Книга 1. ЩЕЛЬ КУНЯ И ШЕЛКОНЧИК сказка 18+ Фарфоровая кукла в мире сказок

Он снял его. Фонарик был лёгким, пустым. Но в тот миг, когда его пальцы коснулись бумаги, стук хвоста прекратился. Антон обернулся. На полу никого не было. Сурок исчез.

В руках фонарик вдруг потяжелел. Антон посмотрел внутрь. Там, среди пыли и мёртвых мух, лежал крошечный, тщательно свёрнутый клочок рисовой бумаги. Он развернул его дрожащими пальцами. На бумаге тонкой, почти выцветшей тушью был нарисован схематичный лабиринт. А внизу – несколько иероглифов и стрелка, указывающая на один из выходов. Это была карта. Или пропуск.

Сердце колотилось. Он поднёс фонарик к гирлянде. Бумага была тонкой, свет проходил сквозь неё. И тогда он увидел – на стене, куда падал свет от фонарика, проступила не тень, а другое изображение. Дверь. Старая, деревянная, со сложной резьбой, в которой угадывались драконы и фениксы. Дверь, которой в его стене никогда не было.

Раздался скрип. Не из-под пола. От стены. Антон, не веря себе, протянул руку. Его пальцы коснулись не штукатурки, а грубой, тёплой древесины. Он нажал. Дверь подалась внутрь с долгим, жалостным стоном.

За ней был не бетонный простенок соседнего магазина, а полумрак, пропахший ладаном, старой бумагой и… жареными каштанами. Длинное, узкое помещение, заставленное до потолка стеллажами, уставленными всякой всячиной: разбитые вазы, канцелярские скрепки, выцветшие фотографии, колоды карт с отсутствующими тузами, одинокие перчатки. Это была свалка потерянных вещей и нереализованных возможностей.

За прилавком из тёмного дерева, под светом зелёной лампы с абажуром, сидела Крыса.

Не грызун. Не Сурок. Крыса. Ростом с крупную кошку, в потёртом, но чистеньком жилете, с золотой цепочкой для часов, на которой висела не лупа, а крошечная линза от фотоаппарата. Её длинные усы подрагивали, а маленькие чёрные глазки смотрели на Антона с выражением вежливого, утомлённого интереса, как у старого букиниста, которого оторвали от каталогизации.

– Входи, не задерживай, – проскрипел он голосом, похожим на звук перелистываемых страниц. – Дверь сама не держится. Складной характер у неё.

Антон переступил порог. Дверь тихо захлопнулась за его спиной, растворившись в стене полок.

– Где я?

– В переходе, – просто ответила Крыса, поправляя жилет. – Между «ещё нет» и «уже поздно». Можно называть меня ЛаоШу. Старая Крыса. Я храню порталы и торгую… необходимым. Ты пришёл с картой. Значит, ищешь путь. К девушке из фарфора, да?

Антон кивнул, слишком ошеломлённый, чтобы лгать.

– Она принцесса. Её зовут Щель Куня.

– Знаю, – ЛаоШу лениво почесал за ухом. – Красивое имя. Означает «недостающее звено». Или «зазор в судьбе». Смотря как переводить. Ты хочешь к ней? Это можно устроить.

– Как? – вырвалось у Антона.

– Билет нужен, – ЛаоШу выдвинул ящик прилавка и достал оттуда не билет, а старый, костяной штамп для печати. – Но деньги тут не в ходу. И золото тоже. Здесь платят другими валютами.

Он пристально посмотрел на Антона своими блестящими глазками-бусинками.

– У тебя есть кое-что ценное. Воспоминания. Особенно тёплые. Особенно те, что связаны с умением. Мастерством.

Антон почувствовал холод в животе.

– Что… что именно?

– Покажи-ка, – ЛаоШу протянул лапу, не касаясь Антона, а как бы ощупывая воздух вокруг его головы. – А, вот оно. Самое сокровенное. Отец. Верстак. Рубанок. Первая, по-настоящему ровная стружка. Момент, когда ты понял, что дерево тебе подчиняется. Момент передачи дара. Очень качественный материал. Чистый, без примесей сомнений. Оно и станет платой.

– Вы хотите украсть моё воспоминание об отце? – голос Антона сорвался.

– Не украсть. Обменять, – поправил ЛаоШу. – Торг честный. Тёплое воспоминание – на холодный билет в царство, где тебе, скорее всего, будет больно и страшно. Но там – она. Выбор за тобой.

Антон сжал кулаки. Мысль потерять это – самый якорь своего «я», единственное незыблемое и тёплое в его прошлом – была невыносима. Но он видел зелёные глаза Сурков. Видел трещинку на фарфоровой руке. Видел её ожидание в снежной ночи.