За фасадом профессионализма. Когда психолог становится врагом

Например, клиент Вася очень часто смеётся в тех местах, где положено злиться, а проблема Васи в том, что он совершенно не способен защищать собственные границы. Раздражение от неадекватного смеха Васи возникает, если у меня есть похожая проблема – кто-то нарушает мои границы, а я этого не вижу или не воспринимаю серьёзно. Если у меня работает рефлексия, я могу обнаружить, где для меня актуален вопрос границ, и разобраться с этим на супервизии, собственной терапии или самостоятельно. В другой раз, когда Вася будет смеяться невпопад, я буду ему сочувствовать, а не раздражаться. Получается, благодаря рефлексии, я становлюсь более сильным профессионалом (раньше не могла спокойно выносить нарушение границ клиента – теперь могу).

Если же рефлексия спит, я начинаю избегать раздражающие меня разговоры с клиентом, бессознательно увожу клиента с опасной для меня темы или начинаю давать множество очень дельных советов. По-настоящему умный психолог имеет смелость рефлексировать то, что с ним происходит во время сессий, потому что знает: ошибки и трудности – это, хоть и неприятные, но точки роста.

Адекватность.

Ещё одно важное качество умного человека в моём представлении – адекватность. Адекватность – это способность оценивать, что происходит и вести себя соответственно имеющимся условиям. Грубо говоря, адекватный человек – это тот, который носит зимой теплую одежду, в автобусе не поёт, а в ресторане не спит. Более тонкие показатели адекватности, например, таковы: на просьбу о помощи человек реагирует согласием или отказом (но не агрессией, к примеру); на заботу человек отвечает благодарностью, на принятие реагирует расслаблением и т. д.

Применительно к работе в центре, адекватный психолог хорошо понимает иерархию – со старшими по званию не спорит, а вникает в суть и задаёт вопросы; младших поддерживает и опекает, а не обижает; с равными по статусу доброжелателен, приятельствует и помогает в трудную минуту, а не конкурирует или подставляет.

Во время работы с клиентом адекватный психолог решает вопросы клиента, а не свои. Он понимает, какие в нашей профессии строятся отношения с клиентами, не убегает от близости и не преступает черту. Всё это возможно, если человек не только адекватен, но и является психологически зрелым.

Психологическая зрелость.

Когда З. Фрейда спросили, что должен уметь взрослый (зрелый) человек, ожидая от него пространной лекции, он ответил просто и коротко: «Любить и работать». Что означает «любить» в отношении психолога? Это означает несколько вещей.

Во-первых, психолог должен быть способен видеть клиента как отдельный объект. Это довольно сложная и обширная мысль, если попытаться как следует в неё вникнуть, но мне не хочется слишком углубляться. Суть заключается в том, что мы, из-за различных особенностей детского развития, часто не можем воспринимать человека отдельно, мы воспринимаем другого как некоторое продолжение себя.

Как это может выглядеть. Например, у меня есть любимый человек, которому я приготовила ужин. Он пришёл с работы в дурном настроении, сел за стол, съел две ложки, сказал «невкусно» и удалился в комнату. Что будет со мной? Как минимум, у меня испортится настроение. В худшем случае я начну думать о том, что он, наверное, меня не любит или скоро разлюбит, потому что я плохая хозяйка.

В этой зарисовке высвечиваются две вещи, рассказывающие о моих проблемах с психологическими границами. Во-первых, я воспринимаю ужин не как отдельное блюдо, являющееся результатом моего труда, а чем-то, что является частью меня. Более того, эта часть меня может быть хорошей или плохой, за нее могут меня любить или не любить, она влияет на мою самооценку и настроение. Во-вторых, мой любимый человек так же не является отдельным объектом, он для меня – часть меня самой. Часть меня чем-то недовольна, следовательно, это я недовольна. А раз одна часть меня (любимый) недовольна другой частью меня (ужин), значит, я недовольна сама собой.

Конечно, подобные мысли не крутятся в голове, эти выводы остаются в бессознательном. На уровне реально происходящего всё просто: человек выплюнул мой ужин, я расстроилась и решила, что он меня не любит.

Если меня спросить, как связано его дурное настроение и любовь ко мне, я отвечу что-то вроде «я старалась, а он не оценил», но это объяснение – самообман. Правда заключается в том, что я не понимаю, каковы мои границы, поэтому, моя забота – это часть меня, приготовленный ужин – часть меня, любимый человек – часть меня. И эти части иногда ведут себя непредсказуемо и неприятно, что заставляет меня страдать.

Если бы с моими границами всё было в порядке, я бы на входе увидела кривое лицо партнера и произнесла: «Вижу, что настроение не очень. Тебя оставить в покое или побыть с тобой?» Вероятно, он бы выбрал «оставить в покое» (ведь он именно этого и добился в предыдущем варианте ситуации – задел меня, чтоб я к нему не лезла, и пошёл проводить время в одиночестве). Тогда я бы сказала ему: «Ужин в целом есть, как проголодаешься – говори, я погрею». Я бы смылась от него на кухню, он бы пошёл в комнату и сидел бы там до полного оголодания. Потом приплёлся бы и попросил погреть ужин. И теперь, проголодавшись как следует, он съел бы даже не самое удачное блюдо, а может, и рассказал бы, как прошёл день и кто испортил ему настроение.

Если бы я воспринимала партнера как отдельный объект, я бы понимала: его настроение – это результат каких-то ситуаций в его жизни; в таком настроении его лучше не трогать, он хочет побыть один; чтобы он пришёл в себя, его нужно будет покормить попозже и т. д. Самое главное – я бы хорошо понимала (скорее даже ощущала бы), что всё происходящее ко мне лично отношения не имеет, а моя задача – управиться с ситуацией максимально эффективно, чтобы домашняя атмосфера не пострадала.

Конечно, нельзя требовать, чтобы у психолога не было никаких проблем с границами, это просто невозможно. Люди не могут быть совершенны ни в одном вопросе. Но психолог должен уметь собирать волю в кулак и держать границы, пока он работает с клиентом – видеть клиента как отдельный объект и не принимать слова клиента на свой счёт.

Если клиент говорит «вы плохой психолог, я вам деньги ношу, а вы мне не помогаете», психолог не должен начинать плакать и извиняться (клиент – не часть психолога, он не должен влиять на профессиональную самооценку специалиста). Психолог должен спросить, с какого момента началось обесценивание нашей совместной работы, почему клиенту хочется покинуть психолога и как часто он таким способом рвёт отношения.

Видеть клиента как отдельный объект – это первое проявление зрелости психолога, позволяющее исследовать и понимать историю клиента, соблюдать границы и не ограничивать свободу клиента, а в конце терапии отпускать клиента в самостоятельное плавание.

Второй показатель готовности психолога любить клиента – психолог способен строить с клиентом глубокие, практически интимные отношения, включающие в себя безоценочное восприятие и безусловное принятие, но строго держать границу, запрещающую переходить в пласт реальных отношений.

«Любовь клиента и психолога – самая настоящая любовь, но без поступков и признаний». Не помню, кто это сказал, но более точного определения отношений с клиентом я не встречала. В конце терапии клиент уносит с собой опыт этой любви, словно ядро, которое можно облачать в разные одежды, получая разные виды любви: добавили заботу и воспитание – получили родительскую любовь к детям; добавили флирт и сексуальную близость – получили супружескую любовь; добавили ответственность и интерес – получили любовь к делу. Хорошая терапия наполняет клиента любовью к жизни в целом, а клиент уже самостоятельно решает, как он будет эту любовь распределять по сферам жизни.

В-третьих, психолог должен быть достаточно тёплым, чтобы клиент чувствовал себя важным и любимым на сессиях, но не настолько горячим, чтобы клиенту стало страшно сгореть от этой любви. Да, некоторых клиентов нам любить легко, некоторых сложно, но со всеми мы должны уметь регулировать силу своей привязанности: излишнюю теплоту сдерживать, недостаток теплоты усиливать за счёт ресурсов своей психики. Это позволяет клиенту получить настоящий опыт близости.

Ведь быть близкими в реальной жизни – это словно сидеть у костра. С одной стороны, каждый из тех, кто сидит у костра, должен время от времени подкидывать дровишки. С другой стороны, оба должны следить за своими ощущениями – каково мне сейчас, жарко, тепло или прохладно? Если жарко – нужно отодвинуться и немного охладиться, если холодно – придвинуться поближе. Ещё нюанс – нужно приглядывать за партнёром. Он кидает свои дровишки? Если я к нему прижимаюсь, он не начинает ли мучиться от духоты? Если я отодвигаюсь, он не покрывается ли инеем?

Если оба партнёра выполняют свою работу в близости, они считают, что они находятся в счастливых отношениях. Но чаще всего наши клиенты не научены этой работе. И печально то, что ей нельзя научиться по книгам или фильмам. Её можно освоить, только в реальной жизни. Отношения с психологом – то самое учебное поле, где клиент учится быть в близости, поддерживать её, не убегать и не бросаться в пламя.

Второй аспект психологической зрелости – «уметь работать» – это очень сложный и объёмный вопрос, но я постараюсь его максимально сократить. Сконцентрируемся на нескольких принципиальных для меня компонентах.

1. Работа – это целенаправленное действие.

Я терпеть не могу, когда психологи не могут сказать, над чем они работают с клиентами. Если психолог говорит что-то вроде «мы работаем над достижением состояния спокойствия, а также над доступностью внутренних ресурсов», я старательно сглатываю, чтобы не сплюнуть. Профессиональный психолог должен быть способен доступно изложить стратегическую цель и тактическую задачу психотерапии, над которой идёт работа в данный момент. Это не очень сложно, потому что цель вырастает из основного запроса клиента, а задача – из его актуального состояния. Конечно, начинающие психологи формулируют стратегию и тактику при помощи супервизора, но если они пришли работать, а не слушать интересные жизненные истории, им и самим важно понимать, что они с клиентом будут делать, над чем трудиться.

Примечания