Побережье Ведьм I. Пробудившееся пророчество

Казнь продолжалась. Четверо двуликих приобщались к опыту кровопролития, а Гидра украдкой наблюдала за колдунами. Кучка магов мрачно стояла в стороне, они не разделяли веселья подданных. Гидра понимала, что если в ближайшее время ничего не предпримет, тёмные волшебники не позволят ей выполнить задуманное.

На следующий день маннуры и двуликие двинулись в Крамат. Многие воины отказались от своих коней в пользу в край ослабевших двуликих. Путь в столицу был долгим. И Гидра решила за время дороги узнать как можно больше о Прибрежном Мире. Волшебница ехала в экипаже с двумя девушками, немой и равнодушной ко всему Диной и жизнерадостной, мечтательной Синой.

Гидра непрерывно задавала вопросы дочери Лимана. Девушка, которую жрица решила держать возле себя, как залог благоразумия её отца, чувствовала себя прекрасно и охотно рассказывала о своей родине.

От Сины Гидра узнала, что Прибрежный Мир делится на два огромных побережья: Солнечное и Лунное. Небосвод этого мира регулярно посещают и луна и солнце. Луна приходит со стороны Лунного Побережья, солнце – со стороны Солнечного.

Двуликие сейчас находились на Лунном Побережье, почти половину которого, занимали земли маннуров. На остальных площадях этого берега проживали уже знакомые Гидре лунные дриллы и еще два не менее враждебных маннурам народа: буты – жители лесов, и отаны – хранители порталов.

Лунное и Солнечное Побережья разделялись огромным водоемом, которое все племена этих земель называли Океаном. Какова величина Океана никто не знал, так как переплыть его не представлялось возможным. Как только корабль или лодка касались поверхности воды, её всегда спокойная гладь, пенясь и бурля, мгновенно либо поглощала инородный предмет, либо выбрасывала на сушу.

Связь между побережьями осуществлялась через портал, имеющий вход и выход на двух берегах. Но маннуры не могли посещать Солнечное Побережье, так как враждовали с отанами, хранителями порталов.

Сина умолчала о том, что недавно Лиману удалось убедить отанов в честности своих намерений, он побывал в Рааве, столице Солнечного Побережья, погостил у фараона Раава Лайбона и приобрёл в лице главного раавитянина не только союзника, но и друга.

Всё, что дорогой видела ведьма через узкое окошко экипажа, говорило об умелом правлении и благополучии граждан Селении. Маннуры жили в достатке. Гидра догадывалась, что это заслуга их правителя. Лиман со знанием дела прокладывал путь своему народу. Сытые, живущие в довольстве, люди готовы были к принятию новой философии, придуманной Лиманом. Не явись Гидра в этот мир, через сотню другую лет маннуры пошли бы путями Света.

Слушая Сину, жрица рисовала в своем воображении Прибрежный Мир. Получалась картина, очень сильно отличающаяся от Страны Двуликих. Если родина Гидры была шаром, то мир, где она сейчас находилась, представлялся плоскостью с Океаном посередине и горами по краям. Что находилось за горами, никто не знал.

Дни шли, Гидра с ужасом стала замечать, что многое из услышанного накануне, куда-то улетучивается из её памяти. Она детально помнила свою жизнь в Стране Двуликих и почему-то быстро забывала факты и события нового мира.

Уже приближаясь к Крамату, ведьма порылась в своей сумке, нашла свиток и перо, развернула бумагу и принялась писать: «1. Захват лесов; 2. Захват портала; 3. Раав». На вопросительный взгляд Сины жрица уклончиво ответила:

– Я всегда всё записываю, чтобы не забыть самое важное. – От гнетущих мыслей её голос звучал немного растеряно.

– Самое важное забыть невозможно. Или у вас проблемы с памятью? Вряд ли. Известно, что плохая память спутница бездарности. А вас сложно назвать бездарной.

Гидра покраснела от злости. Во взгляде прямолинейной девушки она прочла презрение и насмешку. Неожиданно улыбнулась и доселе безучастная Дина.

Жрица закусила губу. За время путешествия она успела возненавидеть двух с виду безобидных девушек. А они не скрывали симпатию друг к другу и нередко обменивались многозначительными взглядами, особенно когда Гидра начинала размышлять вслух о будущем.

– Не учи меня, Сина. Лучше тебе отнестись ко мне с уважением. – Гидра с сожалением осознавала, что нахальная девчонка права.

Заскоки памяти были не самым страшным. Жрица заметила, что при разговоре не всегда находит нужные слова. Хвала Авадону, это не относилось к оккультным знаниям. Всё, что касалось магии, легко запоминалось и никуда не улетучивалось.

Сина вняла завуалированным угрозам и с деланным испугом схватилась за арфу, что ещё больше рассердило ведьму. Но Гидра решила пока молчать. Придёт день, и она сможет отомстить и той, что, закрыв глаза, с упоеньем ласкает струны гадкого инструмента и той, что, не стыдясь слёз, ловит действующие на нервы гаммы.

Пока Гидра ехала в экипаже и любовалась красотами Селении, Лиман тайно отправил одного из доверенных колдунов к отанам. Верный друг правителя должен был предупредить хранителей, чтобы те усилили охрану ворот и больше не доверяли никому из маннуров, даже самому Лиману. Тёмный колдун предвидел, что чужаки завладеют не только землями его народа, но и душами.

Колона без происшествий достигла столицы страны маннуров Крамата. В Крамате двуликие были распределены по домам маннуров. В течение полугода предполагалось расселить восемьдесят тысяч пришельцев по всем городам Селении. Одному, хоть и богатому центру, не под силу было прокормить резко увеличившееся население. Гидра и Оним устроились в доме Лимана.

Ведьме сразу не понравился город – нагромождение серых домов, аккуратных, но безвкусных. Квадратные каменные коробки тулились друг к другу, не оставляя места деревьям и другой растительности. Маннуры не отличались фантазией и полётом мысли, не понимали важности зелени в украшении улиц, не стремились к красоте.

Гидра же привыкшая к неповторимым дворцам и садам Элизиума оказалась неспособна терпеть убогое однообразие пропахшей плебейством столицы. Она не могла здесь сосредоточиться на своих планах. Виды из окон дворца Лимана, самого состоявшегося сооружения в городе, вызывали у ведьмы тоску и желание кого-нибудь загрызть.

Промучившись неделю, Гидра обратилась к Лиману с просьбой дать ей рабочих и материалы для постройки храма.

– Я хочу соорудить место поклонения Авадону, его силой я излечила твою дочь, за что ты обещал возносить ему молитвы.

– Завтра же я всё устрою. Но где вы задумали строить храм? – Лиман понимал, какой вред его народу принесёт новое святилище, но не мог нарушить данного слова. Как бы он не относился к двуликой, она спасла его дочь.

– Мои люди высмотрели в пяти километрах от города давно заброшенную хижину. При умелом подходе её можно быстро привести в порядок и сделать пригодной для жизни. Я уже отдала соответствующие распоряжения. Мне и моим спутницам будет достаточно удобно. Мы сможем там жить, пока не отстроят храм. Я хочу лично руководить строительством. – Жрица не посчитала нужным упомянуть о том, что так называемые «её люди» не двуликие, а маннуры из окружения правителя, тайно присягнувшие новой госпоже.

Лиман побледнел. Страшная догадка сжала его сердце.

– Я думал, вы захотите, чтобы ваш муж занимался строительством? И кто ваши спутницы? – Последний вопрос прозвучал полушёпотом, на лбу волшебника выступили холодные капли.

– Оним останется в Крамате, ты отдашь ему свой дворец и власть в придачу. – Обыденно, как само собой разумеющееся произнесла жрица.

– Я надеюсь, только что прозвучала шутка? – Лиман напрягся.

– Конечно шутка. – Ядовито хихикнула ведьма. – Но тебе, Лиман, придётся ещё некоторое время потерпеть соседство Онима. Ему приглянулась столица, он мечтает взять на себя командование войсками Крамата. Надеюсь, ты не откажешь моему мужу? – Гидра задумчиво посмотрела на Лимана, – А храм – это только моё дело. Чтобы не умереть со скуки, я возьму с собой твою дочь и племянницу Онима. Девушки успели подружиться.

– Я хотел, чтобы моя дочь жила дома. Её мать очень расстроилась, узнав, что чуть было не потеряла единственное дитя. Сэльма не переживет, если с Синой что-то случится.

– Что может случиться с Синой? Или ты забыл, благодаря кому она до сих пор дышит?

– Да. Но…

– Никаких но. Я забираю Сину. Она поживёт со мной недельку другую, а после вернётся к матери. Будь великодушен, Лиман, я тоже полюбила девушку. А её арфа – это нечто сказочное. Не лишай меня удовольствия. – Гидра вздохнула и картинно закрыла глаза. – Кстати, что за заброшенное кладбище нашли мои люди неподалёку от хижины?

Гидре не терпелось полюбоваться небольшим полуразрушенным погостом в пару десятков склепов.

– Это забытое мрачное место, последний приют тёмных колдунов древности, люди давно обходят его стороной.

Волшебник с трудом сосредотачивался. Его мысли искали ответа совсем на другой вопрос: «Почему Гидра не отпускает Сину?». Неприязненное отношение жрицы к девушке было видно невооруженным глазом.

– До сих пор живы и будоражат ум жуткие легенды о кровавых жертвоприношениях и изощрённых пытках, проводимых во время некогда популярных чёрных месс. – Лиман поёжился, вспоминая строки древних манускриптов, описывающих события канувших в Лету веков. Неужели его нежной хрупкой девочке придётся жить рядом с таким мистически зловещим местом? – Погост – всё, что осталось от Аспидова святилища, где поклонялись богам, которых маннуры давно отвергли из-за варварских обычаев, порождённых ими. Лучше выбрать для храма землю поспокойней. Кладбище разгонит приход нового святилища.

– Ничто не испугает поклонников моего бога. – Двуликая была не прочь возродить забытые традиции древних маннуров.

На следующий день в пяти километрах от Крамата закипело колоссальное строительство. Гидра хотела, чтобы её Храм высился до небес. Его фасад и внешнее убранство не должны были уступать прекрасному дворцу, оставленному жрицей в Элизиуме. Только стены его не засияют белизной, а останутся серыми и мрачными, как душа демона, живущего в них.

Окна предполагались узкие и высокие с разноцветными витражами, разукрашенными мистическими картинками. По бокам высоких ступеней, ведущих в храм, вырастут две горгульи – жестокие стражи пристанища тёмных сил. Входная дверь – двуликий Янус, снаружи обычный, а с внутренней стороны отталкивающе-страшный и злобный, станет символом изгнанного из Элизиума народа.

Кто войдёт в Храм Авадона и поклонится его хозяину, тому не будет дороги назад. Только смерть освободит его от обязательств, данных Ангелу Апокалипсиса.

Строители маннуры хорошо знали своё дело, но они не владели искусством колдовства и не могли превзойти самих себя. Гидра решила помогать инженерам и рабочим. С помощью магии она в мгновенье ока поднимала тяжёлые камни на любую высоту. Участие колдуньи заметно ускорило строительство. Работа кипела. Ведьма так увлеклась возведением стен будущего храма, что забыла об осторожности.

Пока Гидра строила Святилище, правитель маннуров и его окружение, готовились захватить ведьму и обессилить. Для этого нужны были способности многих магов, и их обнаружилось достаточно. В тайны заговора посвятили только самых надёжных. Но и среди них нашёлся предатель.

Неблагодарный секретарь одного из колдунов, найденный нынешним хозяином в бедном квартале Крамата, накормленный и обеспеченный прибыльным местом службы, решил, что достоин большего, чем прислуживать среднему магу. Однажды ночью он вскочил на коня и поскакал в сторону знаменитой стройки.

Добравшись до хижины Гидры, он, не боясь упреков, громко постучал. На стук вышла заспанная Сина. Девушка сильно удивилась, увидев знакомое лицо.

– Что-нибудь случилось? – Красавица испугалась за отца, её левая рука, свободная от свечи, беспокойно легла на грудь.

– Нет, всё в порядке. Просто… срочное сообщение, позови свою хозяйку. – В голосе секретаря звучали нотки высокомерия.

– Эта ведьма мне не хозяйка, сам зови. – Сина скрылась за дверью.

Нахальный секретарь влетел внутрь помещения. Он чуть не подавился собственной слюной, когда увидел полуодетую греховно прекрасную Гидру, освещенную скупым пламенем свечи. Порочные желания вспыхнули на физиономии делопроизводителя.

– Чего тебе? – Гидра негодовала. Этот некрасивый, жирный, женоподобный раб смел хотеть её, почти богиню.

– Можно поговорить с вами без посторонних? – Секретарь покосился на девушек, явно заинтересовавшихся его визитом.

Гидра вышла из избы и плотно закрыла дверь.

– Я Энекиджи, презренный служитель ваш, пришёл сообщить о заговоре. – Зашептал предатель.

Гидра заинтригованно щёлкнула языком. Уж чего она не ожидала, так это революции. Видимо, она недооценила Лимана.

– О чём ты?

– Лиман хочет лишить вас сил и сделать пленницей. Как только вы вернётесь в Крамат, колдуны разделаются с вами. – Глаза секретаря хищно сузились, он стал похожим на откормленного хорька, кажущегося самому себе волком.

– Как долго ты можешь оставаться здесь? – Ведьму не интересовали подробности, главное Энекиджи уже сказал.

– Не больше часа. Моё отсутствие могут заметить. – Энекиджи озабоченно сморщился. – Мой господин часто призывает меня.

– Мне придётся посвятить тебя в свои тайны, раб, хоть вижу, что ты не умеешь их хранить. Держи свечу. – Гидра поманила Энекиджи в овраг.

В эту ночь секретарь стал свидетелем чуда. Ведьма сняла своё ожерелье и, произнеся какие-то слова на незнакомом языке, бросила оземь. Овраг вмиг наполнился множеством предметов. Гидра выбрала из них несколько десятков украшений, взмахнула рукой, и на земле осталось лежать злополучное серебряное ожерелье.

– Как только захочешь кому-нибудь рассказать о том, что видел, – умрёшь.

– Я не посмею. Моя мечта служить вам. – Голос предателя дрожал.

– Сделаешь, как я скажу, будешь моим секретарём. Вот эти сокровища до моего возвращения должны украшать шеи всех заговорщиков. – Гидра неохотно вручила гостю тёмные артефакты. – Час прошёл, поторопись. Я не вернусь в Крамат, пока ты не доложишь мне, что колдуны обезврежены.

– Слушаюсь. – Энекиджи вскочил на коня и скрылся в сумраке отступающей ночи.

Уже через пять дней секретарь вернулся к избушке ведьмы с хорошими новостями.

– Все колдуны носят ваши дары, госпожа.

– Как тебе удалось так быстро справиться?

– К Лиману я подкрался, когда он спал. Мой хозяин примерил ожерелье и не смог снять, одному колдуну я продал украшение. Я хитёр, и вы не пожалеете, взяв меня на службу.

– Возьму, не сомневайся. Но пока возвращайся в город и честно служи своему господину, позже я призову тебя. – Гидре не хотелось видеть этого человека день ото дня. Но и отказываться от его услуг было глупо.

Разочарованный Энекиджи поскакал в город. Дорогой он клялся себе, что найдёт ещё повод выслужиться перед Гидрой, тогда она не сможет отказаться от него.

Теперь Гидра часто наведывалась в город. Кольца Гекатея, созданные много веков назад в Стране Двуликих, не утратили своих свойств. Тот, кто носил порабощающее украшение, сохранял свои мысли и мировоззрение, но не мог противоречить хозяину магического предмета.

Волшебные кольца крепко держались на своих рабах и не подчинялись никакому воздействию. С древними украшениями из арсенала Гидры не могли справиться даже могучие колдуны. К сожалению, Гидра использовала всё, что имела. В ближайших планах ведьмы было открытие при Храме лаборатории и налаживание массового производства колец Гекатея. Уже порабощённые маги помогут ей в этом.

Храм был построен, его открытие отметилось грандиозным праздником. Наконец были вознесены молитвы и кровавые жертвы Авадону. В качестве агнцев на закланье использовались дети незначительных людей из племени маннуров. Жрица храма, несравненная Гидра, с этого дня стала почитаться суеверным народом, как богиня.

Вскоре заработала и лаборатория. Двуликие, расселившиеся по всей стране, находили ненадёжных маннуров, уже задетых влиянием Лимана. Им тут же надевали новые порабощающие «кольца» и превращали в рабов.

К сожалению, некоторые кольца Гекатея пришлось использовать и для успокоения двуликих. Первой двуликой украшенной магическим порабощающем ожерельем стала Дина, точно такое же магическое изделие легло на шею Сины.

В эти дни Лиман испытывал великую скорбь. Он понимал, что стал рабом и теперь вынужден выполнять волю своей повелительницы. А та всё больше и больше затягивала его в чёрную пучину служения Авадону. За Лиманом сохранилось место главного колдуна, но правителем в стране маннуров стал муж Гидры, Оним. Недавняя шутка ведьмы оказалась правдой, Лиману пришлось освободить дворец и переселиться с женой и преданными слугами в старое родовое готическое здание на окраине Крамата.

Как-то Лиман напомнил Гидре о том, что храм построен, и Сине пора бы вернуться домой. На что ведьма хладнокровно ответила, мол, подумает об этом.

Уже на следующий день Сину перевели в подвалы храма. С этого дня девушка стала пленницей. Лимана пригласили к Гидре, и ведьма сообщила ещё надеющемуся отцу:

– Твоя дочь давно бы умерла, если бы я не нуждалась в тебе. Ты меня обманул, и Сина спустилась в подземелье. Следующий промах, колдун, и её закуют в цепи. Ты понимаешь, чем обернётся для неё твоя третья ошибка? Служи мне честно, только так ты облегчишь судьбу дочери. И не дай тебе бог потерять ожерелье. В моих подземельях есть камеры пыток, где жертву можно мучить годами, сохраняя жизнь.

Пока Гидра говорила, Лиман чувствовал, как усиливается дробь в его висках, шум сотен барабанов сделал голос жрицы далёким и невнятным. Зная свободолюбивый и независимый нрав своего единственного чада, колдун боялся, что Сина не сможет долго существовать в неволе. Девушку необходимо было спасать.

– Пожалуйста, не разлучайте Сину с арфой.

– Арфу бросили в подземелье вместе с её хозяйкой. Пусть Сина совершенствует своё мастерство. До тех пор, конечно, пока инструмент не сгниет от сырости. – Гидра возненавидела арфу, и не сломала её только потому, что боялась прослыть плебейкой.

Жрица считала музыку одним из главных различий между аристократами и чернью. Потому часто демонстрировала свою приверженность к музыкальному искусству. В главном зале храма уже давно возводили огромный десятиметровый орган. Благо, в числе изгнанников двуликих нашлось два специалиста по органам. Но из-за непонимания маннурами требований органистов, работа продвигалась крайне медленно, и службы Авадону пока что проводились сухо, без гимнов и псалмов в честь любимого бога.

Лиман понурый выходил из покоев жрицы. Он знал, что со временем мог бы избавиться от порабощающего ожерелья, но такой шаг ещё больше усугубит положение Сины. Маг решил бороться с украшением, не снимая его.

В храм Авадона стекались люди со всего побережья. Гидра отобрала из числа колдунов чуть больше десятка самых подходящих на роль жрецов. Они оставили Крамат и переехали за город, в новое святилище. Множество слуг поселились в храме, делая жизнь служителей Авадона приятной и беззаботной, если возможно быть беззаботным, находясь рядом с непредсказуемым кошмаром по имени Гидра.

Сама жрица тоже не могла быть беззаботной, она день и ночь думала о том, каким образом привлечь на свою сторону другие народы. Маннуры теперь полностью находились во власти двуликих, но этого было мало, ничтожно мало.