Держать удар

Глава 1

‒ Спокойней, Толя, ничего страшного не случилось, раз этот митинг разрешили, значит, есть идеи у руководства, ‒ успокаивал меня Валерий Ильич Лукарь, полковник КГБ и папа моей одноклассницы Ленки.

Та сидела рядом и круглыми глазами с длинными ресницами наблюдала за невиданным ранее зрелищем ‒ с её папой спорят, причем… не выбирая слов. Да, слов я не выбирал. В тот момент мне было похер на них, и дело не в двухстах граммах отличного армянского коньяка, что плескались внутри меня. Вернее, не только в них. Вчера 23-го августа в парке Вингис в Вильнюсе в день годовщины заключения пакта Молотова – Риббентропа состоялся митинг, организатором которого выступило новое общественное движение «Саюдис». В митинге участвовало… да, дох..я народу пришло. Опять не хочу подбирать слова. И ведь знали, знали заранее, что будет много людей, и повестку митинга знали. И одобрили?

‒ Что мешало запретить мероприятие? Вон в Москве запретили митинг по поводу ввода войск в Чехословакию, ‒ возмущенно вопрошал я.

‒ В Москве митинг всё-таки состоялся, ‒ поправил меня Лукарь.

‒ Я знаю, но не таких масштабов сборище было, да и не меньше сотни митингующих задержали, каждый из которых теперь на карандаше.

Так и было. Митинг в столице, куда пришло не больше полтысячи тупоголовой молодёжи, и митинг в Риге с двумя сотнями тысяч ‒ две большие разницы. Страшно не это, а прикрытие этого сборища местным КГБ. По крайней мере, так мне Власов сказал сегодня. К тому же в Москве уже создали ОМОН, а в Риге, спокойной и благочинной, ещё нет. Омоновцы 21-го в Москве действовали, по моему мнению, на троечку ‒ работали неумело и без мысли, ещё некоторые из них умудрились и серьёзно травмироваться. Часть митингующей толпы тупо ушла на другое место, но митинг состоялся, и цели своей достиг.

‒ Ты пойми, я человек приказа, как и мои коллеги, ‒ пытается оправдаться Лукарь. ‒ Знаешь, что это такое?

‒ Конечно, знаю. Действуй по приказу, а преступный он или нет вам неважно.

‒ Как может партия отдавать преступные приказы? ‒ уже злится Лукарь-старший. ‒ Не тебе судить об этом, мал ещё… двадцать лет всего.

‒ «Не надо думать ‒ с нами тот,

кто всё за нас решит!», ‒ процитировал я строчки из песни Высоцкого.

И это было перебором. Фраза, сказанная от лица немецкого солдата группы «Центр» вывела полковника из себя.

‒ Я тебе сейчас башку оторву! ‒ озлобился он.

‒ Папа! ‒ бросилась на мою защиту Ленка. ‒ Оторвешь голову, я ним уйду. Он мой друг! И гость!

Это было правдой ‒ мы сидим вчетвером на кухне у Лукарей. Кто четвёртый? Да, Илюха. Но тот, по большей части, помалкивает.

‒ Тебе тоже оторвать? Давно по заднице не получала?! ‒ полковник не учел, что рядом с ним сидят не только спокойный, как удав, и язвительный, как Ходжа Насреддин, я, но и грозный Илюха, который за Ленку…

‒ Мою невесту не трогайте, Валерий Ильич, раньше надо было воспитывать, теперь я сам! ‒ могучий десантник сжал кисть полковника КГБ в стальной захват. ‒ Лену бить не дам!

‒ Ну, хоть Илью-то ударить можно? ‒ устало спросил Валерий Ильич у дочери.

‒ Нет! ‒ вскочила Ленка, и глаза её нехорошо заблестели.

Такой она бывает редко, но всем я бы рекомендовал прикинуться ветошью в этот момент и не отсвечивать.

‒ Я смотрю, что только отца твоего можно трогать, ‒ недовольно посетовал Лукарь.

‒ За Толю я ‒ в огонь и в воду, а Илья ‒ мой любимый, я жить без него не буду!

Полкан озадаченно уставился на дочь.

‒ А я ведь в какой-то момент списал тебя, доча. Думал, пустой человек растёт. А у тебя и друзья есть, и любимый. И за тебя вступились, несмотря на чины и возраст. Эх, счастливый я отец. Толя! Бляха-муха. Рюмки пустые, давай выпьем! ‒ помолчав некоторое время, выдал Лукарь.

Хозяин дома сам налил мне и себе, ведь пьём сегодня только мы вдвоем, Илье не позволила этого делать Ленка. И сейчас два трезвых ребёнка в изумлении смотрят на якобы счастливого мужика в чинах и годах, не понимая, в чем счастье-то?

‒ Давайте! Чтобы всё хорошо у них было! ‒ поддержал тостом порыв не только сурового КГБшника, но и заботливого отца, я.

Лукаря я понимаю хорошо, сам отец, хоть и в прошлом, тьфу… в будущем. Да неважно! Знать, что твой ребёнок под защитой друзей и сам, то есть сама, чего-то для них делать хочет. А значит, и жизнь будет у неё проще. А значит, и отцу спокойнее! Но молодежи понять трудно, что главное, а что так… проходящее, вроде нашего спора. Илья, впрочем, тоже зацвёл как мак, ведь Ленка его нечасто называет «любимым», при мне так вообще в первый раз. Сидит словно блаженный с идиотской улыбкой на лице.

Пошёл пятый год уже, как я попал в прошлое и вроде не собирался страну спасать, но смотреть на происходящее спокойно не могу, вот и психую иной раз. Уже на балконе мы с главой семейства продолжили наш разговор. Лукарь иногда курил, причём, судя по пепельнице на кухне, делал это в помещении, но тут надо было выйти, чтобы дети не слышали наш весьма откровенный разговор. Да и на улице необыкновенно хорошо ‒ тепло, но не жарко. Сибирь она такая, лето здесь приятное… милосердное. У нас в Ростове жестче солнце палит в это время.

‒ Чё им не хватает? ‒ возмущался я. ‒ Живут как у Христа за пазухой, промышленность им развили, море рядом, продуктами снабжают на зависть другим советским республикам.

Ленкин батя пыхнул папироской и, подумав немного, произнес:

‒ Говорил я на эту тему с одним тамошним коллегой, весной ещё. … Много чего им не нравится. Например, ты говоришь, промышленность, а она сильно портит окружающую среду, прибалтийские республики-то маленькие. Неман, это река там у них такая, сильно загрязнен. Да и сама промышленность… им дали те производства, которых они не просили. Вот точно не помню, но вроде всего 14 млн в Литве остается из 450 млн прибыли от всех союзных предприятий. Это около трех процентов.

‒ Ну так есть же выход ‒ вывести заводы оттуда. Сразу станет экология лучше. Странные у них претензии, ‒ подумав, сказал то, что думаю, я. ‒ Хотя, опять же, денег будет еще меньше. Как им угодить?

‒ Сильно подъ.. подкол! ‒ заржал полковник. ‒ Там ещё миграция заметная для них, жалуются, что квартиры приезжим выделяются быстрее.

‒ Выделяют нуждающимся, а те, кто там живет, уже что-то имеют. Причем, когда кого-то приглашают из редких и востребованных специалистов, то, в том числе, и жильём заманивают. У нас ведь так везде делается! А миграция… Что, вообще границу закрыть предлагают? ‒ пытаюсь разобраться я.

‒ И границу закрыть требуют и право голоса дать только тем, кто там на 40-й год жил! Не вру! Яковлев дней десять назад был в Литве, ему об этом один представитель интеллигенции так и заявил.

‒ Что, уже? ‒ изумился я, припоминая порядок событий и то, что Прибалтика отвалится первой.

‒ Почему «уже»? ‒ не понял меня Лукарь. ‒ Они хотят сами всё решать.

‒ Ага, а потом вступят в НАТО, запретят говорить людям на их родном русском языке, и признают негражданами тех, кого на 40-й год не было в стране, ‒ пробормотал я.

‒ Ну, кто им в НАТО позволит…? ‒ усмехнулся полковник.

‒ А кто не позволит, если они сами всё решать будут? ‒ перебил я.

Полковник замолчал.

‒ Чё, думаешь, дальше хуже будет? ‒ уже серьезно и вполне трезво спросил он меня.

‒ Не знаю … мне двадцать лет всего … в голове ветер, сами понимаете, ‒ вскрываться перед полканом я не намерен.

‒ Тогда идём на кухню! Бог даст, поживём ещё, мне внуков охота понянчить! Да, получили мы в Риге по мордасам, так злее будем. Держать удар, Толя!

На следующий день я лечу в Хабаровск на сборы и акклиматизацию перед Олимпийскими играми. Федерация бокса все переиграла, и вместо Владика нам теперь предстоит подготовка в другом городе. Сижу в аэропорту в Красноярске, жду, когда объявят мой рейс, и релаксирую. Событий за лето случилось много, но не все из них важные. Я перевелся в педагогический институт, причём без потери курса. Досдам всё постепенно. Отлично прошёл и День города. С размахом и на невиданном ранее уровне! И дело не в концертах столичных звезд и костюмированном параде. Я постарался привлечь к организаторской работе как можно больше людей. А когда ты сам что-то делаешь, то и отношение к результату другое. И это соучастие во всеобщей подготовке к празднику понравилось народу больше всего ‒ отзывы были сплошь восторженные, и в прессе, и среди обывателей. А уж как Шенин остался доволен! Наш МЖК вышел на финишную прямую ‒ скоро уже дома сдавать будем, после Олимпиады. Моя квартира готова полностью, можно там и жить ‒ вода есть, свет есть. Но лифт (новый!) сломался! А этаж у меня последний. Я хоть и спортсмен, но ходить пешкодралом лень. Так что, некоторое время ещё поживу в Николаевке, но хозяйку уже предупредил, что планирую съехать. А пока я в отъезде там будут жить Илья с Ленкой. У них, так сказать, репетиция будущей семейной жизни. Машину отцу доставили, причем ни одной серьезной поломки за весь весьма не короткий путь не случилось. Даже гордость взяла за отечественный автопром. Из важного вроде всё. Хотя нет, Няма теперь живет в вольере не одна, а с кастрированным Крошем. А как я ещё мог назвать забавного ушастика, презентованного мне соседкой?

Мой тренер по боксу, Леонидович, сделать ничего не смог ‒ в состав сборной его не включили. Лечу в самолете вместе с борцом-вольником Карамчаковым Сергеем. Он чемпион СССР, призёр чемпионата мира прошлого года, обладатель Кубка мира. Спокойный парень, вроде хакас по национальности, но только что его назвали «хачиком». Некультурная тощая тётка с изможденным и усталым мужем и дочкой лет десяти была недовольна возникшим препятствием на своем пути в лице этого спортсмена наилегчайшего веса. Я думал, оскорбится парень, но Серёга что-то буркнул по-своему и пояснил мне:

‒ Даже обругать нормально не могут. «Хач» ‒ это по-армянски «крест», а «хачик», наверное, крестик. С учетом осознания христианства как важнейшей составляющей армянской нации вряд ли этим можно по-настоящему оскорбить армянина, а уже тюрка, вроде меня, вообще глупо!

Выдал он это негромко, но так, чтобы хамка, севшая позади нас, услышала.

‒ А ты знаешь, что христианство стало государственной религией впервые именно в Армении? Даже в Византии это случилось на двенадцать лет позже, ‒ поддержал беседу на религиозную тему я.

Короче, весь полет мы демонстрировали интеллектуальное превосходство над окружающими, обсуждая исторические события, и расстались с моим земляком (ведь Хакасия ещё входит в состав Красноярского края) друзьями. Отличный парень! Надо будет сходить поболеть за него на соревнованиях. А то, что он будет бороться за медали ‒ факт, ведь подготовку спортсмен прошел в знаменитой школе Миндиашвили, хоть и у другого тренера.

В аэропорту нас встретили и отвезли в гостиницу. Жить я буду с Цзю, о чем заранее похлопотал.

‒ Да сбрей ты эти усы позорные, ‒ приветствую я друга.

Но усиками своими Костя гордится, по его мнению, они делают его солиднее. У парня, кстати, днюха во время Олимпиады случится, 19-го сентября. Я и подарок по этому поводу заранее приготовил.

‒ Знаешь, кто у нас по соседству живёт? ‒ заговорщицки спросил кореец. ‒ Волейболистки наши!

Глава 2

Глава 2

‒ Это из «Уралочки», те с которыми мы…, ‒ припомнил я факт из своего прошлого. ‒ Что, и Юлька, и Валя тут?

‒ Да, обе! Сегодня вечером в ресторан идём! У тебя есть что-нибудь приличное, кроме майки этой и джинсов? ‒ поставил меня перед фактом друг.

Разумеется, у меня с собой было, но показаться старым знакомым пришлось не в костюме, а в форме сборной СССР. Причём совершенно случайно! Дело в том, что волейболистки занимались в том же зале, что и мы. Вообще, подопечным Карполя выделили под тренировки спорткомплекс окружного дома офицеров Советской Армии – ОДОС, а мы занимались в спортзале «Динамо». Но с утра у офицеров прорвало трубу, и вот вся наша замечательная женская сборная по волейболу перед нами. Ах, как Валя красиво падает животиком на пол, так и не оставив мяча. Потом, досадуя на себя, встает, поднимая сначала попу вверх. Ух! Воспоминания нахлынули. Вовремя и перерыв у девочек случился, и парочка красоток направляется в нашу сторону.

‒ Ничего себе как ты вырос, уже с меня ростом! ‒ удивляется Валя.

На её голове шапка черных волос, но эта прическа совсем ей не идет. Немного спасает ситуацию стильная налобная повязка-ободок. Но Валя молода, фигуриста и очень энергична, а сейчас и приобняла меня, прижавшись так, что мне в некоторых местах неудобно стало! Ещё и смотрят все на нас, а я тут с готовым оружием наперевес! Срочно надо логарифм посчитать в уме, а Валю пока от себя не отпускать! Юлька тискает Цзю. Она по-прежнему заметно выше моего друга.

‒ Цзю! Штыба! По кругу! ‒ зычно кричит один из тренеров.

Что ж, надо и в самом деле на разминку. Напоследок получаю шлепок по заднице от Вали! Улыбка сама расцвела на моей физиономии.

‒ Штыба, что с тобой? Тренер твой совсем из ума выжил? ‒ возмутился Копцев в конце тренировки.

А вот сейчас не понял! Причем тут Игорь Леонидович мой?

‒ Ты, Толя, сейчас на пике формы. Сегодня по груше так лупил, что, увидь это твои соперники, снялись бы с боя! А должен на пик выйти через три недели! Зачем так напрягаешься?

‒ Работал по графику, что вы составили. Без напряга. И прибавить, если надо, могу, ‒ не принимаю претензий я.

Может показаться, что я выделываюсь перед волейболистками, но это не так. Вообще их выкинул из головы. До вечера. И реально работал не в полную силу. Ох вы мускулы мои стальные, мышцы крепкие спины!

После этой небольшой тренировки, где руководство знакомилось с нашей физической формой, и вкусного обеда, самое время зайти в гости к соседкам. Мне пришлось гладить костюм, не доверяя гостиничным услугам, а Костя побежал за цветами. Ещё перед этим и поучал меня, мол, первое дело для женщин ‒ цветы. Я лишь иронично усмехнулся на его мудрость. Тут всё индивидуально, и я, надеюсь, знаю, что нужно Валечке. Пойти посмотреть, что там и как у девочек? Кстати, может, ну его, костюм этот? И я, как и был в майке-безрукавке, иду в комнату через коридор напротив. Пожалуй, Костяна там у девчонок на ночь оставлю, а Вальку в нашу комнату приглашу. У меня с собой и вино есть, и шоколад.

От мечтаний на тему будущей волшебной ночи меня отвлек парень, выходящий из комнаты наших волейболисток. Он сразу вызвал чувство зависти, мне обычно несвойственное. Был он высок, накачан, голубоглаз и блондинист. И вообще ‒ писаный красавец. Проходящая мимо женщина лет тридцати даже оглянулась на него, хоть и шла с мужем. Но и это было не страшно, а вот то, что за ним следом вышла Валентина, меня огорчило и настроила против этого Аполлона. Была она в коротком облегающем платье, выгодно подчеркивающим все достоинства её молодого спортивного тела. И сразу взяла под руку красавца!

‒ О, Толя! Знакомься, это Виктор, он гребец на каноэ, ‒ ничуть не смутившись, представила парня она.

«Ещё и чемпион будущий, наверное, ведь наше каноэ сейчас на подъёме», ‒ неприязненно подумал я, но руку пожал.

‒ Ну что, идём? ‒ уже в комнате торопил меня Цзю, вернувшийся… с чахлыми гвоздиками!

Ну, не идиот? Розы надо брать в таком случае, и не мелочиться с количеством. Вижу, теорию Косте рассказали, а с практикой не очень.

‒ Я передумал. Просто, секс он для женщин в период соревнований полезен, а для мужиков, наоборот, лучше целибат, ‒ сделал я хорошую мину, не желая рассказывать о том, что у моей пассии нашёлся кто-то лучше меня.

Да и не факт, что он лучше ‒ я ого-го какой жеребец. Или иго-го? И так и так верно.

Но у Кости тоже, как и у меня с Валей, в этот вечер ничего не выгорело. Может, сказались идиотские гвоздики или замена ресторана прогулкой по набережной? Ночевал я один, Костя пришел только под утро, и его грустная мордашка без слов сказала, что парню ничего не обломилось с Юлькой. Зато я утром почувствовал себя человеком, принявшим правильное решение, вернее, принявшим ситуацию, как она есть. Костя откровенно спал на ходу, а я был бодр и энергичен. Впрочем, моему другу никто и слова не сказал ‒ все решили, что парень ещё не прошёл акклиматизацию.

Жук он хитрый ‒ всё ему с рук сходит. Я вот отжался сейчас не полста раз, а сорок три. Думал, не считает никто, а заметили! Но физику спортсмену ставить за три недели до Олимпиады поздно уже. Что выросло, то выросло. Обязательная релаксация в виде гимнастики в конце тренировки и душ. Кроме душевых, тут и парилка имеется. Не удержался, заскочил. Жаль, камин электрический, и парку не поддашь. Зато новьё всё ‒ и лавки, и сантехника. А неплохой ремонт в местном спортзале «Динамо».

‒ Слышь, как там тебя. Толя! – окликнул меня чей-то незнакомый голос, как раз когда я хотел нагнуться за мылом.

Пришлось вприсядку оглянуться. Оп-па. Красавчик давешний. И чё ему надо? Причём не один, а в компании четырех парней. Те хоть и не смотрят в мою сторону, но явно с Витькой вместе.

‒ Слышу. Говори, что хотел, ‒ я не грублю, но в голос подпустил льдинку.

‒ Поговорить надо! ‒ мой подошедший собеседник так же как и я бесстыдно гол, и я невольно отметил, что не во всём он меня превосходит!

Вроде ничего такого, а настроение стало лучше.

‒ Что хотел, Витёк? Надеюсь, не спинку потереть надо? ‒ широко улыбаюсь парню.

‒ Хотел спросить, где такую майку взять как у тебя?

Я готов был, кажется, ко всему, и к удару по морде в том числе, но вопрос Витька выбил меня из седла, и я ответил честно:

‒ С Че Геварой? Да кооператоры делают у нас в городе.

‒ Как бы достать такую? Я заплачу! – загорелся парень.

‒ Заходи вечерком, у меня есть ещё одна майка, только с надписью. Я тебе задарю. Не носил, чес слово. Только бы налезла она на тебя, ‒ обещаю я.

‒ Зачем дарить? Я куплю, деньги есть. Сколько она стоит?

‒ Не помню, я у этих ребят сразу рублей на семьсот шмоток набрал.

И, что характерно, не вру. Я не экономлю, и на мне, наверное, наживаются, но три видеосалона приносят кучу бабла. Да, три! Сашка, уже директор в новом салоне (вот и пригодился мой подарочный видик)… в Николаевке. Точнее на улице Красной армии. Хорошее место, недалеко много новых многоэтажек, и народу здесь живёт прилично. Правда, салонов сейчас прибавилось, и выхлоп уже не тот, но в месяц падает с каждой точки тысячи по три с половиной, а то и четыре, чистыми. Итого, если учесть, что потерявшая моё доверие Зойка имеет 30% от доходов, а новый хозяин салона Сашка вообще 20, мне за июль на карман упало семь сто! Но, повторюсь, доходы падают. Это в 87-м видеосалон был редкостью, а к осени 88-го… Но я не парюсь. Что эти салоны? Так, детская забава. Вот скоро начнем работать по-серьезному! С немцами для начала, и не из ГДР, а из ФРГ. Будем продавать им окна из алюминия и пластика. Ну, а салоны… тут тоже есть задумка ‒ осенью в них вместо телевизоров планируем поставить проекторы. Уже скинулись с девочками и забашляли перекупам. Так что, майку я и подарить мог, но выглядело бы это странно. Поэтому я запросил тридцатник. Вроде она столько и стоила.

‒ Отличная вещь! А краска не облезет при стирке? ‒ щупал майку Виктор уже у нас в комнате.

‒ В Сеуле я тоже куплю что-нибудь такое, ‒ Цзю смотрел на моего нового знакомого с завистью.

С его ростом моя майка ему точно будет велика, а купить в подарок для Кости меньшего размера я не догадался.

‒ Я свою стирал. Как видишь, не выцвела. А в Сеуле такую майку ты не найдёшь. Это же Че Гевара! Первый враг для капиталистов, ‒ снизошел до ответа я.

‒ Давай примерю! – решился гребец и быстро снял свою рубашку.

Стук в дверь.

‒ Открыто! ‒ успел крикнуть Костя, и в комнату зашла Валентина.

‒ Вы чего тут делаете? ‒ опешила она от вида полуголых своих любовников, бывшего и нынешнего.

Чего? Я вообще гостей не ждал, собирался переодеться для вечернего моциона по Хабаровску.

‒ Фарцую! ‒ хитро подмигнул я.

‒ А, понятно…, ‒ сказала доверчивая волейболистка и озабоченно добавила: ‒ Мальчики, Юлька пропала!

‒ С чего ты решила? ‒ недоумевает Костя. ‒ Я через час в кино с ней иду.

‒ Это… В общем, она пошла в гости… ну, мы тут познакомились с одними, ‒ Валюха покраснела, ‒ так вот, я ушла, а она осталась. А сейчас прихожу за ней ‒ парни бухие, Юльки нет. Где? Не говорят, ещё и смеются надо мной, и руки тянут.

‒ Никого не убила? ‒ пошутил я.

Да я пару затрещин дала всего, но Юлька бы домой пошла, она в кино собиралась…, ‒ решительная обычно Валентина сейчас выглядит растерянной.

‒ Давай сходим, они в гостинице живут? ‒ резво подорвался Костя.

‒ Нет, но их дом тут рядом на набережной.

‒ Я с тобой, бро! ‒ говорю я и, оборачиваясь к Виктору, спрашиваю: ‒ Ну что, берешь?

‒ Беру, только я к себе в комнату сбегаю за деньгами, ‒ соглашается парень.

‒ Да потом! Идём, пока эти черти не свалили, ‒ тороплю я.

Дом на улице Калинина недалеко от нас был панельной семиэтажкой, что по количеству этажей редкость для СССР. Зато в нём имелся лифт, и я доехал на четвёртый этаж одновременно с прибежавшим по лестнице Цзю. Даже не запыхался, здоровый черт! Валя от нас не сильно отстала, и вот мы уже стучим в дверь. За ней шумно, ясно ‒ гулянка идёт, и нас не слышат.

‒ Чего вы туда попёрлись? ‒ неприязненно спросил я у Вали.

‒ Ты папа, что ли, мой? ‒ огрызнулась в ответ та.

Цзю ничего не говорил, а долбил ногой по обшитой кожзамом двери.

‒ Кто? ‒ наконец раздался голос за дверью, и моргнул глазок.

Перед глазком стояла Валя, а мы трое благоразумно спрятались из виду ока Саурона.

‒ А, это ты. Передумала? Ну, заходи, ‒ парень, открывший дверь, был не так уж и пьян, а по голосу вообще трезвый.

Глава 3

Глава 3

Вот интересно ‒ я со своими связями в МВД в последнее время никого не задираю. Нет, ко мне, конечно, и сами не лезут ‒ лёгкой добычей я не выгляжу, но и я конфликтные ситуации решать стараюсь без применения физической силы и без напряга своих связей. А вот у Цзю такой заморочки в голове нет.

Бдыщ! Удар по корпусу открывшего дверь обеспечил доступ Косте, ну, и нам, в квартиру.

«Нет чтобы потолкаться, покричать друг на друга, мол, ‒ а ты кто такой?» ‒ с улыбкой шучу про себя я, заходя в просторный зал.

Два новых дивана, стоящих у стенки под углом 90 градусов друг к другу, стол полированный, уставленный посудой и закусками, лакированный комод, телевизор на ножках и палас на полу. Я даже чуть было не разулся, перед тем как по нему идти, чай не в америках живём! Но было уже поздно, впереди нас шёл злой Костян и отвешивал люлей тем, кто попадался под руку. Несмотря на то, что в комнате было человек семь парней и три девахи, никто моему другу не возражал и в драку не лез. Мы с Виктором шли за Костей, и вид у нас был недобрый, у меня уж точно. Я сразу усмотрел непорядок в одежде у одной из девушек, самой красивой тут, и красные заплаканные глаза той, а значит ‒ я не я, но больно кому-то сейчас будет. Возможно, всем.

‒ Где Юля? ‒ насупившись, спросил Костян.

‒ Там, ‒ кивнул, зажимая разбитый нос пальцами, парень, которого Цзю отоварил последним.

В этом проходном зале было две двери, на одну он и показал. Костя рванул туда, а я решил разобраться, что тут вообще происходит.

‒ Гуляем группой перед предстоящей поездкой на картошку. Да никто меня не обидел, я с мамой поругалась, ‒ ошарашенно пояснила девушка с красными глазами.

‒ Ты не бойся, скажи как есть, я его прямо сейчас урою, ‒ обещаю я.

‒ Да всё хорошо у нас! Было! Пока вы не пришли, ‒ обозлилась недоспасённая милашка.

‒ Юлька сидит там с козлом каким-то! ‒ с удивленной мордой вышел Цзю из смежной комнаты. ‒ Что за дела у вас тут?

‒ Вписка у них, ‒ буркнул я, обогащая местных новым жаргоном из будущего. ‒ А чего вы врали, что нет её тут?

Ответа, разумеется, не последовало.

‒ Вот коза! ‒ обозлилась и Валя и направилась в покинутое Костей помещение, откуда сразу же послышались голоса на повышенных тонах.

‒ Пойдём, Толяныч.Бабы эти сами не знают чего хотят, ‒ потянул меня за руку друг.

‒ Ну, извиняйте, если что не так, ‒ развёл руками я на прощание.

‒ Козлы московские! Пришли, морду набили и ушли, ‒ услышал я уже в спину ворчание красотки.

‒ Почему это мы московские? ‒ возмутился Костя.

‒ Да забей! Вчера ты её, сегодня другой. Или ты жениться на ней планировал? ‒ успокаиваю я расстроенного Костю.

‒ Нет, конечно, мне вообще с бабами не везет, ‒ вздохнул тот.

‒ Всё будет у тебя, и жена, и сын-боксёр!

Да, перед самым моим попаданием, был бой Тима Цзю с каким-то хреном за титул чемпиона Азии, и Цзю-младший победил. Надо аккуратнее знакомить моего друга с девками. Пусть всё идёт так, как должно быть! Эту часть прошлого я менять не хочу. А вот насчет Прибалтики подумал бы, но совершенно нет фактов в памяти о будущих событиях. Есть только общее понимание ситуации, а детали из головы вылетели напрочь. Ну, и не хочется мне жить с ними в одной стране, чего уж! Да, там много русских, которых будут потом гнобить всеми способами, будут и чествования эсэсовцев. Но по поводу первых ‒ они сами в первых рядах мчались за независимостью, так что ‒ кушайте, не обляпайтесь! По поводу вторых… даже Израиль, который, вроде, и должен был чтить память погибших евреев во вторую мировую был откровенно лоялен к прибалтийской элите. Короче, нет настроения спасать их от отделения.