Уехать нельзя остаться

Я никак не могла понять, почему хозяин квартиры продал ее так дешево. Триста тысяч крон было в три раза дешевле рыночных цен. Ответ не заставил себя долго ждать. Через несколько недель после того, как я привезла в Чехию маму с дочкой, к нам пришли полицейские в поисках бывшего хозяина. Его, оказывается, разыскивали по всей республике. Но поскольку наша с ним сделка не противоречила никаким законам, то полиция нас больше не беспокоила. Поначалу мы наслаждались деревенской жизнью, тем более что инфраструктура в деревне была вполне городская. Еще больше мы наслаждались лесом, расположенным сразу за деревней. Сколько там было грибов, ежевики, брусники, черники… а воздух, наполненный ароматом сосен и листвы… Все это мы вкушали в выходные дни. А в будни я ездила на работу в Чешские Будеевицы и выстаивала очереди в милиции по оформлению ПМЖ для мамы и дочки (мы проходили по категории «Восстановление семьи»). Сашенька ходила в садик, а потом и в деревенскую школу, а мама пыталась приспособиться к новым реалиям с помощью журналов и телевизора. Поначалу она совсем не была готова выйти из дому без меня, но постепенно начала ко всему привыкать.

Через пару лет я окончила английскую филологию в Юго-чешском университете и меня пригласили работать в языковую гимназию. Это была моя следующая маленькая победа, и таким образом позиция преподавателя английского языка за мной окончательно закрепилась. Все это время историей с Франтой я совершенно ни с кем не делилась. Но с одной из коллег я подружилась и через какое-то время обо всем ей рассказала. Буквально через неделю меня на ковер вызвал директор гимназии:

– Как это понять, пани Гофбауэрова (мне для конспирации пришлось взять фамилию Франты), оказывается, вы вступили в незаконный фиктивный брак, чтобы остаться в Чехии! Вы же понимаете, как это может повредить реноме нашей школы. А что, если эта новость разойдется по всему городу?!

Я чуть не обомлела. Конечно же, я не была готова к такому пассажу. Пару секунд наступившего молчания мне показались вечностью, но потом все-таки включился рефлекс самозащиты или снизошла Божественная благодать, поскольку мой ответ был неожиданным и для самой себя:

– Мое замужество никак не может повредить репутации школы (а школа была христианской, бискупской), – ответила я. – Этот человек, мой муж, благородно и совершенно безвозмездно подал мне руку помощи, спас мою семью. С его стороны это была благотворительность и проявление милосердия, а не какая-то сделка.

Эти слова смягчили директора в одно мгновение. Он, казалось, захотел даже приобщиться к этому благому делу и очень вежливо меня попросил никому об этом рассказывать, так как злых людей очень много, и интерпретировать они эту историю смогли бы по-разному. Каждому ведь не будешь объяснять. Уффф… пронесло. Все обошлось.

Только устранилось недоразумение в гимназии, как снова появился Франта, и на сей раз разгневанный и неумолимый, требуя развод. Несколько раз в неделю звонил по телефону с криком, что я ему этой женитьбой испортила жизнь, бросал трубку и снова названивал. В этом терроре невозможно было жить. В какой-то момент я не выдержала и сама подняла тему о разводе. Франта был явно ошарашен, но в итоге все-таки подал заявление на развод. Год ничего не происходило, а потом мне пришла повестка в суд. Надо признать, что Франта вел себя во время заседания очень достойно. Всю вину взял на себя, дескать, не хочет жить в деревне, и что, мол, встречается с другой женщиной. Через час мы уже были разведены и совершенно спокойно отпраздновали это дело за чашечкой кофе. Я вздохнула с облегчением, мол, будь что будет, и с надеждой, что этот развод никак моей семье навредить не сможет, отправилась домой.

Примечания