В зоне особого внимания

Глава 8

Глава 8

– Плохо помню, – пожаловалась девушка. – Ресторан помню, как бусы выиграла, помню, потом… Вспомнила! Мы на такси уехали!

Тон её был торжествующий, и, главное, как искренне девушка этому факту обрадовалась! Вроде бы и выпила вчера немного, не шаталась даже. Что-то припомнив, а скорее всего, осознав, что её не силком сюда притащили, Софья, почти не стесняясь, гордо натянула на себя платье и отправилась в ванную, прошлёпав босыми ногами по голому полу.

Я уже принял душ и сейчас на кухне готовлю европейский завтрак. Ничего особенного по меркам будущего – яйца пашот, нарезка из сыра и колбасы двух сортов – копчёной и варёной, ломтики поджаренного на сковороде с двух сторон белого хлеба, которые в будущем будут называться «тостами», масло, сахар, апельсиновый сок из пакета и кофе.

– Вкушно, спашибо, – признала моя гостья, смолотив две трети угощения.

И вроде вчера плотно так покушали, и особых калорийных потерь не было.

– На здоровье, – улыбаюсь я, ведь доброе слово и коту приятно.

За исключением моего, из прошлой жизни. Того хвали не хвали, а морда всё равно недовольная.

– Какие планы? – уточняю я.

– Домой надо ехать, что ещё? – вздохнула Софья. – Вот только приведу себя в порядок, чтобы не пугать людей в автобусе.

– Кого ты первого января испугать хочешь? Да и сам я тебя отвезу. Сейчас за машиной схожу только. Побудешь дома одна?

– Знаю-знаю – спичками не баловаться, воду не включать, дверь никому не открывать. Верно? – Соня на глазах оживает.

– Да всё можно, ты девочка умная, – льщу я красавице.

По моему мнению, ей и косметика-то не нужна – Соня относится к тому редкому типу женщин, которых косметика, может, и не портит, но и лучше не делает. Да и насчет ума я не льщу – в компах и программах девушка разбирается не хуже меня.

Оделся потеплее, хоть и близко тут, но на улице ощутимый морозец. А в гараже у нас отопление, и градусов пятнадцать стоит. Машину же придется обслужить – долить бензина из канистры в бак, лампочку в поворотнике заменить, ну и левое переднее колесо ещё приспущено, а моё точило переднеприводное как раз. Провозился почти час и очень удивился, увидев сидящего Пашку около двери своей квартиры.

– Толян, твоя меня не пускает, – пьяно пожаловался он. – И Алла пропала!

– Заходи, – открываю я дверь своим ключом.

Софья невозмутимо сидит на диване и смотрит мультики на видеодвойке. Едва взглянув в нашу сторону, девушка продолжила следить за каверзами мышонка.

– Рассказывай, что случилось? – напоминаю Пашке,

который в тепле норовит клюнуть носом на моей кухне.

– А… что? Да… поехали мы после ресторана ночью к ней. Там выпили, потом… неважно, а после Алка захотела на горке ледяной покататься! Пошли мы с ней…, а там народу! Чего людям дома не сидится?!

– Дальше рассказывай, – тормошу выпивоху.

– Дальше познакомились с одними… Ракетницы запускали, разного цвета… потом от ментов убегали. И Алла пропала! Я к ней домой вернулся. Стучал, звонил, дверь не открывают, да и не успела бы она раньше меня прийти. В милицию, наверное, надо?

– Как фамилия у неё? – уточняю, берясь за трубку телефона.

Да, я уже провернул бартер по обмену сантехники на телефонную линию. Теперь в нашем доме два телефона – у меня и у моих соседей.

– Тащ полковник, с Новым годом вас! Не рано? Как отметили? … И у меня все хорошо. Супругу поздравьте… Да, спасибо. Я вас вот по какому вопросу беспокою – можете уточнить, есть ли сведения о некой Алле Тимофеевой. Девушка знакомая потерялась… Мой номер? Диктую.

– Шустро ты с полковником, – восхитился Пашка.

– А почему бы самому, например, в вытрезвители не позвонить? Или в больницы? – спросила Соня, которая, оказывается, прислушивалась к нашему разговору.

– Её могли и менты забрать, а там не дадут человеку с улицы никакой информации, – поясняю я.

Звонок телефона, и голос полковника Жердакова сообщает, что пропажа нашлась! Причем в неожиданном месте.

– Она в Ачинске, в больнице лежит со сломанной рукой! Вернее, сначала её в отдел привезли за громкое исполнение матерных частушек на улице, а там уже вызвали скорую и отправили в городскую больницу, – недоумевая, пересказываю все услышанное своим гостям.

Если судить по словам Павла, то с момента пропажи, вернее, расставания его с девушкой прошло часа четыре всего! А ведь тут надо проехать сто семьдесят километров, умудриться сломать руку, и не заметив этого громко петь на улице, чтобы попасть в ментовку и оттуда в больницу! И всё за четыре часа! Точно, баба – огонь, как про неё Пашка сказал. Живут же люди на всю катушку! Не то что я.

– Толь, поехали, а? – с надеждой смотрит на меня дядька.

– И я с вами, – шустро заявила Соня. – Мне бы только домой заехать, переодеться.

Действительно, вечернее платье и туфли на каблуках не очень располагают к дальним поездкам, но у меня и самого ехать нет никакого желания. Может, ну её, эту Аллу! Сегодня законный выходной, и я настроился полентяйничать. Однако за меня уже все решили.

Собираюсь в дорогу. Поразмыслив, беру с собой бутылку шампанского, и пару коробок конфет из своих запасов. А ну как придётся взятки тамошним врачам давать? Подумав, добавляю в сумку ноль пять коньяка и пару палок копченой колбасы. Водка три бутылки лежит в машине на всякий случай.

Резина у меня хорошая, зимняя, дороги пустые, и часика через три мы уже сидим в приёмном покое Ачинской городской больницы.

– Травматология. Палата два ноль шесть. Только мы не пускаем сейчас, – сверившись со списком, отказывает нам немолодая медсестра на посту.

– Девушка, нам очень надо, – вкрадчиво прошу я, суя незаметно под столик дежурившего медработника палку копченой колбасы.

Не знаю, что сработало – колбаса или обращение «девушка», но нам даже халаты выдали!

– Ба, ребята! Как я рада вас видеть! Ой, голова трещит, есть что выпить? – обрадовалась нам Алла. – А как вы меня нашли тут? Толя, это, наверное, ты постарался?

– Нашли вот, – ворчу я. – А пить тебе противопоказано! Вон таблетку лучше попроси на посту.

– Да там только цитрамон, а он не помогает, – скуксилась больная.

– А вот твоей соседке Полине помог как-то, – усмехаюсь я, глядя на женщину с фингалом, лежащую у окна.

Кроме неё и Аллы, в палате ещё одна пациентка – бабка древнего вида, которая, надеюсь, спит, а не кони двинула. Лежит, не шевелится даже. А вот Полину я узнал сразу, хотя под лиловым гримом это сделать было трудно. Это моя давняя знакомая из далекого уже 1984-го года – психолог Полина, которая ехала на работу в Ачинск вместе со мной в одном купе. Но выглядит девушка уже не так аппетитно, как раньше, лежит на вытяжке – нога сломана. Ну, это ладно, а вот кто её фингалом подсветил? Муж? Вроде кольцо на руке имеется.

– А ты откуда меня знаешь? – удивилась Полина.

– Ну как же! Полина Полякова, все только и говорят о тебе, как о ведущем психологе Ачинского глинозёмного комбината. Что случилось-то, горюшко? Муж побил? Не помогли познания в психологии? – веселюсь я.

– Да я с горки, с санок, упала, когда каталась с сыном! Что ты! И не Полякова я, а Каверзнева уже давно. Мы знакомы? Не припомню.

– Поздравляю и с сыном, и с замужеством. Да не ломай голову! Четыре с половиной года назад виделись. Помнишь, к тебе кавказцы в купе приставали, а я заступился?

– А как ты вырос-то, мальчик! – обрадовалась Каверзнева. – И даже посимпатичнее стал… немного. А я вот тут лежу одна, муж уехал на новый год…

Молодая мать завозилась, пытаясь повернуться ко мне боком, что на вытяжке сделать было невозможно.

– А что муж тебя одну на Новый год бросил? Вот негодяй!

– Да он хороший! Новый год тут отмечаю, такая вот судьба, а муж с сыном уехали к родителям в Бородино ещё вчера утром. Не знаю, как там дела у них. Да сама виновата, – тараторит Полина.

Пока Пашка миловался с Аллой, выясняя, как она умудрилась попасть в больницу, я беседую со своей старой знакомой.

– Скучно тут, Толя, мелко для меня. Я ведь и защитилась уже в этом году. То есть в прошлом, – жалуется женщина. – «Управление рабочим коллективом» тема моей диссертации. Сейчас на телевидении работаю заводском.

– Телевидение – это хорошо, – рассеянно говорю я, прислушиваясь к разговору Аллы и Пашки.

Алла собралась ехать с нами обратно! И вообще, перелома у девушки, как выяснили местные врачи, нет. Она утром просто хотела побыстрее выйти из ментовки, поэтому и соврала про руку. У дежурного по отделению фамилия не Рентген, да и других хлопот полно, тот и поверил девушке-врачу, вызвав скорую. А вот местные кобели, увидев красноярскую коллегу-красотку, встали, как говорится, в стойку и три часа её мурыжили, обследуя. Вот только не остограммили, сволочи. Поэтому ей тут делать нечего.

– Мы у себя на комбинате недавно передачу делали про шарлатанов разных вроде Алана Чумака, – фоном донеслась до моего уха знакомая фамилия.

– Кого? А он уже выступает? – встрепенулся я.

– Кто? Чумак? Да лечит внушаемых в Москве, – скривилась Полина. – Эх, Анатолий, знал бы ты, как легко нашим людям головы задурить.

Но Анатолий как раз знал! И у меня стала созревать мысль – а как бы приспособить таланты моей старой знакомой к моим планам? «Интерфронт» – это хорошо, но борьбу за умы людей надо вести средствами массовой информации. У меня пока в активе только мутная девочка Лена – журналист из Хабаровска. Весной она будет свободна и готова трудиться на ниве коммерческой журналистики. Звонила мне девушка сразу после Олимпиады, поздравила с победой и напомнила о том, что она согласна на переезд в Москву и работу в рекламной компании, если я не передумал. В общем, жаждет Лена глобальных перемен в своей серой и скучной, как ей кажется, жизни и согласна быть богатой и счастливой. Теперь вот второе звено к продажной прессе есть возможность добавить – зомбирующее телевидение. Как подать те или иные факты, я знаю, а сейчас всё жаренное в одном стиле – всё было плохо, надо всё менять, и будет нам счастье!

– А ты готова поработать в сфере психологии, но уже для страны? – спросил я, протягивая девушке свою визитку.

– Ух ты, какой большой начальник, да ещё в крайкоме! Как же ты за четыре с лишним года успел такую карьеру сделать? – удивляется Полина. – Шустрый! И вырос как! Накачанный такой!

– Деньгами, жильем обеспечу, но переехать в Москву, конечно, придется, – пропускаю я её хвалебные речи мимо ушей.

– И разговариваешь так уверенно… Стоп! Вспомнила, где я тебя видела! Ты же олимпийский чемпион по боксу! – воскликнула Поля.

Этот крик совпал с приходом в палату очевидно дежурного врача, судя по модным очкам и немного заляпанному белому халату.

– Чемпион? – удивился тот услышанному. – Так, граждане, заканчиваем этот бардак и выходим! Я понимаю – праздник, но больным отдыхать надо! Вон бабушка спит, например.

– Ты проверь, жива она или нет? – в палате появилось ещё одно действующее лицо.

Глава 9

Глава 9

Это был обруганный мною муж Полины, ведь девушка радостно крикнула:

– Славка, ты зачем приехал?!

Только чего он советы даёт?

– Э, а бабка-то… Точно спит? – засомневался вошедший первым доктор.

– Пульс слабый! Слава, давай помогай, – крикнул врач мужу Полины. – Все вон, лишние!

Торопливо выходим, я последним. Бросаю взор на бабушку, которую сразу заподозрил в нехорошем и ругаю себя, что не поднял панику сразу.

– Слезь с меня, ирод! Раздави-и-ишь, – очнулась бабуля и далее загнула на непечатном русском.

Жива бабулька-то! Знакомлюсь со Славой и Георгием – врачами хоть и разных лечебных учреждений, но одного профиля – они хирурги. Полина попыталась представить меня им, но оба мужика уже признали во мне олимпийского чемпиона и даже попросили автограф.

Аллу выписали. Понедельником, конечно, но разрешили уехать сейчас. Обратно нас всю дорогу развлекала Соня, оно и понятно – я за рулём, Пашка почти спит, Алла болеет с похмелья.

– Толя, такой Новый год зачемятельный вышел! Тьфу! Замечательный, – радуется она неизвестно чему. – Расскажу соседке, не поверит!

– Все хотел спросить, а как тебе в общаге живётся? У меня дом в Николаевке стоит пустой, он в аренде на год. Я там жил до того, как в свою квартиру переехал. Хочешь? Только там печку топить надо, – неожиданно предложил я.

– Дом? – заинтересовалась Алла, засопев за спиной.

– И сколько это будет стоить? – стала серьёзной Софья.

– Бесплатно живи! Хозяйства нет, кроликов отдал, соседи тихие, дружелюбные. Всё равно пустой стоит, – поворачиваю голову к сидящей на переднем сиденье девушке.

И сделал это зря – машина пошла юзом, и хоть ехал я не быстро, справиться с управлением не смог и скатился вниз в кювет! Не перевернулись и в елку не врезались – и то хорошо, но как выкатить по снегу машину наверх? Выхожу из транспортного средства и оцениваю наше бедственное положение. Сосны, крутой съезд и сугроб, из которого торчит автомобиль. Машина не заглохла, а значит, замерзнуть нам пока не грозит, но и время терять нет смысла, надо вытаскивать себя, как барон Мюнхаузен за волосы из болота. Матерясь про себя, выхожу на трассу голосовать. Пашка рядом телепается, девочки остались в машине – не стоять же им на холоде!

– Ты не виноват, Толечка, – пытается успокоить меня Софья после получаса безуспешных попыток остановить хоть кого-либо. – Давай я попробую.

Дела и впрямь шли плохо, возможно, потому, что наши две не самые хилые фигуры сочувствия у проезжающих не вызывали. А вот тоненькая Соня в коротком пальтишке и сапогах на каблуках тормознула проезжающий автобус с солдатами почти сразу. Человек тридцать военных ехали из пункта А в пункт Б. Нет, это не юмор! Спросил я у капитана – старшего в салоне, мол, куда едете? Тот так и ответил. Тоже мне секретчики! Стройбат обычный. Ещё и у раздолбая-водителя пазика троса не оказалось, и молодой таджик явно первого года службы за это уже получил по бестолковке от сержанта, причём в буквальном смысле, но нам от этого легче не стало. Троса и у меня нет. Но, как говорится, «два солдата из стройбата заменяют экскаватор»! А три десятка? То-то же! Руками вытолкали мою «восьмерку» на дорогу, причем, вместе с очумелой Аллой в салоне, которая выскочить не успела. Тихонько сунул сэкономленную в больнице водку солдатикам, а капитану вручил конину армянскую. Три звездочки, правда, но он и этому обрадовался. А уж как довольны солдаты были! Не знаю, как они эти три бутылки делить будут на всех, скорее всего, деды выпьют.

Дальше движемся ещё медленнее и в результате приезжаем в Красноярск уже затемно. Развожу Пашку с Аллой по домам и везу знакомить Соню с её новым местом обитания.

– Неуютно тут, и холодно, – с интересом оглядываясь, сообщает новая жиличка.

– Плюс семь, дом выстыть ещё не успел, – спорю я, глядя на термометр в зале.

В самом деле, дом остывает медленно. Я тут тридцатого был и протопил его основательно – была мысль компанию новогоднюю привезти сюда, если вдруг веселье будет бурным… ну, или кому из друзей ключ дать для личных отношений, тому же Бейбуту, например. Кстати, как он там?

– Главное – заслонку открывай в печи и воду сливай, если надолго уедешь. Тебе вещи помочь перевезти?

– Не знаю, страшно мне одной тут. Переночуешь со мной сегодня?

Вот так заходы! Что это? Подкат? Или наивность? Я и прошлую-то ночь с трудом выдержал, пытаясь не приставать к девушке, а тут ещё одну…

– Хочешь, подружку возьми и живите тут вдвоём. Или друга. Мало ли, вдруг парень появится.

– Нет у меня никого… я же говорила! – сердится Соня. – Извини, что-то я многое от тебя прошу, ты и так для меня…

«Что „для тебя“? На кой ты меня пожить-то зовёшь?» – размышляю про себя я.

– Поехали за вещами, – принимаю решение я.

В результате со всеми этими делами первый день нового 1989-го года окончательно бездарно потрачен. А второго мне на работу! Вернее, сначала в институт, ведь идёт зачетная неделя. Едем туда вместе с Ленкой.

– Классную я тебе подружку нашла? Было уже что? – пихает кулачком меня в бок сводница.

– Ты вот и Аюкасову мне «сватала», – напоминаю я. – Не было ничего, я её в свой дом в Николаевке отвез. Чё ей в общаге жить?

– Ой, дурак! Ты совсем не понимаешь намеков? – искренне удивляется подружка.

– Лен, не понимаю! Ты о чем?

– Да она ещё в ресторане сказала, что хочет с тобой уехать! Вот вы, мужики, и тупые!

– Сама тупая, – огрызнулся я. – Скажи лучше, куда Бейбут подевался?

– Сама переживаю, – вздохнула Ленка, ничуть не обидевшись на «тупую».

А пропажа поджидала нас в институте!

– Лен, привет, Толян, салют! А у тебя кто в доме живет? Я хотел переночевать, видел – свет горит, но калитку не открыли. Я стучал, стучал…

– Тьфу на тебя, Софья там ночевала, напугал ты её, наверное. А почему ко мне не приехал? Или к Ленке с Ильёй?

– Так я сначала к тебе на квартиру приехал, тебя там нет, потом уже в Николаевку свет горел, но никто не открыл. В части пришлось заночевать.

– Тебе же только третьего в часть, я договорился!

– А я не через КПП, через дырку в заборе прошёл, и вышел потом так же. Чё, сегодня едем в гости к Чимите?

– К кому? – хором спросили мы с Ленкой.

– Ну и память у вас, прям как у бабочек-однодневок. Чимита. Я с ней в ресторане танцевал, потом ты, Толя, пообещал, что приедешь к ней в гости второго. Я звонил ей сегодня утром, она нас ждёт. Позы готовит. Это недалеко от Красноярска, в поселке Березовка…

– Знаю где, – огрызнулся я, понимая, что позы – изделие из теста с мясом, а не для Бейбута гимнастика.

Это Ленка хихикнула. Чимита какая-то! Точно ведь, что-то такое припоминаю – подходил он с буряткой ко мне в ресторане, знакомил. Шумно было, я половины слов, что они говорили, не расслышал, головой только кивал из вежливости. Оказывается, я согласился в гости приехать! Беда. Друга обижать не хочу, но и дела важные – зачет получить обязательно надо, потом на работу.

– Ну, жди, я иду зачет сдавать, – соглашаюсь я.

Отпрошусь у Шенина, или потом скажу, что надо было по личному делу отъехать. Вроде ничего срочного у нас на повестке в крайкоме не стоит.

– Не-не! Я на рынок колхозный, хочу купить подарки для Чимиты, – мотает головой Бейбут. – И ещё соседям её вещи какие-нибудь… вчера дом у них сгорел! Дед с бабкой живы, но жить им негде, и вещей нет, получается.

– Тогда жди меня здесь, если раньше освободишься. Рынок-то рядом.

Управился я быстро, быстрее Бейбута – зачет мне поставили автоматом.

– Ну ты и нагрузился! – удивился я широте Бейбутовской души.

Он купил, помимо цветов, что-то в коробке, импортное, возможно, сапоги или какую другую обувь, набрал разных деликатесов, в том числе мясных, и мясо отдельно, ну и взял ещё постельное бельё и валенки, очевидно, для погорельцев!

– Чимита сказала, одежда есть у них, а вот зимнюю обувь вынести не успели, – пояснил Бейбут.

– А жить они где будут? – интересуюсь я.

– Этого я не знаю. Там у них на участке баня осталась, заночевать можно в ней, но жить… Дом новый строить? Эх, горе какое! А дед хороший, ветеран, фамилия смешная у него – Кора.

– Молодец, что помогаешь! А с жильём решим, не бросим в беде.

Чимита жила в своём доме, рядом с которым действительно виднелись свежедымящиеся руины.

– Зачем набрал столько? – смущенно целует восточная красавица моего друга.

Между прочим Чимита действительно хороша собой! И как я не разглядел её позавчера? Живет девушка с братом, тем самым, который пытался разобраться в ресторане с Бейбутом. Но сейчас крепыш с узкими глазами, но с русским именем Владимир встретил нас вполне дружелюбно. Пока знакомимся, замечаю старика в их окошке. Похоже, сосед-погорелец.

У брата с сестрой дом солидный, четыре комнаты аж! Достался от родителей. Те живы, просто сейчас в Москве работают. С интересом рассматриваю дом – ковры, печное отопление, но удобства во дворе. Зато есть электрический мангал! Бейбут уже кромсает баранину, будет шашлыки делать. Иду знакомиться с погорельцами.

Деду под восемьдесят, но он в полном порядке, а бабке 64 всего. Валенкам погорельцы рады больше, чем постельному. Им, кстати, сердобольные советские соседи уже натащили хлама всякого, половина из которого не пригодится точно.

– Ну что, Григорий Никифорович, поехали смотреть ваше новое место жительства? – весело говорю я, пытаясь подбодрить бедолаг. – Да, дом и вещи жалко, но вы живы, и это уже хорошо. Молодцы пожарные!

– Какие молодцы? Дом доломали! – ворчит бабка.

– Ну, а как? Он бы сам сломался, да ещё в тот момент, когда вы там находились. Могли и пострадать… Пожарные по инструкции действовали, – заступаюсь я.

– А куда нас теперь? – в голосе деда затеплилась надежда.

– Дома не обещаю, но квартира у крайкома есть на Глинки. Пустая, недавно инженер водоканала оттуда съехал. Собирайтесь, отвезу. Документы – ордер там и прочее, завтра оформим, – поясняю я. – Это, конечно, не свой дом, зато удобства в квартире, а не на улице.

Да, я уже вытащил из дома отвественного исполкомского товарища, который эту квартиру принял буквально перед самым Новым годом, тридцатого. Временно, конечно, селю, надо решать потом будет этот вопрос. Как? Пока не знаю, через исполком, наверное.

– Вы, Анатолий Валерьевич, оформите всё как полагается. Это жильё ведомственное, от овощебазы, резерв для крайкома, – ворчит исполкомовский дядя с одутловатым лицом и перегаром изо рта.

Квартирка в двухэтажном кирпичном доме очень даже неплоха. Хоть и всего одна комната там, но свежий ремонт, и имеется всё необходимое – кровать, диван, посуда. Разгружаю стариков, пообещав заехать к ним завтра, и возвращаюсь в дом прекрасной Чимиты, где мы просидели дружной компанией до позднего вечера, общаясь. Без спиртного обошлось. Наш военный в часть утром сам прибудет, и я с чистой совестью возвращаюсь к себе на квартиру.

Утром совещание бюро.

– Штыба, а ты почему служебное жильё раздаешь без согласования? – наехал на меня начальник финансово-хозяйственного отдела.

– Не успел согласовать, сегодня всё оформлю, – спокойно отвечаю я. – Там старики-погорельцы, найдём им что другое, переселим. А пока зимой куда им деться?

– У нас знаешь, какая очередь? И врачи и партийные работники! Вот приехал из Абакана новый сотрудник ко мне в отдел, могли бы его туда заселить. Это очень нужный человек!

– А старики уже не нужны? Ну, пожили своё, отработали, отпахали, и всё, теперь из категории «нужных» перешли «в ненужные»? – неожиданно заступился за меня Олег Семенович.

Недоброжелатель тут же припух.

– Мне доложили, что первого дом сгорел в Березовке, а там герой соцтруда живет – бригадир полеводов совхоза «Красный пахарь», герой-фронтовик, воевал на Ленинградском фронте. Что сделали, чтобы помочь? – строгим голосом продолжил Шенин.

Конец ознакомительного фрагмента.