Попандос

Глава 1

Рассвет

Тугие струны майского дождя, нещадно стегали стекла приоткрытого окна. Дождевая вода, брызгами проникала в дом, уже частично пропитала занавеску и стекала на пол. Я смотрел на улицу, и казалось, не замечал, что под ногами образовалась лужица. Окно пришлось закрыть, а лужу под ним пришлось вытереть тряпкой. В квартире было тепло и душно. Хотелось прохлады. Дождик быстро закончился, но влага, пролившаяся на теплый асфальт, быстро испарялась. Теплый, влажный воздух, был каким-то – липким, что-ли.

Нет, нет жары не было – была духота.

Что поделать, двадцать восьмого мая. Как всегда, утром этого дня, идет дождь. Почему, как всегда? Потому, что день пограничника, блин! Всегда в этот день идет дождь. Каждый год одно и то же. Утром дождь, потом праздник.

Опять по городу будут ходить, молодые и не очень, люди в камуфляже и зеленых беретах и фуражках, крича друг другу издалека – «Эй, Зеленый», поднимая в знак приветствия руку с банкой пива. Ну да, рыбак рыбака видит издалека. Хорошо, хоть в фонтанах не купаются, как это заведено у пьяных в хлам десантников. Не хочу оскорбить чьи – то чувства, но сам видел. Купались. Ну да, май не август! Хотя люди и в мае умудряются загорать и купаться в озерах. На Петропавловской крепости, так эти энтузиасты загара, вообще, в марте сезон открывают. Прячутся от ветра за зубцами крепости, подставляя ранним, весенним лучам солнца бледное тело. Надо сказать – загорают.

Мысли лениво текли в голове, сменяя одна другую, извечное ворчание про себя расслабляло и как – то убаюкивало.

Это же надо? Родиться в день пограничника, а на границе и не служить.

Перелет, блин! Служил далеко за границей! Ну как так-то? Это-то и обидно.

Готовишься, понимаешь, фильмы про погранцов смотришь, с собаками возишься, домой их пачками приводишь, прячешь их от матери. И что?

Все, нужно взять себя в руки. Зависть, плохое чувство.

Нужно готовиться. Завтра же на работу.

Я был, как многие несчастен

Как все я не люблю оков

Как некоторые причастен

Но не как все, я не таков!

Я видел, как плывет по луже

Большой, бумажный пароход,

И если не глядеть поглубже,

Он не летит, он так, плывет

Я видел лунное затмение

Оно печально, но смешно

Ведь людям виделось знамение.

Вселяло робость, страх оно

Весь город будто муравейник,

заснул, невидно никого

Завтра снова на работу,

но не пойму я одного,

в чем смысл жизни нашей тленной,

куда, и как себя девать?

Тузом быть иль монетою разменной,

фрак или джинсы одевать?

Ведь нету счастья и в богатстве

Хотя и бедность не порок

Погрязли люди в святотатстве

И даже не у дел стал бог

О, наша старая держава!

Как изменилась ты с тех пор

Ведь о тебе ходила слава

Теперь, что олигарх, то – вор!

Что ни вор, то – олигарх, это точно!

Вспомнились строки стихотворения, которые писал когда-то давно, на заре юности.

Да, завтра снова на службу. Двадцать четыре часа смена. Хотя расписываемся за двадцать два. Двадцать четыре часа, хоть и с оружием, но без приключений. Тьфу-тьфу-тьфу, не дай бог! Куда катится этот мир, подвигу не оставили ни миллиметра жизни. Ну, все, хватит брюзжать!

«Тормоз Ок», уже был приготовлен. Так сказать, ждал своего звездного часа, выйти в люди. Это я так сумку зову, для провианта на смену. Осталось сложить туда приготовленную пищу. Я весь в предвкушении. Девчонки, (это я их так называю, своих сослуживиц) когда попробуют мою стряпню, опять будут просить рецепт. Как это ты так вкусно мясо приготовил?

Все не то!

Обыденность, будто – бы, сладкой патокой, сковывала и так размеренную жизнь. Как муху сковывает смола, превращаясь в янтарь. Ну, вот, что было интересного за последнее время? Память рисовала школьные годы, институт, армию, друзей и девчонок, с которыми чудил и мутил приключения.

Если череду браков и разводов тоже можно назвать приключениями, то да. Это были приключения, и еще какие!

Но все имеет свойство заканчиваться.

Всё, дальше зона комфорта, попытки выжить и, как – то устроиться в жизни. Чехарда однотипных событий и мелькание дней, превращающихся в серую массу, как старая кинопленка на большой скорости. Приключения? Не сказал бы. Где подвиги?

А вот вопрос на засыпку: тряхнул бы кто из нас стариной? Ради имени прекрасной дамы полез бы на мельницы? Может быть, есть желающие на амбразуру, или под танки? А может, хотя бы в коллектор канализации за сокровищами Леприкона?

Фу, в канализацию я точно не полез бы, наверное, даже за небо в алмазах. Не переношу отвратных запахов и газов. Не курю, очень чуткое обоняние. Поэтому, так тяжело справиться с тошнотой. Фу, омерзительно. Представил, аж жуть, чуть не вывернуло.

Я – герой. Не в смысле герой России, или советского союза. Я герой моей жизни. Творец мира.

Вы знаете, когда я закрываю глаза, то весь мир исчезает. Когда открываю, мир опять появляется. Шучу, вы же понимаете.

Я – диванный генерал и критик! Такой же, как миллионы остальных жителей, нашей необъятной Родины, да что там Родины, земли в целом. Планктон, бубнящий себе под нос.

Включил зомби – ящик, ага, правильно, телевизор. Он, как у всех, почти, был в виде картины. Ну, как картина, только без резного багета, все такое матово – глянцевое, гладкое. Все угловато, сглажено, стильно, лаконично, однотипно. Висящий на стене черный ни квадрат, ни Малевича. Изображение на темном фоне, в темных тонах. Там, темной ночью, воровали уголь, сильно смуглые люди, голые этнические Африканцы. Даже глаза не открывали, и не улыбались. Шучу, телек еще не включил, а Вы чего подумали?

Взял с журнального столика пульт, включил. Пощелкал каналами. Сплошь и рядом одна и та же реклама, девичьи прелести, поющие трусы и всемирный кризис. Война в ближнем и дальнем зарубежье. Везде война.

Европа опять будет мерзнуть, голодать и проклинать Россию. Хотя сами виноваты в этом беспределе. Старый маразматик – дядя Сем приложил к этому свою костлявую руку. И лидер штатов, поющие под его дудку крупные монополисты, и правящий класс объединенного запада, сами себя тарам–пампам пара-ру-рам. Они пытаются задушить нас санкциями, но душат то сами себя. Они грозят нам ядерным апокалипсисом. Мы в ответ, не отстаем. Но, не такой уж запад и объединенный, как оказалось. Куда они без нас, захиреют! Вот, поэтому, втихаря, от своих партнеров, как могут, торгуют с нами. Опять же, торгуют, чем могут.

Россия, несмотря на этот прессинг, только крепнет, дай бог ей выстоять в этой мясорубке!

Лидер нашей страны, в который уже раз обещает прижать ворье. Так сказать, замочить в сортире, да все никак. Ну да, ну да, воруют – то только свои, проверенные люди. А своих и не накажешь. Кто ж тогда работать будет, если всех своих пересажать?

Опять призывы помочь фронту, записаться в отряд добровольцев. Пошел бы я на фронт? Моложе был бы, может и пошел бы. И опыт, и военная профессия позволяли. Но вот так, сломя голову, без раздумий в пламя войны…..? Наверное, нет. Биться за интересы толстосумов? Отдать здоровье и возможно жизнь? За понюшку табаку? Нетушки, увольте, дурачков – нет! Встану в строй, только тогда, когда родина – мать позовет. Когда без меня уже никак не справиться. Когда враг будет топтаться на нашей земле. В партизаны пойду, если что, буду поезда под откос пускать! Не за Олигархов, которые сдриснут, за кордон, а за детей и внуков. За их будущее.

Чувствовался душевный, патриотический подъем и одновременно чувство разочарования и легкого стыда. Было как – то неудобно, неуютно, что ли. Как – то стрёмно, было на душе.

И помочь хочется, да вот нечем, да мошенников развелось, переводить деньги кому попало, не очень хочется. А бить себя пяткой в грудь, доказывая, что все для фронта, все для победы – это каждый прохиндей будет. Лишь бы в его фонд бабло текло. Собрал и инвестировал за бугор. Чтоб им пусто было, чего их не переловят то, всех?

Эх, вот хочется все – таки приключений и подвигов, но не хочется тягот и неудобств. Не хочется преодолевать себя, но хочется ярких впечатлений и впоследствии – ярких воспоминаний. Парадокс, ведь одного без другого практически не бывает. Я не беру за основы приключения на отдыхе. Там все практично, безопасно и стоит денег. Как давно я не был на море. Балтика не в счет. Разговор про теплые моря. Прогретый ласковым солнцем песок, бунгало из пальмовых листьев, шезлонг, прохладный коктейль и никакой суеты, только нега. Курортный роман! Веселье, безоблачный кайф!

Выключил зомби – ящик, с сожалением положил пульт на место. Ничего нового, тот же калейдоскоп событий. А душа все жаждет, прямо-таки алчет чего-то нового, «перемен, требуют наши сердца», мелькнуло в голове. Желайте аккуратнее, может исполниться, подумалось вдруг, а показалось, что кто-то сказал это рядом, из-за спины. Свят – свят, невольно оглянулся, встряхнул головой, на всякий случай осмотрелся и пошел готовить рацион, свою пайку на завтра. Пока есть свободное время.

Эх, люблю я поработать – особенно поспать,

двумя, тремя буханками в зубах поковырять.

А в тюрьме сейчас макаро-о-о-оны дают.

Кусок мяса, истекая соком и скворча, томился в духовке. Он своим видом заставлял вожделеть его. Мясной сок, весело пузырился сверху корочки, как бы начинал закипать, выпуская пар и маленькие бульки. Это говорило о том, что мясо уже совсем скоро будет готово. Главное не передержать его, не пересушить. Гарнир был давно готов, и мясо подходило к завершению процесса. Через окно духовки было видно, что оно утомленно-распаренное, и на вкус, должно быть нежное и сочное. Не просто же так, оно мариновалось в соусе, в вакууме маринатора двое сток, а до этого еще, там же кувыркалось по девять минут, пару раз. Потом, мясо из маринатора, было перемещено в вакуумный пакет, воздух так же был откачен. И уже запечатанный пакет с соусом и мясом был помещен в кастрюлю с холодной водой. Кастрюля ставилась на ма-а-а-аленький огонь. В ней мясо томилось и грелось шесть часов. По-французски, сувид кажется. Чтобы мясо не потеряло сок, его поры были предварительно запечатаны жесткой, но, короткой обжаркой на сковороде так, чтобы образовалась тоненькая корочка, сок запечатывался внутри куска. И уже только после этого – последняя часть марлезонского балета, ее величество духовка. Небольшое количество яблоневой щепы уже брошено на дно духовки. Легкий дымок, струился от тлеющих опилок. Все это для придания аромата копчености и легкого кисловатого привкуса.

Во-о-т, достал уже готовый, истекающий соком кусок мяса из духовки. Аромат кружил голову, а рот самопроизвольно наполнялся слюной. Дал мясу немного отдохнуть. Положил его на разделочную доску и целых полчаса не подходил. Закрывать или накрывать мясо сейчас нельзя. Влага испортит, едва заметную, тоненькую, слегка хрустящую корочку. Отрезал то-о-о-оненький ломтик, слайс. Мясо, легко резалось поперек волокон, но и не разваливалось. Как положено, слайс мяса, держался на вилке, единым тоненьким ломтиком, слегка пружинил. Откусил маленький кусочек, мясо, просто таяло во рту. Оно было нежное и сочное, в меру соленое и в меру острое, идеально! Белиссимо! Не только в смокере, оказывается, можно приготовить шикарное мясо. В духовке тоже можно это сделать. Приготовить шедевр, достойный кулинаров с Мишленовскими звездами. Хотя подкопченное мясо – на любителя. Не все любят. Но мне – то нравится, и готовил я для себя. Ну, еще девчонок угощу, пускай позавидуют. А мне, что? Не жалко.

На улице опять прошел дождь, давно уже светило солнышко, выглядывая из-за тучек и лужи стали испаряться. Поэтому было душновато, но легкий ветерок все – же освежал, теребил прическу.

Все же мне предстояло небольшое, приключение. Даже не приключение, а так, глоток свежего воздуха. Вырваться из мира обыденности и повседневности. На минуту сменить обстановку. Предстояла периодическая проверка. Периодичка, как мы ее называли. Так называемый экзамен, придуманный для доблестных охранников.

Вот и Центр оформления документов. Здесь охранники со всего города и области сдают эту самую периодичку. Вход в тир был сбоку здания, в подвале. Впереди была проверка знаний и навыков, а также экзамены по огневой подготовке, не первые и не последние, а ежегодные. Перед ними зачет по правам и обязанностям. Хоть какое-то развлечение. Конечно, стрелять было интереснее, чем отвечать на вопросы, тыкая в клавиатуру компа и водя мышкой. Это было необходимостью, и поэтому приходилось с этим мириться. Отнесемся к этому, как к игре на компуктере. Не сдал – все, гейм овер, придешь пересдавать. Сдал – молодец, иди на стрельбы. Не смог выполнить задание – придешь еще раз. Выполнил задание – вот тебе новое. Ткнул в цифру, в рамку, где написан правильный, на Ваш взгляд, ответ на вопрос, он загорелся зеленым. Следующий. Ткнул, не изменил цвет, ага, подумай и тыкай снова. И так пока все не ответишь.

Фсе-о-о-о-о! Теорию сдал! Ну все. Пора идти в тир.

Инструктор по огневой подготовке, однообразно, заученно шутил, привлекая внимание. В легкой форме, так сказать, проводил инструктаж. Брифинг. Потом вальяжно, давал команды тем, кто вышел на линию огня. Но сосредоточенно, внимательно следил за ходом их исполнения. Мало ли, кто с перепугу может бед натворить. Все-таки огнестрельное оружие.

Все по очереди, немного мандражируя, выполняли команды упражнения. Громкий и резкий звук выстрелов, заставлял вырабатывать адреналин, сердце билось чаще. В горле першило, в носу щекотало, остро пахло горелым порохом. Толи автоматически, толи принудительно – включилась вытяжка. Я не увидел, чтобы кто то включал, но дышать стало немного легче.

Ну чего тут сложного, с десяти то метров, попасть в мишень два раза из трех. Просто попасть, в мишень, дважды. То ли дело, мы стреляли раньше. То, стоя, целясь из-за укрытия. Да еще на время, выхватив оружие из кобуры. Потом перекатом через плечо, стреляли в положении «с колена». Потом опять перекат боком и стреляешь уже с положения, «лежа на спине», «ногами в сторону мишени». На время, и мишень в двадцати пяти метрах, а не в десяти. Или как в армии. Как, и из чего мы только не стрелял. Не десантные войска, конечно, но уж стреляли – то точно, как ковбои, правда и бегали, как их лошади.

Теперь точно – фсе-о, зачет или периодичка сдана.

Приключение хоть и маленькое, но и оно закончилось. Можно продолжать службу, вернее нужно. Опять обыденность. Опять – да здравствует все то, благодаря чему, мы, несмотря ни на что! Кто последний смеяться? Я за Вами! Есть! Так точно! Дурак, уря-а-а-а-а-а!

Служба как служба.

Служим мы в охране

При одном заводе

Вечером и утром

Частенько на проходе

Не сказать веселье

Не скажешь, что тоска

Сумочки к осмотру

Смотрим пропуска.

По ночам с периметра

Светят фонари

Мы с тобой за сутки

встретим три зари

где-то там романтика

а мы с тобой опять

За копейки малые

Здоровье продавать.

Напарник мой сломался

И уже не вышел

По боку обиды

Быть ты должен выше

По боку рыбалка

Охота иль суббота

Мы сутки через сутки

Снова ждет работа.

Солнце клонилось к закату, ноги передвигались сами собой чисто автоматически, на автопилоте. Ничего так себе приключение, полдня потерял. А дела то не убавились. Магазин сам в себя не сходит, продукты сами себя не купят. Планы сами себя не исполнят. Да, а до метро – то далековато. И машину припарковал на другой станции. Здесь где-то должна быть стоянка техники внаем. Средства индивидуальной мобильности. Кто не хочет быть мобильным? А вот и она, стоянка желтых самокатов, а прокачусь – ка я, как в детстве, да с ветерком! А ну – ка, как тут все происходит? Черт бы побрал – это приложение на телефон. Так, скачать, установить, запустить. Ну и как я Вас спрашиваю, тут разобраться? Ничего непонятно. После долгой манипуляции с телефоном и самокатом, все – таки оседлал это двухколесное чудовище. Вот тебе и приключения, снова и опять! Приятные приключения, без подвигов. Сплошное удовольствие! Ветер обдувает, охлаждает и приятно щекочет, волосы развиваются на ветру. Какой кайф! Шучу, какие уж там волосы развиваются? Стрижка почти армейская. Неустойчивый агрегат так и норовил сбросить с себя неопытного седока. Но в том – то и интерес, чтобы обуздать чудовище, показать ему, кто здесь главный! Не грозное животное, не дракон конечно, но агрегат обуздать – уже победа! Телефон в одной руке, руль в другой. Что я не катался в детстве, что ли? Колесо неожиданно наехало на камень, и руль от удара вывернуло. Ой! Лечу! Как говорится, на всем ходу, с коня то я спрыгнул, а уздечку из рук не выпустил. Всем своим весом этот тяжелый электро – самокат потянул меня вперед. Инерция, довершила действие. Ноги – то мои уже почти коснулись земли, вернее старого асфальта. И вот я, потеряв равновесие, но уверенно держа руль самоката в одной руке, рухнул на дорогу. Вот прямо плашмя, лицом вниз! Мордой об руль задел. В общем, хроника пикирующего бомбардировщика. Здравствуй асфальтная болезнь! Снова, как в детстве. Вот как домой теперь идти, весь поободрался. Еще и всем улыбалом, об руль навернулся, вон зуб шатается, чуть не выбил. Губу всю располосовал. Распухла и кровоточит. На мизинце кожу чем-то – закусило и сорвало, кровь хлыщет не по-детски. Люди, идущие навстречу, озираются, провожают взглядами. Кто – то с осуждением, кто – то со злорадной улыбкой. Мол, еще один гонщик навернулся! Ну, упал, и что такого? Эка невидаль, ободранный, кровоточащий мужчина. Вот же – ж. Не видели, что ли? Мужичек за пятьдесят, неухоженный…. В целом стыдно, больно, одиноко. Кое-как добрался до стоянки этих противных гиро-скутеров – самокатов, средств идеальной мобильности, средств индивидуальной опасности. Будь они трижды неладны. Эх, прокатился! Лучше бы такси вызвал! Поставил, самокат на сошки. Теперь нужно быстренько отключить аренду. Сдать технику владельцу. Вроде не пострадал двухколесный конь, и то ладно. Да. . .Чтоб. . .Чуть свет и на работу! Телефон еще, как назло сел, а нефиг было играть в игрушки на нем. Не заводится, вроде и включается, подает признаки жизни, но тут – же экран гаснет. Неужели телефон от удара о землю испортился? Или просто батарея разрядилась? Как теперь отключить аренду? Что делать? Попандос! Так, бегом в метро. Нужно срочно доехать до машины, постараться реанимировать телефон, зарядить, ведь он уже даже не включается. Где я тут Вам зарядник то возьму? Пока не зарядишь, телефон не включится. А это значит, что пока телефон не включится, аренду самоката не отключишь. А время идет, денежки капают! Попандос! Хотел приключений? Вот они!

Впереди, на пути, какое – то марево туманное, глаз увидел, мозг лениво отметил. Ничего необычного, пар клубится, и что? Незначительный такой пар или туман. Дымка что – ли. Ну не суть. Бегом к метро, вон и вход сквозь марево расплывчато виднеется. Минуты капают, деньги тикают. Почти червонец за минуту. Проходя через это облако тумана, почувствовал вибрацию и покалывание, как от процедуры Дорсенваля. Обдало липкой влажностью и прохладой. Как то, немного подурнело. Легкая холодная испарина выступила на лице. Я слегка вспотел, но в горячке не обратил на все это внимания. Кровь, все еще сочилась из стесанных локтей и коленей. А из разорванного мизинца, кровь текла не переставая. Увидев такое на ком-то из близких, можно и в обморок шлепнуться. А тут сам. Руки тряслись, как у алкаша при треморе. Теперь стало еще хуже. Мысли путались, мешали друг другу, сбивались в одну кучу, комок подступил к горлу, новой волной навалилась дурнота. Вроде не пил, не курил. Да, чтоб тебя! Ох, ты – ж, в глазах то темнеет, мушки кружат перед взором. Нужно присесть, пока не упал. Легкий свист в ушах преобразился в колокольный звон. Однако темнеет. Присел на корточки, в позу эмбриона или гопника. Только голову положил на скрещенные, на коленях руки. Фух, чуть полегчало. Кажется, отпускает. До дома, скорее, до дома. Пока не упал, нет, лучше не становится. Чего сидеть выжидать? Теряю кровь. Надо идти, включаю автопилот. Стоп, а куда идти? Где станция Метро? Где площадь перед ней? Чего – то я не узнаю окрестностей, а где это я, где всё знакомое? Где проспект, где машины? Почему так тихо? Где это я, чьерт побьери?

Общее состояние стало улучшаться. Голова прояснилась. Вроде, как отпустило. Но кровь все еще сочится. Не знаю, что это было, морок, какой – то, но отпустило. Кое – как перебинтовал палец, нашел в кармане старый пластырь. Руки все еще тряслись, но уже не так сильно, так, легкий тремор. Огляделся внимательнее. Вот это лепота! Передо мной была поляна, и она была вся в цветах. Сочная трава доходила до пояса.

На дальней станции сойду, трава по пояс….

Залюбуешься. Но вот знакомого асфальта не было видно. Ну-ка, впереди вроде как какая – то дорога. Вот туда и пойдем. Вокруг, везде и повсюду, буйствовала природа, воплоти. Все цвело и пахло. Это, что так клумбы запустили что ли? Вроде нет. Поляна, лесная поляна.

На поляне, пасторальную картину портили двое парней. Они сидели, спрятавшись от яркого солнца, в тени у небольшого стога.

Откуда здесь стог?

Ну да ладно.

Может у них дорогу спросить?

Привет парни! Подскажите пожалуйста . . .

Увидав меня, парни в странной одежде, похожей на мешковину, перевязанную веревкой, встали, отряхнулись, взяли в руки, лежащие рядом с ними, дубины и направились ко мне. Их глаза мне сразу не понравились.

Они, молча и нагло, исподлобья глядели на меня, алчно изучали. Оценивали.

И я начал пятиться назад. Потом, повернувшись к ним спиной – ускорил шаг.

Меня окликнули – эй милай, челове-е-ек, а проход тут платный. Скидавай сапоги. Оглох чо-ля?

Попандос! Опять что – ли приключения?

В ушах все еще звенело, в висках стучало. Или все это заново? Слышалось далекое мычание коров, брехливый лай собаки, да трескотня птиц.

Порция абдриналина начала разгонять кровь. Ладошки предательски намокли, во рту все тут же пересохло. Идиллия – одним словом, заканчивалась.

Эти двое, взяли наперевес свои дубины, дружно и радостно двинулись за мной.

Ну, ты эта, паря, стой, не боись, мы тя не больно то.

Шутники блин.

Суму то давай сымай, давай, чего у тя там есть?

Театр абсурда какой-то!

Что делать? Бежать? Куда? Эх, дать в роговой отсек? А вдруг не сдюжу? И так уже накатался! Разведку бы нужно провести, разговоры поразговаривать.

Вы чего мужики? На бухлишко не хватило? Или закурить не нашли? Так я пустой, как барабан. С меня, как с драной козы спрос. Можно я дальше пойду? По холодку. Вы откуда такие красивые?

Тот, что с лева, многозначительно изрек – стой бусурманин и . . . не раздумывая ускорившись и догоняя меня ринулся в атаку.

Я остановился, пришлось принимать бой.

Мы принимаем бой!

Бугай, попытался нахлобучить меня сзади, по спине. Сменив направление, я поднырнул под удар и отскочил в сторону, но он рубанул дубиной поперек меня на уровне груди, а тот, что с права, попытался обойти, и зайти сзади меня и тоже примеривался ударить.

Так себе тактика, но есть превосходство в живой силе и вооружении. Предприниматели, блин!

Э-ее, стопе – стопе! Заорал я, подныривая под очередную дубину, и уходя в сторону от удара. Что за дела? Вы с дуба рухнули, что ли?

Здоровенный детина, прямо – таки бугай. Он, размахнувшись, так старался попасть дубиной со всего размаха, но, промахнувшись по инерции, начал закручиваться по спирали. Его дубина просвистела совсем рядом. Руки, крепко державшие дубину, тоже, по инерции, стали как бы навиваться на туловище. В общем лучше не придумаешь. Бугай, как по заказу был открыт для атаки полностью.

Мне всего не нужно, дайте мне лучшее! Он открыл верхнюю часть груди, шею и голову.

Обрадовавшись такой удачи, улучив момент, отвлекая, я со всей силы пнул его в колено. А потом, как бы сбоку и на себя, цепляя, рубанул нападающего в область шеи, внутренним ребром ладони, прижав большой палец. Куда попадет в челюсть или в ключицу без разницы.

Получилось, попал по открытой шее, по диагонали.

Бугай, потеряв равновесие, еще в полете закатил глаза и рухнул, как подкошенный.

Один ноль! Дрались, пока не сравнялись! Одного проще одолеть, чем двоих.

Победив, никогда не расслабляйтесь.

Отвлекаясь на первого, я упустил второго из виду. Так получилось.

Тупая боль неожиданно растеклась по затылку, со скоростью молнии, мягкая вата обволокла вмиг расслабленное тело и мир потух.

Глава 2

Рассвет, другой рассвет.

Утро встретило прохладцей, и стоило пошевелиться, как вновь пришла боль, и начала терзать голову с чудовищной силой. Во рту засуха, язык прилип к нёбу и распух. «Кошки и пионеры» сделали свое темное дело. Так хотелось пить! Казалось, вот сейчас, открой рот, и из него посыплется песок.