Вечерний изумруд

Он подцепил пальцами домашние черные треники, проходя мимо меня в душевую.

– А где я буду спать?

– На диване, – ответил он и скрылся за дверью.

Я еще раз посмотрела на диван. Да, аккуратный, но крошечный. Ну, не лавка под дождем – и то хорошо.

Я нашла на стене выключатель. Включив свет, я еще раз осмотрела комнату – так она казалась еще бездушнее. Темнота придавала ей хоть немного уюта.

Эта комната являлась своего рода залом – она была огромная, но делила пространство с зоной кухни – вместо стены их разделяла длинная барная стойка. Помимо этой смешанной комнаты, я увидела еще четыре двери, за одной из которых, как я уже успела узнать, была душевая, за еще одной, очевидно предположить, уборная. Оставалась спальня и что-то еще. Что еще за комната может быть у холостяка? Зачем вообще так много комнат, если живешь один?

Я прошла мимо душевой, минуя и следующую дверь, ведь, скорее всего, за ней будет туалет. Сразу после начиналась зона кухни: стол на четверых, стулья, кухонная стенка, холодильник, мощная вентиляция над барной стойкой. Я не хотела есть, но из любопытства заглянула в холодильник – там абсолютно ничего не было, кроме одинокой банки пива и початой упаковки чипсов. Еще, почему-то, там стояла пустая кружка. Что вообще она там делает? Усмехнувшись, я закрыла дверь холодильника и продолжила свой обход дальше. За следующей дверью оказался своего рода тренажерный зал, там даже инвентарь был: штанга, несколько блинов для нее, турник, велотренажер, боксерская груша. Я даже немного разочаровалась: я хотела, чтобы неопознанная четвертая комната была поинтересней. Не знаю, что конкретно я ожидала там увидеть, но только не спортивный зал.

Хотелось, чтобы за этой дверью вместо зала было что-то мерзкое, чтобы все мои опасения подтвердились.

В голове почему-то всплыли слова Василисы: «Ты слишком категорична. Не все такие плохие, как ты думаешь. Будь более оптимистичной – давай людям шанс».

Оставалась последняя дверь, за которой должна была быть спальня. Я открыла ее, но она тут же захлопнулась.

– Не стоит без разрешения заходить в чужие спальни.

Я вздрогнула, поворачиваясь.

Мстислав держал ладонь на двери, недовольно выливая на меня свой яд из глаз. На нем была все та же майка, треники и небольшое полотенце, наброшенное на плечо. На волосах блестели капельки воды, стекая на белую махровую ткань.

– Но и запрета не было, так?

Он стоял слишком близко, так, что я могла различить запах его шампуня и геля для душа. Эти запахи смешались, сочетая в себе нотки чего-то хвойного и ягод. И еще сигарет. Хвоя, ягоды и сигареты – именно так пах Мстислав.

Мне было немного не по себе от такой близости, но отходить назад я тоже не хотела из-за упрямства. А ему было хоть бы хны – он продолжал давить на меня своими желто-зелеными глазами, под которыми я все же сдалась, проходя мимо него на кухню.

– Тебе нужна одежда?

Мстислав прошел в зал, беря свою рубашку и перекладывая ее на журнальный столик.

– Нет, обойдусь.

– Будешь спать так, в уличной одежде?

– А что, так хочешь, чтобы я сняла ее? – я снова пыталась его подловить, вызвать неловкость, раздражение, да хоть какую-нибудь эмоцию, потому что его пресное лицо меня уже вымораживало.

Он ничего не ответил, спокойно начав раскладывать диван.

– Но я бы приняла душ.

– Зачем тебе быть чистой, если залезешь потом снова в грязную одежду.

– Это – разное.

– Можешь принять душ, если хочешь, но полотенце у меня одно.

– Ничего страшного, я не брезгую.

– А кто говорит о тебе? Я брезгую.

Я закатила глаза, так или иначе проходя в душевую. Этот день действительно меня вымотал, и мне было просто необходимо смыть его с себя.

– Эй, – окликнул он меня, – вот, можешь вытереться этим.

Он кинул свое небольшое полотенце, которое лежало на его плечах.

– Ты очень гостеприимный, – саркастично хмыкнула я.

– Остальные девушки не жалуются, – язвительно ответил он.

– Рада за тебя.

Я хлопнула дверью душевой.

Комната была просторной. Внутри, помимо самой душевой кабины, была и ванна. Зачем ему и то, и другое? Настолько некуда девать деньги?

Вот же придурок.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и не думать о раздражающих меня вещах. Быстро раздевшись, я шагнула в кабину, выкручивая сначала горячий, а потом и холодный вентиль. Матовые стены душевой почти сразу запотели от пара, а я наконец почувствовала как расслабляюсь, стоя под огненной водой. Мысли покидали голову, принося легкость, плечи распрямились, будто вода смыла с них невидимый груз. Я просто стояла так, наслаждаясь спокойствием.

«Что он имел в виду, говоря о других девушках?» – почему-то этот странный вопрос внезапно возник у меня в голове, – «он не похож на человека, который в принципе хоть чем-то интересуется, не говоря уже о девушках. Да и вообще, какая девушка в здравом уме заговорит с этим токсичным грубияном». Я потрясла головой, пытаясь выгнать из головы ненужные бесполезные мысли.

Выходить из ванной комнаты в холодную квартиру совершенно не хотелось, но спать хотелось все же больше. Зал снова был погружен во тьму. Мстислава нигде не было, к моей радости. Я тихонько прошла к дивану, на котором лежала небольшая подушка и плед. Полотенца, значит, у него нет, а спальные принадлежности для гостей есть. Забавно.

Я плюхнулась на диван, укутываясь в плед, но сон не шел. Как только я закрывала глаза, на обратной стороне век словно была выжжена картина того, как химера убила дедулю. Я распахнула глаза, сжимая пальцами мягкую ткань пледа. Весь день из-за стресса мой мозг не вспоминал об этом, но сейчас, когда я осталась одна со своими демонами, я вспомнила, что еще не смогла принять его смерть. Пришло только осознание, но не принятие. Слезы снова настигли меня, как тогда, в больнице. Но теперь я плакала беззвучно, пока спустя пару часов изматывающей боли не провалилась в сон.

Снова этот взгляд, снова на меня смотрят как на кусок мяса, обгладывая с ног до головы.

Снова этот взгляд, от которого не отмыться.

Я стояла, опустив голову, все еще чувствуя, как меня пожирают черные, словно уголь, глаза.

– Ну что ты, морковка, снова будешь плакать? Знаешь же, что мне это нравится.

Мерзкие руки, мерзкие голоса, звучащие слишком громко и эхом разносящиеся по всему подвалу. Ледяной ветер гулял по моему голому телу, покрывая кожу мурашками.

– Ты же послушная девочка, да?

Я начала задыхаться, резко выныривая из своего кошмара. Почему сейчас? Почему снова? Эти отвратительные воспоминания не просыпались уже несколько лет, так почему? Из-за того, что я снова среди этих тварей? Из-за того, что я снова испытала тот страх, который не испытывала с тех пор, как сбежала? Из-за того, что я снова видела смерть?

Я всеми силами пыталась сопротивляться своей памяти, которая снова решила обрушить на меня цунами боли.

«А что, если охотник в соседней комнате такой же? Что, если он сейчас выйдет из своей спальни и решит надругаться над тобой?» – эти мысли начали крутиться в голове, на что я отчаянно думала в ответ: «Если бы хотел – уже сделал. К тому же… зачем он отдал мне оружие? Как будто он видел, что я боюсь. Возможно ли, он сделал это специально, таким образом говоря, что не тронет?»

С таким роем мыслей, что носились в голове стремительней, чем пчелы в улье, я пролежала почти до самого утра, пока не вырубилась от усталости.

Проснулась я от какой-то возни. По ощущениям я поспала минут десять, но это явно было не так, ведь в окна уже во всю било восходящее солнце. К моему счастью, мне больше ничего не снилось.

Возня доносилась со стороны кухни. Я нехотя села на край дивана, сонно потирая глаза. Когда глаза сфокусировались, я увидела, что источником шума был Мстислав. Он что-то помешивал, стуча ложкой о край посуды.

– Сколько времени? – потянулась я, почти зевая.

– 5:30.

– Ты издеваешься… еще даже шести нет.

– У меня, в отличие от тебя, еще много дел.

Я плюхнулась обратно на подушку, пытаясь не обращать внимание на его возню.

– Хватит дрыхнуть. Тебе через час уже нужно выходить. Приведи себя в порядок к этому времени.

– Это приказ командира или просто дружеский совет?

– Если ты настолько тупа, что не можешь самоорганизоваться без посторонней помощи, то приказ командира.

Мой сон перебило нарастающее раздражение. Я, скрипя зубами, поднялась на ноги.

– Зубная щетка, я так понимаю, тоже одна? – недовольно спросила я.

– Сбавь тон. Ты в чужом доме, веди себя как гостья, а не как постоялец дешевого хостела.

Я чуть не взорвалась, но сумела себя сдержать. Он был прав. Мы с ним не в тех взаимоотношениях, чтобы я так дерзила ему. По сути, мы друг другу никто и нужно действительно вести себя вежливо. Но я не могу, он настолько мне противен только потому, что он охотник, что держать свое отвращение под контролем получается все хуже и хуже. Я не представляю, как вообще я смогу работать с этим типом в одной команде.

Я быстро умылась холодной водой, чтобы окончательно взбодриться, и вернулась в комнату. Мстислава уже не было, и я села его ждать.

Его долго не было, меня уже начало клонить в сон. Наконец, дверь тренажерной комнаты открылась. Мстислав молча прошел в ванную, полностью проигнорировав мое присутствие. Я снова осталась ждать его, слушая урчание своего голодного желудка. На этот раз, он вернулся быстро, принося в комнату все тот же хвойно-ягодный запах.

– После тренировки зайди в кадры, они должны были подготовить все необходимое. Вечером я буду занят, поэтому по всем вопросам обращайся к Владу. Мне сейчас тоже нужно в управление, поэтому, я тебя подброшу. Будь готова, я переоденусь – и мы выдвигаемся.

Я кивнула. В этот самый момент, мой желудок решил напомнить о себе, предательски заурчав.

Мстислав остановился, смотря на меня:

– Ты не позавтракала? Я же еще вчера сказал – можешь перекусить всем, что найдешь.

– Все нормально. Я потреплю, не обращай внимание.

– Потерпишь? Как долго ты будешь терпеть? Пошли.

Он сменил траекторию, быстро направляясь на кухню.

– Правда, все нормально. К тому же я вчера проверила холодильник – у тебя совершенно нет еды.

Мстислав как будто меня не слушал:

– У нас есть минут десять, чтобы перекусить. Голодной тебе быть нельзя, сегодня начинаются твои тренировки. Садись. Я сварю кашу.

Я не стала спорить, послушно сев за стол. Как-никак, а кушать мне действительно хотелось, ведь я не ела уже почти сутки.

– Вот, пей. Кофе закончился, чая у меня нет, – он поставил передо мной кружку с водой.

Это была та самая кружка, которая вчера стояла в холодильнике. Сам же Мстислав достал из кухонного ящика пачку овсяных хлопьев, насыпал их в небольшую кастрюлю и залил водой.

– А что сегодня будет за тренировка? Стрельба? Или единоборства?

– И то, и другое. Для начала нужно посмотреть, на что ты способна. Ты уже была охотником, проходила подготовку, надеюсь, особых проблем с этим не возникнет.

– Да, но прошло уже девять лет.

Он не ответил. Эта его манера игнорировать реплики собеседника ужасно раздражала. Я тоже замолчала, слушая монотонное помешивание каши. Это была та самая возня, которая разбудила меня утром: постукивание ложки о края кастрюли.

Когда овсянка была готова, Мстислав выложил ее в глубокую тарелку и поставил предо мной, протягивая ложку. Сам он сел напротив, закуривая сигарету. Жижу передо мной трудно было назвать чем-то съедобным. Я бы не стала это есть, если бы не назойливый хмурый взгляд, сверливший меня. Я неуверенно зачерпнула ложку, поднося к носу: пахло тоже отвратительно.

– А можно мне немного сахара?

– У меня нет сахара.

Я обреченно вздохнула, запихивая в себя эту несчастную ложку. Как я и думала – отвратительно. Я тут же сделала глоток воды, запивая это подобие еды.

– Ты всегда сам себе готовишь? – я пыталась заговорить ему зубы и незаметно прекратить есть.

– Нет. Редко.

– Понятно.

Он продолжал пялиться на меня, от чего мне становилось не по себе. Все же без своей формы он выглядел совершенно иначе, как-то по-домашнему уютно, а не как какой-то бандит. Я даже как-то немного расслабилась.

– Боше, ну и рожу ты скривила, как будто я тебя землю есть заставил. Настолько невкусно?

– Честно? Да.

– Ну и не ешь, – он выхватил тарелку, пододвигая ее к себе.

Хоть он и пытался говорить спокойно, было видно, что его это задело.

– Только не злись, хорошо? Это правда невозможно есть.

– Теперь понятно, почему у тебя до сих пор нет мужа. Ни манер, ни воспитания, только и знаешь, как критиковать и грубить. Что ж, видимо придется тебе работать охотником до самой смерти, с таким-то вонючим характером.

Его понесло. Совершенно внезапно, но он действительно вспылил. Я так хотела расшатать это пресное лицо, но, когда это случилось, это не вызвало ничего хорошего. Мне стало неприятно и обидно. Снова это унижающее чувство, когда смешивают с дерьмом просто так. Я же обещала себе, что больше никогда не буду его испытывать, так почему я снова терплю? Неужели я так и осталась той слабой шестнадцатилетней девочкой, которая не может постоять за себя? Я сама не заметила, как рука потянулась к кружке, а в следующую секунду ее содержимое уже было на его лице. Мстислав успел только зажмуриться, затыкаясь. Он совершенно не ожидал этого. Впрочем, как и я. Я тут же спохватилась, вжимаясь в стул. Мне стало страшно. Хоть он и был не прав и вел себя как мудак, но выплеснуть на него воду… я вообще в своем уме? Мало того, что я нахожусь у него дома, так он еще и был зол на меня, а теперь, когда я вытворила такое… мне было страшно думать, какие последствия могут быть. Он же охотник. В них нет ничего человечного. А этот тип – он опасен. Хладнокровен и эмоционально отстранен, ему ничего не будет стоить избить меня, и ничего ему за это не будет, ведь он один из лучших охотников.

Мстислав все продолжал сидеть, ничего не делая и никак не реагируя. Хоть мне и было страшно, но я была уверена в одном – терпеть унижения я больше не намерена. Даже если это будет стоить мне жизни. Поэтому, вопреки здравому смыслу, я начала высказывать ему, чувствуя, как голос дрожит:

– Я не позволю тебе меня оскорблять. Я лишь сказала то, что думаю. У меня не было цели задеть тебя своими словами. То, что ты пытался сделать как лучше – за это спасибо, правда. Но терпеть эту грязь в свой адрес я не намерена. Кто бы ее не говорил, хоть ты, хоть еще кто. У меня тоже есть гордость.

Это было так жалко. Я говорила, что никому не дам себя обидеть, а голос дрожал. Смех, да и только.

Брюнет наконец отвис. Он поднял свои змеиные глаза, а я сильнее вжалась в стул. Сердце бешено колотилось, я видела в его глазах злость. Он поднял руку, и я тут же вздрогнула, опуская голову и жмурясь.

– Что ты делаешь? – спокойно спросил он, вместо ожидаемого мной удара.

Я открыла глаза, смотря на него. Он всего-навсего взял со стола салфетку, вытирая лицо и непонимающе смотрел на меня. Я снова потупила взор в пол, не зная, что ответить. «Я думала, что ты разозлился на меня и хочешь ударить, потому что все вы охотники – мусор, не знающий жалости», – это я должна была сказать?

– Успокойся. Я не собирался ничего делать, – он замолчал, а после паузы сказал то, что я совершенно не ожидала услышать, – я был не прав, извини. У меня проблемы с выражением своих мыслей. Порой, почти всегда, они звучат слишком резко. Как бы то ни было, я хотел сказать, что считаю твой характер тяжелым, не более того. Но прозвучало это… как-то некрасиво. В общем, проехали. Можешь спускаться и ждать меня у машины, я переоденусь и подойду.

Он тут же встал из-за стола и прошел мимо меня.

Он извинился? Этот человек? Хоть его извинение и звучало грубо и нелепо, но… я не ожидала. Может ли быть, что он все же нормальный? Если так подумать, то не только он, но и второй мой коллега, Влад, был ко мне исключительно добр… Может быть мне стоит прислушаться к сестре и дать шанс?

Я мотнула головой в ту же секунду, как подумала об этом, мысленно давая себе затрещину. Вот еще, начинать давать шанс охотникам, до каких еще абсурдных мыслей мне предстоит докатиться? Однажды я уже доверилась своему заботливому командиру, который не жалел меня ни на заданиях, ни за их пределами, а после заботливо приказывал держать язык за зубами, намекая, что скажи я хоть слово, то он низвергнет меня в еще больший ад своей «заботы».

В любом случае, не стоит расслабляться и думать, что новый командир совершенно безобидный. Но, возможно, возможно, стоит вести себя чуточку сдержаннее в проявлении своей ненависти. По крайней мере пока я снова не сбегу, прихватывая сестру с собой.

Как он и сказал, я ждала возле его машины во дворе. Теперь мне стало немного неловко за мой поступок. Я нервничала, так как не знала, как мне себя вести. Наконец, он спустился в своем привычном образе: ослабленный галстук, болтающееся на плечах пальто.

– Слушай… – неуверенно начала я, – за то, что было ранее, я прошу прощения. Я не должна была обливать тебя водой, это было лишним. Это случилось спонтанно, мне правда неудобно за это.

– Проехали. – сухо ответил Мстислав, открывая дверь машины.

Я тоже было открыла дверь и села на переднее пассажирское сидение, как брюнет тут же кинул туда свое пальто. «Все же, он злится», – подумала я, со вздохом усаживаясь сзади.