению. Для Игоря это было сродни дежавю – снова особое отношение, снова его выделяют. Но теперь это не радовало, а раздражало.
– Смотрите, – преподаватель расстелил брошюру на столе, – автомобилестроение! Перспективное направление! У нас сильнейшая кафедра! С вашими баллами – легко!
Он говорил быстро, напористо, видя в Игоре не личность, а талантливого абитуриента для своей «копилки».
Мать Игоря, видя напряжение сына, мягко, но твердо вступилась:
– Спасибо вам, но пусть сын сам решит. Давайте он ознакомится.
Преподаватель отступил, раздраженно хмыкнув. Игорь закрыл глаза на секунду. Он снова был на перепутье. Но отступать было некуда. Он заставил себя сосредоточиться, вернуться в реальность. Ему нужно было выбрать. Просто выбрать путь.
Он выдохнул и посмотрел на преподавателей четким, почти армейским взглядом, каким смотрел на командира роты.
– Мне интересны три направления: автомобилестроение, менеджмент, строительство. Баллы вам известны. Что требуется для поступления? Тест на профпригодность или дополнительные испытания?
В кабинете наступила тишина. Преподаватели удивленно поднял брови. Такой формулировки от вчерашнего школьника он не ожидал.
– Молодой человек, это же гражданский вуз, – сказала подошедшая женщина-член приемной комиссии, с любопытством разглядывая Игоря. – Военная кафедра требует такие тесты, я смотрю, вы пытались… туда поступить? Здесь нужны только баллы ЕГЭ и индивидуальные достижения по типу золотого значка ГТО (готов к труду и обороне).
Игорь кивнул, сдерживая разочарование. Ему вдруг страшно не хватало той сложности, того челленджа. А у Игоря было 2 значка бронзовых, пройденных ГТО.
– Хорошо, – его голос прозвучал глухо.
– Да чего тут думать! – снова вспыхнул преподаватель-инженер. – Идите к нам! Решайтесь!
– Сергей Владимирович, – строго остановила его женщина, – абитуриент сам примет решение. У вас есть две недели на раздумья, – повернулась она к Игорю. – Вот список документов.
Игорь, не говоря ни слова, тут же достал из пакета свой заранее собранный пакет: аттестат, паспорт, копии ЕГЭ. Медсправку он оставил при себе, да и не нужна была. Этот жест не ушел от внимания женщины.
– Обдумайте. Вы никуда не опоздаете, – сказала она мягче.
– Хорошо, – ответил Игорь уже более твердо. Ему нужно было просто уйти отсюда, чтобы перевести дух.
Мать, улавливая его настроение, кокетливо и быстро попрощалась, забрав дополнительные буклеты. На выходе из университета Игорь вдохнул полной грудью. Давление спало. Первый шаг на новом пути был сделан.
Воскресенье Игорь с родителями поехали в хутор, под Невинномысск, где жила бабушка, дедушка и тетя.
Часть 3: Невинномысск. Холодная ясность Виктора.
Пока Игорь блуждал в лабиринте своих сомнений, жизнь Виктора Громова напоминала четкий и быстрый алгоритм.
Его возвращение в Невинномысск было молчаливым. Отец встретил его на перроне. Не было упреков, не было жалоб. Алексей Громов молча похлопал сына по плечу – жест, понятный обоим.
– Молодец, что попробовал. Значит, не твое. Не трать время на самокопание. Вот список вузов с сильными инженерными программами. Бюджетные места еще есть. Смотри.
Виктор кивнул. Его внутренний крах был глубоким, но он был рационалистом. Он не позволил эмоциям парализовать себя. Его мир рухнул, а значит, нужно было строить новый. Смотреть вперед, а не назад.
Он провел три дня за компьютером, анализируя рынок образования и вакансий. Он искал не просто вуз, он искал стратегически выверенное решение. Критерии были ясны: техническая специальность, бюджет, близость к дому (чтобы минимизировать расходы) и возможность сразу начать работать.
Взгляд упал на филиал СКФУ в Невинномысске. Направление «Автомобилестроение». Логично. Отец развивает строительный бизнес – знание техники будет прямым подспорьем. И главное – в ВУЗе был вакантный бюджет.
На четвертый день Виктор вышел из дома, сел на автобус и поехал в Невинномысск. Он приехал в приемную комиссию к открытию. Действовал быстро и без суеты.
– Здравствуйте. Хочу подать документы на направление автомобилестроение, строительство и юриспруденция. Бюджет, – его голос был ровным, без тени сомнения.
Он подал идеально собранный пакет документов. Никаких лишних вопросов, никаких сомнений в глазах. Через два часа, после проверки документов, ему сказали: «Поздравляем, вы зачислены на бюджетные места в строительство или автомобилестроение». Виктор выбрал, автомобилестроение. Процесс занял минимум времени. Он не испытывал эйфории. Он испытывал удовлетворение от правильно выполненной задачи.
Но на этом Виктор не остановился. Он понимал, что теория без практики мертва. У него было время до начала учебы. Он сел за компьютер и разослал резюме по всем крупным строительным компаниям Ставропольского края, а отец начал просил своё начальство посмотреть на нового кандидата на работу в бригаду. В графе «желаемая должность» он написал: «Помощник прораба, техник, разнорабочий». Ему было все равно. Важен был опыт.
Уже через день ему перезвонили из одной крупной компании в Невинномысске. Через два дня он вышел на собеседование. Через три – подписал трудовой договор. График – 2/2. Идеально. Он мог и работать, и готовиться к учебе.
Он снял скромную комнату в городе и на следующий день вышел на свою первую смену. Он не строил иллюзий. Он пришел учиться. Смотреть, запоминать, впитывать. Его путь не был крутым взлетом, как у Дмитрия, или болезненным падением, как у Игоря. Его путь был планомерным, прочным восхождением по лестнице, которую он сам и выстроил. Каждый шаг был просчитан. Каждое решение – взвешено. И в этой холодной ясности была его сила.
Глава 12 Перерождение
Первые полгода в Северо-Кавказском федеральном университете стали для Игоря испытанием на прочность. Он был как десантник, заброшенный в глубокий тыл к мирным жителям после провала своей миссии. Спасали только математика, где преподавательница, почти тезка школьной, твердила привычное: «Колесников, будьте внимательнее!», и конфликтология, которую он, к своему удивлению, сдал с первого раза, получив твердую четверку. Преподаватель Болотова, впрочем, оставалась его личным раздражителем – она вела еще два предмета, и их пришлось терпеть ее общество и в третьем семестре.
Но настоящая трансформация началась во втором семестре. Игорь, присмотревшись к одногруппникам, неожиданно обнаружил, что они не просто «штафирки». Среди них были ребята, болевшие за свои проекты, спорившие о чертежах до хрипоты, мечтавшие создавать что-то реальное. Он нашел тех, с кем его мировоззрение неожиданно совпало. И он рискнул. Рискнул открыться.
Его врожденная харизма, задавленная грузом неудачи, начала прорываться наружу. Он перестал отсиживаться на задних партах. Начал шутить на парах, вступать в дискуссии, предлагать нестандартные решения лабораторных. Его рост в 203 см и спортивное телосложение делали его заметным, а внезапно раскрывшееся чувство юмора и адекватность – своим парнем. Весь корпус скоро узнал высокого, общительного спортсмена с острым умом и незлой иронией. Он стал участвовать в мелких университетских конкурсах, квестах, даже помогал организовать одно мероприятие. Это был новый вид борьбы – борьбы за свое место в этом мирном мире.
Он все так же ненавидел Болотову и мрачно шутил: «Болото. Оно и в Африке болото. Но я ее пройду, пусть подавится своей важностью». Но теперь это была не злоба затравленного зверя, а уверенное раздражение сильного человека по отношению к досадной помехе.
А потом пришел 2020-й. Коронавирус, дистант. Для многих – каникулы. Для Игоря – новая тюрьма. Сидеть в четырех стенах, смотреть в пиксели экрана… Его душила ярость. Ему нужен был выплеск энергии, движение, вызов. А правила твердили: «Сиди дома». Он сжимал кулаки и молча выполнял задания, оттачивая форму в домашних условиях и мечтая о возвращении в аудитории. И так было до конца 2021 года. До 4 семестра. Четвертый семестр он хорошо окончил.
Был случай в электричке в сентябре 2021. Ехал, и вдруг началась страшная боль в груди, он не понимал ее причину. Напротив, сидели девушки его возраста, из Пятигорска, они разговаривали друг с другом. Игорю было хреново, он думал только о том, как бы не упасть без сознания, дойти бы до дома. На станции в Ессентуках вошел дед, начал осматривать места и остановился возле лавочек, где сидели они с девушками. Игорь подвинулся чуть-чуть, но позицию сохранил. Дед присел сбоку, выставив одну ногу в проход, а второй начал бить по его ногам, требуя подвинуться, явно провоцируя его и пытаясь выделиться перед девушками. Игорь про себя сказал: «Неандерталец. Еще одно действие – и начну драться, мне всё равно уже». Он посмотрел на деда убийственным взглядом, словно лев, нашедший добычу, но боль была адская. Игорь понимал: если бить, то сразу, иначе не выживет от этой боли.