Дело N…

Глава 4

Звонок телефона выдернул Арину из недолгого сна.

Она пришла домой около пяти утра, успела обрадоваться тому, что, по всей видимости, мать осталась ночевать у своего мужчины и ничего не узнает, а потом прямо в одежде упала на кровать, завернулась в одеяло и мгновенно уснула.

И вот теперь она кому‑то понадобилась.

– За что? – страдальчески пробормотала Арина и ткнула в телефон. – Слушаю.

– Доброе утро, Арина, – произнёс знакомый голос. Низкий, бархатистый, обволакивающий.

– Дядь Слав… я сплю… – жалобно сказала Арина, отодвинула телефон от уха и посмотрела на время. – Полвосьмого… Кто звонит в такую рань? Написать не мог?

Он помолчал, словно подбирал слова.

– Кое‑что произошло, – ответил он наконец. – И мне нужно с тобой, во‑первых, поговорить об этом. Очно. А во‑вторых, надо, чтобы ты отработала как фотограф на мероприятии.

– На каком? – обречённо уточнила Арина.

– Подъезжай ко Дворцу пионеров прямо сейчас. К арке у запасного выхода, там пока никто не стоит, припаркуешься. Всё расскажу. Жду.

– Дворец детского творчества, – автоматически поправила Арина, но отчим уже повесил трубку. Она отбросила телефон в сторону, зарылась лицом в подушку и промычала: – Ну за что?!

Через две минуты она снова взялась за телефон, просмотрела новости, почему‑то надеясь прочитать, что пропавшая девочка вернулась домой, но никаких упоминаний об этом найти не удалось. Арина заставила себя встать и, зевая, отправилась на кухню. Оттуда раздавались какие‑то звуки, и она решила, что мать всё‑таки пришла домой и теперь в одиночестве пьёт свой утренний кофе.

Но Арина ошиблась.

Мать была не одна. Напротив неё за столом сидел дядя – какой‑то взъерошенный, с красными глазами и трясущимися руками, одетый в ту же самую одежду, что и вчера.

– Д‑доброе утро, – запнувшись, сказала Арина. – Всё хорошо?

– Да, – хрипло ответил дядя.

Мать – выглядевшая не в пример лучше своего брата, словно и не провела ночь вне дома – криво улыбнулась:

– Всё в порядке, Ариш. Просто дядя поругался с тётей Леной и ночевал у нас.

Что ты такое говоришь? Кто ночевал у нас?! – хотела возмутиться Арина, но почему‑то не произнесла ни слова и осторожно опустилась на стул, пристально глядя на мать.

– Ты уже спала, когда мы пришли, – неловко добавила та.

– Понятно, – сказала Арина и взяла из стоявшей на столе вазы с фруктами нектарин. – Ну да, я как‑то рано уснула, часов десять было.

Дядя выдохнул.

– Мы около одиннадцати пришли, да, Коль? – спросила у него мать.

– Ближе к двенадцати, мне кажется, – ответил он.

– Понятно…

Арина покрутила в руках нектарин. В ушах – то ли от недосыпа, то ли от злости из‑за того, что дядя ввязался в очередную интрижку, а мать опять его покрывает – шумело.

– Ты какая‑то бледная, – с тревогой сказала мать. – Сделать чай?

Арина покачала головой:

– Нет, спасибо. Мне надо работать. Дядя Слава позвонил, нужно…

На лице матери появилось ледяное выражение.

Арина закатила глаза:

– Ну простите меня, пожалуйста! Конечно же он не дядя Слава, а Вячеслав Витальевич. Так лучше?

– Намного, – холодно сказала мать. – И не забывай, пожалуйста, что кроме этой непонятной работы, не требующей никакой квалификации, у тебя недописанный диплом.

Арина открыла было рот, чтобы объяснить матери, насколько та не права по поводу фотографии… но поняла, что это бесполезно. Проблема была не в самой работе, а в том, кто её предложил.

– Не забуду, мам, – пообещала Арина. – Я пойду. Хорошего дня.

Она встала из‑за стола, вышла из кухни и только в коридоре позволила себе презрительную гримасу.

Мерзость. Просто мерзость. Фу.

* * *

Отчим стоял под аркой пожарного проезда Дворца детского творчества и, морщась, рассматривал машину Арины.

– Бампер. Снова, – сказал он.

Арина вздохнула и разумно решила, что лучше перевести разговор на работу:

– Так что надо делать?

– Как ты вообще ездишь? – резко спросил отчим. – Третий раз за полтора года. Третий! Мать видела?

Арина поправила рюкзак, съезжавший с плеча, и изобразила широкую улыбку:

– Ей наплевать.

Лицо отчима исказилось – брови сдвинулись к переносице, тяжёлые складки на лбу и щеках стали ещё глубже, челюсти сжались.

– А, ну да, – процедил он сквозь зубы. – Наплевать. Денег‑то полно. А я ей говорил, что покупать тебе…

– Что. Ты. Хотел? – отчеканила Арина.

Отчим посмотрел на неё в упор, и Арине стало не по себе.

– Для начала поговорить. Вчера… – буркнул он, осёкся и после паузы заговорил ещё более раздражённо: – Какого чёрта ты устроила в своих блогах? Что за вопли про благоустройство?

Арина вспыхнула:

– Ты вообще видел, что они сделали? Половина деревьев засохла! И они посадили туи!!! Опять эти грёбаные…

Отчим поднял руку вверх:

– Остановись, – приказал он. – Об этом потом.

Арина демонстративно фыркнула, но умолкла. Отчим посмотрел на часы, потом взял её под локоть и подтолкнул в сторону входа во Дворец.

– Вчера произошло то, что меня тревожит, – размеренно заговорил он, открывая дверь. – Ты же помнишь, что в финале танцевали пять пар, а не шесть?

Воздух вокруг стал каким‑то тяжёлым. Арина с трудом втянула его в себя, перешагнула порог и как можно равнодушнее ответила:

– Да, я в курсе. Девочка из шестой пары ушла из Дворца и не вернулась.

Отчим искоса на неё посмотрел. Арина растянула уголки губ в улыбке.

– Я считаю, – продолжил он, – что её исчезновение может быть связано с исчезновением Иры.

И Арина не выдержала. Остановилась, выдернула руку и посмотрела отчиму прямо в лицо. Он спокойно выдержал её взгляд.

– О чём ты говоришь? – медленно спросила Арина. – Какая тут может быть связь?

– Вчера было ровно шесть лет, – ответил отчим. – День в день. Поэтому я пошёл в полицию и рассказал о том, что случилось с Ирой.

– Зачем?!

– Думаю, информация об Ире поможет найти пропавшую девочку, – сказал он так, как будто речь шла о чём‑то само собой разумеющемся.

Арина на секунду зажмурилась, гася совершенно ненужные эмоции, и снова двинулась вперёд.

– Не вижу логики, – честно сказала она. – Даже если… Ладно, пусть. Дело твоё. А зачем ты мне это говоришь?

– Затем, что беспокоюсь, – коротко пояснил отчим. – Вчера ты стояла с Владом. А Влад странный парень. Хороший, наверное, но странный. Будь осторожнее. Пожалуйста.

Странный? Влад странный? Быть осторожнее?!

Арина помолчала, обдумывая услышанное. Смысл слов отчима от неё упорно ускользал.

– Какой‑то бред, – пробормотала она.

– А во‑вторых, – уже чуть официальнее сказал отчим, – в связи с этим происшествием ты нужна как фотограф. Сейчас во Дворце развёрнут штаб поисковиков. Сделай приличные фото или видео их работы… и меня.

Арина споткнулась и неожиданно для самой себя рассмеялась:

– О боже! Ты типа тревожишься о пропаже девочки и обо мне, но не упускаешь случая попиариться на чужой беде? Так сильно хочешь стать мэром? Самому не противно?

Он не ответил. Арина хотела продолжить, но они уже оказались в холле Дворца, и отчим вдруг заговорил гораздо громче, чем раньше, обращаясь к стоявшему неподалёку молодому светловолосому мужчине с почти военной выправкой, одетому в простые джинсы и толстовку:

– Лейтенант! Можно вас?

Полицейский? – предположила Арина. Но вчера она с ним точно не пересекалась, иначе запомнила бы.

Мужчина повернулся на звук, внимательно взглянул на обоих и сказал:

– Слушаю.

– Я вспомнил кое‑что важное, – торопливо произнёс отчим. – Точнее, я думаю, что это может быть важным.

Арина, прищурившись, на него посмотрела. С каждой секундой она всё меньше и меньше понимала, что и зачем он делает.

– Что именно? – спросил полицейский.

– Серьги, – ответил отчим. – На девочке во время отборочных этапов и полуфинала были серьги, очень приметные, яркие. А потом, когда она спускалась по лестнице, я точно это помню, на ней уже не было украшений.

Серьги?

И вдруг Арина поняла, что отчим прав. Она ведь тоже обратила внимание на украшения и на саму Инну ещё во время четвертьфинала, но почему‑то вчера даже не вспомнила про серьги. Хотя имели ли они значение?

Кажется, полицейский тоже не считал, что это может быть важным. Он вздохнул и снисходительно пообещал:

– Хорошо. Я запишу. Серьги…

Отчим вытащил из кармана свой телефон и, начиная что‑то в нём искать, продолжил говорить:

– Вот, есть фото с предыдущего дня, она всё время танцевала в них. Посмотрите. Почему вдруг Инна их сняла? Она была одета для стандарта, а серег не было. Получается, она действительно не собиралась больше танцевать?

Полицейский взял телефон и сказал уже более заинтересованным тоном:

– Спасибо за информацию.

Арина тоже посмотрела на экран и поняла, что отчим открыл официальную страницу городской администрации в соцсети как раз на сообщении о турнире. К сообщению были прикреплены фотографии танцоров – те самые, которые сделала Арина в субботу. Но только сейчас она сообразила, что на них есть и Инна.

– Если нужны снимки в лучшем качестве, они есть у нашего фотографа, – отчим повернулся к Арине. – Ведь есть? Арина, ты можешь их переслать товарищу из полиции? Думаю, они ему пригодятся.

– Пригодятся, – согласился лейтенант, продолжая смотреть в телефон.

Арина вздохнула и стянула с плеча рюкзак.

– Минуту, – пробормотала она и зачем‑то попросила: – Какое там фото, покажете?

Дурацкий вопрос. Она же прекрасно видела фотографию, и наверняка полицейский это понимал, но всё равно развернул телефон к Арине. Она впилась взглядом в экран, пытаясь угадать, что так заинтересовало лейтенанта.

Сердце пропустило удар.

Под общим счётчиком лайков было написано: «Оценили Андрей Бычков, Влад Назаров, Мария Григорьева и другие». Полицейский тоже смотрел на эти имена? Почему?

… Влад странный парень… Будь осторожнее. Пожалуйста…

Отчим говорил про Влада полицейским? Зачем? Что, чёрт побери, он творит?!

Арина поняла, что зависла на неприлично долгое время, и заставила себя заговорить:

– Да, тот день точно есть, не удаляла. Серьги шикарные, я тоже их запомнила.

– Ну тогда, Арина Васильевна, проходим вон туда, в кабинет администрации, – неожиданно приказал лейтенант. – Оформим передачу фотоматериалов как полагается. И побеседуем.

Арина замерла.

– Откуда вы знаете моё отчество? – с подозрением спросила она.

Отчим смутился – или ей это просто показалось? – и бросил на полицейского косой взгляд. Лейтенант пожал плечами и повторил:

– Пройдёмте.

– Арина, позвони мне, когда закончите, – добавил отчим, отводя глаза. – Твою работу никто не отменял.

* * *

– Наберите на своём телефоне звездочка, решётка, ноль шесть, решётка, – попросил полицейский Арину, продолжая заполнять какие‑то бланки.

Он занимался этим так долго, что она успела внимательно его рассмотреть, отметить про себя достаточно редкое сочетание смуглой кожи, светлых волос и карих глаз, прикинуть, насколько хорошо он получается на снимках – на первый взгляд лейтенант казался довольно фотогеничным. Потом от скуки зашла в чат своей группы, пролистала обсуждение, наткнулась на странное сообщение, что она обещала помочь с закупкой алкоголя к Дню Радио, хотя вроде бы она такого не обещала. Ответила, раздражённо заблокировала телефон и перешла к разглядыванию кабинета директора Дворца, который они бесцеремонно заняли. С тех пор, как Арина была здесь в последний раз, ещё до развода отчима и матери, почти ничего не изменилось, и это ей почему‑то не нравилось.

– Зачем? – спросила Арина.

– Вы же сказали, что часть снимков сделана на телефон, – спокойно пояснил полицейский. – Эта команда покажет уникальный код устройства. Он нужен для идентификации.

– Ясно. Кстати, вы не представились, – сообщила ему Арина, вводя нужную комбинацию. – Ваши коллеги сначала представлялись, а потом уже… Так… Какая‑то картинка с цифрами. Что с ней делать?

– Давайте сюда, – сказал полицейский, забрал телефон у неё из рук, положил рядом с фотоаппаратом и начал вписывать в бланк длинную цепочку цифр. – И продиктуйте код разблокировки.

– Что? – Арина ошарашенно на него посмотрела.

Полицейский поднял голову от бумаг и повторил:

– Код разблокировки. Или вы хотите, чтобы мы в попытках получить доступ к данным сбросили всё до заводских настроек?

В висках застучало. Она наконец‑то поняла, что именно подразумевал лейтенант под передачей фотоматериалов.

– Я не отдам вам телефон, – возмущённо сказала Арина. – И фотоаппарат тоже не отдам.

– А это решать не вам. Ознакомьтесь и распишитесь на двух листах.

Полицейский протянул Арине заполненные бланки, и она упёрлась взглядом в заголовок: «ПРОТОКОЛ об изъятии».

– Я ничего вам не отдам, – повторила она. – Вы можете скопировать фото, техника‑то то вам зачем? Это превышение… – Арина запнулась, пытаясь вспомнить правильную формулировку, но не смогла. – Короче, превышение. Вы не имеете права.

Лейтенант усмехнулся:

– Можете написать на меня жалобу.

Арина сжала зубы и молча расписалась.

– Благодарю! – сказал лейтенант и лучезарно улыбнулся. – Один экземпляр ваш. Кстати, я Игнатов Илья Геннадьевич, оперуполномоченный.

– Я должна ответить, что мне очень приятно, или что?

– А вдруг вы всё‑таки решите написать жалобу? Вот я и представляюсь. Можете написать прямо сейчас, мой непосредственный начальник тоже здесь, сразу ему отдадите. С текстом жалобы помочь, или сами справитесь?

Арина аккуратно сложила один из листов, убрала в карман, затем откинулась на спинку стула и пристально посмотрела на полицейского.

– Вы специально это делаете? – поинтересовалась она. – Пытаетесь вывести меня из себя? Зачем?

Лейтенант Игнатов усмехнулся:

– Попытался, да. Но вы неплохо владеете собой. Необычно для вашего возраста, Арина Васильевна.

– Пришлось повзрослеть раньше времени, – с прорвавшейся ненавистью ответила Арина. – Потому что в пятнадцать лет на мне оказалась куча обезумевших взрослых…

Она заставила себя замолчать. Выдохнула. Поняла, что лейтенант ждёт продолжения, и заговорила уже спокойнее:

– Шесть лет назад моя двоюродная сестра тоже ушла из Дворца пионеров. Вот так же, как Инна. Просто взяла и ушла. Моя тётя, мама Иры, была беременна. Наш общий дедушка был очень болен. У дяди были проблемы в бизнесе.

– И? – спросил Игнатов.

Надо было остановиться, не было никакого смысла рассказывать о том времени, но Арина поняла, что хочет выговориться. Впервые за шесть лет. Она имела на это право.

– Дедушка умер после того, как узнал про Иру, – со злостью сказала Арина. – Бабушка оказалась в больнице в предынсультном состоянии. Тётя родила раньше времени недоношенную девочку, сначала все думали, что она умрёт, но Крис выжила, только проблемы разгребают до сих пор, плохо со зрением и почти не говорит… А дядя… Дядя ушёл в запой. Замечательное решение, правда? Он не появлялся дома по несколько дней подряд, он даже не пришёл на похороны своего отца, он… – Арина сморгнула навернувшиеся на глаза слёзы. – Мама рвалась на части. И я тоже рвалась. Я пыталась всем помочь, бегала по больницам к бабушке и к тёте Лене. Несколько раз забирала дядю из вашего отдела, он постоянно попадал в какие‑то истории по пьяни… Я даже пыталась не давать ему пить, воспитывала, но потом поняла, что смысла нет. И слушала, слушала, слушала их всех. Они все жаловались, как им тяжело. Я их слушала. Утешала. Говорила, что всё будет хорошо. А сама плакала ночью в подушку, чтобы мама не услышала. И никто, никто не спросил, каково тогда было мне. Поэтому… Поэтому да. Я повзрослела.

Игнатов молча на неё смотрел, и Арина осознала, что он всё‑таки добился своего и вывел её из равновесия.

– Но сейчас всё хорошо, – сказала она и натянула на лицо свою лучшую улыбку. – Мы справились. Дядя закодировался два года назад. Кристина лечится, ходит в коррекционный садик, занимается у лучшего логопеда‑дефектолога Рязани, прогнозы хорошие. Дядя говорит, что скорее всего она пойдёт в обычную школу. Бабушка поправилась. Мама тоже в порядке. У всех всё хорошо.