Развод и запах свежего хлеба

Глава 7

Все три дня мы с мужем находимся в состоянии холодной войны и практически не видимся до того дня, когда надо идти на ужин с Сыромятниковым.

Этот ужин я пропустить никак не могу, поэтому встаю с утра пораньше и готовлю примирительный завтрак.

– Ты не забыл, что сегодня ужинаем с… – спрашиваю я.

– Я нет, – он откидывается на спинку стула и испытующе смотрит на меня. – Я думал, ты откажешься пойти.

– Почему я должна отказываться? – пожимаю плечами небрежно. – Ведь для меня тоже важна твоя карьера.

– Ну что ж, я рад… – произносит он и замолкает.

Явно ждёт от меня извинений, но я тоже молчу. Мне не за что извиняться!

– Вечером заеду, будь готова, пожалуйста, – он выходит из кухни, не оглядываясь.

Ну конечно, я буду готова!

Я иду в салон и весь день привожу себя в порядок. Делаю все: массаж, обертывание, бассейн, стрижку, окрашивание и укладку. Обновляю маникюр, педикюр. Получаю полный релакс и расслабление, а также уверенность в себе и желание прогнуть этот мир.

К вечеру я уже полностью готова. И внешне, и внутренне. Надеваю своё любимое платье, то самое, которое купила еще полгода назад, но никак не могла найти достойного повода надеть. Глубокий бордовый цвет и крой идеально подчеркивает мою фигуру.

Макс приезжает ровно в семь, окидывает меня взглядом, но я больше не вижу в нем того восхищения и страсти как раньше.

Ну и плевать! Не очень и хотелось!

Наверное сейчас я в стадии гнева. Я готова разнести его в клочья! И действовать буду безжалостно!

– Ты выглядишь прекрасно, – говорит он сухо.

– Благодарю, – отвечаю я, так же сухо улыбаясь. – Едем?

По пути мы почти не разговариваем. Лишь пара дежурных фраз о пробках и погоде, больше ничего.

В ресторане нас уже ждут. Виктор Григорьевич улыбается широко и радушно. Его супруга, Анфиса Александровна, элегантная женщина лет пятидесяти, обнимает меня, будто мы близкие подруги.

– Вероника, вы просто роскошно выглядите! – восклицает она, легко пожимая мне руку.

– Спасибо, Анфиса Александровна, вы тоже, как всегда, восхитительны.

Мы садимся за столик в отдельной кабинке. Идеально белая скатерть, сияющие приборы, тихо играет джазовая музыка. Атмосфера расслабленная и лёгкая. Анфиса Александровна садится рядом с мужем, и он сразу нежно накрывает её руку своей.

– Вероника, Максим, мы так рады, что вы сегодня с нами, – улыбается Анфиса Александровна.

– Да, давно хотелось вот так спокойно посидеть, поговорить по-домашнему, – добавляет шеф – Ведь не одними же отчетами жив человек, правда?

– Полностью согласен, Виктор Григорьевич, – кивает Макс, и я едва сдерживаюсь, чтобы не съязвить по этому поводу.

– А у вас, ребята, сколько лет уже вместе? – спрашивает Анфиса Александровна с лёгкой улыбкой.

– Почти десять, – отвечает Макс, не глядя на меня.

– Отличный срок, – одобрительно кивает Виктор Григорьевич. – Мы уже тридцать два года вместе с Анфисой. Представляете? И ни дня не пожалел.

– Это потому, что мы никогда не лгали друг другу, – мягко добавляет Анфиса Александровна, – да, милый?

– Именно, дорогая, – соглашается он и снова сжимает её руку. – Честность и взаимное уважение. Надёжный тыл для мужика всё равно что воздух. Мужик, если он умный, всегда это ценит. Так ведь, Макс?

– Конечно, – уверенно отвечает Макс, но я замечаю, как он едва заметно вздрагивает.

– Максиму повезло, – с нажимом говорю я, глядя прямо на мужа. – У него тоже есть надёжный тыл.

Макс избегает моего взгляда, напряженно улыбается и делает вид, что внимательно рассматривает меню.

– Макс, должен признаться, именно твои семейные ценности стали ключевым фактором в моем решении назначить тебя своим заместителем, – говорит Виктор Григорьевич уже серьёзно, глядя Максу прямо в глаза. – Профессионалов много, а надежных и порядочных единицы. Я очень дорожу своей репутацией, и репутацией фирмы.

Макс молча кивает, и я вижу, как его пальцы нервно комкают салфетку.

Я незаметно достаю телефон, набираю короткое сообщение: «Пора» и отправляю Тиму.

Через десять минут в зал заходит Карина. На ней ярко-красное платье, глаза растерянные, лицо слегка встревоженное.

– Карина? – удивлённо спрашивает Виктор Григорьевич.

– Сюда! Сюда! – машу я ей.

Макс мгновенно бледнеет, а Карина останавливается, словно ударившись о невидимую стену.

– Не бойтесь! Подойдите! Здесь никто не кусается! – подбадриваю я ее и на осторожно приближается.

– Добрый день, – лепечет она, – я не понимаю…

Ее глаза бегают от Макса к Виктору Григорьевичу.

– У нас тут встреча семьями? – улыбаюсь я. – А вы же член нашей семьи, столько времени проводите с моим мужем в одной постели.

– Ника, что ты несёшь? – резко бросает Макс.

– Максим прав, вы что-то путаете, – Карина пытается выглядеть оскорбленной, но получается жалко.

– Правда? – я подзываю официанта и прошу включить мою флешку на телевизоре, который как раз висит на ближайшей к нам стене.

Появляются кадры: Макс и Карина за столиком в кафе, Макс ласково прикасается к ней, она смеется, Макс жарко целует ее в губы, а она обхватила его за плечи.

Виктор Григорьевич потрясенно смотрит на Карину. Анфиса Александровна прижимает ладонь к губам в немом удивлении.

– Максим! Да вы просто… урод! – сердито восклицает Анфиса Александровна.

– А еще он вам врет, что я не могу иметь детей! – ябедничаю я, – я абсолютно здорова, это он не хочет!

– Виктор Григорьевич, это просто… недоразумение, – лепечет Макс.

– Не стоит, я сам все понял, – останавливает его начальник.

Я пристально смотрю на мужа и упиваюсь его унижением. Он разом потерял все, чем так дорожил. Как и я…

Теперь я могу спокойно уйти.

– Что ж, – говорю я спокойно, хотя сердце бешено стучит от адреналина, – прошу прощения, что испортила ваш вечер.

Поднимаюсь, беру сумочку и направляюсь к выходу.

Слышу за спиной тихое: «Ника, подожди!»

Оборачиваюсь.

– Сочувствую тебе, – ко мне подходит Анфиса Александровна, – я подозревала, что он скользкий, но что вот так…

– Спасибо, – нахожу в себе силы улыбнуться и выше поднять голову, – я справлюсь.

– Ну ты конечно крутая! Размазала их просто! – улыбается она в ответ, – не переживай, я прослежу, чтобы в кампании их больше не было.

Я киваю и выхожу на улицу. Вдыхаю полной грудью. Все! Я свободна!

Вызываю такси и еду к Юльке. Свои вещи я отвезла ей еще утром. Больше меня ничего в той квартире не держит. Все равно она принадлежит Максу.

Глава 8

Мы сидим с Юлей на её маленькой уютной кухне. Круглый деревянный стол, старенькие, но такие удобные стулья. Юля любит “бабушкин” стиль, как я называю новомодный винтаж.

Часы показывают за полночь, но сна нет ни в одном глазу. Я прижимаю горячую чашку с ромашковым чаем, смотрю в темноту за окном и пытаюсь унять дрожь в пальцах.

Чай обжигает руки, но я не чувствую боли, наоборот, это помогает оставаться в реальности.

Мы молчим уже несколько минут. Юля не торопит. Она знает, что если нужно, я сама заговорю. Так всегда было.

– Значит, ты действительно всё провернула прямо при начальнике и его жене? – наконец не выдерживает она и накрывает мою руку своей, теплой и ободряющей. – Эй, ты кто такая и что сделала с моей подругой!? Мне прямо не верится, что ты могла такое устроить!

Я нервно усмехаюсь и делаю глоток чая.

– Знаешь, Юль, я ведь даже не знала до последнего момента, что решусь. Это было как в тумане. Он сидел там, такой довольный, самоуверенный… Карина эта явилась растерянная, глупая… Меня словно накрыло волной. Я просто поняла: либо сейчас, либо никогда.

Юля качает головой и задумчиво смотрит куда-то мимо меня:

– И как теперь? Что делать будешь?

– Сначала сниму квартиру, – отвечаю я уверенно, хотя голос немного дрожит. – Уже утром займусь этим. У меня есть хорошая работа, стабильный доход. На улице точно не окажусь.

– А с Максом? Совсем конец? Или ещё будешь думать?

– Думать? – повторяю я чуть резче, чем хотелось бы. – Юль, он меня предал. Унизил. Я всё ещё люблю его, и от этого ещё больнее, но жить с ним после такого я не смогу. Такое не прощают!

Юля понимающе кивает, а я вижу в её глазах грусть и сожаление. Ей казалось, что мы с Максом идеальная пара. Как и всем вокруг. Но они не знали его настоящего, каким он стал в последнее время, каким его знала я.

– Развод, Юль. Только развод. Пусть теперь живет, как хочет и с кем хочет. С меня хватит!

– Ты молодец, – тихо и искренне говорит Юля. – Сильная ты, Ника. Я бы, наверное, так не смогла.

Я вздыхаю, и в горле снова встает комок. Юля замечает это и ласково гладит мою руку.

– Не плачь, – нежно просит она. – Ты же знаешь, я рядом. Всегда.

Я не успеваю ничего ответить. Неожиданно раздается резкий, требовательный звонок в дверь. Мы обе вздрагиваем и переглядываемся.

– Кто это в такое время? – тревожно спрашивает Юля, вставая со стула.

– Кто угодно, только не Макс, – уверенно отвечаю я, хотя сердце уже неприятно ёкнуло. – После такого он точно не рискнет заявляться сюда.

Но звонок повторяется снова и снова – нервный, настойчивый, раздражающий.

Юля подходит к двери и осторожно смотрит в глазок. Она резко оборачивается, её лицо напряжено. Глаза как два блюдца.

– Ника, это Макс, – произносит она почти шёпотом.

Я чувствую, как кровь приливает к лицу, как бешено начинает стучать сердце. Я не готова сейчас к выяснениям отношений.

– Не открывай! – говорю я резко, вскакивая со стула и отставляя чашку. – Пусть уходит. Не хочу его видеть сейчас!

Но Макс, будто услышав мои слова, громко стучит в дверь:

– Вероника, я знаю, ты здесь! Открой дверь, нам нужно поговорить!

Юля смотрит на меня вопросительно, явно растерявшись.

– Ладно, открывай, – вздыхаю я, понимая, что бежать некуда. Я не стану прятаться. – Сейчас поговорим и закроем эту историю.

– Я возьму скалку, на всякий…– Юля бежит в кухню и хватает тяжелую скалку.

– Да, Юль, он дурак, но не настолько, – успокаиваю я, – он же знает, что я засужу его.

Юля нехотя поворачивает ключ в замке, и дверь резко открывается. На пороге стоит Макс взъерошенный, бледный, в мятом костюме. Он смотрит на меня глазами, полными ярости и боли одновременно.

– Ты с ума сошла? Что ты устроила сегодня? – начинает он с порога.

Глава 9

– Что устроила я? – спрашиваю я с вызовом, чувствуя, как меня захлёстывает волна негодования. – А ты? Ты вообще соображал, что делаешь?

Мы застыли друг перед другом в крошечной прихожей Юлькиной квартиры, воздух между нами словно искрит от напряжения. Макс тихо выдыхает и плечи его опускаются.

– Ника, ты же умная женщина, – тихо начинает он, делая осторожный шаг навстречу. – Зачем нам этот цирк, этот скандал? Мы ведь взрослые люди, мы можем поговорить, всё исправить. Поверь, ещё ничего не поздно.

– Исправить? – переспрашиваю я негромко. – Что именно ты собрался исправлять, Макс? Как ты исправишь свою измену?

Он проводит ладонью по лицу и вздыхает, словно перед ним глупый ребёнок, которому в сотый раз объясняют одно и то же.

– Ну подумай сама, мы можем представить всё это как нелепое недоразумение, шутку, розыгрыш, неудачную месть… да как угодно! Я поговорю с Виктором Григорьевичем, объясню ситуацию. Уверен, он поймет, войдёт в положение. Ника, у нас столько лет за плечами, неужели ты хочешь всё это перечеркнуть?

Я едва сдерживаю себя, чтобы не броситься на него и не вцепиться ногтями в эту самодовольную рожу. Я сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони до боли.

– Всё это? – хрипло повторяю я. – Ты изменял мне, лгал мне в лицо, унизил меня, а теперь хочешь, чтобы я помогла тебе выкрутиться? Ты в своём уме? Да ты даже подарки ей дороже делаешь, чем мне – твоей жене!

– С чего ты взяла? – так искренне изумляется он, что если бы своими глазами не видела чек, поверила бы.

– Кольцо! Ты подарил ей кольцо, а мне браслет дешевый!

– Никуля, солнышко, я куплю тебе сотни колец. – он умоляюще складывает руки, – я на все согласен!

Макс пытается приблизиться ещё, и я машинально отступаю назад. Видимо, это цепляет его, потому что в глазах появляется знакомая вспышка гнева.

– Ты сама не идеальна, Ника, – раздраженно бросает он. – Не выставляй себя жертвой. У нас обоих были ошибки, но семья важнее. Давай забудем эту чушь. Я прощу тебе эту глупую выходку и будем жить как раньше.

– Ты простишь? Мне? – Я усмехаюсь. – Щедрый какой! За что же ты меня прощаешь, Макс? За то, что я не закрыла глаза на твою ложь?

– Да перестань ты играть драму! – резко повышает голос он. – Не доводи ситуацию до абсурда. Я не дам тебе развода, поняла? Даже не мечтай об этом!

– Не дашь развода? – Я смотрю на него уже с открытым презрением. – Хочешь сказать, будешь удерживать меня силой?

Макс делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Но глаза его полны ярости и даже отчаяния.

– Ты сама не понимаешь, что творишь! Я сделаю всё, чтобы твоя жизнь превратилась в ад, если ты сейчас уйдёшь. Ты потеряешь работу, репутацию, всех друзей… ты будешь жалеть всю жизнь, что посмела унизить меня.

Он почти шипит, приближаясь вплотную, словно пытаясь подавить меня одним лишь своим видом. Я чувствую, как внутри что-то надрывается и ломается окончательно. Страх сменяется ненавистью, а затем холодной, железной решимостью.

– Уходи, Макс, – говорю я тихо и твёрдо. – Уходи и больше никогда не появляйся в моей жизни.

– Ты об этом ещё пожалеешь, – угрожающе произносит он, нависая надо мной. – Я тебе даю последний шанс!

Я открываю дверь и с трудом удерживаю себя в руках, чтобы не толкнуть его в спину.

– Уходи. Сейчас же.

Макс замирает на пороге, смотрит на меня в упор, словно пытается что-то прочесть в моём лице. Наверное, ищет там слабость, нерешительность, но я не даю ему этого удовольствия.

Он медленно выходит, бросая на меня последний взгляд, полный ненависти от которой меня даже передергивает. Дверь закрывается за ним с резким хлопком, и я тут же опускаюсь на пол, чувствуя, как силы окончательно покидают меня.

Из кухни выходит Юля, на её лице смесь тревоги и восхищения.

– Ты как? – осторожно спрашивает она, садясь рядом и обнимая меня за плечи.

– Не знаю, – честно признаюсь я, чувствуя, как по щекам текут слёзы. – Наверное, это только начало.

Глава 10

Утром я первым делом иду в суд, подаю заявление на развод и еду на работу.

Настроение гаже некуда, совсем нет желания встречаться с клиентами, разбираться в делах.

Сейчас бы забиться куда-нибудь под тёплый плед и наплакаться вволю. А потом уехать далеко-далеко. Так далеко, чтобы прошлое осталось где-то позади, чтобы почувствовать себя свободной, как птица!

Только не могу я сейчас агентство бросить, это единственное, что у меня осталось.

Я вижу большой торговый центр и, повинуясь минутному порыву, сворачиваю к нему. Нужно срочно себя чем-то порадовать, иначе я и работать не смогу!

Я не спеша иду вдоль бутиков и прислушиваюсь к себе. Чего бы мне хотелось? Но сердце не откликается ни на туфли из последней коллекции, ни на брендовые сумочки, ни на шикарное нижнее бельё. Зачем мне это всё, если я потеряла семью и мужа, которого все еще продолжаю любить против своей воли?

Вдруг в витрине я замечаю сарафан, белый в мелкий цветочек, миленький до невозможности. Усмехаюсь: ещё только кокошника не хватает. Прохожу мимо.

Смотрю на себя в отражении сверкающих стёкол и вижу деловую женщину в строгом костюме и стильных очках.

Это я. Я такая – всегда собранная, всегда по делу. Какие уж тут сарафаны? Да и не подойдёт он мне…

Но ноги почему-то сами несут меня назад, к этому магазину.

«Я только посмотрю ещё раз, чтобы убедиться, что это абсолютно бесполезная для меня вещь», – уговариваю я себя и захожу в бутик.

– Добрый день, что желаете? – тут же подходит ко мне улыбчивая девушка. – Блузки, юбки, пиджаки?

– Добрый день, покажите мне сарафан, который на витрине у вас, – говорю я.

Она мельком оглядывает меня, и в ее глазах мелькает сомнение, но профессиональная этика не дает ей высказать его. Она снова улыбается:

– Да, конечно, сейчас принесу!

Ну вот, даже продавщица видит, что он мне совсем не подойдёт! Но я не из тех, кто останавливается на полпути! Я гордо вздергиваю подбородок и иду в примерочную.

Сарафан кажется невесомым по сравнению с моей привычной одеждой. Конечно, я и платья ношу, и юбки, и летом топики, благо фигура позволяет, но в основное рабочее время моя одежда – это пиджаки, строгие платья, юбки-карандаш. На отдыхе я предпочитаю шорты и майки.

Ну что за юрист в сарафане, скажите мне?!

Я осторожно натягиваю нежнятину на тонких бретельках и смотрю на себя в зеркало. Удивительно! Мало того, что он сел как влитой, так словно изменил мою фигуру. Талия стала тонкой, а грудь и бедра наоборот приобрели соблазнительные формы.

Струящаяся ткань нежно облегает и подчёркивает всё в нужных местах. Я снимаю очки и распускаю волосы. Выхожу из примерочной кабинки, чтобы получше рассмотреть себя.

– Боже! – ахает продавщица, – вам изумительно идет!

Я встряхиваю тяжелой копной своих русых волос, и они рассыпаются по плечам. Ни дать ни взять – русская красавица! Голубые глаза без очков кажутся огромными, оголенные плечи – мягкими и соблазнительными.

Поразительно! Как будто и не я вовсе!

– Беру! – решительно говорю я.

Не знаю, где и когда я буду его носить, но без него я уже не могу! Может, и правда, после развода взять отпуск на недельку и рвануть куда-нибудь на курорт?

Я переодеваюсь в свой костюм, словно кольчугу надеваю, и вот уже готова жить дальше. Я точно знаю, что скоро станет легче и проще, а сейчас нужно сжать зубы и двигаться вперёд.

Как только я захожу в офис, ко мне подбегает взволнованная Юля.

– Ник, там Метельский пришёл… – шепчет она, округлив глаза.

– Метельский?! Что ему нужно? – неприятно удивляюсь я.

Тревога заползает в сердце холодной змеёй. Ох, не к добру это…

Глава 11

– Где он? – спрашиваю я.

– В переговорной…

Я расправляю плечи, бросаю взгляд в зеркало, проверяю макияж. Чтобы ни случилось, я справлюсь!

Захожу в кабинет и вижу своего главного врага и конкурента Роберта Метельского, который уже успел удобно развалиться в кресле.

Надменный, уверенный в себе и очень неприятный тип. Даже находиться в одном кабинете с ним мне противно.

В городе его знают все, особенно те, кто хотя бы немного связан с юридическими вопросами. Его фамилия вызывает дрожь даже у опытных адвокатов.

Он часто выигрывает дела, но не потому, что так гениален, а потому, что у него есть связи. Он действует жестко и часто грязно, не брезгуя никакими методами.

– Роберт Игоревич, какими судьбами? – спокойно спрашиваю я, усаживаясь. – Соскучились по мне?

Теперь между нами массивный письменный стол и мне, если честно, так спокойнее!

Он усмехается и слегка наклоняется вперёд, внимательно глядя на меня. В нос бьет запах его парфюма. Резкий, вонючий.

– Вероника Андреевна, я сегодня здесь не из-за сентиментальных воспоминаний, к сожалению, – говорит он спокойно. – Я представляю интересы вашего супруга, Максима Александровича Воронцова.

– Почти бывшего супруга, – поправляю я.

– Вот поэтому я и здесь, – продолжает он, не обращая внимания на мой комментарий. – Максим Александрович искренне заинтересован в примирении. Он понимает, что произошло недоразумение, которое вышло из-под контроля. Он готов забыть всё, что произошло, и не допустить дальнейших последствий.

– Недоразумение? – я честно стараюсь держать себя в руках, – Роберт Игоревич это “недоразумение” не прощается. Примирения не будет.

Метельский чуть прищуривается и спокойно продолжает:

– Вероника Андреевна, я понимаю, как вы себя сейчас чувствуете. Но подумайте здраво: Максим Александрович готов сохранить вашу семью и не доводить ситуацию до суда. Это выгодно в первую очередь вам!

– Продолжайте, у меня мало времени – от моего тона кажется в кабинете стало на пару градусов холоднее, но Метельского это вообще не смущает.

Он спокойно поправляет идеально завязанный галстук, явно уверенный, что полностью контролирует ситуацию.

– В случае, если вы откажетесь от примирения и будете настаивать на разводе, мы подадим иск о разделе имущества, а именно вашей юридической фирмы. Учитывая, что фирма создавалась в браке, мы без особых проблем получим половину. И поверьте, мы пойдем до конца и заберем у вас всё.

Он выдерживает небольшую паузу и с лёгкой ухмылкой добавляет:

– Ну и, разумеется, все обстоятельства вашей личной жизни станут известны не только суду, но и широкой общественности. Вы понимаете, что я имею в виду. Это очень неприятно, особенно для такой уважаемой женщины, как вы.

Я понимаю, на что он рассчитывает: запугать, вывести из равновесия, заставить пойти на уступки. Он привык, что люди теряются и уступают ему.

Но только не я! Я не боюсь его угроз и манипуляций.

– Роберт Игоревич, такой уважаемой женщине стыдиться нечего. Это ведь не она по чужим койкам скакала. Передайте вашему клиенту, я не намерена мириться и делать вид, что ничего не произошло. Я не боюсь суда и публичности. Пусть подает иски и делает всё, что считает нужным. Я готова к этому.

Лицо Метельского слегка меняется, он явно не ожидал такого ответа. Его взгляд становится холодным и неприятным.

– Вы уверены, Вероника Андреевна? Это последнее предложение. Потом дороги назад не будет.

У меня начинает болеть голова.

– Я абсолютно уверена, – спокойно отвечаю я. – Передайте Максиму Александровичу, что я не уступлю ни доли процента своей фирмы, ни грамма своего достоинства. И если он хочет войны, значит, будет война.

Он медленно поднимается со стула, не сводя с меня злобного, змеиного взгляда, и чуть усмехается.

– Что ж, Вероника Андреевна, это ваш выбор, – говорит он напоследок. – Тогда до встречи в суде.

Он разворачивается и уходит, а я бегом открываю окно, чтоб даже духу его здесь не осталось!

– Ника, ты чего? – в переговорную заглядывает Юля.

– Вот вроде при деньгах человек, а таким отвратным парфюмом пользуется. – ворчу я.