Город потерянных имен. Рассказ А.

Белый саван – это действительно был он. Помутневшие роговицы невидящих глаз, устремленных в небо, белая с небольшой синевой и некоторым фиолетовыми участками кожа, холод её тела ощущался визуально. Она была босая и голая, только белая посмертная ткань. Светлые волосы аккуратно причесаны и уложены под голову. Ладони развёрнуты вверх. На шее следы удушья. Ноги и руки тщательно вымыты, ногти покрашены бежевым лаком. Она действительно была совсем юна.

– Ты сказал, что ей шестнадцать, откуда известен точный возраст? Уже опознали? – спросил я, не отрывая взгляда от тела. Сам того не заметив, обратился к старшему следователю М. на «ты», что было, пожалуй, неуместно.

– Её нашли местные ребята, у них тут была ночная тусовка на заброшенном заводе. Парочка решила уединиться в подлеске и наткнулась, – М. с трудом это говорил, уставившись на убитую. На его лице читалась смесь отвращения и горького сожаления. – Оказалось, их знакомая, живёт… жила в соседнем доме. Говорят, хорошая девчонка: прилежно училась, не пила, не курила, не употребляла, как многие здесь. Мать давно умерла, работала на заводе – рак, а отец – алкаш. Но благодаря деньгам бабушки могла посещать курсы в городе, готовилась к поступлению в хороший университет.

– Что-нибудь нашли?

– Нет, опять ничего, только остаточный запах чистящих средств, следы, похоже сорок второго, удушье… – М. пытался собрать все факты в кучу.

– Время смерти?

– Двенадцать-восемнадцать часов назад, – ответил за М. судмед и направился в сторону оперштаба.

– То есть её убили вчера вечером. Есть следы борьбы, может быть, излишне замятая трава? – Алиса покосилась в мою сторону, видимо, это был какой-то нетипичный порядок вопросов для психолога и гражданского консультанта по поведенческому анализу.

– Нет, похоже её убили в другом месте и принесли сюда, – ответил М.

– Аня! Аня! – раздались крики откуда-то со стороны дороги. – Дочка!

– Блядь, – выругался М., быстро смекнув, что к чему. – Мне нужно отойти. – Он направился к машинам, где поднялся гвалт, какой-то мужчина пытался прорваться на место преступления, несколько полицейских схватили его под руки и удерживали.

– Похоже, безутешный отец, – сказал я.

Алиса не ответила, и мы продолжили молча стоять на фоне душераздирающих криков осиротевшего родителя.

До этого момента я был уверен, что если попаду на место убийства, то быстро смогу заполнить все пробелы на своей доске дома, а затем и отыскать маньяка. Но теперь, стоя тут, в шаге от мёртвой шестнадцатилетней девушки, я чувствовал себя не растерянным, а потерянным. К тому же напуганным и жалким. Меня снова затошнило, особенно при взгляде в её мутные глаза.

– Он сильно поменял почерк, – внезапно сказала Алиса и спасла меня от надвигающегося приступа паники.

– Да, он раньше никогда не переодевал их, не красил ногти, да и не перемещал после смерти… Он ли это вообще?

– Конечно, нельзя быть уверенным, но всё указывает на психологический кризис – он претерпевает трансформацию. Его фантазия становится всё более яркой и сложно реализуемой, она требует изменения подхода.

– А вам не кажется, что ко всему прочему, он пытается замести следы? Более отдаленный лес, девушка из неблагополучной семьи и плохого района. Ему просто не повезло, что её так скоро нашли.

– Не думаю, я бы предположила, – Алиса, сама того не замечая, слегка прикусила нижнюю губу, – что он хотел, чтобы её нашли, как и предыдущих жертв. Я бы даже сказала, что он хочет, чтобы его нашли. Он испытывает очень сильную посткоитальную дисфорию11.

– Вы думаете, он мастурбирует после убийства? Следов изнасилования не найдено ни в одном из случаев.

– Можно предположить импотенцию, но это не отменяет возможность мастурбации, более того – это вероятно единственный способ достичь эякуляции в таком случае.

– Но следов спермы не обнаружили… Презерватив?

– Возможно, – Алиса увлеклась размышлениями и попыталась укусить свой ноготь сквозь перчатку, но вовремя остановилась.

– Вы обратили внимание на его одержимость деталями и продуманный подходом? Он вполне мог брать с собой презервативы и уносить их после, – я не знал, насколько консультант поведенческого анализа успел погрузиться в дела.

Тем временем безутешного отца пришлось скрутить и удерживать втроём. Его алкогольное похмелье сменилось более тяжелым похмельем утраты дочери. Он рыдал и бился в конвульсиях на земле у дороги, выкрывая проклятия в воздух. М. добрался до бывшего заводчанина, нынче перебивающегося подработками, и обнял в тот момент, когда запал его сил иссяк. Словно нас всех снимали камеры, а это была съёмочная площадка драматического фильма, но тучи окончательно сгустились и изрыгнули дождь.

К нам устремились судмедэксперты и полицейские с чёрным резиновым мешком – нужно было скорее спрятать тело. Мы с Алисой замерли на месте, наблюдая за общей суетой.

– Идёмте, здесь, кажется, всё, – сказал я и направился к оперштабу, Алиса последовала за мной.

Отца успели усадили в одну из полицейских авто, М. пытался допросить его.

– Вы на машине? – спросила Алиса.

– Нет, на такси.

– Подвести?

Я понятия не имел, какой порядок взаимодействия гражданских консультантов психологов и полиции, поэтому решил отказаться, чтобы не попасть в западню. Но, с другой стороны, было отчётливое желание продолжить разговор, прерванный дождём.

– Я бы ещё побыл здесь… Можно ваш номер телефона, хотел бы позвонить вам позже? – искренне сказал я.

Алиса улыбнулась едва заметной улыбкой и, оставив мне свой номер, села в свой старенький красный Saab 9000.

Кроме полиции на импровизированной стоянке скопилось несколько гражданских, в основном подростки. Даже дождь не напугал их, снедаемые любопытством они укрылись за капюшонами своих толстовок. Я подошёл к ним и заговорил:

– Знали её?

Трое парней и одна девушка с недоверием посмотрели на меня. Тот, что постарше и повыше, похоже совершеннолетний, сказал:

– Не слишком, с нами не тусовалась, заучка.

– Кто-то из вас её нашёл?

– Не, это Саня с Лизкой, их менты с ночи допрашивали, ща уже отпустили. А ты, дядя, кто будешь-то? – вдруг осознав, что излишне разболтался, сказал парень.

– Я частный детектив, занимаюсь этим делом, – честно ответил я.

– Детектив? Как в кино что ли? – усмехнулась девчонка.

– Типа того. А ночью вы тут тоже были?

– Слушай, дядя-детектив, ты не мент, мы отвечать не обязаны, – нагло заявил старший.

Одним из важных правил, что я взял на вооружение за три года работы детективом – это всегда носить с собой достаточное количество налички. Вручив наглецу пятьсот рублей, я повторил свой вопрос.

– Ну были, только вот всё накрылось медным тазом, когда Саня с Лизой прибежали оттуда, – он указал на лес, из которого в этот момент выносили тело в чёрном мешке. – Орали как резаные.

– Я б так не зассал, – ухмыльнувшись, вставил самый мелкий из них, с косоватым глазом и шрамом на щеке. Жизнь, очевидно, была жестока с пареньком.

– Ну, а чё тогда не сходил посмотреть?

– Да удолбался! – поспешил оправдаться мелкий, но тут же понял, что ляпнул, и поморщился.

– Ага, ссыкло, – сказал старший и ударил кулаком своего товарища в плечо, от чего тот застонал и ещё сильнее начал гримасничать. – Ну нам пора, дядь, дождь ебучий, – пацан начал делать вид, что уходит.

– Че, на пиво пятихатки нынче не хватает? – спросил я.

– Нам бы ещё на сигареты… – продолжил торговлю наглец.

– Это зависит от того, скажете ли вы мне что-то интересное или нет.

– А че такого тебе надо-то? – нахмурился длинный.

– А ты, получается, ходил посмотреть? – осознав, спросил я.

– Не ходил, – стараясь уверенно смотреть мне в глаза, сказал парень, остальные при этом уставились себе под ноги.

– Никто тебе ничего не сделает, ты же ничего там не трогал? – сказал я, протягивая ещё одну купюру.

– Не трогал… – парень немного замялся.

– Ты кого-то там видел?

– Да хуй знает, показалось походу, – он покачал головой.

– Со страху небось, – сказал мелкий, пытаясь отыграться, но тут же получил второй, более сильный, удар в плечо.

– Завали! – выкрикнул при этом старший.

– Что ты видел? – я представил себе тень, скользящую между деревьев.

– Стоял там кто-то, в темноте не понятно, – пожал плечами вожак стаи.

– Одежда, рост, может, какие-то особенности силуэта?

– Да не знаю я ни хуя! – выругался парень. И, развернувшись, быстро направился в сторону жилых домов, расположившихся в пятистах метрах за дорогой. Его стайка поспешила за ним.

– Эй! – окликнул я заскучавшего полисмена.

– Да? – устало отозвался он.

– Вон та четвёрка, – я указал в сторону удаляющихся силуэтов, – свидетели, как минимум один из них, похоже, видел убийцу. Советую не упустить.

Глаза полицейского округлились, он бросил сигарету и побежал за молодежью, выкрикивая: «Стой! Стой!..».

Дождь усиливался, барабаня по крышам машин, М. всё ещё сидел в одной из них вместе с отцом жертвы. Вода угрожала смыть остатки улик, если они, конечно, имелись. Х. специально выбрал это место, совсем рядом с заводом и тусовкой молодёжи, звуки музыки и пьяные выкрики отголосками доносились до него. Его возбуждала близость разоблачения, он стоял среди деревьев, тяжело дышал и ждал, глядя на белизну савана. «Он может возвращаться в места свои мрачных подвигов, чтобы вновь испытать неведомую гремучую смесь ощущений», – сделал я заметку.

М. наконец-то выбрался наружу, он размял шею, застегнул молнию на куртке, поёжившись от холодных капель, падающих за шиворот.

– Отвезите его домой, – отдал указание одному из полицейских. – Дай закурить, – обратился он к другому. – Ну и хуевый денек, – прикуривая, выругался брат.

– Как отец? – спросил я.

– Плохо, – затягиваясь ответил М. – Вот так всю жизнь, забиваешь болт на родную дочь, бухаешь, как чёрт, а потом – раз, и протрезвел на мгновение, чтобы затем окончательно забыться.

– Соберите подробные показания всех ночных тусовщиков, они кого-то видели.

– Обязательно.

– И её платье – это серьёзная улика, раньше он ничего своего не оставлял.

– Как тебе Ян?

– Толковая, не игнорируйте её.

– Тоже так подумал, – мы смотрели на завод, темнеющий своей мокрой серостью. Гигантские наклонные ленточные конвейеры, поднимающие асбест на несколько этажей, поддерживались ржавыми распорками, опустевшие цистерны гудели на ветру, а железнодорожный причал больше никогда не примет поезд.

Наше тяжёлое молчание нарушилось звонком телефона М. Он снял трубку и начал машинально бродить из стороны в сторону.

– Да… Блядь… Понял… Ясно… Ещё работаем… Понял, выезжаю, – М. закончил разговор и бросил бычок в успевшую образоваться лужу. – Шеф звонил, вышла статья в газете, там ничего хорошего.

– Это должно было рано или поздно случиться.

– Мне надо ехать, очевидный слив, будут разборки. Ты со мной?

– Нет, – у меня было странное ощущение, как будто что-то забыл, но не можешь вспомнить – неприятное чувство.

– Как знаешь, – у брата уже не было ни сил, ни желания разбираться в мотивах моих поступков. – Петров! За старшего остаешься!

– Так точно, – отозвался лейтенант.

М. запрыгнул в свой старый тёмно-синий BMV пятой серии и дал газа. Народ потихоньку рассосался, тело забрали в морг, зевак разогнал дождь. Осталось около пяти-шести человек, не считая оцепления, возглавляемые Петровым, они не оставляли надежд найти улики. Я укрылся под козырьком полуразвалившейся автобусной остановки, достал телефон, чтобы сделать несколько снимков окружения. Оставался один процент, я не заряжал его с позапрошлой ночи. Но я чувствовал необходимость запечатлеть момент: зелёный лес за стеной дождя, мрачные бетонные массивы и невысокие трущобные дома вдалеке.

Вместо того, чтобы вызвать такси, я рассматривал сделанные фото, приближая пространство движениями пальцев – магия момента. Не знаю, на что надеялся, но хотел избавиться от ощущения недоделанности, хотел точно определить все детали происходящего. Интуитивное внутреннее движение, словно вода, падающая с неба, образующая ручей, находящий путь сам по себе. И вот он разряд молнии в небе и в моём сознании, я разглядел колесо и капот машины, показавшей морду из-за цеховой котельной, метрах в трёхстах за остановкой и проходной. Если была молния, значит скоро будет гром. Я оторвал взгляд от экрана телефона и попытался разглядеть машину без помощи зума, но, увы, буквально за минуту дождь озверел и полил стеной.

Я, недолго думая, двинулся в сторону цели. Остатки асфальта скрывали лужи, сразу за проходной по бокам набирали высоту диагональные элеваторы подачи сырья. Вся одежда быстро промокла, я смахивал потоки с лица. Котельная прорисовывалась впереди, а за ней действительно машина – не заброшенное ржавое корыто, а вполне себе на ходу, неплохое старенькое серое Volvo, сливающееся с фоном. Номера были сняты, вокруг никого. Я достал телефон, чтобы сделать фото, но он приказал долго жить. Заглянул в салон – чисто, никаких вещей, дёрнул ручку – закрыто, обошёл вокруг – багажник не поддался. Никаких особенностей, царапин или помятости, в голове проскочила мысль: оставить след на крыле, но я не стал. Чья это машина? Местный охранник или смотритель? Но почему нет номеров? Внутри нарастала тревога, вариантов было три: вернуться на место преступления, позвать Петрова и компанию, остаться у авто или осмотреть прилегающий цех.

Сквозь водопад звуков я опять услышал зов – отдалённый женский голос, поднял голову и посмотрел на десятиэтажное заброшенное здание надо мной. Вам должно быть знакомо это чувство, когда на вас смотрят, так вот, все эти разбитые окна наблюдали за мной, а вернее, он, я чувствовал его пристальный взгляд. Поздно было прятаться в кустах, наблюдая за машиной, и тем более ретироваться за подмогой, он мог уйти. Я вошёл внутрь здания сквозь дыру в стене, оставшуюся от выломанных дверей. Синяя краска стен облупилась, всё было изрисовано граффити, ступать нужно было аккуратно, чтобы не угодить в разбитое стекло. В здании было темно, лишь изредка гроза озаряла цеховые пространства: поперечные балки потолков, металлические ржавые лестницы, застывшие навсегда конвейеры, наполовину разобранные подвесные краны и гидравлические платформы, огромные ковшовые смесители, листовые машины и укладчики, опустевшие резервуары.

Ручейками капала вода, я прислушался, откуда-то сверху раздался гулкий звон металла. Я испытал укол в груди, кулаки вновь сжались, впиваясь ногтями в ладони. Подобрав ржавую трубу с пола, я двинулся вверх по лестнице, стараясь не издавать лишних звуков. Думал ли я до этого момента, как поступлю, повстречавшись с убийцей лицом к лицу? Конечно, но ответ на этот вопрос всегда был разным. Иногда мне представлялось, как я без зазрения совести убью его при любой возможности, и человечество поймёт и простит меня, иногда я сдавал его полиции, довольствуясь выполненным профессиональным долгом и слабым утешением родителей жертв, а иногда меня переполнял страх, и я уступал тьме. Но, кажется, ни разу я не представлял, что повстречаю человека, с виду такого же как мы с вами, но сломанного, испорченного, потерянного. Шаг за шагом я двигался вверх, пытаясь различить посторонние звуки в шуме дождя.

Так я добрался до самого последнего этажа: офисные помещения для инженеров сохранили остатки пыльной мебели, крыша и разбитые окна протекали, молодёжь оставила здесь те же следы, что и в парке неподалеку. Шорох за стенкой, я резко обернулся, сжимая трубу, задержав дыхание, не шевелился. Молния сверкнула, озаряя пространство, вязкий сгусток тёмного страха притаился за покосившейся деревянной дверью. Раздался гром, и я силой толкнул её, врываясь внутрь. Пусто, лишь деревянный стол главного инженера, разломанный пополам шкаф и остатки разорванных на части книг. Я, не спеша, обошёл этаж и остановился у дыры в стене, которая ранее была окном, выходящим прямиком на проходную, автобусную остановку и пару полицейских машин, едва различимых за стеной дождя. В них набились Петров и ребята, спрятавшись от своих обязанностей. Окно открывало вид на место, где было оставлено тело. С наличием бинокля можно было всё прекрасно разглядеть сквозь редкие сосны.

Я подошёл к краю и посмотрел вниз – машина пропала. Это точно был он, и либо ему, либо мне повезло. Я ещё раз внимательно всё осмотрел и, не найдя каких-то улик или следов, вернулся на место преступления, чтобы рассказать представителям закона о случившемся.

* * *

Я остался один в полицейской машине, меня угостили зарядным устройством и горячим чаем из термоса. Я осознал, что сегодня ничего не ел, желудок болезненно застонал. К сожалению, оснований объявить машину без номеров в розыск не было, и даже М. не смог оперативно решить этот вопрос. Дополнительных людей не выделили, территорию завода прочесывали все те же бедолаги, что работали здесь ещё с ночи. Как только телефон пришёл в себя, я получил сообщение от отца четвёртой жертвы – моего нанимателя. Он хотел встретиться и поговорить, готов был подъехать немедленно. Я ответил, что буду дома через два часа, и вызвал такси.

По дороге домой я решил написать Алисе, в деталях расписав ей произошедшее. Она тут же ответила: «Приезжайте. Апарт-отель у Речного вокзала. Квартира сорок четыре». «Успею заскочить», – подумал я и сменил адрес в приложении.

В пути я зашел на сайт газеты «Вести С.», не пришлось кликать на раздел криминальных сводок, статья вышла на главной странице. «Девушки и женщины города в опасности! Орудует Лесник!», – гласил заголовок. «Четыре невинных девушки задушены… полиция бессильна… от нас скрывали… как скоро он нанесёт новый удар?». Статья была банальная, вызывающая, но полная деталей, известных только следствию. Читая её, я представлял пунцовое рябое лицо шефа полиции, который орёт на М. и обвиняет его в халатности, хотя утечка могла быть из трёх других участков. Автор был мне знаком, пять лет назад он писал о пропаже О. Я намеренно предал дело огласке, в надежде расширить охват поисков. Писал он провокационно, не щадя ни родственников и, уж тем более, ни полицейских, днями и ночами работающих над делами.

Машина скользила по мокрому асфальту, проезжая вдоль одного из многочисленных каналов, ветвящихся в теле города, словно вены. По воде бегали лодки речного такси, стягивающегося к вокзалу, возле которого расположился старый апарт-отель, имеющий отдельный причал. Восьмиэтажное здание в стиле арт-деко, нарисованное чёткими линиями, в несколько ступеней возвышалось над пристанью. Отель был не из дешёвых, внутри выдержан в том же стиле: немного роскоши, чёткая геометрия форм, мягкая мебель ярких контрастных цветов и, конечно же, зеркала и картины в золотом обрамлении. Я проскользнул мимо портье на лестницу, быстро отыскав нужный этаж и номер, который Алиса Ян назвала «квартирой». Я постучал, в ответ раздалось: «Войдите».

Внутри действительно была небольшая квартира, со своей кухонной зоной, с барной стойкой и позолоченными табуретами, большим синим бархатным диваном, полукруглым стеклянным журнальным столиком и множеством светильников времен двадцатых годов прошлого века. В комнате тихонько играло кантри с цифрового проигрывателя. Алиса стояла у электрической плиты и что-то готовила. На ней были чёрные брюки и белая рубашка с засученными до локтей рукавами, так что виднелась татуировка в виде голых ветвей дерева.

– Проходите, присаживайтесь, – сказала она. – Хотите перекусить? – Алиса прочитала мои мысли.

– Да, спасибо, – ответил я, осматриваясь: на столике лежали папки с копиями материалов дела. – Думал, вы местная.

– Так и есть, просто иногда люблю пожить в этом отеле, – ответила Алиса, переворачивая на сковороде котлету из рубленого мяса, от которого по комнате распространился приятный запах. – Как вы поняли, что он может быть там? – продолжая стоять ко мне спиной, спросила Ян.

– Трудно объяснить… Как попал на место преступления, меня не покидало ощущение незавершённости, которое не позволяло уйти. Я чувствовал – что-то упускаю. А затем увидел машину – просто везение.

– Интересный персонаж, не правда ли?

– Интересный? – переспросил я, невольно поморщившись. – Ни разу не думал в таком контексте.

– Его одержимость контролем сильнее его осторожности: пробыть почти весь день в нескольких сотнях метров от толпы полицейских… – сказала Алиса и положила пластинку сыра на почти готовую котлету. – Не уточнила у вас, какую прожарку предпочитаете, но, предположу, что полную? – она бросила взгляд через плечо в мою сторону.

– Пожалуй.

– Сегодня я должна завершить психологический портрет и предоставить его на утренний брифинг. А у вас как обстоят дела? – мне показалось, она слегка усмехнулась.

– Вы уже всё поняли, я никакой не консультант по поведенческому анализу и даже не психолог.

– Извините, не сдержалась, – она немного поджарила булочки, а затем ловко вложила в них котлету с сыром и листья салата, добавив пару видов соуса. – Прошу, – выставив на барную стойку тарелки, сказала Алиса. – Пива?

– Не откажусь, – я уселся на барный табурет.

Алиса Ян разлила пиво по бокалам и села напротив меня. Мне показалось, что на обоих запястьях у неё красноватые следы, опоясывающие руки. Из-под рубашки виднелась голова филина – ещё одна тату.

– Наследие молодости, – с улыбкой сказала Алиса, заметив мой взгляд.

Умирая с голоду, я вцепился в бургер и запил его большим глотком пива. Это было великолепно, ничего лишнего.

– Любите американскую еду и музыку? – я кивнул в сторону проигрывателя.

– Когда здесь мне всё надоест, поеду путешествовать по Америке, хочу проехать все штаты.

Я вспомнил, как мы хотели сделать то же самое с О., строя маршрут с запада на юг, затем на восток и на север, закручиваясь по спирали в самое сердце материка, штат Северная Дакота, город с забавным названием Регби.

– Так кто вы, А.? – внезапно спросила Алиса.

– Частный детектив, меня нанял отец убитой девушки.

– А как же М.? Вы ему заплатили? – откровенно спросила Ян.

– Нет, он мой двоюродный брат, – вздохнув, ответил я и принялся за остатки бургера.

– Ах, вот оно что. Вы совсем не похожи, – сказала она, отпив из стакана. – А теперь расскажите мне всё, что знаете, в подробностях, – сказала Алиса изменившимся приказательным тоном.

Я поведал ей краткую историю последней недели, она внимательно слушала и едва заметно кивала головой, изредка прерываясь, чтобы откусить кусок бургера и запить его пивом. В какой-то момент она сорвалась с места и подбежала к журнальному столику, чтобы взять большой чёрный блокнот с ручкой. Но мне пора было идти, я уже начал опаздывать на встречу с безутешным отцом.

– Спасибо, но мне пора, – сказал я, вставая из-за стойки. – Удачи с портретом, будет очень интересно почитать.

– Приходите завтра в участок.

– Не думаю, что меня пустят, не хочется лишний раз напрягать М.

– Тогда, хоть это и серьёзное нарушение, пришлю вам копию.

– Буду признателен, – я накинул плащ и вышел в коридор.

Дорога от речного вокзала до дома занимала не больше пятнадцати минут, за это время, сидя на заднем сиденье такси, я написал М. длинное сообщение, которое, в сущности, повторяло мои показания после посещения завода, но было дополнено мыслями о возможной аренде машин. Это бы объяснило то, что ни на одной видеозаписи не смогли найти одинаковые авто, а он скорее всего пользовался машинами, чтобы следить за жертвами. Нужно было ещё раз отсмотреть все видео, составить список автомобилей, если это ещё не было сделано, и пробить по базе фирм, выдающих в аренду, заодно спросить про старенький Volvo 850 R универсал серого цвета. Также необходимо было расширить временные рамки поиска этих машин после даты совершения убийств, так как он мог возвращаться на места преступлений или следить откуда-то неподалеку.

Я вылез из такси около своего подъезда, но не успел попасть внутрь, как услышал пронзительный гудок, припаркованного неподалёку чёрного джипа – это был мой наниматель. Переднее сиденье справа было свободно, я открыл дверь и залез внутрь. Отец девушки – пожилой мужчина, за пятьдесят, полностью седая голова с короткой стрижкой, много морщин, грубая щетина на твёрдом подбородке. Он крепко держал руль обеими руками, словно гнал машину в потоке на большой скорости, его взгляд был устремлен вперёд.

– Есть новости? – спросил он немного хриплым уставшим голосом.

– Надеюсь, мы скоро его найдём, появились новые улики.

– Какие? – его руки ещё сильнее сжали руль.

– Извините, но мы с вами договорились: я не могу разглашать детали следствия.

Отец тяжело вздохнул и повернул голову в мою сторону, сосуды в его глазах полопались, он, очевидно, мало и плохо спал.

– Послушайте меня, А., я прекрасно помню, о чём мы с вами договорились. Но вы должны меня понять: сегодня вышла эта чёртова статья… – его голос задрожал. – С одной стороны, она может придать огласке дело, и наконец-то кто-то начнёт шевелиться, но… – он с трудом подбирал слова, на его глазах выступили слёзы, он отвернулся и с силой ударил ладонями о руль. – Это кошмар! Скажите мне хотя бы, почему она?! Чем она могла это заслужить?! Моя маленькая, прекрасная девочка… – он заплакал и опустил голову на руль.