Племянницы девочка

Глава 8

С момента ссоры Феди и Тамары в подъезде Витькиного дома прошло два года. После той вечеринки с бутылочкой Череп перестал общаться с закадычными друзьями. А может быть просто закончилось детство и у каждого из них начался новый жизненный этап? Тамара отучилась на курсах, устроилась на работу машинисткой в организацию Заготзерно, появились новые обязанности, новые знакомые. Отец Витьки был переведён на работу в Ленинград, и сын поехал с ним. Федя пошёл учиться в старшую школу, после которой мечтал поступить в институт. Вот так вот разошлись пути-дорожки этой дружной когда-то троицы. Иногда, возвращаясь домой с работы, Тамара грустным взглядом окидывала старый двор, где ещё совсем недавно гоняла мяч с Черепом и Рыжим Лохом. Никто уже не крикнет под её окошком: «Муха, выходи!», никто не позовёт на Соборную площадь после школы съезжать на портфелях со снежной горки, никто не рассмешит так, что от хохота скрутит живот…

В сентябре 1928 года Николай сделал Зое предложение, и она с радостью его приняла. Подали заявление в ЗАГС и по закону через три месяца, то есть в декабре можно было зарегистрироваться. Мария Васильевна и Зоя начали неспешно готовиться к этому событию – шили свадебное платье, постельное бельё. Это были приятные хлопоты. Зоя, безумно счастливая, порхала по дому, глаза светились радостью, которая передавалась всем членам семьи, даже десятилетний Бориска, обычно пропадавший на улице, проникся важностью грядущего мероприятия. Он по собственной инициативе с помощью отцовских инструментов починил два сломанных стула и этажерку. «Какой рукастый, весь в отца», – глядя на сына, радостно думала Мария Васильевна. Меньше всех принимала участие в подготовке Лида, которая после окончания медучилища сутками напролёт работала медсестрой в городской больнице.

За две недели до свадьбы случилось ужасное событие, относящееся к разряду таких, которые делят жизнь на «до» и «после». Вечером в пятницу в дверь постучали. Зоя бросилась открывать, думая, что пришёл жених. Но на пороге стоял сослуживец Николая, а вернее, его начальник, капитан милиции Сечкин Владимир Васильевич. Он был бледен и молчалив. Сухо представившись, попросил разрешения пройти в гостиную.

– Зоя Александровна, я пришёл сообщить, что Ваш жених, старший сержант милиции Григорьев Николай Игнатьевич геройски погиб от рук бандитов при выполнении служебного долга. От лица командования приношу вам свои соболезнования.

В комнате повисла тишина. Её прервал душераздирающий крик Зои:

– Что? Нет, я не верю, это неправда!

Зоя бросилась в объятия матери, громко рыдая.

– Муся, воды, – коротко бросила Мария Васильевна.

Капитан Сечкин достал из кармана небольшую фотографию и положил на стол. На фотокарточке улыбались счастливые Зоя и Николай.

– Вот, это ваше, нашли у Николая в нагрудном кармане.

Владимир Васильевич развернулся и быстро вышел из квартиры. Тамара накапала в стакан валерьяновых капель и подала матери.

Зоя, не проронив ни звука, ушла в комнату и не выходила из неё два дня, пролежав ничком на кровати. Рано утром в понедельник, собрав чемодан, она покинула дом, всё так же молча, ни с кем не попрощавшись. Зоя поняла, что сейчас не сможет находиться там, где была так счастлива, где ещё живой Николай пил с ней на кухне чай с мамиными пирогами, хохотал и дурачился с Борькой, где в шкафу висит готовое свадебное платье, которое она уже никогда не наденет, а на столе лежит фотокарточка из прошлой жизни с пятнами крови её любимого.

Только через неделю Мария Васильевна получила от старшей дочери письмо, в котором та сообщала, что устроилась работать няней с проживанием в одном частном доме.

Глава 9

– Привет всем! – бодро крикнула из прихожей Лида, вернувшаяся вечером с дневной смены.

– О, дочка, ты как раз к ужину, – оживлённо ответила мать.

Лида разделась и стала помогать Тамаре накрывать на стол. Мария Васильевна хлопотала возле печки.

– Как вкусно пахнет! – Лида зажмурилась от удовольствия.

– А где же Бориска? – спросила мама.

– Я видела его во дворе, когда шла домой, – ответила Лида.

– Муся, позови его, пожалуйста! – попросила Мария Васильевна.

Тамара подошла к окну, открыла форточку и крикнула:

– Боря, иди ужинать!

И вот, наконец, вся семья в сборе за столом. Мария Васильевна за ужином внимательно следила за Лидой. Она заметила, что в последнее время дочка изменилась, стала более весёлой и раскованной и, что самое главное, её глаза, в них появился какой-то ясный огонёк и живость. «Не иначе, влюбилась», – подумала Мария Васильевна, но решила не произносить это вслух, не торопить события.

Материнское сердце не обманешь – Лида действительно влюбилась. Случилось это пару недель назад на её дневном дежурстве в больнице. Привезли пациента со сломанной ногой, и Лиде предстояло наложить гипс. Больного осторожно положили на кушетку. Это был молодой мужчина, стройный, довольно высокий, с тёмно-русыми короткострижеными волосами. Он мужественно терпел боль, молча вытирая платком капли пота, выступавшие на лбу и висках. Лида умело выполнила свою работу и села оформлять документы.

– Можно ваш паспорт, – попросила она больного.

– Да, пожалуйста, – мужчина достал документ из внутреннего кармана пиджака.

Лида мельком глянула на пациента и была поражена красотой его синих глаз. Никогда прежде не видела она такого ясно-синего цвета.

– Сколько я здесь пробуду? – поинтересовался молодой человек.

– У вас сложный перелом малоберцовой кости со смещением. Недель шесть минимум придется у нас полежать. Впрочем, завтра на утреннем обходе вам доктор поточнее скажет, – ответила Лида.

– Вот застрял, так застрял, – сокрушённо промолвил больной.

– Ну что делать, всякое бывает, – развела руками Лида.

Она приступила к заполнению медицинской карты. Открыв первую страницу паспорта, прочитала: Гордеев Василий Кондратьевич, 1903 года рождения.

– Василий Кондратьевич, мне нужно указать адрес вашего проживания.

– Ленинград, 12-я линия Васильевского острова, дом 11, квартира 17.

– Так вы из Ленинграда, – удивилась Лида, – как же вы оказались в Череповце?

– Приехал в командировку по работе, – ответил Василий Кондратьевич.

– Место работы, кстати, мне тоже нужно указать в медицинской карте, – продолжала Лида.

– Конечно. Организация ЭПРОН, должность старший спасатель водолаз, – чётко отрапортовал пациент.

– Ну вот и всё, сейчас санитары переложат вас на каталку и отвезут в палату. Поправляйтесь! – жизнерадостно сказала Лида, возвращая паспорт его владельцу.

– Спасибо! Можно узнать ваше имя? – поинтересовался Василий.

– Лидия, – коротко ответила она.

– Скажите, Лидия, а мы ещё увидимся?

– Возможно, а вы бы этого хотели? – загадочно спросила Лида, и, не дождавшись ответа, вышла из процедурного кабинета.

Конечно же, они увиделись, и не один раз – на процедурах, перевязках, в столовой, в коридоре. При встрече каждый из них чувствовал взаимную симпатию, внутреннюю необъяснимую тягу, желание побыть вместе как можно дольше.

Лида и так любила свою работу, но теперь она бежала туда, окрылённая приятным предчувствием новой встречи. Между тем, нога Василия постепенно заживала, и оба они понимали, что каждый новый день приближает момент неизбежного расставания.

– Лида, я тебя не узнаю последний месяц, что происходит, уж не влюбилась ли ты? – спросила Тамара как-то вечером, когда сёстры были в спальне одни.

– Ой, Муся, такое со мной впервые. Я просто потеряла голову, – призналась Лида.

– И кто же он, этот счастливчик?

– Василий, командировочный из Ленинграда. Лежит в нашей больнице с переломом ноги.

– Молодой, красивый, где работает?

– Старше меня на пять лет, с необыкновенными синими глазами, работает в организации по подъёму и спасению затонувших судов. Он такой умный, мне с ним безумно интересно.

– Вы целовались?

– Да, – стушевалась Лида, – вот только он уже скоро выпишется и уедет в Ленинград. Я не знаю, как я буду без него. Я очень сильно его люблю.

– Лида, если он тебя действительно любит так же сильно, как ты его, он обязательно вернётся к тебе, сделает предложение и увезёт в Ленинград, я уверена, – ответила Тамара.

– Я очень надеюсь, что так и будет, – мечтательно сказала Лида.

Но её мечтам не суждено было сбыться: 26 декабря 1930 года Василий, тепло и сердечно попрощавшись, уехал. Наступила тревожная пауза, а в начале февраля Лида узнала, что беременна.

Глава 10

– Муся, ты спишь? – шёпотом спросила Лида.

– Практически да, – сонным голосом ответила Тамара.

– Я хочу тебе кое-что сказать, только, умоляю, не говори маме! – взволнованно заговорила сестра.

– Хорошо, обещаю, – заверила Тамара.

– Я беременна.

– Что? – у Тамары сон, как рукой сняло, – я так понимаю, этот твой водолаз командировочный постарался?

– Да, – ответила Лида. Наступила небольшая пауза, после которой Тамара заговорщически сказала:

– У меня на работе у одной из сотрудниц не так давно была подобная проблема. Она её решила. Если хочешь, я могу узнать адрес, где помогут.

– Да ты что, Муся! Как ты только могла такое подумать, чтобы я собственного ребёнка… да ни за что! – вспыхнула Лида.

– Ну, в таком случае тебе нужно ехать в Ленинград, рассказать всё твоему Василию. Я не думаю, что он настолько непорядочен, что откажется жениться. Ты знаешь его домашний адрес? Хотя нет, лучше идти на работу, пусть будут свидетели на всякий случай, если что.

– Муся, я не хочу устраивать скандал. И я очень боюсь ехать одна. Пожалуйста, поедем вместе! – Лида умоляюще посмотрела на сестру. – Завтра у меня дежурство, а потом два дня выходных. Ты сможешь отпроситься на работе на один день?

– Ладно, поеду с тобой, на работе отпроситься не проблема. Вот что мы маме скажем? – задумалась Тамара.

– Скажем, что поехали навестить тётю Веру, мамину двоюродную сестру, – радостно воскликнула Лида.

– Точно, тем более что мы можем действительно к ней зайти, – согласилась Тамара.

Пассажирский поезд Вятка – Ленинград отправлялся из Череповца в 20.50. Сёстры пришли на вокзал заблаговременно, боясь опоздать. Предприимчивая Тамара смогла купить билеты в плацкартный вагон, поэтому ночью они смогут поспать каждая на своей полке. В общем вагоне такой возможности не было бы.

На перроне, среди толпы пассажиров, корзин, чемоданов и узлов, Лида увидела Зою, которая оглядывала эту толпу, явно разыскивая их.

– Зоя! – обрадованно закричала Лида и замахала поднятыми вверх руками.

– Лида, Муся! – воскликнула Зоя, подбежав к сёстрам и обнимая их, – а я пришла сегодня, хотела повидаться со всеми, а мама сказала, что вы на вокзале.

В последний год Зоя всё чаще заходила в родительский дом. Боль после смерти любимого поутихла, она немного ожила и потихоньку стала восстанавливаться после случившегося.

– Зачем вы едете в Ленинград? Только не говорите мне про тётю Веру, – сказала Зоя, весело подмигивая. Лида и Тамара переглянулись.

– Зоя, ты же знаешь историю про Лидин роман? – начала Тамара.

– Конечно, знаю, – кивнула Зоя. Тамара коротко сообщила старшей сестре истинную причину их поездки. Тем временем на первый путь шумно подъехал паровоз, везя за собой покрытые инеем вагоны. Дежурный по вокзалу ударил в станционный колокол, извещая пассажиров о прибытии поезда и начале посадки.

– Ну что ж, сестрицы дорогие, желаю вам успешной поездки! Лидочка, не переживай, всё наладится, – дала Зоя бодрое напутствие, и Тамара с Лидой поспешили к своему вагону.

Организация ЭПРОН располагалась в большом, жёлто-бежевом четырёхэтажном здании на набережной Красного Флота дом 34.

Тамара и Лидия вошли внутрь и оказались в просторном фойе с высоким потолком.

– Девушки, вы к кому? – строго обратился к ним дежурный вахтёр из стеклянной будочки.

– Позовите, пожалуйста, Гордеева Василия Кондратьевича, скажите по личному делу, – смущённо ответила Лида.

– По личному делу, говорите, – хмыкнул в усы вахтёр, – Михаил Викторович, – крикнул он сотруднику, поднимавшемуся по лестнице наверх, – передайте Гордееву, что его ожидают на вахте, пусть спустится.

Девушки присели на свободные стулья. Не прошло и десяти минут, как они увидели Василия.

– Лида? Как ты здесь оказалась? – он удивленно вскинул брови.

– Это моя сестра Тамара, познакомься, – сказала Лида.

– Здравствуйте, Тамара, – рассеянно сказал Василий.

– Здравствуйте, Василий, – живо ответила та и добавила: – ну вы тут поговорите, а я пойду прогуляюсь.

– Лида, дорогая, ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, – с фальшивой ноткой в голосе воскликнул Василий и попытался взять Лиду за руку. Попытка не удалась – Лида засунула руку в карман пальто.

– Так рад, что ни разу не написал мне, как уехал? – насмешливо спросила она.

– Прости, я был очень занят на работе. Постоянные командировки…

– Мне нужно сообщить тебе кое-что важное, – перебила она Василия, – я беременна. Ребёнок твой. Ведь ты же не оставишь меня в такой ситуации одну? Ещё немного, появится живот и что я скажу на работе, как посмотрю в глаза маме, ты же понимаешь, какой позор ляжет на меня и всю мою семью. Ты говорил мне, что любишь, я доверилась тебе. Скажи, что ты всё еще любишь меня, скажи, что мы поженимся и будем вместе растить нашего ребёнка, – губы Лиды задрожали от волнения, на глазах блеснули слёзы.

– Конечно же, я не разлюбил тебя, дорогая! Я хоть сейчас с радостью готов жениться на тебе, – глядя в глаза, с жаром заявил Василий, – но есть одно препятствие.

– Какое ещё препятствие, не понимаю? – взволнованно спросила Лида.

– Дело в том, что я женат и у меня есть пятилетний сын. Я виноват, очень сильно виноват, что не сказал тебе это раньше, когда мы только познакомились. Просто я действительно влюбился в тебя, в буквальном смысле потерял голову и не смог сказать правду, – упавшим голосом ответил он. Лида почувствовала, что находящаяся внутри неё туго натянутая струна лопнула прямо сейчас и волна жгучей боли растеклась по телу.

– Ты женат? Это что, шутка? Скажи мне, что это неправда, я не верю, что можно вот так поступить со мной, – отчаянно промолвила она.

– Лидочка, дорогая, родная моя! Одно твоё слово и я разведусь с женой, мы будем с тобой жить вместе, только скажи, что ты этого хочешь, – пытался её успокоить Василий. Ему всё-таки удалось взять Лидины руки в свои.

– Нет, Вася, – твёрдо ответила Лида, – я не хочу строить свою жизнь, разрушив счастье твоей семьи. Она решительно освободила свои руки, платком вытерла слёзы, взглянула ещё раз в его прекрасные синие глаза и, не прощаясь, вышла на улицу, где прогуливалась окоченевшая от холода Тамара.

По дороге к тёте Вере Лида всё рассказала сестре.

Двоюродная сестра Марии Васильевны Панкратова Вера Николаевна жила с сыном Альбертом в отдельной двухкомнатной квартире на Большой Щемиловской улице. В те годы это была рабочая окраина Ленинграда. Замёрзшие Тамара и Лида долго туда добирались и, наконец, были встречены радушной хозяйкой и накормлены обедом. Время пролетело незаметно, и сёстрам пора было выезжать на Московский вокзал.

– Спасибо Вам, большое, дорогая тётя Вера, за гостеприимство, – сказала Тамара. – Жаль, что с Альбертом не удалось увидеться.

– И вам спасибо, девочки, за гостинцы из Череповца, матушке вашей передавайте от меня большой привет! Алик только после шести вечера со службы вернётся, – ответила Вера Николаевна.

Визит к тёте Вере немного отвлёк Лиду, но вечером в поезде она снова загрустила.

– Муся, что же мне делать, как сказать маме? – спросила Лида.

– Я думаю, что не стоит её расстраивать. Расскажи всю правду о вашем романе с Гордеевым и скажи, что сегодня ты с ним виделась, что он сделал тебе предложение и что ты ждёшь ребёнка, – ответила Тамара.

– Ты хочешь, чтобы я солгала матери?

– Ну, можешь не лгать, поведай ей о том, что женатый мужчина обольстил тебя, и ты родишь незаконнорождённого, – развела руками Тамара. – Все в нашем городке будут шептаться у тебя за спиной, сплетничать и злословить. Мама не переживёт такого позора. А как отнесутся к твоей беременности на работе? Твоя безупречная репутация будет навсегда запятнана, возможно, тебя даже уволят «за аморальное поведение». Как тебе такое?

– Да, пожалуй, ты права, – в задумчивости кусая нижнюю губу, произнесла сестра.

Дома Лида всё рассказала матери в точности так, как запланировали в поезде. Мария Васильевна, конечно же, была в гневе на Лиду за непристойное поведение до брака, а также очень неприятно удивлена, что жених не удосужился приехать и попросить руки её дочери, но Тамара и Лида наперебой стали объяснять, как занят Василий на работе, как часто его отправляют в командировки, и что у него просто нет времени на старомодные дореволюционные ритуалы.

Ночью, ворочаясь в постели, Мария Васильевна тяжело вздыхала. Материнский инстинкт подсказывал, что дочь попала в беду, и что она изо всех сил старается сохранить добрую репутацию их семьи. «Бедная моя девочка, Господи, дай ей сил всё это пережить», – беззвучно молилась мать.

Глава 11

В конце августа диспетчера листопрокатного цеха металлургического завода Поклонского Валентина Яковлевича пригласили в профком и сообщили радостную весть: подошла его очередь на расширение жилья. Вручили ордер на квартиру, и в первых числах сентября 1975 года семья Поклонских переехала в новую квартиру с тремя изолированными комнатами, высокими потолками и раздельным санузлом. В первый же выходной после переезда было решено отпраздновать это радостное событие. Эля напекла пирогов, потушила картошку с мясом, Валентин приготовил большой графин клюквенного морса, Ирина с Таисией накрыли на стол в гостиной. К двум часам дня начали приходить гости: братья Валентина – средний – Сергей Яковлевич с женой Валентиной Антоновной, сыном Сашей и двухлетней Дашей, младший – Михаил с Татьяной и малышом Алёшей. Пришли Тамара и Зоя, нарядные, пахнущие духами «Красная Москва». Дом наполнился разговорами, смехом, топотом детских ног. Все расселись за праздничным столом. Начались поздравления с новосельем, стопочки наполнялись «Столичной», все радостно и звонко чокались, закусывая квашеной капустой, маринованными грибочками и солёными огурцами. Валентин достал с полки пластинки, включил радиолу «Ригонда» и на всю комнату зазвучало: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз…». Потом пили чай с пирогами, и Валентина Антоновна попросила:

– Тамара Александровна, может быть, Вы споёте нам?

– Моня, спой «Катю», – поддержала Таюшка. Она быстро сгоняла в кладовку, принесла оттуда гитару.

Тамара взяла инструмент, пару минут подтягивала струны, настраивая, и приятным, приглушённым контральто запела любимый Таюшкин романс:

За столом воцарилась тишина. Приближаясь к кульминации, голос Тамары стал звучать громче и жёстче:

Глава 12

Воскресным утром 17 октября Тамару разбудил бодрый голос Зои:

– С юбилеем, сестрица! Просыпайся, я напекла блинов.

«А ведь точно, сегодня мне 65», – невесело подумала Тамара. Она не любила и никогда не праздновала свои дни рождения с тех пор, как покинула родительский дом. В детстве всё было иначе. Мария Васильевна не пропустила ни одного дня рождения своих детей. Даже в трудные годы гражданской войны, разрухи и голода эти дни, пусть очень скромно, но отмечались всегда.

– Спасибо, Зоя! Твои блины всегда были лучшие. Помнишь, в день моего шестнадцатилетия ты тоже с утра напекла блинов, а мама сшила для меня сине-белое платье из крепжоржета?

– Ага, ты выпросила у меня мои выходные туфли и брошку, крутилась перед зеркалом целый час, а потом умчалась к своим кавалерам.

– К друзьям, а не к кавалерам, – поправила Тамара.

– К кавалерам, к кавалерам. Не знаю, как насчёт Витьки, но к Феде ты явно была неравнодушна, уже хотя бы сейчас признайся в этом.

Тамара не стала ничего отвечать. Перед глазами снова возник тот день, когда, выбежав из дома в новом платье, она встретилась с Рыжим Лохом и Черепом. Федя потащил друзей в Соляной сад, где совсем недавно открылось фотоателье, в котором работал его дядя.

– Я уговорю дядю, и он сфотографирует нас бесплатно, – оживлённо говорил Череп по дороге в сад.

Они сняли пальто, Тамара подкрасила губы и поправила причёску. Сама процедура заняла не более 5 минут. Через неделю счастливый Федя отдал друзьям по фотокарточке, где смотрит в объектив весёлая троица – Тамара в центре, в сине-белом платье, Рыжий Лох в рубашке-косоворотке и Череп в отцовской гимнастёрке с кожаным ремнём на поясе. Это было за пару дней до игры в «бутылочку» на квартире у Витьки.

Поскольку Таюшка давно уже ходила в школу и в библиотеку сама, одна передвигалась по городу, гуляла с подружками, Тамара теперь приходила в дом Поклонских только лишь затем, чтобы приготовить обед к моменту возвращения Ирины и Таи из школы. В выходные дни такой необходимости не было, и Тамара проводила их иногда дома с Зоей, иногда посещая старых подруг, а иногда просто гуляя по улицам города в одиночестве. Вот и сегодня она решила пойти на прогулку в тот самый Соляной сад, который теперь назывался парк Культуры и Отдыха. Настроение и погода тому благоприятствовали. На улице было весьма прохладно, зато без дождя, и даже скупое осеннее солнышко иногда пробивалось сквозь густые облака. В парке часть деревьев уже потеряла листву, которая ярко-рыжим ковром лежала на газонах. Клёны, липы и берёзы, наполовину обнажённые, вызывали у Тамары ощущение грусти и тоски. Увядание природы резонировало с её сегодняшним настроением и чувством, что жизнь медленно движется к финалу.

– Муся! – слышит Тамара негромкий оклик за спиной. Оборачивается и не верит своим глазам:

– Федя, Господи, неужели это ты?

Они обнимаются и на несколько секунд замирают в объятиях друг друга.

– Давай присядем на скамеечку, – предлагает Фёдор.

– Давай, – коротко бросает Тамара. Она отмечает, что выглядит друг, мягко говоря, совсем не очень. Одежда чистая, не рваная и не потрёпанная, вроде бы и побрит, но потухший взгляд, мешки под глазами, скорбно опущенные углы губ сигнализируют о сильной внутренней боли. – Когда же мы виделись в последний раз?