ТВОРЦЫ ИЗ ПУСТОТЫ ИЛИ ТЕНЬЮ-3

Это был безумный план. Использовать сгусток замороженной памяти и боли как щит от того, что лежало по ту сторону реальности. Кирилл кивнул. Другого выбора не было.

Они работали в ледяном подземном мире несколько часов. Тим, по голосовой связи (Лекс протянул антенну наверх), руководил с поверхности, давая расчёты. Они не ломали стену. Они аккуратно, с помощью инструментов Лекса и направленных микровзрывов (его пассажир оказался тонким мастером), расширили одну из трещин до размеров небольшого окна. Из щели повалил тот самый сладковато-холодный запах, усиленный в тысячу раз. Воздух заколебался, как над асфальтом в жару.

Перед щелью, на специальном штативе, они установили Капсулу. Кирилл подключил к ней через импровизированные проводки свой левый глаз – не физически, резонансно, через кварцевые переходники. Он стал живым кабелем между человеческим архивом и дырой в мироздании.

«Готовься, – сказала Мая, положив руку ему на плечо. Её прикосновение было ледяным, но внутри него пульсировала твёрдая, древняя сила её пассажира, готового держать перила на краю бездны. – Не пытайся понять. Просто смотри. Запоминай».

Лекс встал с другой стороны, монтировка в руке, хотя против того, что могло прийти, она была бесполезна. Он был стражем. Точкой якоря в этой реальности.

Кирилл закрыл правый глаз. Левый, связанный с Капсулой, он направил в щель.

И увидел.

Сначала – ничто. Абсолютную, бесформенную темноту. Потом темнота начала дробиться. Не на свет, а на… слои. Как страницы гигантской, вертикально стоящей книги. На каждой «странице» пульсировали, жили и умирали геометрические формы. Чистые идеи. Паттерн страха был одним из миллионов – маленький, колючий, похожий на морского ежа. Паттерн любопытства – спираль, постоянно разворачивающаяся. Паттерн творчества Хозяина – сложный, прекрасный и уродливый многогранник, но здесь он казался бледной, искаженной копией чего-то большего.

Он видел производство . Бесстрастное, бесконечное. Как на заводе штампуют детали. Эти паттерны рождались в глубинах, проходили через сложные, невообразимые фильтры, сортировались и… утилизировались. Большинство – просто растворялось в небытии. Но некоторые, самые стойкие, самые «липкие», прорывались через фильтры – через те самые «швы» – и попадали в Подложку. А оттуда, при наличии «открытого доступа» в виде «просветленного» сознания, – в наш мир.

И он увидел, что их фильтрует. Не машины. Сущности. Но не живые. Статичные, как горы. Гигантские, безликие фигуры, сидящие в позах лотоса в пустоте. Их были сотни, тысячи. Каждая наблюдала за участком «конвейера». Они были «Смотрителями». И они были… мертвыми . Вернее, пребывающими в вечном, неподвижном трансе. Их система дала сбой. Автоматика продолжала работать, но контроля не было. Отсюда – утечки.

А в самой глубине, в центре этого космического конвейера, пульсировало нечто. Не объект. Принцип. Аксиома. Первичный алгоритм, из которого всё рождалось. Источник. Он был красив и ужасен в своей абсолютной, безэмоциональной правильности.

И в этот момент Источник заметил его.

Не взгляд. Смещение внимания. Как датчик на конвейере регистрирует постороннюю пылинку. Из глубины на Кирилла устремилась… ничего. Чистое, безличное намерение проверки. Сканирование.

Боль в левом глазу стала невыносимой. Капсула у него за спиной затрещала, её тёплые огоньки вспыхнули ярко-синим. Она работала на износ, подставляя под сканирование архив человеческих страхов и потерь, маскируя Кирилла под ещё один сбойный, но знакомый паттерн.

Но этого было мало. Сканирование копал глубже. Оно искало точку входа. И нашло её. Не в Кирилле. В связи. В золотой нити, вернее, в её обрубке – в шраме от Хозяина.

И через этот шрам, через эту старую, незажившую рану, из глубины Источника в наш мир выдохнуло .

Не сущность. Не паттерн. Правило .

Простой, чудовищный алгоритм коррекции ошибки.

Воздух в карьере зазвенел . Не звуком. Вибрацией, от которой заходили ходуном камни под ногами. Бетонная стена вокруг щели покрылась паутиной новых трещин. Из щели повалил белый, не холодный, а отсутствующий туман.

Правило было простым: «ВСЕ НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЕ СВЯЗИ МЕЖДУ СЛОЯМИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ РАЗОРВАНЫ. ТОЧКА ВХОДА – ЛОКАЛИЗОВАНА. ТОЧКА ВЫХОДА – НЕЙТРАЛИЗОВАНА».

Для Источника точкой входа был шрам Кирилла. А точкой выхода… была Капсула. Как незаконный мост, созданный из обломков системы.

Правило начало работать.

Капсула взвыла. Не физически – её чёрная поверхность затрещала, пошли молнии настоящего, ослепительно-белого света. Она начала нагреваться, испуская волны такого отчаяния и тоски, что Майя вскрикнула и упала на колени, а Лекс зарычал, вцепившись в монтировку, чтобы не упасть.

«Он… стирает её! – закричал Кирилл, но его голос потонул в нарастающем гуле. – Он видит в ней ошибку!»

Левый глаз горел. Он видел, как белое, безликое пламя Правила лижет Капсулу, растворяя её сложную, гибридную структуру. Сначала «скворцы», потом паттерн Хозяина, потом… память Артёма. Всё должно было вернуться в небытие, быть переработанным.

И тогда Кирилл, уже не думая, сделал единственное, что мог. Он не стал защищать Капсулу. Он открыл её.

Не для выпуска. Для демонстрации .

Он направил всё содержимое Капсулы – не как энергию, а как информацию . Последнюю мысль мальчика. Его выбор тишины. Его человечность, пусть и искаженную. Он выстрелил этим пакетом данных прямо в наступающее белое пламя Правила, в сам «взор» Источника.

На миг всё замерло.

Человеческий выбор, чистая, иррациональная воля, не вписывающаяся ни в один алгоритм, была для Правила тем же, чем вирус для компьютера. Неопознанный объект. Несоответствие протоколу.

Белое пламя дрогнуло, остановилось. Оно анализировало . И не могло проанализировать. В логике Источника не было категории для «последнего желания». Это была ошибка более высокого порядка.