Белый олень

Наконец Касьян, устав, бросил перо и воззрился на Иринея с чувством полной беспомощности.

– Понял теперь, почему я не люблю волшебство? – буркнул учитель.

– Неужели это действительно волшебство? – быстро подавшись вперёд, спросил Касьян.

– Смотри. – Ириней шагнул к столу и вытащил из-за пояса тот самый нож. Касьян на этот раз даже не вспомнил о своём недавнем испуге, так был захвачен происходящим.

Ириней сел рядом, положил нож на стол, пододвинул к себе книгу с пером и написал ту же фразу. Через минуту от неё и следа не осталось.

– Видел? – ткнул учитель в пустое место.

Касьян только покивал молча.

– А теперь так. Смотри и молчи.

Предчувствуя развязку, Касьян затаил дыхание.

Учитель уверенно взял нож и легонько ткнул остриём себе в левое запястье. Побежала тоненькая струйка крови.

Касьян вздрогнул, но промолчал.

Ириней протянул руку так, чтобы кровь стекала в ту самую плошку, куда он заставлял смотреть Касьяна. Красная, она капала в чёрное и мгновенно там исчезала.

Касьян не заметил, откуда вдруг появилось золотое перо. Его не было раньше. Но сейчас оно лежало рядом с книгой.

Красная струйка иссякла очень быстро, и минуты не прошло.

– Достаточно, – прошептал Ириней, то ли себе, то ли Касьяну. Взял золотое перо, отвёл в сторону испачканную кровью левую руку, окунул кончик пера в плошку с чернилами. И вывел на чистом листе стройные буквы.

“Земной диск висит в пространстве без опоры”.

Что сейчас будет?

Когда он закончил писать, все буквы оставались на месте.

Прошло мгновение, другое, третье. Минута. Слова не исчезали, и это было истинным чудом. Касьян так привык, что они пропадают.

– Почему они остались? – негромко спросил он.

– Почему остались… – эхом повторил Ириней. – Сам я хотел бы знать, почему они остались, и как это получается. Это и есть волшебство, чтоб ему…

В голосе его звучала искренняя досада.

– Откуда у тебя эта книга? Она твоя? – неуверенно произнёс Касьян.

Ириней покачал головой.

– Не совсем, Касьян. Точнее, совсем нет. Книга эта не моя. Была она дана мне на время, – он запнулся, видимо решая, что стоит говорить дальше, – и была она дана мне во дворце в Изберилле по царскому распоряжению.

Касьян потрясённо ахнул.

– Чему ты удивляешься? – как-то невесело спросил Ириней. Перевернул запястье, посмотрел на рану. Кровь уже совсем перестала сочиться. – Я бывал во многих дворцах. Только проку из этого мало было.

Вопросы толпились на языке у Касьяна. Он выхватил первый попавшийся.

– Но зачем… зачем тебе дали эту книгу?

– Я тебе сказал уже – я учёный. Царь хотел получить учёный труд об устройстве нашего мира. И хотел он, чтобы этот труд был сохранён не самым обычным образом.

– Как?

Ириней указал на лежащий на столе фолиант.

– Вот здесь. Понимаешь, эта вещь сейчас используется не совсем по назначению. Есть во дворце такие люди – летописцы. Задача их – описывать для грядущих поколений важные события. – Он вдруг оживился, улыбнулся. – Они очень странные. У них, знаешь, всё непростое, всё по своим правилам. И чтобы не пропадали записи, чтобы хранились веками, много они применяют ухищрений, и истинно волшебные предметы используют, да.

Где только берут их…

И когда царь захотел поручить мне эту работу, то обеспокоился её сохранностью, и приказал летописцам выдать мне книгу, особым образом изготовленную, предназначенную как раз для того, чтобы в ней писали историю, потому что подобных изделий для естественной науки не было. История же, Касьян, пишется потом и кровью. И есть условие – пока не добавишь эти два вещества в чернила, не получится ни буквы на страницы занести. Не примет.

Ошарашенный Касьян смотрел на книгу, теребя губу. Какая-то мысль вертелась рядом, но он никак не мог её ухватить.

– То есть, книга заколдованная? Из-за этого в ней можно писать только чернилами, в которые пот и кровь содержатся, правильно?

– Правильно, – отозвался Ириней, внимательно разглядывая выведенный собственной рукой стройный ряд букв.

Касьян положил ладони на колени и тоже уставился на эту строчку.

– Я вот думаю….

– Что?

– А если взять другие составляющие? Если обмануть книгу?

Сказал и сам перепугался. Ириней посмотрел на него как-то странно, очень внимательно.

– Продолжай.

– Например, пот. Если просто добавить соли? Тогда получатся нужные чернила? – выпалил Касьян, которому после такого кощунства терять было уже нечего.

Учитель продолжал на него смотреть, молча, выжидательно.

– Может, я что-то не то говорю? – голос Касьяна упал. – Тогда прошу прощения. У тебя… и у… у книги.

И тут Ириней улыбнулся и одобрительно кивнул. У Касьяна отлегло от сердца.

– Молодец, – негромко сказал Ириней. – Я не ошибся в тебе, Касьян. Но ты думаешь, я не пробовал? Пробовал. С солью так точно пробовал. Не вышло.

У Касьяна перехватило дыхание от восторга. Ему показалось, учитель говорит с ним как с равным.

– Может, попробуем ещё раз? – уже смело, звонко предложил он.

***

Неделю они проводили опыты с книгой. Но перехитрить её не удавалось. Она не принимала солёную воду вместо пота. Кровь дичи, не человеческая, её не устраивала. Никакие цветные порошки из толчёных минералов из запасов Иринея не подходили.

Заколдованные листы сияли снежной белизной.

– Есть и оборотная сторона, – буркнул Ириней. – То, что в ней всё-таки написано, никакой силой не сотрёшь. Это не обычный пергамент.

А ещё её потерять невозможно. Потому мне её и дали. Конечно, она может исчезнуть на время, но рано или поздно всё равно всплывёт и вернётся в хранилище летописей.

– Как? Она ж книга, ходить не умеет.

– Найдёт кого-то, кто её туда доставит. Она влияет на людей. Ты ведь боялся её, я видел.

– Боялся… – уныло протянул Касьян. – Я однажды испачкал её случайно чернилами. И видел, как пятно исчезло.

Ириней только рукой махнул.

– Книга, в сущности, безобидна. Она лишь защищает себя, и то, что в ней написано. Такие чары на неё наложены. Ей немного надо, пробежка, несколько капель крови – пустяки. Конечно, если бы над ней нависла угроза, скажем, окажись она в горящем строении, то заставила бы кого-то рядом, невзирая на опасность, её оттуда вынести. Но её создавали не для причинения зла.

“Значит, бывают и злые чары”, – машинально отметил про себя Касьян, но спросил почему-то не об этом, а совсем о другом.

– А золотое перо зачем?

– Можно использовать и обычное гусиное, получается, написанное не стирается. Но это перо тоже нетеряющееся, подобно книге, возвращается к владельцу, что в дороге удобно. Собирают эти перья в местах, где гнездятся жар-птицы, птицы огненные, иначе пламеницы. Их, знаешь ли, приманивают на самоцветы. Пламеница падкая на всё блестящее, как обычная ворона.

Ириней всегда говорил об удивительных вещах, как о чём-то простом и само собой разумеющемся. Хотя про огненных птиц и в деревне Касьян слышал, песни даже про них пели. Но он всегда думал, что это сказка.

***

Непобеждённая книга отправилась обратно на стол в комнате. Ириней продолжал её заполнять, и теперь Касьяну можно было в любой момент подойти и посмотреть, что там написано. Впрочем, понимал он в ней мало. А жизнь пошла дальше своим чередом.

– Надолго хватит чернил? – спросил Касьян у Иринея.

– На несколько недель. А что, побегать захотелось?

– Не очень. Но если надо…

– Нет пока.

Когда всё разъяснилось, Касьян перестал бояться. Только теперь он понял, как тревога тяготила его раньше.

Хотя он так и не осознал до конца, почему учитель так не любит волшебство. Ему самому оно казалось очень заманчивым.

– Я не хочу, чтобы нечто совершалось по взмаху палочки. Я хочу узнавать причины, – раздражённо говорил Ириней. – Я хочу наблюдать, ставить опыты и делать выводы. Волшебство же не терпит умозаключений, оно необъяснимо по определению. Те, кто им занимается, и не хотят ничего объяснять. Они стремятся нагнать побольше тумана, всё смешать, спутать, напугать.

Касьян не очень понимал.

– А ты разве не делаешь по взмаху палочки? – спрашивал он. – Многое из того, что тебе подвластно, мне кажется чудом.

– Потому что ты пока мало знаешь, – отвечал Ириней. – Но человек стремится знать больше и поделиться этим с другими.

И как-то во время такого разговора, неоднократно повторяемого, вдруг поинтересовался:

– Ты бывал в нашей пещере?

– Заходил, – удивлённо ответил Касьян.

– А туда, вниз?

– Нет. Чуть-чуть прошёл, но там же тьма непроглядная.

– Пойдём. – Ириней встал. – Я тебе кое-что покажу.

Он открыл кованый сундук, порылся в нём, достал несколько толстых свечей.

– Зачем столько? – спросил Касьян. – Нас же только двое.

– Чем больше, тем лучше, – сказал Ириней и заговорщически подмигнул.

Ход, уходивший влево из широкого грота в скале, был очень узкий. Ириней со свечой шёл впереди, Касьян за ним. Казалось, что извилистый каменный путь вот-вот закончится тупиком. Но через пару минут осторожного движения по подземному коридору стены резко разошлись в стороны, явив взорам пришедших мрак.

Касьян остановился за спиной Иринея. Свеча, оранжевый язычок пламени в руке, слепила его, и он ничего, кроме неё, не видел.

– Поставь-ка свечу, – распорядился Ириней и уверенно пошёл вперёд. Фигура его углубилась в темноту, но Касьян слышал шаги и видел мерцание огня. Чуть дальше Ириней остановился и начал зажигать другие свечи. Делал он это небыстро. Зажёг одну, поставил на возвышение, передвинулся, зажёг следующую.

Пока это происходило, глаза Касьяна понемногу привыкли к тьме. Да и свечи, хоть и не озарили пещеру полностью, но дали достаточно света, чтобы осмотреться.

С потолка свисали гигантские колонны. Они не доставали до пола, так и застыли в воздухе.

С пола тоже вздымались колонны. В большинстве мест они взрастали сами по себе, но кое-где соединялись с теми, что спускались с потолка, образуя столбы, словно подпиравшие свод пещеры.

Стены украшали подобные же причудливые каменные изваяния, в них чередовали друг друга извилистые желобки, выступы, делавшие поверхность похожей на застывшие водопады.

Вода тут тоже была, журчала где-то в глубине. Родника отсюда не было видно.

– Как красиво! – ахнул Касьян.

Ириней молчал, давая ему осмотреться. Осмелевший Касьян прошёл со свечой по пещере, оглядел удивительные каменные фигуры. На что только не были они похожи! Змеи, колдуны, птицы, замковые башни, львы – всё это, и много большее, было запечатлено здесь в камне и предстало перед глазами мальчика, выхваченное из мрака неярким светом.

Наконец восхищённый Касьян вернулся к Иринею.

– Ты хотел показать это? – негромко спросил он.

Хоть он почти шептал, опасаясь нарушить покой этого места, эхо выхватило последнее слово и прокатило его под сводом пещеры – то, то, то.

– Не только, – так же тихо ответил Ириней. – Здесь ты видишь то, что создала природа. А сейчас я тебе покажу нечто другое.

И он повёл Касьяна в дальний угол пещеры.

Было холодно.

Неровный пол то наклонялся вниз, то под резким углом поднимался вверх, то подсовывал под ноги предательские валуны, о которые Касьян раза три споткнулся. Ириней же, даже не глядя, спокойно миновал все эти препятствия. Журчание ручья стало сильнее. Где-то совсем близко он плескался.

Дошли почти до конца пещеры, здесь образовалась почти правильной формы полукруглая зала. Сталактитов и сталагмитов здесь почти не было, голые стены, неровные выступы с острыми ломаными краями. Что тут интересного?

Ириней поднёс свечу к почти ровной стене.

– Смотри сюда.

И в неровном свете Касьян увидел.

Стена пещеры была покрыта рисунками. Красно-чёрные фигуры заполняли всё обозримое пространство, освещаемое свечой, – это было немного, но когда Касьян шагнул в одну сторону, потом в другую, в поле его зрения стали вплывать новые и новые линии, штрихи, пятна, складывающиеся в изображения, нанесённые некогда чьей-то рукой. Их было очень много.

По большей части это оказались животные, частью знакомые Касьяну, частью невиданные, похожие иной раз на сказочных существ, которых вышивала бабушка Мара. Он увидел косуль, волков, медведей, гигантских полосатых кошек, одних чудных зверей с толстыми ногами, большими ушами, длинным носом и бивнями, других – коротконогих, с одним мощным рогом. Попадались и люди, охотники, целящиеся из луков, и деревья, и просто точки и линии, теснящиеся рядышком и образующие сложные красивые узоры.

Касьян со свечой шёл вдоль стены, рассматривал это удивительное сборище расширенными глазами. И наткнулся на фигуру из точек, показавшуюся ему удивительно знакомой. Две трапеции, приставленные друг к другу короткими основаниями.

Касьян уже знал, Ириней рассказывал, как знающие люди называют подобные фигуры. Но что же всё-таки она напоминает?

Подошёл ближе, отошёл дальше. Ириней стоял поодаль, тоже со свечой в руке, не торопил его, терпеливо ждал, пока мальчик насмотрится.

Касьяна озарило.

– Это же Небесный Охотник! – воскликнул он.

Ему стало радостно, будто он встретил старого друга. Небесный Охотник, тот самый, защита которого так поддерживала Касьяна, когда он бежал по зимней деревне.

Ириней приблизился.

– Да, правильно, это он. Они тоже видели его, так, как сейчас мы, те, кто жил в этой пещере.

– Кто они? – спросил Касьян полушёпотом, словно эти ‘они’ могли его услышать.

– Древние, очень древние люди. Думаю, этим рисункам много тысяч лет. Но люди уже изучали природу, видишь? И передавали знание, как умели.

Касьян смотрел на рисунок. И даже страшно стало от несоизмеримости жизни его и Небесного Охотника. Художника давно нет, в пещере и следов человека нет, сотни лет и зим сменили друг друга, а Охотник всё красуется своим сверкающим поясом, как и тогда, когда запечатлевал его на этой стене безымянный творец. Замечает ли он его, Касьяна? Могут ли они быть друзьями?

– Когда-нибудь, Касьян, ты увидишь большие города, увидишь там удивительно искусные произведения великих художников. И, глядя на них, вспомни истоки – все эти совершенные творения уже смотрели на тебя со стен этой пещеры. И они уже тогда рисовали звёзды, – говорил Ириней с необычным для него воодушевлением. – Подумай, у них ещё ничего не было, ни домов, ни печей, ни одежды, ничего, кроме пещеры, шкур и камней. А они смотрели на звёзды и рисовали их.

Говоря всё это, он радовался, как ребёнок, и странно это было Касьяну, привыкшему к невозмутимости своего учителя.

Он двигался вдоль стены, продолжая рассматривать теснящиеся картинки. Но постепенно их становилось меньше.

Через несколько десятков шагов он увидел трещину в скале, глубокую, ломаную, а за ней уже ничего не было.

Касьян испытал разочарование. Трещина? Зачем она здесь? Он пошёл дальше, озирая стену, ища ещё чудесных рисунков.

Ириней, кажется, окликнул его, но Касьян даже не обратил внимания. Он шёл и шёл, пристально вглядываясь в серую скалу. Спотыкался, вёл рукой по камню, словно мог сбросить незримую завесу, закрывшую новые изображения.

Ничего не было. Ответвление пещеры сузилось, из залы превратилось в неширокий ход и заканчивалось чуть дальше тупиком, и он уже развернулся, чтобы идти назад.

И тут – вот оно!

Желанный рисунок ждал его на противоположной стене.

– Ириней! – закричал Касьян. – Иди скорее сюда!

Почему – скорее? Куда рисунок мог деться, он был здесь тысячи лет.

И он отличался от других. Он был не чёрным, не красным, а белым. Касьян так торопился посмотреть, что на нём… в спешке сжал свечу, она перевернулась, выпала из руки и погасла.

Оставшись в темноте, он присел в растерянности, нащупывая восковую палочку под ногами.

Сверху упал свет. Его было мало, но свеча сразу нашлась.

– Что ты шумишь? – поинтересовался подошедший Ириней. – Я уж думал, на тебя чудище какое пещерное напало.

– Смотри! – Касьян дрожащими от волнения руками снова поджёг свою свечу от свечи Иринея и ткнул в стену.

Ириней присвистнул.

– Ну надо же! Я этого не видел.

В мерцающем свете двух огоньков они разглядели новое изображение.

Это был Белый олень. Тонконогий, стремительный, с ветвистыми рогами. Мчался он легко, словно летел. Древний художник запечатлел на тысячелетия краткий миг его полёта.

Мужчина и мальчик долго стояли в молчании, созерцая этот неподвижный миг, погружённые в безвременье властью давно исчезнувшего творца.

– Ты знаешь легенду? – наконец, прошептал Касьян.

– Да, знаю, конечно, – ответил Ириней довольно громко и тряхнул головой, словно отгоняя наваждение. – Получается, она древнее, чем я думал.

– Значит, они видели его, видели?! Те люди?

– Видели или сами создали в воображении. – Ириней приблизился к стене, поднёс свечу, изучая детали рисунка. – Удивительно. Уверен, ты так и представлял его себе?

– Да! – восхищённо выпалил Касьян.

Ириней прошёл вдоль стены, внимательно оглядывая её.

– Он здесь один, – отметил задумчиво. – Он как будто намеренно в стороне от остальных изображений.

– Что это значит?

– Наверно, то, что он был для них чем-то особенным. Надо подумать. Пойдём, Касьян. Надеюсь, рисунок не действует на людей так, как натура.

Они выбрались из мрака пещеры в колдовской осенний день. Лежал туман, зыбкая дымка стирала все резкие грани, растворяла предметы. В белом небе висело одинокое облако, синий летающий остров. Тонкие берёзы, златовласые в это время года, казались трогательно хрупкими перед вечнозелёными гигантами – истинными властителями леса.

Касьян вдруг вспомнил, как Ириней был недавно в хорошем настроении и забавно рассуждал о том, чем люди отличаются от деревьев. Золотые кудри у людей – признак расцвета, а у деревьев – увядания. Странно, правда?

Но воспоминание это промелькнуло мимолётно. Ему ужасно хотелось поговорить об увиденном.

И Касьян сразу приступил к делу.

– Что ты знаешь о Белом олене? – выпалил он.

Ириней сел на скамью, опустил скрещенные руки на дощатый стол.

– Скажи мне сперва, что ты о нём знаешь, Касьян?

Мальчик задумался. Потом произнёс:

– Я слышал, что это мечта. Несбыточная мечта, которая губит людей.

– Откуда тебе это известно?

– От бабушки Мары.

– Бабушка Мара – мудрая старуха, – заметил Ириней. – Гораздо мудрее иных владык, царедворцев и учёных.

– А ты что скажешь? – упорствовал Касьян.

– Я не знаю, – просто ответил Ириней.

Касьян почувствовал растерянность. Было такое ощущение, что почва уходит у него из-под ног. Он так привык к тому, что учитель всё знает, что может ответить на любой вопрос…

– Но что-то ты же думаешь о нём? Смотри, он ведь был известен даже древним, они его рисовали.

– Да, – усмехнулся Ириней, – твоё открытие меня совсем с толку сбило. Мне попадалось в других краях его изображение, но совсем не такое… живое. Неужели они встречали это создание? Это ведь не обычный зверь, его так просто не увидишь. Значит, у них, охотников, живущих в пещере, уже были – как сказала бабушка Мара? – несбыточные мечты. Мечты о чём-то… скажем так – невещественном.

– Но Белый олень существует? Это не просто легенда?

Ириней с досадой поморщился, как всегда, когда что-то ставило его в тупик.

– Понимаю, тебе очень этого хочется. Да, порадую тебя, вроде бы он существует. Но искать его бесполезно. Его невозможно исследовать. Невозможно понять, что он такое. Непонятно, как он влияет на несчастных, которые его видели.

– Ты встречал таких?

Ириней вздохнул, облокотился на стол, поизучал древесный узор на досках, потом поднял взгляд на лес. Осина за изгородью казалась припорошённой золотым песком. Налетел порыв мягкого, не холодного ещё ветра, тряхнул её, и золото посыпалось наземь.

– Знаю я несколько случаев, – наконец нехотя сказал Ириней. – Видел сам человека, который не пошёл за ним. Был резчик по камню, жил близ Изберилла. Отличный был мастер. После того как увидел Белого оленя, не провёл ни одной линии резцом. Говорил, что недостоин. В конце концов, пьяный упал с обрыва. Погубленная жизнь.

Касьян помолчал некоторое время, частью отдавая дать памяти незнакомого ему резчика, частью погружаясь в привычное при обсуждении этой легенды чувство страха, смешанного с восторженным любопытством.

– В дальних краях одного безумца встречал, – неохотно продолжал Ириней, – тот, вроде бы, тоже его видел. Совсем не в себе был. И ещё…

– Что? – спросил Касьян через минуту.

– И ещё один. – И тут Ириней замолчал и ни слова больше не произнёс на эту тему, как Касьян ни выспрашивал.

***

Пролетали дни, как костяшки на счётах, складывались в недели, а потом и в месяцы. Прошла золотая осень, листья опали, снег ещё не выпал, деревья стояли чёрные. Ветер завывал в расщелинах скал.

Касьян не уставал радоваться тому, что у него теперь хорошая одежда.

В доме было тепло, кололи дрова, топили. Когда заходили в деревню, бабушка Мара подарила несколько вышитых занавесей с жар-птицами. Повесили, стало уютно.

Ириней добавил занятий, часть из которых ставила Касьяна в тупик.

Он не имел ничего против борьбы и владения ножом и мечом, ему это нравилось, и он понимал нужность этих умений. Хотя само обучение казалось ему странным, требовалось изо дня в день повторять одни и те же движения, рывки, повороты, чтобы они стали такими же естественными, как дыхание. Однако как-то в деревне он встретил знакомого парня, на несколько лет старше себя и гораздо тяжелее, они начали в шутку бороться, и Касьян, совершенно неожиданно для себя, обнаружил, что уронил своего противника наземь и сидит на нём, к общему изумлению всех присутствующих. После этого он понял смысл таких бесконечных повторений.

Ириней вообще требовал терпения, а также самообладания, хладнокровия и смелости.

– А ты использовал это всё на деле? – спросил как-то Касьян.

Ириней ответил немногословно.

– Приходилось.

Появился и другой предмет – юореми, язык южного царства, Юоремайи. Касьяну так странно казалось, что где-то живёт множество людей, которые понимают эти певучие сочетания звуков, такие, что слова почти и не разделялись, невозможно было понять, где заканчивается одно и начинается другое.

А письмо их – это была вообще головоломка. Буквы смешивались со сложными символами, которые могли означать то пятое, то десятое, в зависимости от соседних букв, положения в тексте, а иногда – и от времени написания, которое тут же отдельным знаком отображалось.

Зато Ириней владел этим языком в совершенстве.

– Откуда ты так хорошо его знаешь? – спросил как-то Касьян. – Ты жил там?

– Жил когда-то, – ответил Ириней. – Но я его всегда неплохо знал. Я уроженец Талаяма. Там почти всем этот язык известен.

Касьян нахмурился, припоминая. Что-то он об этом слышал, ещё в Сини. Что-то тревожное, связанное с войной.

– Где это?

– Есть область такая на побережье, там, где река Тала впадает в море Актармо. Такой лакомый кусок, равнобедренный треугольник, боковые стороны которого ограничены горными цепями, а основание – береговой линией.

Он с усмешкой ткнул в лежащий на столе лист с перечёркнутыми чертежами Касьяна.

– Для кого лакомый? Почему?

– Для нашего царства, Трилады, чтобы получить выход к морю. Для южного царства, Юоремайи, чтобы не давать Триладе выход к морю. Долгая это история. – Ириней поднялся со скамьи, отодвинул занавесь, выглянул во двор, скупо припорошённый снегом. Потом неторопливо продолжил. – Когда-то в течение нескольких веков был Талаям отдельным государством, небольшим, но преуспевающим. Жители плавали по морям, занимались торговлей, были неплохими воинами, отстроили отличную крепость, даже Юоремайя их не трогала. Но лет двести с лишним назад пресёкся царствующий род, образовалось два соперника, желающих получить престол; как водится, один призвал на помощь Юоремайю, второй – Триладу, чьё могущество как раз окрепло к тому времени. И началась большая война за Талаям, ещё до нашего с тобой рождения. Продолжалась лет тридцать.

– И что дальше? – заинтересованно спросил Касьян.

– Трилада победила. Получила крепость Талаям и выход к морю. Но победа не была полной. В устье Талы множество островов. Война за них продолжалась. Трилада держала крепость и ближайшие поселения, Юоремайя нападала со стороны моря, острова переходили из рук в руки. Множество людей гибло, хозяйство приходило в упадок. Так бы и по сей день продолжалось, если бы не великий Дим Фо.

Касьян знал это имя. Оно было написано на развороте одной из книг, которые давал ему читать и переписывать Ириней. “Инкунабулы” она называлась. Дим Фо. “Инкунабулы”.

– Что же он сделал?

Ириней потёр ладони одна о другую.

– Он придумал Игру. Дим Фо сказал – зачем гибнуть людям, если острова постоянно меняют владельцев без особого проку. Большая часть этих островов не слишком ценна –неприступные утёсы, поросшие кустарником. Но попадаются и населённые.