Обречены на успех

Прошу у него сигаретку, а он мне отвечает: «Давай проведем с тобой честный обмен, как настоящие воины, – с формулировки я тогда, честно говоря, немного ошалел, но виду не подал, – я тебе дам папиросу, а ты мне покажешь, где тут можно промочить горло чем-нибудь спиртным. Если хочешь, пойдем со мной – я угощаю». Тут было просто невозможно отказаться, сами понимаете. К тому же у Вики, моей знакомой, на Некрасова в подвале был небольшой бар.

По пути завязался разговор. Когда я услышал, что он моряк из Финки, который в первый раз отправился в рейс, я не поверил ни единому слову. Как минимум, потому что русский язык у него был гораздо лучше и грамотнее, чем у наших с тобой, Катрин, бывших одноклассников (– Что? – попытался просить Сами, но никто не обратил внимания). Да и на морского волка в моем представлении был не очень похож: ни тельняшки, ни щетины, ни перегара. Поэтому я был уверен – меня бессовестно обманывают. И не особо это скрывал.

– Как-то ты привираешь, дружище, – говорю ему.

– Ни единым словом. Действительно моряк и правда финн, клянусь честью. А еще, как дойдем, могу показать паспорт, – как-то в этом духе ответил мне Сами (он кивнул, подтверждая, что так все и было).

– Ну, предположим, а откуда такое владение русским, – я все еще не верил и думал подловить.

– Так тут все просто, как попутный ветер, я вырос в деревушке на востоке страны, которая была рядом с русскоязычным селением. А девушки там были такие прекрасные, что ради одной возможности их увидеть можно пойти на подвиг…

– Дай угадаю, и ты решил его совершить: сидел ночами зубрил русский, чтобы их покорить?

– Ну, не совсем, – когда я увидел эту лукавую улыбку, я понял, что мы определенно подружимся, – с упорством у меня всегда были трудности, поэтому я решил быть хитрее. В общем, сначала я учил с ними их язык, а потом изучал их языки.

– И ты хочешь сказать, что во время этих «уроков» так хорошо все освоил?

– Большую часть я узнал именно так, а потом мы начали смотреть кино. Сначала с одной, потом с другой, потом с сестрой первой, потом…

– Их было много, я понял, – уже по интонации было ясно, что список этих кораблей может продолжаться бесконечно долго.

– А как-то раз они узнали о том, что я брал индивидуальные уроки у каждой. Пришлось скрываться от этих разъяренных фурий, а делать мне было особо нечего, поэтому где-то раздобыл книги русских писателей и начал зачитываться…

К тому моменту мы уже дошли. Хорошо расположились и начали один за другим пробовать каждый напиток из Викиного репертуара. Спустя пару часов мы уже были примерно в том же состоянии, что и сейчас: хотелось поговорить по душам и найти приключений. Одно со вторым очень хорошо сочеталось, так что нам даже не пришлось выползать из бара.

В процессе разговора Сами рассказал, что хочет себе на спину тату. В честь первого путешествия. Половину хотел сделать тут, а вторую уже в Финке. Вика как раз практиковалась и предложила за символическую плату набить прямо сейчас, если он объяснит и поможет нарисовать эскиз. Обсудив все тонкости, они начали работу.

Таким образом через несколько часов на левой лопатке появился лосиный рог, основанием упиравшийся в позвоночник. Вика, конечно, предупредила, что пить и бить – так себе идея: все может поплыть, но Сами сказал, что это пустяки, и мы продолжили глушить. Параллельно он рассказывал про свою жизнь, про детство, белых волков и охоту. Кстати, все забывал спросить, а в чем смысл татуировки?

– Это Хийси, дух леса, который однажды превратился в созвездие и теперь вечно убегает от охотника – Полярной Звезды, – рассказал Сами.

Любопытно. Покажи потом, как она выглядит в законченном виде. В общем, в процессе мы допили все, что было у Вики в запасах. Она предложила пойти в круглосутку и продолжить уже втроем. От такого не принято отказываться, мы и не стали. Сидели так до самого утра. В какой-то момент Сами взглянул на часы и понял, что ему надо лететь в порт, иначе корабль уйдет без него.

На прощание он взял у меня номер и пообещал скоро снова приехать. Через пару месяцев он внезапно позвонил мне в районе шести утра. Пришлось тогда отменять все планы и позвать его в гости, чтобы спустя два дня найти себя на другом конце города…

***

– Примерно так все и было, вроде ничего не упустил.

– Про наше легендарное приключение, когда я приехал в тот раз, тоже стоило рассказать. Взять хотя бы ту шпалу, которую мы оторвали с заброшенных рельсов в районе Купчино…

– Что?! Сами, скажу тебе честно, я этого не помню. И мне страшно вообразить, чего еще не достает в моей памяти. Теперь хочу узнать о себе что-то новое…

– Ха, мы все хотели бы узнать о тебе что-то новое, Оник. Ну а то, что твой способ заводить друзей граничит с ебучим абсурдом и начинается с курилки, я знаю уже достаточно давно. – Друзья дошли до деревянных дверей бара. – Нам же сюда?

– Да, пойдем. Уверен, Сами тут понравится.

– Ему будет приятно везде, где наливают…

– И где есть вы, не забывай, пожалуйста. Это важно!

– Какой ты милый, я не могу. Итак, мальчики, что будем пить?

Когда они зашли внутрь, увидели выдержанную в корабельном стиле обстановку бара: деревянные столы и сидения-скамейки напоминали внутреннее убранство шхуны; развешенные на стенах якоря, спасательные круги и флаги помогали почувствовать попутный ветер, дующий чуть слабее этиловых испарений от других посетителей; а разнообразные открытки и номерные знаки со всех концов света намекали, что это судно видело не только угрюмых петербуржцев с незадачливыми туристами, но и весь мир. Онейрос не ошибся – Сами действительно был в восторге.

– Это просто фантастическое место! Почему же ты раньше не показал его? – воодушевленный моряк радостно рассматривал все элементы окружения по пути к барной стойке.

– Да как-то все забывал о нем. Зато теперь мы тут, и ты можешь насладиться этим заведением.

– А тут действительно атмосферно, уютненькое местечко. Повторю свой вопрос, раз в прошлый раз вы его проигнорировали: что пить-то будем?

– Да, надо бы решить, пока наш финский друг не лопнул. Предлагаю по коктейлю!

– Рано думать о долгих напитках – Сами подошел к бармену – будьте добры, три шота чего-нибудь необычного!

– Кедровая настойка есть. Пойдет?

– Звучит интересно, – Онейрос посмотрел на друзей, – давайте ее, ключ от туалета, а потом еще чем-нибудь дополним.

– Вот вам лишь бы вариации на тему водки хлестать, ну ей-богу…

– Если так хочешь, можешь с нами не пить, нам будет очень печально без твоей компании, но, думаю, как-нибудь переживем, – он решил подразнить девушку.

– Оник, какой же ты иногда противный! Я же не говорю ничего такого, просто подмечаю. Тем более, я хоть одно ебаное слово сказала против этого решения?

– Как всегда обворожительна… Ну, давайте без длинных тостов. За выживание мочевого пузыря!

Друзья опустошили стопки, и Сами очень быстро направился в сторону уборной. Онейрос и Катрин сели за свободный столик.

– Слышал, что у Макова сын родился? – внезапно решила поделиться новостью девушка.

– Серьезно? У этого дегенерата… Это же буквально последнее живое существо, которому стоило размножаться…

– Видимо, у той школьницы, которую он себе нашел, был принцип ебаться только с одним гондоном за раз: а Витя Маков уже был в кровати, – Катрин громко расхохоталась, Онейрос подхватил.

– Боже, еще и школьница. Ну, впрочем, больше никто бы не повелся. Просто чудо, а не одноклассники. У этого детеныш появился, Игоряша улетел куда-то Ближний Восток воевать…

– Чего, блядь? Этому ебанавту дали в руки оружие?

– Ага, услышал от кого-то краем уха. А ты еще про кого-нибудь из нашего класса знаешь? – в этот момент Сами вернулся из туалета, взял свободный стул и уселся во главе стола.

– Ну только про некоторых, но у них там ничего интересного: одна уехала с мужем куда-то в Латвию, еще один женился, а так скучненько.

– Это вы о ком говорите?

– Да про одноклассников наших. Удивительные люди, дай Бог больше с ними не пересекаться…

– А я думала, ты дружил с этими, ну, этими, бля, забыла фамилии, ну, ты понял, – она некоторое время щелкала пальцами, пытаясь пробудить память, но это не помогло.

– Не, это же все издержки вынужденного коллектива. Из всего класса только ты была прикольная. Ну и осталась, само собой, – Онейрос взглянул на девушку и подмигнул.

– А почему вы не рассказывали, что учились вместе? Я, кстати, тоже не знаю, как вы познакомились!

– Так ты и не спрашивал, а Оник, сам знаешь, не очень любит рассказывать что-то именно про себя. Он у нас ебаная головоломка с секретиками!

– Катрин! Сама ты головоломка… Обидно вообще-то, я просто не очень открытый, да, но это не повод…

– Еще какой повод, сам виноват! Ну ладно, давайте я сейчас последую примеру Сами и схожу поссать, а вы закажете коктейли. Вернусь и расскажу, как мы начали общаться. Мне – куба либре.

– Сгораю от нетерпения! Это наверняка безумно захватывающая история! Вы, получается, с Катрин знакомы уже…

– Прилично. С нашего десятого класса. Давненько это было.

– А скажи мне, доблестный воин, не было ли у вас какого-то романтического элемента в общении? – Сами смотрел на своего друга и с очень ехидным прищуром.

– Не буду портить историю Катрин. Пусть она сама все расскажет. Тем более, у нее это получится гораздо лучше, – Онейрос самодовольно усмехнулся и пошел вместе с ним к барной стойке.

Там уже стояли два изрядно захмелевших мужчины, обменивавшихся друг с другом какими-то едва различимыми репликами. Возможно, они сами не понимали, о чем вели разговор: то ли это была ожесточенная дискуссия на тему кантианской философии, то ли жаркий спор о правильном рецепте ерша. В конечном итоге этот диалог не имел значения, ведь он быстро прервался, когда две пары затуманенных глаз увидели Сами.

– А ты э, че, важный самый тут за нами стоять, да? – один из них резко повернулся и сделал резкий шаг в направлении молодых людей.

– Да бля, ты захуй… ик… тут стоишь и уши греешь, сученыш? – второй решил последовать примеру компаньона, а потом пихнул Сами в плечо.

– Господа, мы просто собираемся сделать заказ, никто вам тут зла не желает…

– А заткни ты хавло, не с тобой тут старшие разговаривают, – один из этой парочки решил сходу пресечь все попытки Онейроса дипломатически разрешить назревающий конфликт.

– Вижу, вы, братья, очень хотите подраться. Хорошо. Но не здесь, а на улице, чтобы не создавать проблем этому прекрасному заведению, – Сами очень спокойно заговорил с ними, освобождая проход, ведущий к дверям, а потом посмотрел на бармена. – Нам джин-тоник, куба либре, два шота абсента, три бокала шампанского и пустой пивной стакан, пожалуйста.

– Вот это, ля, другой разговор. Все по-мужски. Пойдем начистим тебе рыло, сопляк.

– Тебе помочь? – Онейрос шепотом спросил у своего друга.

В ответ на это он просто махнул рукой и отправился на улицу вслед за соперниками. Молодой человек решил двинуться следом, чтобы в случае непредвиденной ситуации предпринять что-нибудь, хоть он еще и не знал что.

С левой стороны от входной двери встали двое мужчин, а справа от нее расположился Сами, широко расставив ноги. Он немного размял костяшки пальцев, а потом, заприметив своего друга, одним движением снял с себя свитер и футболку и бросил их в руки Онейросу.

– Чтобы не порвать и не запачкать. – Он расправил спину, на которой красовалась татуировка с мордой лося и двумя разными рогами, напоминавшими, левый – звездное небо, а правый – кроны деревьев. – Ну, сукины дети, сейчас правнук маршала Маннергейма покажет вам, что не надо мешать людям отдыхать!

От вида мускулистого тела, покрытого шрамами от сражений с дикой природой в разных ее проявлениях, глаза мужчин округлились. Это было единственной их реакцией. На другую времени не хватило.

Двумя молниеносными движениями Сами отправил своих оппонентов в нокдаун. После чего присел у каждого из них и побил по щекам, чтобы помочь прийти в себя. Потом он протянул руки, чтобы им было легче встать. Они схватились и поднялись с земли.

– Ну что, воины, мир? Мы друг друга поняли?

– Бля, ну конечно, какой разговор. Хороший ты парень хоть и… ик… уложил нас, – сказал один из них, потирая болевшую переносицу.

– Ладно, мы это, да, поймем, наверное. Без обид, да? Ударим по рукам?

– Какие тут обиды, идите с миром, братья, и постарайтесь по пути не ввязываться больше в драки, – Сами пожал обоим руки, а потом подошел к Онейросу, чтобы забрать одежду.

В этот момент из дверей вышла Катрин. С некоторым удивлением посмотрела на украшенные разбитыми носами лица двух собиравшихся уходить мужчин и горящими от негодования глазами на Сами и Онейроса.

– Стоило оставить вас буквально, блядь, на пару минут. А вы тут устроили ебаное побоище. Представляете, как я охуела, когда вышла из толчка и не смогла вас найти, а бармен сказал, что ты, – она посмотрела на полуобнаженного молодого человека, – еблан, пошел с кем-то драться.

– Девушка, вы это, не ругайтесь, мы, ля, сами полезли, все хорошо. Не обижайтесь, да. И парни отменные, повезло вам, – с этими словами мужчины спешно зашагали в неизвестном направлении.

– Катрин, оно само как-то получилось…

– Хорошо хоть, Оник, ты не решил, блядь, играть в миротворца, а то первый получил бы в жбан…

– Ну не злись, красавица, – Сами быстро забрал у друга свитер с футболкой и спешно оделся, – все же в порядке. Считай, я просто избавил всех от проблем без лишней суеты. Пойдем, там уже, наверное, смешали коктейли. Ну не сердись.

– Я не сержусь! И даже не злюсь! Я за вас, блядь, испугалась! Мудаки вы оба, – Катрин неодобрительно нахмурилась, – устроили хуйню, а мне страшно было. Вот вам, – она наградила обоих друзей парой болезненных ударов, – и больше так не делайте! Или хотя бы предупреждайте!

– Ох, единственные травмы в этой битве мы получили от тебя. И только за то, что в нее вступили…

– Ау, вообще ни за что…

– Будете знать, – девушка расхохоталась, – ладно уж, пойдемте. Нас ждут коктейли и какой-то странный набор, как я понимаю, для Сами. А еще история про наше с Оником знакомство.

Друзья зашли обратно в бар и уселись за столик. Сами смешал абсент с шампанским в пивном стакане и взглянул на бармена, чтобы узнать, сколько с него, но тот остановил его порыв.

– Не надо ничего, считай, что это за мой счет. Спасибо, что убрал их отсюда, а то они запарили то ко мне, то еще к кому-нибудь приставать.

Молодой человек понимающе кивнул и пригубил свой напиток.

– Слушай, а ты что-вообще пьешь, зайчик-ебанайчик?

– И откуда ты знаешь, что я буду джин-тоник?

– Это «Смерть после полудня», авторский коктейль Хемингуэя. Все говорят, что дрянь редкая, но мне по душе. А с тобой, друг мой, все очень просто: это ведь твой любимый напиток. Я же помню, – в его глазах промелькнул яркий свет сильной и чистой любви к своим друзьям. – А теперь я жду обещанную сагу!

– Конечно. Я тогда сменила школу, потому что…

***

Переехала к бабушке, когда два тупых ебла, прозванных почему-то моими родителями, наконец поняли, что не способны воспитывать ребенка. Жаль, что мысль дошла до них с огромным опозданием. На самом деле, моя жизнь не сильно поменялась: я и раньше проводила большую часть времени у бабули, но тогда смогла переехать с концами, чтоб больше не нужно было видеть мать с отцом.

Плюс, жить в центре, знаете, достаточно приятно: нет нужды смотреть на унылый и однотипный спальник, от вида которого хочется выпилиться нахер. Но в любой бочке меда, как обычно, скрывается немаленький такой сюрприз в виде чашки говна. Ей были бюрократические проволочки, всякие собеседования и тесты, нужные для зачисления в новую школку.

Крови эти мудаки попили мне знатно, но с горем пополам и бабушкиной помощью – святая была женщина, способная всем накидать хуев в панамку, как нечего делать – эта поебистика в конце концов закончилась успешно. И вот, значит, наступает первый день в новой школе. После унылой линейки и всякой возни с учебниками мы наконец-то пошли в кабинет нашей классухи.

Большая часть народу уже расселась, а я чего-то застыла и начала думать, где бы мне притулить свою жопку. В этот момент зашел Оник, сопровождаемый усиленным флером курилки. Он остановился, посмотрел на меня, оглядел с ног до головы, скривил задумчивую мордочку, а потом пожал плечами и уселся за парту, где его ждал один из друзей. Я вообще не поняла, что это было, поэтому прилипла глазами к этому бледному упырю (– Ничего я не упырь, – возразил Онейрос.), который пришел во всем черном. Тут-то я и нашла себе место – прямо перед ним.

Пока классрук что-то там рассказывала, Оник переговаривался с парнем рядом и время от времени начинал очень увлеченно гоготать. А потом решил выбрать для себя новое интеллектуальное развлечение: тыкал в спину девочке, сидевшей около меня, и звал ее. Выглядело это как-то так: «Даш,» – он позвал ее по имени, она ответила «Да?», он повторил то же самое еще два раза. А после этот гений комедии выдал что-то из разряда: «Супер, не думал, что ты так легко согласишься» и заржал, как я не знаю кто (– Это до сих пор очень смешно, жаль, что она больше не велась, – похихикивал Онейрос).

Да, удивительное чувство юмора восьмиклассника тебя до сих пор не покидает. Давай, посмейся еще с многочлена, эбонитовой палочки и Пипина Короткого (Катрин не ожидала, но после этой реплики расхохотались оба ее друга). Понятненько, вы оба ебланы, ну, ничего нового. Ладно, вернемся к первому сентября.

И когда Оник отсмеялся, он решил поразвлечься как-нибудь еще. В этот момент я почувствовала, что мне в спину тоже ткнули. Захотелось расквасить ему ебальник, но я сдержалась.

– Чего тебе?

– Слушай, я, кажется, тебя не знаю, – задумчиво сказал он и начал пристально смотреть мне в глаза.

– Не знаешь. Я новенькая и, сразу, так, знаешь, на всякий случай, скажу, что мне очень не нравится, когда меня доебывают.

– Ну тише-тише, я же просто хочу познакомиться. Но я тебя услышал. Я, кстати, Онейрос, а ты?

– Катрин. И да, будь добр, не тормоши меня так же, как, если я правильно поняла, Дашу.

– Не, слушай, я не против, – заговорила еще и девочка рядом со мной, – мне все равно ужасно скучно, а Нэй хоть и по-дебильному, но помогает скрасить эту унылую болтовню. А, ну, и, да, я Даша.

– Ладно, хер с тобой, Онейрос. Может еще есть какие-нибудь развлечения на уме? – после ее слов я подумала, что он делает это не со зла, а по причине «еблан», что было куда лучше, чем какой-нибудь зануда.

– Мы можем сыграть в удивительную и захватывающую игру под названием «Жопа». Рассказать правила?

– А ты, похоже, охуенный шутник. И без тебя все знаю. Ты начинаешь, чтобы у тебя была хоть какая-то фора.

Оник тихим голосом произнес слово «жопа», после него я, немного громче, потом Даша, еще на тон выше, а после снова он. Постепенно мы дошли до того, что начали вылавливать моменты, чтобы прикрикнуть. Через пару кругов мне нужно было совсем заорать. Но я же не дурочка, не растерялась. Вспомнила, как звучал голос того парня, что сидел рядом с Онейросом и крикнула, пытаясь подражать ему.

Пиздюлей по итогу получил именно он. Впрочем, ему обычно прилетало вообще за всех. Хуевая карма у мальчика. Интересно, что с ним сейчас. Не знаешь?

– Он на вписке был, где девочку пустили по кругу, а потом она написала заяву на него, хоть он единственный ее не трогал. Все подтвердили, и он теперь где-то в лагерях…

Я даже не удивлена. Действительно неудачник, что тут скажешь. Уже после окончания скорбного мероприятия под названием «классный час» мы пошли курить. Не знаю, как Оник узнал, что мне очень хотелось порадовать себя раковой палочкой, он просто подошел и позвал пойти на перекур (– Наш друг очень наблюдательный, его бы в воронье гнездо землю высматривать, – сказал Сами).

Так мы и общались: либо в курилке, либо на уроках, развлекая друг друга. И однажды наш класс решили загнать на субботник. Лично я не собиралась участвовать по идейным соображениям – слишком уж много я потратила нервов, возясь со школьной бюрократией, чтобы еще и спину для расчистки их территории гнуть, – а Оник просто заявил, что пользы от бурной деятельности тридцати человек все равно не будет, и он, мол, не привык участвовать в бестолковых и массовых мероприятиях. Короче, мы охуенно поняли друг друга и под шумок слились где-нибудь пошататься.

Мы бродили, обсуждали, как это обычно бывает, самые важные темы: то, се, пятое, десятое. Оказалось, что природа наградила его не только ужасным чувством юмора и милой мордашкой, а еще и зачатками интеллекта. Удивленная этим открытием, я не заметила, как мы уселись на детской площадке и начали курить. Это, пожалуй, было единственной и главной ошибкой дня, потому что вскоре на горизонте появились господа полицаи. Ничего хорошего это не предвещало, как несложно догадаться.

Они собирались забрать нас, двух пиздюков, в отделение, чтобы там отдать родителям и выписать им штраф. Никому этого не хотелось, поэтому Оник начал с ними переговоры. Он заливал им совершенно завиральные истории про то, что я, мол, умница, отличница, олимпиадница и все такое, а сообщение об административке в нашу «очень строгую школу» вообще мне всю жизнь поломает. Он усиленно развивал эту тему, а потом перешел уже к железобетонному, нахуй, аргументу: «Ладно я, если меня не возьмут в вуз, смогу в армию пойти. Но у девушки ведь такого варианта нет, понимаете? Ей же придется чем-то зарабатывать себе на хлеб, а на трассе зимой холодно».

То ли господам ментам стало слишком смешно с этого довода, то ли они действительно прониклись печальной перспективой, которую мне нарисовал этот мудак – да, Оник, я тебе этого не забуду, – но в конечном итоге они отпустили нас с миром. Хорошие ребята, понимающие, даже на прощание дали совет быть аккуратнее и пожелали хорошего дня. Мы же пошли в направлении школы, радуясь, что пронесло.

– А еще ты по пути влепила мне пощечину «за то, что я тебя шлюхой назвал», – вставил Онейрос.

А потом сказала тебе «спасибо», так что все честно. С этого момента мы начали активно общаться и на пару недолюбливать окружающих. Даже частенько выходили куда-нибудь вне школы и влипали в неприятности. Вот в общем-то и все…

– Подожди! Онейрос обмолвился, что была какая-то романтика! Пока я этого не узнаю, не смогу спать спокойно, – начал протестовать Сами, не давая Катрин закончить историю.

Бля, Оник, серьезно? Это же вообще никаким хуем не относится к тому, как мы познакомились. Тем более зачем, просто зачем тебе было об этом рассказывать?! (– Я ничего не говорил: Сами спросил было ли что-то такое, я ответил, что ты сама все расскажешь!) Угу, как обычно, уклончиво ответил на прямой вопрос, чтобы человек сам все додумывал. Ну хер с тобой. Ладно, если наш викинг так этого хочет.

Не буду вдаваться в подробности, просто скажу, что через пару месяцев нашего плотного общения я почувствовала, что влюбилась в это чучело. Да, со вкусом в то время у меня были некоторые проблемы (– Эй! – протестующе воскликнул Онейрос). И у тебя тоже, что уж тут. В общем, я некоторое время ходила и держала это в себе, и, в отличие от некоторых – не буду показывать пальцем – мне это дается с большим трудом. А потом решила действовать.

Мы, как обычно, двинулись гулять по городу, не имея ни цели, ни какого-то конкретного направления – просто ходили. Дошли до набережной и решили присесть там. Декабрь в том году был какой-то поразительно теплый, поэтому подложенных под жопы рюкзаков хватило для того, чтобы не отморозить себе почки. Пока мы о чем-то пиздели, мой мозг решил, что пора. Я перебила увлеченный рассказ Оника, говорившего то ли о нацистской пропаганде, то ли о цитатах-бастардах, взяла его за руку и засосала. Он не сопротивлялся, не отстранился, а даже воодушевился. Целовался классно, скрывать не буду.

Потом наш приятный обмен микробами закончился. Знаешь, что он сделал? Задумчиво выдал: «Во дела!» И замолчал. Но руку при этом не отпускал. Я тогда решила, что мне повезло влюбиться в законченного идиота.

Но я ошиблась, что бывает редко. Он просто очень удивился и заволновался, что мы можем растерять дружеское общение, которое Оник очень ценил. Знаешь, как я это узнала? Мне пришлось на всю улицу орать, что в нужные моменты его ебучее красноречие куда-то нахуй улетучивается, а потом пригрозить, что прямо сейчас скину его в Неву. И только тогда он в один из немногих раз рассказал, что происходит у него в голове. Мы об этом поговорили и условились, что даже если разойдемся, продолжим дружить, как будто ничего не было. Как видишь, сработало.

Дальше мы гуляли, как эти мерзкие парочки, держась за ручки и целуясь на каждом удобном, а в особенности неудобном, углу. И дальше в общем-то все шло очень даже мило. Но хватило этой подростковой романтики с неловкой еблей, пока не пришла бабушка, где-то на полгода…