- -
- 100%
- +
Старуха с видимым облегчением наклонила голову.
– Небеса прислали тебя мне, мальчик.
Сплела узловатые пальцы, кивнула на стол.
– Забери свою монету.
– Оставь себе.
– Нет, забери. Ты тяжкий груз снял с моей души.
Касьян перестал артачиться, взял серебро.
Она удовлетворённо кивнула. Неторопливо сняла свои стёклышки, убрала их в пёстрые лоскуты, окутывавшие её. Нелепая одинокая старуха, спасшая деревню.
– Как они работают? – спросил Касьян про очки. – В них какие-то чары?
– Не-е-е-т, – насмешливо протянула Ненила. – Я не так глупа, чары распознаю. Вот у тебя, мальчик, кое-что такое есть.
Она протянула руку, указывая на меч.
***
Тигр
На следующее утро Касьян шёл к горному проходу, ведущему в Балгу.
Скалы здесь были такие же, как у Сини, невысокие, поросшие мхом. Из Вех выходила удобная широкая дорога, но через пару часов пути она сужалась. Телеги, наверно, с трудом по ней проезжали.
Но Касьян шёл легко, пружинистым шагом, обходя камни, перепрыгивая рытвины.
Справа возвышалась скала, поросшая лишайником, мхом и мелким кустарником, неровная, вся в трещинах, в изломах. Слева колыхался невысокий, но густой берёзовый лесок, прямо не лесок, а частокол, а за ним – тоже скала.
Тропа – не дорога уже, тропа – извилистая, заворачивала то туда, то сюда, огибая каменистые выступы.
За одним из таких выступов и оказался зверь.
Ждал ли он Касьяна, почувствовав его приближение? Или то была его обычная утренняя прогулка по человеческой тропе? Прогулка с надеждой поживиться, сейчас чаще всего тщетной?
Касьян резко остановился. Правы были люди в Вехах.
Тигр был огромный, гораздо крупнее медведя.
Он наступал медленно, понимая, что деться Касьяну некуда, лениво показывал свою мощь, позволял рассмотреть себя во всей красе. Мех лоснился. Узор на шкуре был великолепен, бело-чёрные полосы, чёрные как уголь, белые как снег.
Глаза широко распахнутые, тёмно-зелёные, цвета лесного мха.
Неплохо перед смертью видеть такую красоту.
Касьян, понимая, что путь его закончен, мысленно извинился перед Иринеем, сбросил в сторону вещевой мешок, чтоб не мешался, и обнажил меч. Да что в нём… Эта громадина прикончит человека одним движением лапы.
Он мог бы противостоять в сражении воину, но не тигру же.
Меч.
“Этот кусок металла даёт своему владельцу удачу в бою, граничащую с чудом”, – вспомнил Касьян слова Иринея.
В бою. Но может ли столкновение с тигром считаться боем?
Не решив для себя этого вопроса, он начал отступать.
Тигр следовал за ним не спеша, видимо, развлекаясь, гигантский кот, играющий с мышью. Торопиться ему было некуда. Касьян отходил боком, следя за зверем, попутно озираясь, ища хоть какой-то возможности спастись.
Трещина в скале! Большая, глубокая трещина. Такая, что в неё может протиснуться человек.
Вот и удача. Хватай её.
Касьян метнулся к этой расщелине, протиснулся в неё без особого труда, продолжая сжимать меч.
Хищник, раздосадованный неожиданностью – мышь, хоть и временно, ускользнула, – подошёл к трещине, просунул туда громадную лапу. Он чуть-чуть не доставал до Касьяна.
Вот незадача!
Он встал перед юношей и издал утробное рычание. Касьян отлично видел тёмно-розовую пасть, из верхней челюсти торчала пара желтоватых клыков длиной в половину человеческого пальца, другие зубы короче, ровные, острые. Тяжёлое дыхание тигра-людоеда долетело до Касьяна, и его передёрнуло.
Хищник убрал морду от расщелины и повернулся к ней спиной. Сел, уставился в лес.
Он может сколько угодно так сидеть, подумал Касьян хмуро. Пока жажда не выгонит человека из его укрытия.
Но ему не оставалось ничего, кроме ожидания. Время потянулось медленно.
Тигру было хорошо. Он разлёгся перед расщелиной, положив голову на лапы, изредка потягивался, менял позу, заваливался на бок. Неторопливо шевелил хвостом. Бока его мерно вздымались, солнечные блики скользили по бело-чёрной шкуре. За ним покачивался берёзовый лес, его родная стихия.
Касьяну было далеко не так удобно. Он переминался с ноги на ногу, понемногу начиная уставать. Места для того, чтобы стоять, было достаточно, но присесть уже не получилось бы. Он продолжал сжимать в руке меч, хотя проку в нём?
Может, тигр заснёт, и тогда удастся сбежать?
Прошёл, наверно, час, а может, и больше.
Зверь встал, выгнул спину, словно кот. Скользнул взглядом по Касьяну. И двинулся вдруг по тропе обратно, туда, откуда появился, медленно, ставя лапы ровно-ровно одну за другой, словно по канату шёл.
Скрылся за поворотом.
Касьян стоял в своём укрытии, и его трясло. Ему в жизни так страшно не было.
Вряд ли тигр ушёл. Хотя, может, ему надоело?
Он стоял ещё минут двадцать, следовало принимать решение, но он не мог покинуть спасительную трещину. Ноги подкашивались.
Пора.
Вышел, оторвался от скалы, озираясь.
Бежать нельзя. Надо отступать медленно, надо следить за дорогой. Так и двигался, пятясь.
Его спасла сорока. Она вдруг взвилась над берёзовой рощей, панически треща. Касьян, потеряв самообладание, метнулся обратно к укрытию.
Он на несколько секунд опередил хищника. Тигр, оказывается, завернул за поворот, зашёл в лесок, и выскочил уже оттуда, не с тропы, напрямую к расщелине, ломая тонкие деревца.
Взбешенный тем, что хитрость его не удалась, зверь издал рык, самый громкий, что слышал от него Касьян, казалось, даже скалистые вершины заколебались. Встал на задние лапы, опершись передними на края расщелины, продолжая рычать в злобе.
А вот это точно было удачей. Почти отчаявшийся Касьян поднял руку и яростно воткнул меч туда, в лоснящуюся шкуру, в гору стальных мышц. Послышался чавкающий звук.
Меч был остёр. Юноша навалился на него всем телом, потом провёл сверху донизу, стремительно, вообще всё произошло очень быстро, хлынула кровь, зверь изумлённо завизжал, замолотил лапами, одна пролезла в расщелину, зацепила плечо, толкнула его спиной на камни, меч вылетел куда-то, но сейчас он был уже не нужен. Удача была дарована, и Касьян ею воспользовался.
С трудом переводя дыхание, еле держась на ногах – если бы не каменные стены, завалился бы, – он наблюдал за агонией хищника. Зверь хрипел и катался по земле, и вместе с диким облегчением Касьян вдруг испытал неожиданную жалость.
Через несколько минут он стоял у трупа поверженного врага с колотящимся сердцем, с трясущимися руками.
Он был весь залит кровью. В основном не своей, тигриной. Только на плече след когтей, зверь зацепил в последней судороге. И о камни здорово стукнулся. И нога подвернулась.
Где меч? Куда он делся?
Оглядел землю, камни – нет меча. Мгновенный испуг охватил Касьяна – неужели пропал? А, нет, вот он. Тигриная лапа на нём лежит.
Вытащил меч из-под тигра, внимательно посмотрел на него. Глухо сказал:
– Спасибо.
То ли мечу, то ли Иринею, вручившему его, то ли кузнецу, который его выковал.
Вытер о траву, сунул в ножны.
Надо было понять, что делать дальше. Он еле ступал на ногу. Голова кружилась. Надо вернуться в Вехи. Там помогут. И можно будет попросить повозку. Тигра-людоеда больше нет.
Да, только ему не поверят. Местные и идти сюда побоятся, чтобы проверить. Решат, что ему каким-то чудом удалось убежать.
Он ещё раз посмотрел на зверя.
А!
Его озарило.
Он несколько раз взмахнул мечом над хищником. Потом наклонился и подобрал кончик тигриного хвоста с несколькими бело-чёрными полосками.
Теперь поверят.
Хромая, Касьян побрёл в сторону дороги. Тут подобрал вещевой мешок. Срезал деревце, сделал палку. Опираясь на неё, пошатываясь, двинулся обратно в сторону деревни.
Добрался в Вехи он уже к вечеру, хотя было ещё светло.
На постоялом дворе на этот раз оказалось более многолюдно. С десяток человек ошарашенно воззрились на вошедшего Касьяна. Вид его явно производил впечатление.
– Парень, ты откуда? – выкрикнул кто-то из собравшихся. – Что случилось?
Фарел неспешно отставил в сторону миски.
– Эй, как там тебя? Касьян? Сядь-ка сюда.
Он подставил стул, и Касьян буквально упал на него. От усталости и боли в глазах темнело, предметы наплывали один на другой.
– Он тут был вчера, – пояснил Фарел окружающим. – Его сдуру на перевал понесло.
Кто-то охнул, кто-то присвистнул, кто-то покрутил пальцем у виска. Откуда-то появилась кружка вина, чьи-то руки касались Касьяна в поисках места ранения.
– Предупреждали же тебя, – укоризненно прогудел Фарел.
Касьян вскинул голову, посмотрел ему в глаза.
– Я убил тигра.
Прозвучало неубедительно, он и сам это понял.
Кто-то захохотал.
– Спятил мальчишка, – произнёс женский голос с сожалением.
– Он на перевале, – отрывисто сказал Касьян. – У тропы. Справа.
– Слушай, – успокаивающе произнёс Фарел, – хватит смешить. Сбежал – и молодец. Тебе ведь говорили умные люди, не суйся на перевал.
Человек, осматривавший Касьяна, вдруг выпрямился и с недоумением посмотрел на собравшихся.
– На парне одна царапина, – сказал он громко. – Это не его кровь.
Касьян успел отхлебнуть вина, и от нескольких глотков его повело. Сильно болело плечо, болела нога, ныли ушибы. Что-то он должен был показать этим людям… Ах, да!
Запустил руку в вещевой мешок, швырнул на стол тигриный хвост.
Вот только что было гудение голосов, а тут сразу воцарилось молчание. Все смотрели то на кусок чёрно-белого меха, то на Касьяна, и, похоже, никак не могли эти явления свести в единую картину.
Появился вдруг вчерашний знакомец, Арлам. Кажется, его сперва не было на постоялом дворе. А может, Касьян просто не заметил.
Поглядел на юношу, взял в руку хвост, поднял, словно взвешивая. Уронил обратно.
– Я готов съездить к перевалу, – заявил он. – Дайте лошадь.
Остаток дня прошёл как в тумане. Остался в памяти Арлам, который склонился над ним, сдвинув кустистые брови:
– Как тебе это удалось, мальчик?
– Мне просто повезло.
Действительно, повезло, не так, что ли?
Потом появился Фарел, недоумённо и укоризненно приговаривающий:
– Ну надо же было так попортить шкуру… И хвост ещё отрубил.
– А вы бы мне поверили без хвоста? Теперь вы довезёте меня до Балги?
– Теперь? Теперь довезём. Почему ж не довезти, если дорога свободна. В Балгу давно пора съездить.
В общем, стычка с тигром даром не прошла. Из следующих двух дней мало что запомнилось Касьяну, лежащему в телеге на подстилке из соломы. Его лихорадило, ломило всё тело, мучила тошнота, болело плечо, и вереница бело-чёрных тигров следовала за ним, неслышно ступая и обнажая бритвенно-острые клыки.
Но телега, подскакивая на камешках, медленно, но верно двигалась к столице.
***
Балга
Балга оказалась уже не деревней, а небольшим городком. Здесь были дороги, мощёные камнем, трёхэтажные здания, разноцветные черепичные крыши. Касьян, пришедший в себя за время дороги, поблагодарил своих попутчиков и пошёл бродить по городу. Многое показалось бы ему странным, если бы не совет Иринея – ничему не удивляйся.
Хотя всё равно непривычно было.
Много людей, много суеты.
Жители Балги промышляли кузнечным делом, изготовляли оружие, доспехи, всевозможную утварь. Делали украшения из металла, они тут были повсюду. Причудливые вертуны18 на крышах, ажурные решётки на окнах, кованые шары на воротах. Всё это продавалось и в лавках, местечко было оживлённое.
Касьян из интереса зашёл в такую лавку. Торговец без особого любопытства посмотрел на него. Но потом увидел меч и вытянул губы дудочкой, словно хотел присвистнуть.
– Искусный мастер делал твоё оружие. Не продаёшь?
– Нет.
– Жаль, жаль… Хорошую бы цену дал.
Ага, размечтался.
Касьян пошлялся по главной улице, купил пару пирожков. День клонился к вечеру. Пора было искать ночлег.
Ночью приснился ему сон, встревоживший его.
Яркий солнечный день. Ослепительное высокое небо. Холмистая зелёная равнина, вроде тех, которые видел он у Талы. Равнину пересекает извилистая широкая дорога.
Простор.
Вдалеке, чуть правее, струится река, расшвыривает слепящие блики.
Он торопится, бежит по дороге, иногда переходит на шаг, задыхаясь, но не останавливается. Непреодолимое стремление гонит его вперёд.
Над дорогой клубится пыль, поднимается высоко, становится золотой от солнечных лучей.
Изредка попадаются у дороги деревья, бросается в глаза сочная зелень липы, белёсое серебро ивы, чернота ели.
Касьян бежит, страшится не увидеть того, за кем гонится, и увидеть его тоже страшится. Но задержаться или повернуть назад он не волен. Его обуревают смешанные чувства – он испытывает восторг, ужас, любопытство, тоску – и всё сразу.
Впереди появляются несколько человек, занятых работой. Как он сразу их не заметил? Эти люди строят дорогу, подводят под неё бревенчатое основание, укрепляют булыжниками.
– Вы Белого оленя не видели? – выпаливает Касьян.
В жизни от него бы сразу шарахнулись в сторону от такого вопроса.
Но тут на него смотрят равнодушно и устало, потом один, в серой рубахе, утирает пот со лба и машет рукой вдаль, туда, куда ведёт дальше дорога.
– Туда побежал.
Касьян благодарно кивает и бежит дальше, мучимый невыносимым томлением.
Проснулся он с этим же чувством тоски, которая понемногу отступала, по мере того как откатывали от него волны сна и выплывал из мглы надёжный берег житейских забот. Но смутное, потустороннее, не хотело оставлять его в это утро и вновь настигло на пути из Балги.
Шёл он один, пешком.
Было прохладно, свежо, в низинах лежал густой туман. Дубрава шелестела. Дорогу здесь было видно лишь на несколько шагов вперёд.
Касьян уже бодро прошёл через несколько таких низин, когда ему стало чудиться впереди постукивание копыт.
Остановился, прислушался. Стук затих. Двинулся дальше – снова слышится.
Поднялся выше, где туман редел, остановился. Простоял пару минут, передыхая, вслушиваясь. Стук словно дразнил, повторялся то с птичьим чириканьем, то с порывом ветра – не поймёшь, то ли он есть, то ли кажется этот стук.
Ну ладно же!
Касьян спустился вниз. Туман здесь был особенно густ. Журчал негромко ручей, Касьян с трудом разглядел ведущий через него мостик. Встал, оперся на перила, замер.
Что я здесь делаю? Если то, о чём я думаю, правда, то почему я здесь? Почувствуешь, что Белый олень рядом – беги!
Но он не мог противостоять этому искушению, словно в сегодняшнем сне. Оно поработило его волю.
Звук, тревожащий его, зазвучал сверху ясно, отчётливо, это был именно стук копыт, и ничто другое.
Ах, так?
Он взбежал на горку, вырвался из этой ложбинки, заполненной туманом. Белёсые клубы вдруг сразу оборвались. Они остались за его спиной, заполнив низину, словно озерцо. А перед Касьяном простиралось открытое пространство, неяркое, укрытое сверху светло-сизыми облаками. Впереди возвышалась большая бревенчатая постройка, житница, наверно. За неё заворачивала дорога, и вновь послышался Касьяну цокот копыт.
Касьян рванулся, совершенно забыв наставления Иринея, кинулся к житнице, дальше уже не скроешься, всё открыто. Он должен был увидеть, что за поворотом!
И увидел бы.
Но когда он повернул за угол и вскинул голову, всматриваясь, в тот же миг в сизом небе полыхнула тонкая стремительная молния, острая, как игла…
Он крепко зажмурился, прикрыл глаза ладонью. А когда вновь обрёл способность видеть и обвёл взглядом окоём – ничего и никого вокруг не было. Лишь купы деревьев чернели в поле.
Задыхаясь, Касьян присел на кстати подвернувшийся валун у дороги. Сердце стучало. Способность рассуждать возвращалась к нему.
Был ли то Белый олень? Или игра его воображения? Нет, стук копыт был слишком отчётлив. Или заплутавшая лошадь? Куда она тогда делась?
Он запустил пальцы в спутанные волосы, стиснул лоб ладонями.
Если то был Белый олень, смог бы он, Касьян, дальше продолжать своё путешествие? Смог бы он выполнить доверенную ему задачу? Вряд ли. Легко же его завлечь!
Касьян долго так сидел и корил себя за легкомыслие. Надо сперва дело сделать, а потом уже за мечтой гоняться.
Ладно. Он стиснул зубы. Что бы это ни было – пронесло. В следующий раз надо лучше владеть собой.
Вскочил, закинул мешок на плечо, поправил пояс с мечом.
Его ждал Изберилл.
Глава 5. Изберилл
Вторая богатство сулила:
«Ко мне, корабельщик, ко мне!
В подводных дворцах из берилла
Мы счастливы будем вполне!»
Н. Заболоцкий
Город
Великий град Изберилл стоял на своём месте уж больше тысячи лет. Как и другие города, он вырос из маленького поселения, люди селились в нём, рождались, жили и умирали, на него нападали враги, к нему подступал голод, его терзала чума, в нём играли свадьбы, в нём собирали ополчение, в нём праздновали победы, в нём казнили преступников, он застраивался теремами и дворцами, украшался фонтанами и статуями, погибал и возрождался ежедневно.
В общем, много чего происходило в столичном граде. Все дороги Трилады вели в него, как и положено.
Касьян, признаться, оробел при виде этих стен. Он видел громадные белые ворота, перед ними стояла стража, но она не препятствовала никому входить в город. Однако Касьян медлил. Стоял у обочины и растерянно глазел по сторонам.
– Э-эй, посторонись! – в паре шагов от него с грохотом пролетела разукрашенная крытая повозка, запряжённая четвёркой лошадей.
Касьян отскочил.
– Подай грошик! – вскрикнул появившийся откуда-то нищий в лохмотьях.
Касьян нащупал в кармане монету, кинул ему.
– Да пошлют тебе небеса красивую любовницу, – пожелал нищий, проворно хватая монету.
Промчалась за спиной ещё одна повозка. За ней – кавалькада всадников.
Несколько человек, тащивших какие-то громадные узлы, тоже соскочило на обочину, один из них задел Касьяна, толкнул.
– Не путайся на дороге!
Сообразив наконец, что выбрал не лучшее место для созерцания, Касьян, оглядываясь по сторонам, быстро зашагал к стенам, подтянув поближе вещевой мешок. И врата Изберилла втянули его, словно водоворот – щепку.
Страшная толчея. Он в жизни столько людей не видел.
Ну и громадный же город. И как разыскать тут дворец? На миг его охватил страх, который он, правда, сразу подавил. Дворец не иголка, уж как-нибудь найдётся. Но надо бы передохнуть, не тащиться же туда сразу с дороги. И с мыслями стоит собраться.
После нескольких часов бесцельных блужданий по Избериллу он снова встретился с Талой и обрадовался ей, как старому другу. Здесь она был широка. Река протекала через город, её пересекали два моста, по воде шныряли лодки, а вдали Касьян увидел и довольно большие корабли.
Берега, выложенные камнем, мощёные мостовые, ровненькие, плоские белые булыжники один к одному.
Ярмарочная площадь. Торговые ряды с одеждой, посудой, всевозможной утварью. Куча вещиц, даже назначения которых он не знал.
– Ничему не удивляйся, – припомнил он слова Иринея и ближе притянул к себе мешок.
На краю площади возвышалась подмостки. Скоморох в одежде из разноцветных ярких лоскутов размахивал деревянным мечом, кувыркался, ходил на руках. Его красные туфли с загнутыми носами так и подпрыгивали над помостом.
Ветер раскачивал пёстрые занавеси по краям подмостков. В глубине, за спиной скомороха, был изображён на белом полотнище большой, выше человеческого роста, чёрный квадрат19, и казалось, если плясун оступится, то провалится в эту черноту и сгинет.
Вокруг курились дурманящие благовония.
Касьян устал. Огромные терема, фонтаны, людские толпы – от всего этого уже голова кружилась.
Не зная, где остановиться, не зная города, он незаметно двинулся в тёмную, небезопасную часть Изберилла.
На постоялом дворе толклось много народу. Было шумно, душно и чадно. Касьян поинтересовался потихоньку у соседей, как передать письмо в дворцовые службы, ему надавали советов, во многом противоречивых, но в какую сторону завтра идти, он выяснил. Вообще люди тут попадались какие-то непростые, себе на уме, а может, так казалось с непривычки. Неуютно ему тут было.
Ему выделили крохотную каморку на втором этаже. Он пошёл спать настороженный, вытащил меч из ножен и пристроил под лежанкой. Внизу ещё что-то кричали подвыпившие посетители, на улице била в колотушки ночная стража.
Он выглянул в окно, посмотрел вверх, вниз. Красный месяц торчал из-за края соседней крыши, как огненный рог. По каменной мостовой еле тащила повозку усталая лошадь.
Грабитель
Сон его был некрепок. И проснулся он неожиданно, как от толчка.
Светало. Тёмная фигура наклонилась над его дорожным мешком, пристроенным в ногах кровати.
– Эй, ты кто?
При окрике человек прыгнул, замахнулся, в руке его оказался нож. Касьян стремительно скатился с лежанки под ноги нападавшему, подкосил его. Тот тоже грохнулся на пол.
Вскочили они одновременно, но Касьян успел подхватить меч, возблагодарив себя за предусмотрительность. По силе они были примерно одинаковы, соперник проворен и зол, но всё же – меч против ножа, и опять же, удача. Всё произошло быстро и странно, как в детстве, когда он бездумно ронял наземь более сильного противника.
Через несколько минут ночной посетитель валялся на полу, и Касьян приставлял меч к его горлу. Нож куда-то отлетел.
– Перережь мне глотку, – прохрипел побеждённый.
Уже почти рассвело, и Касьян разглядел его хорошо. Прекрасно сложенный, с бледной кожей, с тёмно-рыжими волосами, с красивыми мелкими чертами лица. Но выражение злое, неприятное.
Касьян хмыкнул.
– Какая мне с этого радость?
– Я б тебя прирезал, – откровенно ответил рыжий.
– И к чему?
– Ты доносчик. У тебя денег должно быть много.
– Денег у меня почти нет. И я не доносчик.
– Да? – рыжий осклабился. – А что за письмо ты отдаёшь в дворцовые службы?
Да уж. Он, видно, слышал расспросы Касьяна. А тут надо язык за зубами держать.
– От письма, что у меня, – хмуро ответил Касьян, – никому вреда не будет.
Он отвёл меч от горла рыжего.
– Убирайся отсюда.
Тот приподнялся на локте, на лице его отобразилось удивление.
– Как?
– Как сюда попал, так и убирайся. У меня своё дело. Ты мне без надобности.
Рыжий медленно встал, поглядывая на Касьяна. Сел верхом на подоконник.
– Думаю, ты об этом пожалеешь, – заметил он равнодушно. Ловко извернулся и исчез. Подошедший к окну Касьян видел, как он карабкается по выступам стены.
А что с ним было делать? Прирезать, как просил? Не мог же он так просто убить безоружного. Позвать на помощь? Ещё неизвестно, чью сторону приняли бы окружающие.
Он поморщился. Напомнили о себе синяки и ссадины, полученные в расщелине под Вехами.
Хорошо день начинается.
Хотя да, хорошо. Он остался жив.
***
Триладой издавна правил царственный род Гремиталадов. Были среди них великие мудрецы и великие воины. Были среди них также ничтожества и предатели, ибо всё на земле имеет свою оборотную сторону. Но каковы бы они ни были, деяниями своими двигали они божественные кросна 20 , как и самые простые люди.
Вот уже пятый десяток лет я летописец, и до сих пор я не постиг, как из незначительных, неумных и нелепых людских поступков ткётся величественное полотно истории.
Дим Фо, “Хроники”
Дворец
За то короткое время, что Касьян пробыл в городе, его постоянно одолевали какие-то тревоги, заботы, и он напрочь забыл о том, что приближается знаменательный момент – он вот-вот должен был увидеть сказку своего детства.
Дворец его не разочаровал.
Он раскинулся на берегу Талы, на невысоком плоском холме.
Точь-в-точь как на картинке у Иринея. Нет – он присмотрелся, – лучше, чем на картинке. У него дыхание перехватило от восхищения. Неизвестно, что за этими стенами, но издали дворец был прекрасен.
Касьян дал себе пару минут полюбоваться этим видом, выкинув из головы всё.
Потом набрался решимости и двинулся к дворцовым воротам.
Его, разумеется, сразу остановила стража.
Молодые ребята, чуть старше его самого. Долго потешались, не впускали во дворец, конечно. Потом появился кто-то поопытнее. Расспросил Касьяна. При упоминании имени Иринея удивлённо присвистнул:
– Однако да, есть распоряжение – препровождать к государю того, кто принесёт известия об этом человеке.
Касьяну велели сдать меч и впустили во дворец.
***
Помещение, в которое его привели, было светлым, просторным, обитым золотистой тканью. Велели сидеть и ждать. Сколько сидеть – не сказали. Стражи, понятно, сами этого не знали, вряд ли царь перед ними отчитывается. Но Касьяну было от этого не легче, он волновался и вздрагивал от каждого шороха.