Древо миров братьев Камковых. Том 6. Захват

Глава 1. Мир Аннатара. Дела, заботы и размышления.

Заботы и рутинные дела никак не желали отпускать Аннатара из своих цепких объятий, и он постепенно приходил к мысли, что ему придется рано или поздно, просто-напросто силовым методом обрубить ту пуповину, что приковывала практически всего его, без остатка, к собственному Королевству. В своих планах, он уже давно принял решение о начале экспансии в следующий мир, и сейчас просто ждал возвращения Морона, тем временем обучая своих верных слуг, развивая их навыки, и давая им новые уроки, а также все более глубокие знания.

Мортос за прошедшее время сильно вырос, как маг общего профиля, и хотя его склонность к некромантии никуда не делась, он перестал быть узко профильным недоучкой, освоив наконец-то почти все базовые знания стихий, без которых дальше двигаться в любой специализации, было бы попросту невозможно, без существенного ущерба для основных параметров его, как мага.

Криз понемногу осваивал менталистику. Получив в подарок головной обруч, он перестал зависеть только от собственных, весьма скудных запасов ментальной энергии, и теперь мог использовать его кристалл и как накопитель, и как средство дальней связи со своим Повелителем. Его посещение Тира стало первым серьезным боевым испытанием, где ему пришлось столкнуться с недобитыми умертвиями, львиную долю которых, еще пару лет назад, уничтожил древним заклинанием Мортос. И хотя Аннатару всё равно пришлось вмешаться, чтобы обезопасить раз и навсегда людей в Тире от этих весьма неприятных, не упокоенных духов, Криз сумел более-менее достойно противостоять их внушению и попыткам вселить в него панический страх.

Стэн вовсю занимался своим привычным и любимым делом. Он вместе с Мортосом неплохо справлялся с восстановлением древних цитаделей, попутно обучая рекрутов воинскому искусству. И если последнее не требовало от Аннатара личного вмешательства, то вот с крепостями ему пришлось изрядно повозиться, напитывая их древние камни необходимым запасом прочности, которую давала им издревле, прежде всего его магия. Недостатка с энергией у него давно уже не было, а поэтому Аннатар последовательно посетил все отстраиваемые объекты, где шла непрерывная, восстановительная работа и тщательно, скрупулезно вкладывал в них все необходимые защитные заклинания. Далее, по мере окончания их строительства, он восстанавливал все энергетические потоки, пронизывающие цитадели, замыкая питающие нити на магмовом поле планеты, где уже там, их подхватывал и объединял в единую, общую сеть огненный Элементаль.

Центром всего того, что строилось в его стране, была, конечно же, сама Черная башня. Ее Сердце, как встарь, служило связующим звеном для всех приходящих и уходящих во вне, энергетических нитей, что были раскинуты, словно паутина, под всем его Королевством. Когда работа по всему пограничному контуру будет, наконец, полностью закончена, он сможет, не выходя из башни, как и раньше, следить за малейшими колебаниями Силы во всех звеньях защитного периметра, а также чувствовать ауру Королевства, по основным реперным точкам.

Во время своего отсутствия, ему придется оставить всё энергетическое хозяйство королевства на Мортоса, и поэтому, в последнее время, именно его обучением он заниматься столь тщательно и основательно. На самом деле, после того как все нити будут замкнуты на Сердце башни, а он завершит все самые необходимые, тонкие настройки, Мортосу не особенно придется вникать в тот процесс, в который он сам не слишком хотел кого бы то ни было допускать. Но следить за всем этим, хотя бы в общем плане, было кому-то необходимо, и Аннатар ломал голову, уже который день, чтобы разрешить эту весьма непростую дилемму.

И дело тут было, собственно, не в недоверии. Он достаточно глубоко проник в сознание каждого из своих ближайших слуг, чтобы понимать и ощущать их беззаветную преданность. Не смотря на личные особенности каждого из них, в общем и целом Аннатар не только чувствовал, но и давно знал все их чаяния и помыслы и старался направить их личные желания на свое благо. С самого начала знакомства с ними, в то время еще с осколками его сознания, эти люди были подобраны в соответствии с его Замыслом, который с тех пор не претерпел каких-либо глобальных изменений. Все шло своим чередом, за исключением единственной осечки, которая до сих пор, время от времени, пребольно жгла его память: Драгорт.

Аннатар в очередной раз скрипнул зубами. В этом не простом, и даже скорее не тривиальном случае, он ощущал целую гамму чувств. С одной стороны, он понимал, что уже изначально все пошло не совсем так, как с остальными. Осколок, успешно внедрившись и ассимилировавшись в этом человеке, не смог достаточно глубоко подчинить сознание этого начинающего мага. Тому было несколько причин, а основная из них, заключалась в том, что Драгорт оказался слишком способным магом, что в купе с крайне сильным преподавательским составом Штормхольда, еще и подстегнуло его развитие, которое в итоге непредсказуемо ускорилось, что добавило уже непреодолимых трудностей его осколку.

(История внедрение осколка в Драгорта и остальных героев, описана в первом томе данного романа)

Второе, что так же немаловажно сказалось на провале миссии по превращению этого человека в его слугу, были ненавистные ему, еще с первых эпох его собственной жизни – светлые эльфы. Оказавшись в своем мире, в их Владениях, Драгорт еще больше отклонился от Замысла Аннатара, который касался непосредственно его, но уже в дальнейших планах. И тут тоже сказалось сразу несколько негативных факторов. Во-первых – Великий Лес. Эта мега сущность была невероятно сильна, стара и мудра, и ее влияние на человека оказалось крайне существенно. Во-вторых – Эльсинор, Владыка эльфов, который и сам, как оказалось, был заинтересован в Драгорте, и даже использовал его в своих целях, грамотно перетасовав линии судьбы этого человека. А в-третьих, но далеко не в последних – взаимная любовь этого человека и эльфийской принцессы, дочери Владыки, что окончательно выбила остатки Замысла из дальнейшей судьбы этого человеческого индивидуума.

Рождение же их ребенка, в судьбе которого смешались влияния не только самих родителей, но и Великого Леса и даже отчасти эльфийского Владыки, порвала даже призрачную надежду на то, что этот человек, а точнее уже не совсем даже и человек, станет когда-нибудь служить ему.

Но Аннатар не был бы Аннатаром, если бы даже из, казалось бы, проваленной вдребезги миссии, не получил бы собственной выгоды. Благодаря Драгорту и тому, что он оказался здесь, в его мире, ему удалось познакомиться с Мороном, одним из учителей этого полу эльфа – полу человека. И это было очень весомым аргументом, в пользу того, что изначально история с Драгортом, была им начата не зря. Морон был так же, не совсем человеком, да и вообще – родом с третьего мира, даже не принадлежащего этой Ветви Великого Древа.

Морон никак не относился, ни к его миру, ни к родному миру Драгорта – Пенту. И это давало им обоим хорошую перспективу, для взаимовыгодного сотрудничества. Кроме того, не смотря на полное отдаление Драгорта от Замысла Аннатара, и частичной перестройки его организма, а так же базовой энергетики, причем прошедшей не без участия Великого Леса, Аннатар все еще чувствовал следы влияния его осколка на сущность этого получеловека.

Никакая чистка сознания, никакая перестройка ментальных потоков разума, ни даже сам Астрал, или глубочайшая медитация, не способны были полностью стереть пребывание Его части, в сознании любого живого существа. И тут дело было не в его закладках, которые хоть и не так легко, но все же возможно было обнаружить сильному менталисту. Дело тут было в самом естественном изменении разума, тонких струн которого, когда-либо, причем достаточно протяженное время, касался его осколок. Конечно же, это не давало Аннатару возможностей брать Драгорта под контроль, или даже отчасти управлять им, но иногда, исподволь, крайне легонько и осторожно, при личной встрече, можно было играть на этих энерго струнках, а именно это и было излюбленной мелодией, в богатой на такие оркестровки, жизни древнего мага.

Аннатар в очередной раз прошелся сознанием по жизненному пути своего осколка в разуме Драгорта, и тяжело вздохнул, понимая, что в данном случае, эту партию он провалил. Но любая, даже подобная неудача, хоть и гложет время от времени память не любившего проигрывать Аннатара, особенно в его любимых хитросплетенных и протяженных во времени и пространстве интригах, в которых он съел ни одну собаку, но зато дарит очередной опыт, которого, как известно – много не бывает. Выжав по максимуму дивидендов даже из этой неудачи, Аннатар приобрел себе важного союзника, и если его сотрудничество с Мороном окажется настолько удачным, как он себе распланировал, это с лихвой перевесит потерю даже такого важного и ценного Слуги, которым мог бы стать для него Драгорт.

Аннатар вышел из транса, в который сам себя загнал, размышлениями о всех своих прошлых делах и огляделся. Склон вулкана, на площадке которого он так любил медитировать, сегодня был с подветренной стороны, а потому под порывами свежего ветерка, почти полностью очистился от хлопьев пепла, налетевших снаружи на его жерло, после последнего контролируемого им извержения. Аннатар использовал этот выплеск активности горы для окончательной запитки Силой, отстроенной и готовой к заселению крепости Мрака, все строительные работы на которой были уже завершены. Северная часть охранного периметра теперь полностью присоединилась к общей цепи, для замыкания которой оставалось достроить лишь последние две цитадели: Паучье Логово и Гномьи Чертоги, располагавшиеся на юго-западной и южной границах его владений, соответственно.

Аннатар провесил портал и спустя миг уже стоял на втором этаже Черной башни. Вспугнув своим появлением двух людей, куда-то что-то тащивших, он поморщился от звука падения чего-то тяжелого у себя за спиной, быстро скрывшись на винтовой лестнице и далее в своих покоях. Его немного раздражала та суета в коридорах и залах его Черной башни, которая хоть и значительно уменьшилась, после того как эта цитадель перестала быть чем-то средним между складом и жильем кого попало, но все еще служила центром притяжения всех без исключения людей, мнящих себя новоиспеченными начальниками разных рангов и мастей. Пора было наводить и здесь свой порядок.

– Мортос, я хочу, чтобы все передвижения людей, за исключением тебя, Стэна и Криза, отныне были только в пределах цокольного этажа. Выше, на втором, там, где расположены покои вышеперечисленных слуг, никого кроме них, или в их сопровождении, больше не должно быть, а выше третьего, где располагаюсь я, вообще запрещено появляться даже вам всем, без моего личного, прямого приказа или призыва.

Мортос, как всегда, склонился в полупоклоне, а выпрямившись, смело посмотрел прямо в глаза, ожидая, будут ли еще какие-то приказы или темы для разговора. Его взор за последний год претерпел разительные изменения и нравился Аннатару гораздо больше. Ушел тот щенячий, быстрый и какой-то пугливо-смазанный взгляд, постоянно съезжающий в сторону, словно человек что-то украл и теперь боится, что его раскроют по его бегающим глазам. После некоторых первоначальных метаний, Мортос наконец-то определился со своей ролью в этом мире, а его главенство над хозяйством целой страны, которое он получил по приказу Аннатара, предало ему ощутимой властности и уверенности в своих собственных силах.

Занятия магией, так же укрепили его веру в себя, и что даже более важно, в то, что он нужен, как этой стране, так и своему Повелителю не на время, а на долгие, долгие годы. Аннатар видел, как молодой, собственно, еще человек, едва достигший двух десятков лет, общается абсолютно на равных с умудренным жизненным опытом Стэном. Как он не пасует под давлением ментального натиска, проверявшего его исподволь Криза, как он ставит себя на одну планку в разговорах с ними, и как лихо отдает команды, всем без исключения, кроме обозначенных выше лиц. Аннатару нравилась даже его некоторая независимость, которую он приобрел за последнее время, отдавая приказы и распоряжения по всей стране, касающиеся взаимодействия с остальными слугами, минуя одобрение Повелителя, даже в самых важных вопросах.

Таких вольностей не позволяли себе даже более взрослые Стэн и Криз, всегда советуясь с ним, при принятии архиважных, а тем более совместных решений. Возможно, это происходило потому, что Мортос был первым из всех остальных, гораздо позже появившихся, еще двух его верных слуг.

– Я доволен тобой, Мортос и вскоре ты мне понадобишься для нового дела, которое я начинаю в самое ближайшее время. Ты отправишься в путешествие в другой мир. Там у меня для тебя есть специальное задание.

Глава 2. Мир Механоида. Прозрение.

С Фернаном я поехал попрощаться в тайне от всех. Поинтересовавшись, кем я являюсь убитому, меня пропустили в покойницкую при правоохранительном участке. В студенческие времена, я часто бывал здесь, анатомию человека без этого не выучишь. Неприятные, но знакомые запахи обволокли меня, стоило мне только зайти в прозекторские покои. Дав немного денег местному ординару, я попросил его оставить меня одного.

Смерть заострила черты моего приятеля. Его спокойное сейчас лицо, было гладким и белым, словно мрамор.

– Что за оружие поразило тебя, друг мой? – Спросил я его.

Уверенный в том, что если бы он мог, то рассказал бы, я продолжил внимательно разглядывать его тело. Страшное отверстие, я обнаружил в густом, волосяном покрове его головы. Сомнений не осталось. Проводя многочисленные испытания пневматической машины Смита, я хорошо знал, как выглядит пробоина от изобретенных мной зондов, которыми она стреляла. Пятиграммовый снаряд не сотворил сквозного отверстия, но с легкостью пробил относительно тонкую, боковую черепную кость и смертельно повредил мозг Фернана.

Осознание того, что я совершил, изобретая это, чуть не лишило меня чувств. Разве мог я, хоть на секунду представить себе, что мое изобретение будет применено с целью убийства. Если бы я только знал… Коря себя, я на прощание пожал холодную руку молодого и талантливого инженера, после чего покинул это заведение.

Не замечая дороги, я ехал домой, вспоминая друга, людей которых он поддерживал. Я думал о том, какова моя роль во всем этом. Отдавая долг покойному, мне следовало теперь лучше понять, чем живут простые граждане. Да, наше общество шло по пути индустриализации и достаточно однобокому развитию медицины. Попутно, естественно, росли и другие отрасли, такие как тяжелая промышленность и машиностроение, образование. Вот только, все остальные направления, развивались по остаточному принципу, и достаточно сильно отставали.

Конечно, это не значило, что жителям городов и аграрно-животноводческих агломераций на юге континента было негде жить, не в чем ходить и нечего есть. Всего было достаточно, но…трудности на этом не заканчивались. Коммунально-строительное хозяйство, транспорт, культура, также отставали. Все граждане нашего мира работали очень много. Если бы правительство, в лице примасов, чуть поменяло риторику и снизило обязательный процент ежегодного прироста, то людям стало бы немного легче. Остается фактом, что и средний уровень жизни, следовало поднимать. Хороший отдых в кругу семьи, хотя бы простая, но обильная пища, минимальные развлечения и медицинское обслуживание, уверен, смогли бы улучшить ситуацию.

В самое ближайшее время, мне следовало самому убедиться в тех словах моих одноклубников, что я слышал там в последнее время все чаще и чаще. Осталось только придумать, как это сделать без риска для своей жизни и как сделать так, чтобы людей, просто пытавшихся «докричаться» до правительства, не убивали вот так вот запросто, как беднягу Фернана.

Отложив эти мысли до утра, я отправился в лабораторию. Здесь, забывая обо всем, мне не терпелось начать новые опыты. Озарения, которые меня посетили в храме, на празднике пришествия Механоида, требовали проверки. Теперь я был уверен, что эргонит обладал гораздо большими свойствами, чем знал и использовал наш мир. Смешно было представить, чтобы божество забирало этот материал для таких же, как и у нас, примитивных методов его использования. Когда я зашел проверить, как эргонит набирает электрическую энергию и не изменилось ли его свечение, то чуть не вскрикнул от удивления. Слиток не просто светился, он мерцал и пульсировал, словно живой. Картина, увиденная мной, была настолько гипнотической, что некоторое время, я просто не мог оторвать от нее глаз. В каком-то наитии, я на время, отсоединил его от питающего кабеля, а затем отнеся его в механическую часть лаборатории, отпилил от него брусок равный ста граммам. Этот маленький, по-прежнему мерцающий кусочек, я также разделил на две части. Одну из них, я положил в соляную кислоту, чтобы растворить его, вторую же, я всю истер в самую мелкую пыль, на которую были способны мой инструмент и оборудование. Мысли понеслись дальше, и я сначала добавил эргонитовую пыль в коллаген для суставов, а затем и в суспензию для укрепления мышц и связок. Раствор же эргонитовой кислоты, я погасил щелочью, а затем, обмакнув в них контакты тестовой электрической сети, заново собрал их и, о чудо, лампа накаливания стала гореть значительно ярче. Я конечно же догадывался, что эргонит прекрасный проводник, но теперь, я на опыте подтвердил это. Крайне воодушевленный, я снова не заметил, как наступила ночь.

«Дневник опытов следует тщательно заполнить, а потом можно и идти спать», – подумал я и принялся за дело, то и дело растирая уши, чтобы не уснуть.

Как часто бывает, план моего перевоплощения в простого рабочего, созрел у меня в голове за те несколько часов, пока я спал. Моих знаний с лихвой хватало для того, чтобы на любом производстве страны, меня не раскрыли сразу. Одевшись и быстро позавтракав, я отправился в свой родной, учебный магистрат. Наврав там с три короба, что мне нужна дополнительная практика, я получил направление на самое большое механическое производство в Местусе. На обратном пути я заехал в галантерею, и прикупил там два рабочих, мужских платья, одно для себя и точно такое же для Вучича. Я давно не баловал старика, а мне это почти ничего не стоило.

Сама мысль о том, что я никогда не считавший денег, теперь буду претворяться бедным рабочим, поразила меня. А ведь правда, каково это? Деньги в нашем обществе появились вместе с началом ранней индустриализации. Бартер и меновая торговля уже не удовлетворяла нужд государства и людей. В честь нашего первого кардинала, монеты назвали кронами. В одной кроне была сотня сольдов, а в каждом сольдо – сотня пенни. Два простых и крепких мужских костюма, что носили многие граждане, стоили мне, к примеру, четыре сольда. Ужин в хорошем ресторане стоил крону, столько же получал и рабочий за месяц своего труда на тяжелой работе. Вот такая вот несправедливость. Размышляя об этом и о том, что ранее не думал о таких вещах, я крутил педали своего мобиля и ехал домой.

Вучич подарку обрадовался и даже чуть прослезился, от чего мне стало немного стыдно. Сделав в своей голове пометку о том, что надо баловать старика чаще и поднявшись к себе в комнату, я переоделся в рабочее и понял, что провал мне обеспечен. Моя внешность, прическа и даже усы – выдавали меня с головой. Решив идти до конца, мне снова пришлось хитрить. Попросив Розу вызвать ко мне из города цирюльника, я намеренно сделал неловкое движение при бритье и вот результат…

Цирюльник – заламывает руки в ожидании наказания, а я, довольный, что моя мальчишеская задумка удалась, пытаюсь сделать расстроенный вид, в общем – театр. Усы, как я и хотел, пришлось теперь сбрить полностью. Волосы же, если их не мыть так часто, как я привык, тоже быстро изменятся и станут сальными и грязными, как у большинства рабочих.

           Посчитав теперь себя вполне готовым, я с аппетитом поужинал в одиночестве. Отца, слава шестеренке, не было дома. После нашего с ним последнего разговора, я не хотел с ним встречаться. Поискав себе занятие после вкусного ужина, на котором сегодня подавали рыбу на пару и овощи, я решил заняться оформлением новых патентов, а заодно и своим все больше и больше болевшим плечом. Закончив с бумагами, я разделся до пояса и начал аккуратно, но тщательно пальпировать больное место.

– Воспаление на лицо, господин Торсон, – сказал я сам себе и, достав из аптечки противовоспалительную и обезболивающую мазь, густо нанес ее на всю область плеча, после чего лег на кровать и даже не заметил, как уснул.

На утро, специально проснувшись намного раньше обычного, я оделся в рабочее платье и отправился на Механический завод. Предприятие стоило отдельного рассказа. Нужно начать его описание с того, что занимало оно целый квартал на окраине Местуса. Кроме административного корпуса, который, являлся ядром предприятия, здесь были и цеха совершенно различного толка. Также, как театр начинается с вешалки, любое предприятие начинается и заканчивается складами. Сырье, поступающее сюда со всей страны, сортировалось и далее поступало в переработку. После этого, что-то отправлялось в кузни, что-то в механообработку, а что-то и в святая святых предприятия – в один из сборочных цехов. Для меня же было важно то, что, устроившись сюда, я смогу посещать и все дочерние филиалы завода, которые располагались повсюду, в том числе и на самых окраинах нашей необъятной родины. Я чувствовал, что именно там, я смогу узнать все сокровенные нужды и чаяния простых, рабочих людей.

В отделе кадров, оглядев мою персону со всех сторон и по праву признав слишком субтильным для тяжёлой работы, меня назначили подмастерьем в отдел контроля качества. Должность это была достаточно хорошей и получил я ее только благодаря своему блестящему аттестату. Конечно, никто сразу мне не доверит ставить клеймо о соответствии на поступающие в наш отдел готовые изделия, но вот работу по типу «подай-принеси», мне вполне могли поручить. Что, впрочем, и случилось. Радуясь тому, что моя затея с перевоплощением удалась, я отправился на инструктаж.

Проводил его крайне колоритный начальник цеха. Его огромный живот нависал над ремнем брюк, вот-вот грозя порвать бедный и уже порядком измочаленный кожаный шнурок. Не смотря на эту его особенность, он казался неплохим человеком, а рабочие внимательно слушали его, и даже согласно кивали. Звали его Большим Смитом и это прозвище вполне ему подходило. Когда все разошлись по своим рабочим местам, настала и моя пора обратить на себя внимание.

– Господин Смит, – обратился я к нему. – Я новенький, но хочу приносить пользу.

– Торсон, мне сообщили о тебе из отдела кадров. – Махнув мне рукой и призывая следовать за собой, он проводил меня к моему рабочему месту.

– Измерительными приборами обучен пользоваться? – Спросил он.

– Да, господин Смит, – ответил я и кивнул в подтверждении.

Протянув мне многофункциональное устройство для измерения длинны, глубины и диаметров, он попросил меня произвести замеры однотипных деталей, которые во множестве лежали на моем новом рабочем месте. Когда я успешно справился, он одобрительно покивал и сообщил мне, что проверка размеров этих деталей и есть мой фронт работ на сегодня.

– Торсон, – уходя сказал он. – Если, какая-то из них будет не в размерах, откладывай ее в сторону, понял меня?

Снова кивнув, я принялся за работу. Поглядывая по сторонам, я выполнял простые действия, требующие, тем не менее, большой внимательности. Я понимал, что все важные и интересные для меня разговоры, скорее всего будут за обедом, в раздевалках и после работы, в ближайших кабаках. Но сначала мне следовало примелькаться. Вряд ли кто-то будет откровенничать с новичком.

Как и следовало ожидать, во время обеда, вокруг меня образовался пузырь пустоты. Никто не подсел ко мне за столик, но все обеденное время, я чувствовал устремленные на меня изучающие взгляды. Долгожданные изменения произошли только на шестой день моей работы на производстве. В преддверии единственного выходного, за обедом ко мне подсели сразу двое рабочих из моего цеха.

– Торсон, ты отработал свою первую неделю, поэтому, если ты и дальше планируешь тут трудиться, пора тебе вливаться в коллектив! – Сказал один из них и многозначительно потер кадык.

– С деньгами не густо, – ответил я. – А так, я бы с удовольствием.

– Не переживай, парень. Мы знаем не дорогое местечко, где пока еще не разбавляют пиво для нашего брата.

– Тогда идем, – сказал я и едва сдержал победную улыбку.

Отработав по полной смене каждый из шести дней, а потом еще по одной дома в своей лаборатории, выглядел я, как приведение. Изможденный постоянным недосыпанием и тяжелой работой, я наконец-то полностью стал похож, на основную массу простых рабочих. Ежедневно борясь с желанием бросить все и вернуться к прежнему образу жизни, я должен был продолжать быть осторожным и внимательным.