Проклятие Эгиды

Глава 6

– Простите, хозяин, – Фаркас бросился в холодную, начиная оправдываться, – я столько лет не видел кошек, а тут она сама упала, прямо с неба. А какой нрав!

– Я вижу, – задумчиво проговорил тот, кого безумная бабка называла Гончим. При свете дня он казался моложе, чем при нашей первой встрече в лесу, – но что она делает здесь?

– Я говорила тебе, хозяин будет недоволен, – Астрид напоминала самодовольную гиену, учуявшую запах крови.

Сейчас мне даже казалось, что она могла оставить окно открытым специально, чтобы меня поймали с поличным, а рыбьи кишки доброму Фаркасу дала тоже она. Ничего с её рук есть не буду, ещё отравит. А мне в последнее время, мягко говоря, не очень везет.

Хозяин, судя по его лицу, вообще не бывает довольным.

Гончий так долго держал меня за шкирку, что я не выдержала и попыталась влепить пощечину лапкой. Сказать вслух мое требование, чтобы меня отпустили, естественно, сейчас не было никакой возможности. Вот только Гончий лишь спокойно отодвинул меня чуть дальше, также внимательно, почти бесстрастно всматриваясь мне в глаза.

– Я же говорил, эта леди с характером, – беззаботно хмыкнул Фаркас.

Я сощурилась. Попыталась вложить все свое отношение к ситуации в целом и к нему в частности в свой взгляд, на что Гончий, к моему удивлению, даже отреагировал еле-еле заметной улыбкой.

Поулыбайся мне еще тут. Для девушки и так несколько унизительно красть еду, а тут еще меня выставили на всеобщее обозрение так, что мне хвостом приходится скрывать свои прелести.

Сощурилась еще больше и врезала нахалу задней лапкой прямо по подбородку. На этот раз он не успел среагировать, что вызвало у меня самодовольную улыбку.

– Может, ты и в самом деле принесешь мне удачу, – небрежно кинул Гончий, швыряя меня на пол, – покорми ее, – бросил он Астрид и ушел из комнаты, оставив за собой легкий шлейф чего-то очень знакомого.

– Такой окорок испортила, паскуда, выпороть бы тебя и обратно на конюшню!

Только Астрид замахнулась на меня, как Фаркас встал между нами.

– Маленьких обижать – не доброе это дело, Астрид. Она же отпор тебе дать не сможет, и ты это знаешь. Ты ей другое дай поесть, чтобы она в холодную больше не лазила.

По виду злобной женщины, дать мне хоть что-то – последнее, что она планирует сделать в этой жизни.

Астрид долго сверлила меня взглядом, а я делала то же самое в ответ. Фаркас может защищать меня сколько угодно, но я знаю такой тип, как эта женщина – как только тот, кто посильнее отвернется, она тут же начнет обижать меня опять.

Пусть варится в своей злобе в одиночестве. Повторюсь, из ее рук ничего не возьму.

Лапой провела поперек своей шеи в однозначном жесте, глядя прямо на злобную Астрид. Судя по ее выражению, намек был достаточно прозрачным.

Фаркас попытался поднять меня на руки, но я отошла в сторону. Уж извините, пусть я и вешу килограмм пять от силы и с хвостом, но не позволю незнакомому мужчине таскать меня на руках. Уже хватило, что один за шкирку подержал.

Если я когда-нибудь выберусь из этой западни и заведу кота, никогда так с ним не поступлю.

– Хозяин на самом деле не любит кошек, – Фаркас присел на корточки передо мной, – и в приметы не верит. Ты к нему лучше не подходи никогда. Хотел бы сказать, что в глубине души он добрый, но… Лучше не подходи. В последнее время нам всем нелегко.

Да будь моя воля, я бы вообще отсюда ушла. Знать бы куда.

– Ты вот что, – у бедного мужчины так хрустнули колени, когда он поднимался, что я всерьез подумала, будто они только что сломались, – в малой читальне есть камин. Там тебе будет удобно. А я сейчас сам найду, чем покормить такую леди.

И как мне, скажи на милость, искать твою малую читальню? Но пойти вслед за Фаркасом я не захотела. Там Астрид опять начала распинаться о том, что я заразная, шерсть везде оставляю, особенно на погибшем окороке. Вот его мне и принесите, не расстроюсь.

Дом был просто огромным. То есть снаружи он уже выглядел внушительно, но изнутри в нем можно было потеряться. Возможно, в интерьере были и теплые цвета, но для меня все казалось серо-зеленым. Но красивым.

В коридорах было безлюдно. Почему-то мне казалось, что на стенах такого особняка должен быть ряд самодовольных портретов, но здесь были только пейзажи лесов и гор. А шеренга столиков у стен стояла пустой, с тонким слоем пыли. Хотелось бы злорадно заявить, что кто-то ленится прибираться, но такую махину попробуй вычистить.

Закрытые двери нервировали. Собачий лай с улицы раздражал не меньше. Я уже достаточно далеко отошла от кухни, но все еще слышала противный голос Астрид. Да я всего чуть-чуть съела! Судя по дому, не обеднеет ваш хозяин. И вообще, много мяса – вредно.

За одной закрытой дверью, а точнее, в щели под ней, мне в глаза кинулось странное мельтешение, вот только никаких звуков оттуда не доносилось. Крадучись, подошла к щелке, в попытке что-то разглядеть, но увидела лишь пыльный пол и бледный ковер и больше никого.

– Вот ты где, – Подхватил меня Фаркас на руки.

Да что ж за привычка такая? Я вам не игрушка! У меня красный диплом, но меня все равно все продолжают таскать на руках. Ну, не все, но все же.

Я болталась прямо на локте мужчины, который взял меня под живот. Как ни пыталась напрячься, чтобы вырваться, но все бесполезно. Только случайно поцарапала руку доброму человеку.

– Мяу, – искренне извинилась я.

– Дверь сюда обычно не закрывается. Это крыло в принципе считается моим, хоть и принадлежит хозяину. Но он ценит уединение, так что и сюда просто так не придет. Тебе нечего бояться, маленькая леди.

Не знаю, как должна выглядеть настоящая читальня, но, кажется, именно так. Кругом стояли небольшие стеллажи с книгами, а у самой большой стены – обещанный камин, который сейчас был разожжен.

Это тепло манило больше, чем окорок. Фаркас расстелил возле камина небольшое одеяло, а рядом поставил мисочки. Только на этот раз с кашей, в которой виднелись мясные кусочки, и с обычной, чистой водой.

Пахло все привлекательно, вот только аппетит пропал.

Грозный, но добрый мужик еще долго ворковал со мной, пытаясь погладить, но я хотела лишь одного – чтобы меня оставили одну. Вскоре он и ушел, оставив меня наедине с собой, как я того и желала.

Я могла бы долго кичиться, храбриться и успокаивать себя тем, что человек такое существо, которое ко всему привыкает, но что-то не получалось. Даже не представляю, как найти хоть что-то положительное в той ситуации, в которой мне посчастливилось очутиться.

Да, я не на улице, а тепле и уюте. Ну и что? Меня как будто стало двое: кошка, которой нужны тепло и ласка, которая с радостью бы попробовала кашу, и я – человек. Меня трясет каждый раз, когда ко мне кто-то прикасается, противно есть с пола и хочется закричать со всей силы о желании вырваться из этой шкурки.

И есть еще призрачная надежда, что это всего лишь сон.

И почему так хочется спать? Постоянно.

Мои уши дернулись на звук шагов быстрее, чем я осознала.

Обернулась на вход в комнату. Гончий стоял у входа и сосредоточенно смотрел на меня.

Интересно, он может понять, что я – не настоящая кошка? Если может, это опасно для меня? И вопрос все еще был открытым: зачем я ему понадобилась? И кто он вообще такой? Запах от него был странным. От Астрид и Фаркаса пахло совсем иначе, даже от чокнутой бабки не так, как от этого человека.

Не зря меня напугали его шрамы в первую нашу встречу. Складывалось впечатление, что он принадлежал к той категории мужчин, которые считали своим долгом воспитывать своих жен кулаком. В его внешности не было мягкости совсем. И привлекательности…

Даже если бы он не убил на моих глазах пару людей, все равно дала бы деру как можно дальше. Носом чую, он не просто опасный, а из той категории людей, которых все правительства всех стран мира пытаются оградить от общества с минимальной степенью веры в возможность их исправления.

И почему он продолжает смотреть?

Не поверю, что ему сдался испорченный окорок.

И это животное недолюбие с его стороны – это я тоже чувствую отчетливо.

– Они вернулись ни с чем, – сзади к Гончему подошел Фаркас со стекающими каплями дождя с одежды, но тот даже не дернулся. Не может быть, чтобы он слышал шаги Фаркаса, даже я их не услышала.

– За мной, – просто ответил Гончий и ушел.

– Если бы девушка погибла в лесу, мы бы нашли тело, – отдаляющийся голос Фаркаса звучал все более приглушенно, – те следы, что мы…

Оставшись одна, я вернулась к своему полезному времяпрепровождению – продолжила тупо смотреть на огонь.

На чем мы остановились? На сне. Если усну, может ли быть такое, что проснусь человеком? А может, стоит опять удариться головой, как тогда, когда нашла лачугу сумасшедшей? Или я заблудилась, потеряла сознание, а Петька меня ищет?

Стоп! Что они сказали?!

Я рванула за мужчинами, задев лапкой миску с водой. Астрид будет в гневе, но плевать. Они говорили обо мне! Гончий продолжает искать! Бабка хоть и была сумасшедшей, но не дай Бог он и ее убьет! А если она расскажет, что именно со мной сделала?

Тут по какой-то причине исчезли кошки, и резко появляется одна-единственная. Вот тогда мне точно так просто не скрыться, сложить одно к одному не так уж и сложно.

Голоса доносились из кабинета на третьем этаже. Вот только дверь была закрыта.

Я попыталась сунуть усатый нос под дверь, но ничего не видно. Да и слышно было с трудом, едва разборчиво.

Посмотрела на ручку двери: неудобная. Такую надо крутить, чтобы задвижка отошла в сторону.

Да и при всем моем любопытном желании мне до нее не дотянутся. Не могла та бабка сделать меня каким-нибудь медведем? Или рысью на худой конец? Тогда бы и Астрид повежливее стала.

– Что там? – Раздался недовольный голос Гончего в ответ на мое громкое поскребывание.

– Кажется, пришла наша миледи, – будь у Фаркаса дочь, это был бы самый избалованный ребенок в мире. Как такое золото могло связаться с таким мрачным типом как Гончий?

Даже внешне они отличались как день и ночь. Нет, ночь тоже бывает красивой. Скорее, как день и пасть мегалодона.

Как только дверь открылась, я прыгнула на руки Фаркаса, не дав тому возможности одуматься.

– Держи ее подальше, от нее несет, – Гончий чуть скривился, но тут же потерял ко мне всякий интерес.

Что, простите? От меня несет? Да это от тебя несет! Не знаю, чем, но очень знакомый запах, заставляющий шерсть встать дыбом.

– Так вот, следы девушки оборвались к северу-запада, но там нет ни подземных тоннелей, ни озер, ничего.

– Твои предположения?

– Ее либо кто-то забрал, либо она исчезла, – спокойно говорил Фаркас, поглаживая меня, превратившуюся вслух.

– Исчезла? – Даже улыбка не делала его красивее и добрее. Наоборот, как только тот ухмыльнулся, стал выглядеть еще более жутко.

– Пришла же она из ниоткуда, как и первая, никто до сих пор не может дать ответ, что это были за проломы.

Первая? Они видели Зарину?!

– До первой мне пока не добраться, ее прячут вместе со второй книгой Древних, – Гончий смотрел в окно, задумчивая постукивая пальцами по столу, – меня сейчас интересует, как горные узнали о проломе.

– Отправить людей и задать им этот вопрос?

Да чем же от тебя таким пахнет? И почему мне это так не дает покоя…

Плавно выскользнула из рук Фаркаса и направилась к креслу, в котором сидел Гончий. Может, тот и увидел, что к нему приближаюсь я, но виду не подал. А, может, все же ушел глубоко в себя.

Я подошла к мощной правой ноге, обтянутой в тугие брюки, заправленные в сапоги, откуда запах доносился сильнее всего. Но с моим приближением к запаху добавлялся некий звон. Я еще в читальне услышала его, но тогда списала все на усталость и непривычку находиться в новом состоянии, а сейчас могла поклясться: звон исходил от ноги Гончей.

Мужчины говорить перестали. Я шкуркой чувствовала на себе тяжелый взгляд серых глаз, но как завороженная уткнулась лапой в горячую ногу того, кто на меня охотился.

– Что ей нужно? – Спросил Гончий у Фаркаса, но смотрел на мою лапку.

– Не знаю. На руки?

Да соображай быстрее, покажи, что у тебя там? Я еще раз с маниакальной настойчивостью ударила лапой по ноге.

– Мяу! – Быстрее давай!

Звон становился все более невыносимым. Как современная девушка я, конечно, могла бы сказать, что звенит в штанах у мужчин, но готова поставить на кон свой окорок, что речь сейчас не о пошлостях.

Гончий, конечно же, меня не понял и поступил как настоящий хам, просто пнув меня ногой.

Потеряв терпение, в один прыжок оказалась вновь возле его ноги и резанула когтями по штанине, обнажив загорелую кожу. Гончий, видимо, привык к боли, потому что даже не дернулся, а, может, просто не успел.

В разрезе ткани виднелась часть какого-то символа, или очередной шрам…

– Кажется, леди нашла твое клеймо, – напряженно произнес Фаркас, прерывая тишину.

– Невозможно, – резко, слишком резко ответил Гончий, – оно не проявлялось уже много лет.

– Ты ничего не почувствовал? Может, оно опять там?

Мужчина напряженно посмотрел в мои кошачьи глаза, а потом резким движением разорвал ткань на ноге.

– Это невозможно, – тихо проговорил Гончий, – оно не могло появиться опять…

Я же во все глаза смотрела на надпись, звон которой сводил меня с ума.

«Дур Инт Гхар» – «Раб должен возродиться».

Это хаосгосский…

Глава 7

Моя находка произвела эффект взорвавшейся бомбы. Гончий нервно вышел из комнаты, а Фаркас еще долго смотрел в окно. Я же умиротворенно наблюдала за падающими листами книг, которые Гончий снес по пути на выход, и вяло ругала себя. Вот зачем полезла? Они же говорили о Зарине.

Зато есть интересная идея: если меня не станет, они начнут вновь искать Зарину. Вроде, она сейчас вне досягаемости, зато в безопасности. Вопрос, зачем мы сдались Гончему, остается открытым, но здесь уже лучше решать проблемы по мере поступления.

И как такой душка, как Фаркас, связался с таким типом, как Гончий?

Дом спал. А вот ко мне сон не шел. Вбила себе в голову идею найти зеркало и испытать новый стресс. Но как назло во всех комнатах, которые мне попадались и которые удалось открыть, зеркал не было. У Астрид, как у женщины, наверняка могло оно быть, но вряд ли она обрадуется моей компании.

В одной из комнат, куда я сунула свой любопытный нос, нашла Гончего, сидящего на кровати с закрытыми глазами. Кошачий слух отчетливо уловил, как он на секунду задержал дыхание при моем появлении. Да и вряд ли бы я смогла зайти незаметно: это настоящие кошки ходили бесшумно, я же прыгала на ручку двери, как пьяный слон, пыхтя и ругаясь в процессе.

– Мяу, – смущенно извинилась за свое вторжение.

Уже собралась уходить, но краем глаза увидела то, что так долго искала – зеркало! Правда, разбитое, полурассыпавшееся, но обрадовалась даже маленькой победе.

Первым, что отразилось в зеркале, был кончик хвоста, поднятого вверх. Гончий не прогонял, поэтому смело, даже нагло, прошла к напольному зеркалу и в удивлении уставилась на достаточно крупную, даже пухлую, черную кошку с самым наглым и высокомерным видом, который только можно было встретить.

Подняла правую руку и увидела, как отражение подняло правую лапку. Аккуратно села, подвернув хвост, чуть наклонила голову, отражение проделало то же самое. Ладно, признаюсь, внутри тлела надежда, что в зеркале мистическим образом увижу именно себя, себя настоящую. Может ли случиться такое, что я превращусь в кошку окончательно? В смысле, мозгом? Некоторые вещи, которые я бы не стала делать, будучи человеком, уже не поддавались моему контролю.

Несколько минут назад в коридоре я зачарованно наблюдала за падающим перышком, будто это самое важное и восхитительное, что только может быть в жизни. А ведь за секунду до этого выстраивала план по поиску Зарины с помощью Гончего и Фаркаса.

Да хоть загадочные письмена оставлять где-нибудь на видном месте. Фаркас так точно верит в приметы, мистику и некий рок, а Гончий доверяет своему другу.

Знать бы только, что я не приведу убийцу прямо к сестре, только это останавливает от бездумной активности.

А когда осталась в кабинете одна, нервная и раздраженная, я, Боже мой, как же стыдно… Я вылизывала себе живот. Не с первого раза, клянусь, но с этим желанием я просто не могла бороться. А потом не получилось остановиться, даже по лапкам прошлась, как настоящее животное!

Мне надо было увидеть зеркало, чтобы найти там себя, но нет…

Хотя, подождите-ка… Под определенным углом надо мной что-то тускло переливается. Крутанулась еще раз. Это как поймать самого красивого солнечного зайчика: подловить момент и замереть.

Да! Я все еще здесь!

Еле-еле заметная, но это я! Сидела в странной позе, слишком неудобной для человека, но тут с ужасом заметила, что Гончий открыл глаза и теперь сверлил взглядом меня и мое отражение.

Он с легкостью мог узнать ту самую девушку, которую назвал мышкой, но смотрел он именно на отражение кошки, а не еле уловимое видение настоящей меня.

Даже настроение улучшилось.

Я уже собралась выйти из спальни Гончего, но сжала зубки и пошла к кровати этого страшного человека. Звон он не слышал, но, видимо, та самая метка, о которой он теперь знает, приносила немало неудобств.

Был бы он кошкой, этот звук бесил бы и его. А он и так не самый приятный товарищ, скажу я вам.

Но приподнятое настроение просто разрывало изнутри, и я хотела поделиться им и с Гончим, который лежал на неразобранной кровати, даже не разувшись, но брюки сменил.

Не придумала ничего лучшего, чтобы избавиться от бесящего звука, как просто лечь на ногу всем тельцем.

Услышав едва уловимый стон облегчения, уснула и я, только не мурлыкав, как с Фаркасом. Уж извините. Я – девушка верная.

Утро принесло наиинтереснейшую новость: я, оказывается, умерла!

– Эти вещи мы обнаружили в десятке миль от места вашей встречи, – прогундосил гигант, держа мою окровавленную кофту. В тот момент, когда я носом ударилась о стену, крови вытекло немало. У меня вообще сосуды тонкие.

– Следы самой девушки нашли? – У кого-то ночь явно выдалась не из лучших.

– Нет, но там было множество следов копыт. Думаю, Горняки пришли проверить, почему их первый отряд не вернулся.

В комнате стало тихо. Слишком тихо, чтобы это было к добру. Покосилась на Гончего, но его лицо по обыкновению не выражало ничего.

– Вон, – чуть слышно сказал он, – все вон.

Я чуть в ладоши, простите, в лапки не захлопала! Хотела, чтобы Гончий и Фаркас сосредоточились на поиске моей сестры? Получай, Полина! Уж не знаю, что делали там Горняки, но одежда в моей крови из носа так удачно попалась на глаза людям Гончего! Может, кошки и в самом деле приносят удачу? И плевать, что в их рассказе было много нестыковок, но, видимо, все были так измучены и на нервах, что единогласно решили принять самый простой вариант ответа за единственный верный.

Ну что, когда пойдем искать Зарину?

– Идиотка! – Шкаф рядом с Гончим взорвался от удара его руки, – какой же надо быть идиоткой, чтобы решить выжить в одиночку!?

– Осталась еще первая, – тихо заметил Фаркас, поднимая трясущуюся от испуга меня на руки.

– И где ее искать? Эти чокнутые фанатики могли спрятать ее в одном из сотен мест! Какого Проклятого мышка ушла одна? Такие, как они, рождаются для одной лишь цели – исполнить пророчество. Но им взбредает в голову пойти своей дорогой, погибая и ломая планы остальным.

– Она могла не знать, что является частью пророчества, – весьма справедливо заметил Фаркас.

– У. Каждого. Свое. Место. А у меня истекает время. Ставка была только на вторую, но та теперь мертва.

– Может, оно и к лучшему? – И вот опять. Они обсуждали судьбоносный для меня вопрос, но стоило руке Фаркаса прикоснуться к моей спине, как я тут же начала издавать постыдные и бесконтрольные звуки, – дословного перевода нет. Никто не знает, как именно надо исполнить проклятое пророчество.

– Мне плевать на текст, смысл предельно ясен: мышка умирает, мир спасен.

– Мр-р-ряв… – Обалдевши резюмировала я.

Глава 8

Да что ж за привычка расходиться в самый ответственный момент?

Я побежала за Гончим, направлявшимся в свой кабинет, требуя ответа. Что значит «мышка умирает – мир спасен»?

– Мяу! – гневно крикнула в спину Гончего.

Ну почему я не могла говорить? Так обидно! Они-то знают, о чем речь, а у меня лишь отрывочные данные. Теперь я и вовсе не хочу, чтобы они добрались до Зарины. Неужели здесь на самом деле верят в пророчества настолько, что готовы убить человека?

Да что это я, в самом деле. Видела, как Гончий убивал и за меньшее.

И если кто спросит меня, верю ли я, что этот человек решил возложить на себя миссию по спасению мира, рассмеюсь прямо в лицо.

Он потом бросил Фаркасу странную фразу, что ему плевать в принципе на этот мир, как и на все остальные. И опять вопрос: зачем тогда ему я и моя сестра?

– Еще один звук, – Гончий остановился так резко, что я врезалась прямо в звенящую ногу, – и я сверну тебе шею.

Намек понят. Но если ты думаешь, что я перестану тебя преследовать, то ты очень и очень глубоко заблуждаешься.

В кабинете уже было чисто. Гончий вообще любил порядок, что не вязалось с его образом. Даже вся его одежда, без каких-либо отличительных знаков, была идеально чистой и выглаженной.

На столе аккуратными стопками были сложены листы пергамента, журналы и записные книги, в изучение которых углубился Гончий, поигрывая кинжалом в правой руке.