СТАЛКЕР. Цена Желания

1

Трое сталкеров двигались по старой асфальтированной дороге, окруженной по бокам непролазными, глухими и бескрайними лесами, в сторону Чернобыльской станции. Над густой, зеленой, слегка рыжеватой от радиации листвой, возвышалась антенна «Дуга», одинокая, брошенная и внушающая страх. Вокруг нее расположились невысокие постройки Темной Долины, многоэтажки Военного Города и холмистые урочища Тихих Холмов. В бледно-сером небе золотилось солнце. Его яркое пятно постепенно затягивалось оранжевыми, перемешанными с белыми, вечерними облаками, медленно плывущими огромной стаей далеко за горизонт, перекрываемый станцией и лесом. Закат горел алым огнем. Нетипичный для Зоны теплый воздух хранил в себе тишину, заполненную легким дуновением душного ветра, тихим шелестом листвы и непривычным пением мутировавших птиц.

Даже не верится, что это опасная Зона. Она – отдельная, совсем другая реальность, со своими законами и нормами, она не похожа на остальной мир… Иногда кажется, что Зона сама появилась. Трудно порой поверить, что здесь когда-то жили люди, в один прекрасный день покинувшие рай, который когда-то здесь находился и вдруг оказался адом. Адом, который стал разрастаться, пока люди, создавшие этот ад, пытались его забыть. А что здесь было до Зоны, до Первого Выброса, до аварии? Цветущие яблони, густые леса, горячий воздух и процветающий советский город. Этот рай исчез, и на замену ему пришла Зона, построенная на руинах этого рая из пепла, твэла и графита под треск дозиметра.

Но как появилась сама Зона? Что она из себя представляет? Симбиоз аномальных явлений, возникших в результате атомной катастрофы и выброса странной энергии? Может она – лишь часть более ужасной катастрофы, которая скоро настигнет планету? Люди покинут свои города, и в них будут образовываться свои Зоны? Эти отдельные миры начнут разрастаться и вытеснять обычный и сами станут им, когда объединятся? Все будет гораздо хуже, чем здесь и сейчас, в таком случае. Зона меняет не только жизнь, но и людей, которые в ней находятся… Странно, но Зона существует уже давно, но понять, что она из себя представляет, до сих пор не удалось. Близкие к разгадке незаметно исчезали, словно Зона не хотела, чтобы они поведали истину человечеству. Что-то обязательно случится – в этом нет сомнений…

Группа сталкеров встала недалеко от «моста смерти», на окраине леса у какой-то синей постройки, находившейся перед ОРУ-330 – самым известным на ЧАЭС рассадником электр, чтобы чуть передохнуть. Все заросло. Кругом деревья и высокая трава. Чуть дальше был мост, который пролегал ржавыми металлическими балками над широким, немного мутным прудом, идущим откуда-то от станции к реке Припять, тянущейся вдоль до ближайшего живого города, проходя через всю Зону. Возле реки росли лишь небольшие леса, за которыми виднелись либо бесплодные радиоактивные степи, либо трубы ЧАЭС. Берег у моста был покрыт высокой травой и закрыт крупными валунами. Тут и там из воды выглядывали невысокие, очень тонкие и кривые деревца.

– Эй, Куб! Чего встал? Ты идешь? – окликнул одиноко стоящего вдали на обочине сталкера человек в противогазе, махая ему рукой, держащей автомат. Другая была ранена на последней охоте.

Куб ничего не ответил, лишь стоял и оглядывался вокруг, задумавшись о чем-то своем. Его поражала красота Зоны. Многие, как он считал, видят в Зоне только руины и радиационную опасность и не замечают, что природа здесь особенная, чистая, потому что сама восстановилась, и ей ничего не мешает расти, накапливать силу, чтобы идти дальше и разрастаться. Сталкер вспомнил рассказ одного старого охотника за артефактами, бывавшего за Припятью, в Заповеднике, про то, что в белорусской зоне отчуждения дома буквально срослись с деревьями (а они там очень высокие), и листва этих деревьев почти полностью закрывала стволы. Трава там ростом с человека, а на яблонях растут яблоки с голову. Цветы настолько красивы и необычны, что их сталкеры собирали и потом продавали вместо артефактов за пределы Зоны. Оказалось, что это новый вид цветов, которого на Большой Земле нет. И воздух за станцией такой чистый, что исцеляет от многих недугов и очищает сознание от переживаний и дурных мыслей. И солнце каждый день там светит. Именно так и выглядит сердце ужасной и опасной Зоны. Куб считал, что основная сила Зоны заключается в природе ее, а заброшенные строения – лишь жалкие остатки присутствия человека здесь, ничтожные попытки поработить эту природу, которые скоро канут в небытие…

– Куб! – хрипло крикнул сталкер в противогазе.

– Иду! – ответил задумавшийся сталкер. Из-за респиратора его слова долетали до товарищей лишь каким-то приглушенным звуком, но человек в противогазе его понял. Фон в лесах и на дороге превышал нормы в несколько раз, так что лучше бы не снимать защиту.

Куб нехотя двинулся с места и пошел к товарищам, оглядываясь по сторонам, проверяя, не услышал их кто-нибудь, например: бандиты или фанатики.

Сам Куб был невысоким и худым. Светлые волосы вились на квадратной голове кудрями. Глаза голубые и маленькие, смотрели на все с любопытством. Нос прямой, рот тонкий, скрыт за старым самодельным респиратором из резины и вставок из советского противогаза. Издалека он походил на подростка, но Кубу было уже двадцать восемь. Сталкер был одет в сталкерский комбинезон «Заря», поверх которого был потертый и мятый бежевый плащ с капюшоном. На правом плече висел АК-12, который, судя по изоленте на цевье, много лет служит в бою и сменил не одного владельца. Наверное, он даже видел горы Афганистана. На левом боку висела сумка, лямки которой перекинуты через голову на правое плечо. В сумке была накидка от дождя и небольшой контейнер для артефактов, вмещающий в себя только четыре слота для аномальных образований, из них три занимали артефакты для ослабления воздействия радиации на организм. Также в сумке находилось несколько обойм для автомата и пистолета, висящего на поясе рядом с детектором, счетчиком Гейгера и ножнами с ножом. Кобура и ножны были сделаны Кубом из кожи болотного кровососа.

Тихий, но преданный своему делу сталкер Куб, несмотря на молодость, уже не помнил свою жизнь до Зоны. Пришел он в этот отдельный мир три года назад, но что именно его привело – он сам не помнил. То ли ему было скучно в сером и душном городе, то ли нужда в деньгах – как и многих – заставила сюда прийти… Но Кубу здесь нравилось. Он вступил в крупный сталкерский клан на Агропроме и увидел в Зоне второй дом. И в клане работа появилась, а с ней и деньги пришли. Куб выполнял заказы на поиск артефактов или доставлял какую-то информацию, потому что рацией было опасно пользоваться – военные могли прослушать. Куб был ловким, быстрым и надежным сталкером, поэтому ему можно было доверить такое дело. Поговаривали, что у него самая чистая репутация в Зоне.

– Ты чего встал-то? – спросил сталкер в противогазе, когда Куб дошел до него. Голос у него был севший.

– Да так, задумался, – ответил Куб. – А ты чего кричишь, как петух по утрам?..

– Как бюрер в брачный сезон, – вставил неожиданно третий сталкер – Атом.

– Во-во, – подтвердил Куб посмеиваясь. – Ты и так простудился, а еще орешь. Я молчу про то, что ты согласился идти с нами в поход.

– Иначе вы заблудитесь или не дойдете до ЧАЭС, – заявил сталкер в противогазе. – Я опытный сталкер, все следы на этой дороге мои… А что мне в лагере делать? Суп из слепцов варить – Шефу мешать? Портки сушить? Нервы трепать Комару? Не-е-ет, где это видано, чтобы матерый сталкер, бывавший в Заповеднике, в лагере домохозяйкой прислуживал?

– Да Комар сам все нервы высушит кому захочет! Да и нет его сейчас на базе! – возразил Куб.

– А кто такой Комар? – спросил Атом.

Этот сталкер приходился Кубу товарищем. Глаза из-за темного цвета казались маленькими и неброскими. На голове была балаклава, поднятая на лоб, став шапкой. Из-под нее выглядывали темные волосы, отросшие до плеч. Нос крупный и ровный. На правой щеке был шрам от удара зомби в виде трех черных и рваных царапин, которые не хотели заживать и часто гноились, из-за чего Атом уже три раза лежал в лазарете с инфекцией. Рот угловатый, губы потрескались из-за продолжительных и тяжелых болезней. На нижней челюсти росла щетина. За спиной висел на кожаных лямках купленный на черном рынке дорогой дробовик Remington и полупустой рюкзак. Атом переносил расходные предметы и посуду. На нем была очень тонкая черная куртка, под которой ничего, кроме майки, наверное, не было. Ниже были старые джинсы и новенькие модные берцы.

Сам Атом не был местным сталкером. Если Куб с Гермесом – сталкером в противогазе – были с Агропрома, то тот пришел с Болот. Там он состоял в одном дружеском объединении сталкеров по интересам, где занимался продажей лекарств, которые перекупал на черном рынке у брата, доставлял в Зону и продавал втридорога наивным новичкам. Только потом ушел с Болот на Агропром по «неизвестным» причинам. Кто-то рассказывал, что Атом ушел из-за долгов, кто-то говорил, что он испугался высланных за ним наемников… Сам сталкер ничего про себя не рассказывал даже своим друзьям. Вообще в лагере он держался подальше от остальных, только с Кубом общался. Наверное, все-таки боялся, что его найдут наемники и заставят платить долги. Можно даже сказать, что сталкеры с Агропрома ему не нравились. С торговлей он завязал и ведет теперь обычную сталкерскую жизнь, хотя она ему не сильно дается.

– Ты что? Это лидер на нашей базе, – пояснил Атому Куб.

– А торгаш тогда у нас кто?

– Рублев. Это его прозвище, – ответил Гермес.

– Ну хорошо, что не Долларов, – шутя сказал Атом.

Сталкеры неопределенно усмехнулись и пошли дальше. ЧАЭС была уже близко. Комар, главарь клана, вместе с лучшими бойцами отправился на Свалку, чтобы уничтожить группу сталкеров-диггеров, перешедших под крыло бандитов, и Куб остался без дела. Вместо того, чтобы отсыпаться, Куб решил сходить до станции за артефактами. Все-таки патроны и еду нужно на что-то же покупать. Идти на станцию одному действительно опасно и далеко, поэтому он взял Гермеса – проводника и опытного сталкера – и Атома, с которым Куб недавно на охоте подружился. Атом сразу согласился идти на станцию, хоть тогда в его глазах и промелькнула непонятная искра не то страха, не то наживы. Гермеса и спрашивать не пришлось. Он как узнал, что сталкеры идут на ЧАЭС, сразу напросился в проводники, лишь бы не сидеть в лагере. Куб был не против, только его смущала простуда опытного сталкера. Он ни разу не видел его здоровым. Как бы болезнь не сыграла с группой злую шутку…

Путь от Агропрома до ЧАЭС лежал через Тихие Холмы, Военный Город и восточную часть Темной Долины. Сталкеры не пошли прямо потому, что в Чернобыле сейчас полно мутантов, с которыми вместе пытаются справиться «Долг» и «Свобода», а в Копачах полно бандитов. Пришлось идти в обход этих территорий. Почти весь путь сталкеры преодолели за два дня, потому что знакомые Гермеса согласились довезти группу до восточных окраин Темной Долины через Тихие Холмы на своей машине, похожей не то на бронетранспортер, не то на автобус. Колеса крупные, способные проехать по любой местности, вместо кабины – вагон, обшитый свинцовыми листами, и спереди где-то двигатель, закрытый капотом от грузовика. Но ехало это корыто довольно быстро, несмотря на внушительные размеры. От Темной Долины до «моста смерти» сталкеры шли пешком, целый час проходя густые заросли порыжевших лесов. На дорогу они вышли недавно, уставшие и изнеможенные.

Гермес вдруг остановился и сказал:

– Передохнуть надо перед станцией. – И сел на берегу. По его тяжелому дыханию можно было понять, что он выдохся. Сталкеров, шедших несколько часов по непролазному Рыжему лесу с тяжелыми рюкзаками, утомил путь.

– Привал?! До станции рукой подать! – возмутился Атом, у которого, кроме дробовика, не было никакой тяжести.

– Если твоя рука километр, то да, – спокойно ответил Атому Гермес и взглянул на свой дозиметр. Уровень радиации в норме.

– Да давай остановимся, что ты? – начал уговаривать своего друга Куб, снимая респиратор и тяжелыми от усталости вздохами падая на землю возле Гермеса. – К тому же ночь начинается. На станции по ночам опасно шляться. А нам еще возвращаться потом как-то. Эх, классно было в той машине, Гермес. Это же надо было додуматься поставить вагон на тракторные колеса и внутри все обделать, чтобы уютно было!

– А то! Там до урочищ недалеко, тащить хлам и технику близко им, вот и делают вездеходы и дома на колесах. Не то что нам, которым диггеры пару жестяных банок пожидели.

Гермес снял противогаз и капюшон. Весь жаркий день он проходил в них и только вечером, когда начало холодать, решил снять. Открылось лицо с тонкими чертами и жирными черными волосами, прилипшими к голове. Большие круглые глаза с морщинами по бокам блестели слезами от простуды, а рот с багровыми обветренными губами не закрывался. Кожа имела бледный оттенок. Гермес, несмотря на свое прибывание в Зоне уже почти десять лет, выглядел молодым парнем. Но во взгляде была какая-то тяжесть, свойственная взрослым людям. Что-то личное и секретное таилось в его глазах. Из одежды у сталкера были черный кожаный плащ, под которым был серо-синий комбинезон, и резиновые сапоги. За спиной висел старый мешок, завязанный в узел веревками, служившими лямками, и АК-74, у которого некоторые детали были от какого-то натовского автомата. Видно, автомат Куба – еще не самое древнее, что могло быть.

Гермеса знают как опытного сталкера. По слухам, он один из тех, кто пришел в Зону сразу после Первого Выброса. Но сталкер это всегда отрицал. Он прославился тем, что первым побывал в Заповеднике – месте, где исполняются желания. Он занимался охотой, и сталкерское ремесло – добыча артефактов – не интересовало его, и в Заповедник он попал случайно. Гермес отличался от всех сталкеров честностью и отзывчивостью. Сталкеры его уважают и всегда обращаются за советом. Только конкретно о его прошлом никто ничего не знает, даже такие же старые сталкеры, как он. И непонятно, почему он всегда простужен.

– Куб, сходи за дровами для костра, а я пока что разложу все, – сипло сказал Гермес, шмыгая носом и утирая слезы.

Куб поднялся и ушел в лес. Подходя к нему, он ненадолго остановился и прислушался к тишине. Даже птицы не пели, стоял только легкий шелест листвы…

Гермес сначала положил свой автомат на землю рядом с собой, а потом стал развязывать мешок и доставать консервы, хлеб, воду в фляжках. Атом остался стоять у моста.

– Ну мы же успеваем еще! – не унимался Атом.

– Мы ночью тогда окажемся в саркофаге.

– Разницы нет, что утром туда придем, что сейчас! Один хрен там опасно!

– Вот поэтому сейчас и привал. Лучше передохнуть перед жаркой ночью, а то ты в саркофаге будешь ныть, как устал. А там не до усталости будет! Мы и так два дня подряд не спали, шли сюда. Потом еще тащились по лесу, как последние грибники… Ты-то вообще не устал в своем «экзоскелете», а мы с Кубом натерпелись этих вьюнков, бурьянов, торчащих из земли веток и радиоактивного мусора. А так сейчас отдохнем, наберемся сил и пойдем. В саркофаге особое энергетическое поле, как в храме Хатхор. Там сталкеры очень быстро устают, а потом начинают слышать голоса. – Гермес откусил от куска засохшего хлеба и запил его. – Поэтому лучше хорошенько выспаться. Нам надо только набрать артефактов побольше.

– Если там, конечно, будут артефакты. До этого артефакты мы находили в других местах, – скептически произнес Атом.

– Они будут… Артефакты в саркофаге сами синтезируются в аномалиях, им не нужны выбросы, – пережевывая и шмыгая носом, сказал Гермес. – Достаточно лишь подождать, и начнет образовываться артефакт… Только там нужно быть аккуратным, потому что аномалий там по горло, и не каждая может не сработать и пропустить нас.

– Почему? Как это работает? – округлил глаза Атом, впервые слышавший, чтобы аномалии игнорировали человека.

Гермес на вопросы друга лишь пожал плечами, доел кусок, потом достал из кармана какие-то таблетки и проглотил их, запив водой из своей фляжки. На мгновение его лицо сделалось кислым и сморщенным. Видимо, от вкуса таблеток.

Немного успокоившись, Атом сказал:

– Я не думаю, что на станции сейчас тихо. Говорят, мародеры из Копачей к первому блоку ходили.

– Ну может быть, что там неспокойно. А то, что бандиты ходили туда, – бред. Им нужен только Заповедник с его сокровищами. Но путь туда лежит через станцию и Припять. А лезть в эти места не хотят – слишком трусливые. Сам знаешь, что Припять – это радиоактивные непролазные джунгли и логова опасных мутантов. А если и ходили вдруг на ЧАЭС, то максимум за металлолом, которого там, как у Сидоровича консервных банок.

– А может, бандиты за артефактами в саркофаге пришли?

– Нет, они слишком трусливы, чтобы зайти в саркофаг. Знаешь, мы туда неспроста идем. Там есть одна очень редкая аномалия. Она дает артефакты, которые практически не находили никогда. Из-за постоянной смены нахождения ее мало кто видел. В Копачах, где бандиты обитают, по-моему, можно найти. Только не знаю где, там везде холмы с закопанными домами и пустыри. Но в Госпитале точно есть, видел один раз, только подумал тогда, что это кисель, сросшийся с туманом.

– В смысле?

– От аномалии исходили пары, как от киселя, плюс она выглядела, как кипящая вода, как аномалия холодец. Но я тогда думал, что это именно кисель из-за густоты и тягучести аномальной субстанции. А на туман я подумал, потому что аномалия была черной. Сам знаешь, когда попадаешь в туман, все темно перед глазами и ничего не видно. Эх, надеюсь, посчастливится нам найти эту аномалию. В противном случае, я не знаю, где еще искать нужные нам артефакты.

– В Госпитале нашел аномалию?

Гермес кивнул и принялся доедать начатый кусок хлеба.

– А почему мы сюда премся, если по логике могли бы на Агропроме найти? И что за артефакты она дает?

– Артефакты этой аномалии синтезируются только на ЧАЭС, – с небольшими перерывами проговорил Гермес. – Для появления артефакта нужна сильная радиация – она как катализатор для синтезирования используется. По крайней мере, так рассказывал сталкер, который получил артефакт. Он рассказывал, что артефакты могут убирать аномалии с дороги. А сильная радиация у нас только на станции, в Госпитале и Копачах, и аномалий там полно. Но на станции, под саркофагом, больше.

– Понятно… А что за Госпиталь? Что-то я не припомню это место, – Атом посмотрел на Гермеса и сел напротив него, достал из ботинка нож, открыл им консерву и тоже стал есть, набирая порции ножом.

– Атом, ты как будто первый день в Зоне. Это под Припятью. Туда ведет дорога из Копачей. Огромная такая больница, провалившаяся в землю во время Первого Выброса. Там обитают только контролеры, бюреры и зомби… И откуда им там взяться?.. А людей нет. А аномалия только одна: искомая. Только артефакты там не появляются. Сам знаешь, почему.

Атом разочарованно вздохнул и достал свой бинокль, оставив еду, посмотрел в него в сторону станции, не вставая.

Сзади них, со стороны леса, громко хрустнула какая-то ветка, и оба сталкера обернулись, готовя оружие. Был такой хруст, будто на ветку наступил кто-то очень огромный и тяжелый: химера или псевдогигант. Или это бревно раскололось. Встала идеальная тишина. Гермес прекратил есть, лег на живот, притянул к себе свой АК-74, снял его с предохранителя, дернул затвор и прицелился в лес. Атом встал и снял с плеча свой дробовик, дернул цевье и тоже прицелился в лес. Никого не было. В той стороне не было никакого движения, и сталкеры начали осматриваться.

Гермес начал кашлять, подавившись от испуга твердым куском, перестав целиться и высматривать.

– Тихо, – шепотом скомандовал Атом.

– Как я тебе тихо буду кашлять? Совсем дебил? Точно первый день в Зоне, – агрессивно ответил ему Гермес и продолжил кашлять.

Атом ничего не ответил и осторожными шагами прошел вперед к лесу, опустив дробовик. Сначала он был готов резко поднять дробовик и выстрелить, даже не задумываясь, кто хрустнул веткой, но, приближаясь к лесу, он чувствовал необъяснимый страх. Внутри него пронеслась мысль, что его нашли наемники, отправленные торгашом с Болот, у которого он когда-то занял деньги и не отдал. Но почему тогда еще никто из них не появился? А может наемник один? Тогда убить не составит труда. А вдруг их все-таки несколько, и они разделились, и часть схватит его здесь, а другая уже схватила Куба? Зачем им Куб… Страх нарастал… Атом резко обернулся к больному сталкеру. Тот, прокашлявшись, целился в разные стороны вдоль леса, потом поднял руку и показал жест, говорящий, что все нормально. Атом, все время оборачиваясь, пошел обратно к временному лагерю.

Как только он добрался до Гермеса, хруст повторился несколько раз. Сталкеры вновь подготовили оружие, но тут же опустили и облегченно вздохнули. Атом даже сматерился. Из леса вышел Куб с небольшой охапкой веток. Только лицо его было чуть-чуть бледным, но спокойным.

– Ты чего так пугаешь? – спросил Гермес.

– В каком смысле? – не понял Куб и кинул на землю охапку веток.

– Ты хрустел? – спросил Атом.

– Я. Там были лужайки, полностью заваленные огромными ветками. Пришлось карабкаться и перелезать, – спокойно отвечал сталкер.

Гермес спросил:

– Что с тобой? Ты какой-то бледный.

Куб промолчал. Сначала с помощью спичек разжег костер, о чем-то задумавшись, потом разложил свои вещи. То ли пытался прикрыть случившееся в лесу другими мыслями, то ли наоборот прокручивал это событие, чтобы разобраться в нем и рассказать товарищам. К этому времени уже заметно стемнело. Дни все укорачивались, и ночи быстро наступали. Небо окрасилось в темно-синий цвет, стало заполняться звездами. Листва деревьев потонула в ночном мраке, и леса превратились в черные неприступные, высокие стены. Стало холодно, порой дул несильный, но пронизывающий ветер.

Как только костер из сухих веток разгорелся, и небольшой огонь начал давать тепло и свет в вечерней темноте, как оазис воду посреди пустыни, Куб поднял к огню свои руки и начал греть. Атом и Гермес к этому времени поели и теперь молча сидели, греясь у костра и ожидая, когда Куб начнет говорить. По постоянным вздохам последнего можно было понять, что сейчас он начнет рассказывать о случившемся. Потом Атом решил вскипятить воду для чая из сушеных листьев в специальном сосуде, а Гермес снял плащ, показав свой потертый серо-синий комбинезон, и лег на него.

– Ну? – спросил Атом, снимая сосуд с костра и доставая из своего рюкзака небольшую чашку, взятую давным-давно из заброшенного небольшого домика на Болотах.

Куб собрался с мыслями и начал:

– Ну пошел я собирать хворост. Подходя к лесу, остановился, немного постоял, полюбовался красотами Зоны и пошел дальше. Уже в лесу вдруг почувствовал что-то странное. Сердце стало колоться, как бешеное, кровь от мозга отлила в ноги. Но все равно пошел дальше как ни в чем не бывало. С каждым шагом становилось все страшнее и страшнее, но я дошел до леса, не струсил. А в нем через каждую рощу пустыри, ветки лежат кругом. Наверное, из могильников вылезли… Стал собирать ветки, как вдруг перестал слышать! Пнул землю, так шороха не последовало! Прикиньте!.. Думаю, что вот, оглох я, а сзади лесная химера, и не услышу ее, а она меня… Собрал целую охапку и пошел обратно. Еле сдерживал себя, чтобы не бросить все и не побежать куда глаза глядят, не оглядываясь. Уже выходя из леса, услышал громкий такой хруст, будто псевдогигант на бревно наступил. – Гермес с Атомом испуганно переглянулись. Атом протянул Гермесу чашку с чаем и дал таблетки, которыми когда-то торговал. – Обернулся – никого. Пошел быстрее, но ноги практически бежали. И вдруг опять звук пропал. В смысле, я перестал слышать все, что происходило вокруг, но слышал какие-то шорохи в голове. Остановился, бросил охапку и упал на колени, зажал уши. Слишком неприятными были эти шорохи. Раздался в ушах громовой чей-то голос. То ли мужской, то ли женский или вообще детский… Голос произнес только одно слово, обычное, человеческое, до боли знакомое, но как только ко мне вернулся слух, я забыл, что он сказал, будто ничего и не говорил. Тут я уже побежал, растеряв по пути половину веток. Наступил случайно на какую-то ветку, и повторился тот громкий хруст. Ветка небольшая была, тонкая, а хруст такой, словно сгнившее толстое дерево пополам разломал. Вдруг пошел пешком. Вышел из леса, меня и отпустило, и ноги успокоились, слух стал нормальным. Странные какие-то дела творятся в том лесу. Наверное, контролер там обитает. Только почему-то ему не удалось взять меня за мозги.

Атом ничего не сказал, только посмотрел на Гермеса в ожидании, что скажет опытный и повидавший многое сталкер, который понемногу отпивал чай, запивая таблетку, и размышлял об услышанном.

– Вряд ли это контролер. Примерно такие же явления ощущают сталкеры, когда подплывают к Заповеднику, – начал Гермес. – Страх, странные голоса, которые говорят непонятные слова… Но я впервые слышу, чтобы от этих явлений пропадал слух. Возле самого Исполнителя звук становится тише, но не пропадает. И то становится тише, потому что голоса эти перебивают – голоса Зоны. Однако меня все это не коснулось, когда я там был. Или я просто уже не помню… Видно, и вправду там странные дела творятся. Зона меняется…