Нежить и некромант

Миджина

Миджина учуяла некроманта, как тот только переступил порог постоялого двора. И это было настолько неправильно и необычного, что лишний раз вводило в ступор.

Нормальный человек этого не может. Миджина так и не привыкла думать о себе, как о монстре Тьмы.

– Молчи о том, что рассказал мне. Мой хозяин совсем не так великодушен, как я, – произнесла она через плечо, и Петер кивнул.

Кто бы мог подумать, что он окажется создателем Музыкального фонтана в Цинсидиросе! Она-то считала, что фонтан был построен как минимум лет сто назад. Да так и оказалось!

– Де Торес как раз ищет Чёрную ведьму, но ему, думаю, и ведьмак сгодится

– Зачем? Некроманты не имеют с нами дел, – хмуро откликнулся тот, кто представился Петером Болдером, а был, один Создатель ведает, кем.

Ответить Миджина не успела, шаги приближались. Да и была рада тому, что отвечать не придётся, потому как чувствовала, что версию, озвученную некромантом, брать в расчёт не стоило.

Получается Салбатор воскресил нежить и теперь таскается с ней повсюду только для того, чтобы помочь ей вернуться в мир живых?

Миджина мало знала о некромантах, но теперь, когда их мир стал ей ближе, чувствовала, что не в этом дело. Да и Салбатор де Торес – тот ещё циник. Такие о себе думают, не о ближних.

Он стольких воскресил, а потом рука не дрогнула, упокоил за милу душу. Вряд ли он их вспоминает.

– Что расселись, как на смотринах? – на лице некроманта промелькнуло неудовольствие, словно он ожидал увидеть нечто совсем иное, но никак ни мирное чаепитие, наскоро организованное Миджиной не без помощи ведьмака.

Всего-то делов: спуститься и «попросить» на кухне чая. Хозяйка как посмотрела ей в глаза, так сразу склонилась и задрожала. Странно, но Миджине это понравилось.

А потом, конечно, немного ужаснуло. Но она смирится, другого выхода нет. И всё же этот раболепный ужас в глазах смертных вызывал трепетную радость в её неживой груди. Миджина изменилась, возможно, к лучшему.

Наверное, и некромант когда-то не думал, что сможет якшаться с нежитью и с удовольствием, недрогнувшей рукой отправлять свои создания обратно во Тьму.

Миджина вернулась в комнату и сообщила Петеру, что скоро принесут чай и булочки. Чёрный ведьмак был каким-то непутёвым, не от мира сего, да и не от другого мира, а так, «не Создателю свечка, ни демону подспорье». Такой не убежит.

Салбатора боится. И Миджине хочет понравиться. Вон как шепелявит, присвистывает аж и смотрит как телок. Только и у него своя цель есть, это Миджина тоже ощущала.

– Дело есть, собирайтесь. Девушку около замка убили, туда и отправимся, посмотрим что к чему.

– Её уже там нет, – робко попыталась вставить она, ругаясь мысленно, что робеет перед некромантом. И впрямь как перед хозяином. – Я бы почувствовала.

–А я и так знаю, глупая, – огрызнулся Салбатор и повернулся к застывшему на стуле Болдеру. – И ты с нами, голубчик. Сдаётся, к этому делу касательство имеешь.

– Я? – залепетал Болдер и даже покраснел. Да, явно он не их матёрых Чёрных Ведьмаков, хоть и уверяет в обратном. Но не лжёт и вправду живёт долго да только счастливо ли? – Я совсем в другое место направлялся, мне нельзя задерживаться. И так время потерял.

– Ага, в Сибиу виды рисовать. Помню, – кивнул Салбатор и посмотрел на Болдера так, что тот только голову в худые плечи вжал. Как нашкодивший мальчик, вынужденный отвечать перед учителем.

В итоге, наняв повозку, все они оказались через час с лишним около замка Корвитов. Салбатор, чертыхаясь и кляня своих спутников, выудил из кошеля, привязанного к поясу три монеты, и передал их стражникам.

Плата за вход взималась со всех, всё-таки место известное, ещё вечно молодой Граф-Кровосмеситель семь лет здесь жил и девушек портил. Говорят, в подвале зарыл он секрет своей жизненной силы.

Вот и ходят паломники, ищут.

Но Салбатор направился не в сам замок, а пошёл за старые полуразрушенные конюшни.

С каждым шагом Миджине всё явственнее слышался запах свежей крови. Даже подташнивать начало, она крови с детства боялась, от одного вида могла в обморок упасть.

– Здесь, – неожиданно остановился Салбатор и сгорбился, сделавшись похожим на дряхлого старика.

Миджина сразу поняла, для кого представление, и тоже почувствовала, что ноги нести туда не хотят. Равно как и то, что Болдер надумал слинять по-тихому.

– Вы ведь можете им глаза отвести? – ухватила она его за руку. – Как-то же до этого избегали встречи с Инквизицией?

Миджина ранее не видела тех, кого называли «псы Святого Ордена», с виду люди как люди, но это было до того, как она воскресла.

Теперь она отмечала, что лица их словно маски, сквозь которые проглядывает зелёная кожа, а глаза светятся жёлтым огнём. И держутся по особому: вроде бы стоят двое господ, а и не люди это вовсе. Совсем не люди.

Беседуют да вздыхают, близко к огороженному колышками участку не подходят, а сами уже всё разнюхали.

– Поздно, домнишоара, заметили нас, – мрачно отозвался Петер и вздохнул.

– Кто вы и почему здесь околачиваетесь? – тут же окрикнул их один из них, молодой, высокий, плечистый. И с лицом открытым, приятным. Если бы не знать, что маска это, то подумаешь: такой человек – меч правосудия. Не даст супостату ускользнуть от костра Инквизиции.

– Добрые стражи Святого Ордена! Мы со спутниками вчера прибыли в город, а тут такое несчастье! Я и говорю, дай пойдём, может, помощь нужна. Мы хоть и обычные странники, только многоИ слышали, может, в толпе и приметили кого. Обычай велит помогать вам да и заработать не помешает. До Сибиу путь неблизкий, – голос Салбатора изменился до неузнаваемости. Некромант угодливо кивал и трясся от страха.

Задребезжал голос, интонации в нём появились заискивающие. Миджина внутренним зрением усмотрела, что и они с Петером тоже поменяли облик. Не дать не взять мирные паломники!

Псы осмотрели их бегло. Таким метрики не нужны, насквозь видят. Обычных граждан.

Миджина готова была загробную жизнь заложить, что не узнали их. Только благодаря кому и зачем им понадобилось тащиться на место преступления, когда даже жертву уже унесли к целителю!

– Может, слышали, что странное по тавернам? – второй подошёл ближе и вгляделся в лицо Миджины. Пришлось опустить взгляд, словно смутилась или испугалась.

– Нет, добрый домин. Мы с дочерью, больна она, и её женихом обет Создателю принесли: добраться до озёр Марамуреша. Там кожный недуг и оставит её, дай Создатель!

– Спасибо за попытку, отец! – старший пёс бросил Салбатору золотую монету, которую тот поймал на лету и попробовал на зуб, чтобы тут же задрожать ещё сильнее. – Идите своей дорогой. Несчастный случай здесь приключился, с любопытными так часто бывает.

– Благодарю, страж Святого Ордена! – Салбатор согнулся чуть не до земли, и Миджина сделала то же самое, заметив краем глаза, как расстарался выказывать почтение испуганный Петер.

«Зачем Салбатор привёл нас сюда? – думала Миджина, чувствуя, как дрожат колени. – Сами в пасть Инквизиции лезем. Теперь нас приметят и слежку установят».

Но некромант уже отправился обратно, ковыляя так, словно сейчас свалится, и спутникам придётся его тащить.

Конечно, она спросит некроманта потом, больно подозрительно его поведение. Впрочем, Салбатор всегда вёл себя так, что Миджине оставалось только руками разводить.

– Домнишоара, идите вперёд скорее, не мешкайте, – услышала она шёпот Петера и прибавила шагу, всё-таки один раз обернувшись на псов Святого Ордена.

Оба они стояли, оскалившись и принюхиваясь, а в следующий миг, стоило моргнуть, уже и не было их около колышков, только полицейские остались. Ходили с места на место, о чём-то кричал их начальник в высоком шлеме.

На Миджину и спутников никто не обращал внимания. Или кто-то хотел, чтобы они так думали.

В воздухе запахло не так, как прежде: к аромату нечаянной смерти прибавился другой. Запах недоверия, пока ещё слабый, но псы Святого Ордена никогда не бросают начатого.

Миджина засеменила за мужчинами и постаралась не думать о том, откуда ей известно об Инквизиторах так много.

Салбатор

– И зачем было так рисковать? – нежить наглела с каждым днём и уже вела себя так, словно они стали напарниками. Или связанными узами клятвы мастером и подмастерьем.

– Да, я согласен с домнишоарой, – раздалось тихое пришепётывание сзади.

– А я тебя совсем не спрашивал! Знаешь что, иди отсюда, пока жив. И забудь, что нас видел!

Салбатор повернулся к молодому человеку и, сняв шляпу, словно хотел поправить подкладку, так посмотрел на него, что Петер Болдер, или кто там он был, отшатнулся.

Некромант знал: тот, кто якшается со смертью, играет с ней в шахматную партию на кладбищенской земле, тому, кому она позволяет временно забирать свои пешки, тому даётся особый взгляд.

И нечисть любой марки это чует. А люди и подавно. Только у обычных смертных нет таких глаз, как у их нового знакомого. Прозрачные, они будто смотрят мимо тебя, а сразу подмечают всю гадость в душе. Тот ил, о каком и сам до поры до времени понятия не имел.

Бездна была в глазах этого вольного художника. Равнодушная и слегка скучающая.

– Иди прочь!

Болдер метнул быстрый взгляд на нежить, словно их что-то связывало, но промолчал и попятился, чтобы через мгновение трусливо юркнуть в грязную подворотню.

Около замка Корвитов всегда людно, но здесь особая толпа, в ней никому нет интереса до чужих дел. Не все ездят сюда с целью поглазеть на темницу Графа-Кровосмесителя, нечисть к Чёрной Церкви стекается со всей округи.

Салбатор снова надвинул шляпу на глаза и пошёл прежней дорогой. Нежить семенила сзади, как тёлочка на привязи. Не отстанет теперь, они и вправду связаны. Пока.

– Зачем вы его прогнали? Он мог быть нам полезен. Может, знал чего? – вопросы сыпались как летний град.

Глупая бывшая селянка задавала их чуть не в голос.

– Ты бы ещё на Городскую площадь вышла и народ созвала, – хмыкнул Салбатор, с удовольствием заметив, что рыжеволосая шельма вспыхнула и закусила верхнюю губу.

И до самого постоялого двора, а шли обратно они пешком, отказавшись от повозки и ещё до этого продав лошадей первым встречным паломникам, потому как приметные они уже стали, и запах нежити в пот скотины впитался, они почти не разговаривали.

Стоило переступить порог комнаты, как нежить прорвало. Она устроила форменную истерику: и устала, что с ней обращаются, словно виновата в чём, и Салбатор не отчитывается перед нежитью, куда и зачем ходит. Она даже цель их путешествия не понимает. А в то, что Салбатор помочь хочет, и вовсе не верит.

Наконец, поток слёз остановился, и нежить села на застеленную постель. Салбатор поморщился: теперь он ни за что не приляжет, придётся ютиться на скромной софе.

– Я не понимаю, если Петер Болдер и есть убийца, зачем вы его прогнали? Почему не сдали Инквизиции? – всхлипнула она и уставилась тёмными глазищами.

Салбатор поймал себя на мысли, что давно не видел настоящих женских слёз. Не притворных, не пролитых, чтобы добиться своего, а искренних. От бессилия и невозможность понять замысел Создателя.

Он и сам, чего уж тут, разделял её чувства. Правда, это было давно, когда Катаржина почувствовала тяжесть камня в руках вместо лёгкого букетика полевых цветов.

Тогда он плакал, после её похорон, пока никто не видит. И выл, потому что не мог ничего изменить.

Если бы тогда он отпустил Чёрную Ведьму, как обещал. Если бы вообще не наткнулся на неё. Если бы не был из рода ведьмаков, видящих и борющихся с нечистью.

Много всяких если, и Катаржина была бы жива. Пусть и не с ним.

Опять Салбатор пожалел, что не сохранилось ни единой гравюры погибшей невесты, а память давно начала его подводить.

Не помнил он милую Катаржину во всех подробностях, а вспомнить хотел. Только запах её волос, отдающих мёдом, цепко засел в памяти.

И вот сейчас Салбатор смотрел на нежить и боролся с желанием рассказать ей правду. Конечно, оно справедливо будет, если рыжеволосая не узнает всего, только пока и он в делах своих не продвинулся. Незадача, одним словом.

– Болдер – пустышка. Не убивец.

– Вы же говорили, он очень похож? – нежить плакать перестала и уставилась на него с надеждой. Даже красным носом шмыгнула совсем по-девичьи.

– За убивцами, какими бы искусными они ни были, след тянется. Псы Инквизиции его чуют, а я им дурачка под нос подсунул. Не взяли следа, значит, ошибочка.

Он вздохнул. Выходит, Инквизиторы всё ещё идут за ним. От него следом убивца тоже не тянет, да кто станет разбираться!

Поднадзорный, но не покорный некромант Святому Ордену как кость поперёк горла. Глотать не мешает, но царапает.

– И что теперь?– быстро спросила нежить, перебирая тонкими музыкальными пальцами край жакета. Жадно спросила, словно не терпелось ей двинуть дальше.

Боялась Инквизиции? Нет, они на такую мелочь не отвлекаются.

– Раз не удалось на след убивца напасть, значит, надо бы в церковь одну наведаться. Твой незнакомец в ночи не из простых был, а вся нечисть в той церкви собирается. Может, и узнаем чего.

Он отвернулся и принялся умываться. Тереть дешёвым мылом, отдающим свиным жиром, лицо и руки, а сам слушал, как ведёт себя нежить. Та только вздыхала, а потом встала и принялась ходить, заламывая руки.

– Нельзя ждать, он, этот человек, уже дело сделал. Дальше двинется и снова убьёт.

– Хм, – только и отозвался он. Пусть болтает, как раз думается лучше.

– Пойдёмте в церковь сейчас, – задумчиво проговорила нежить и остановилась напротив, недобро сверкнув глазами-вишнями.

– К вечерней службе будем, – кивнул Салбатор, вытираясь полотенцем. Не шибко свежим, да он привык и не к таким условиям. Иногда в чистом поле ночевал, волков палками отгонял. Ну и заклинаниями, что знахарка давала, конечно. – Там всё интересное вечером происходит. И ночью, конечно.

Миджина

Чёрная церковь оказалась красивым готическим собором. Миждина и не видела раньше таких: смотришь на шпили, и голова кружится, кажется, они небо протыкают.

– А Чёрная – это из-за нечисти, да? – спросила она некроманта шёпотом.

– Нет, из-за пожара. Пару столетий назад случился.

Салбатор настаивал, чтобы он шёл впереди, а Миджина была этому только рада. В глубине души боялась, что он бросит её. И что тогда делать прикажете?!

Знания о новой жизни приходили к Миджине постепенно, словно каждый новый день она вставала немного другой. Более осознанной, что ли.

Например, ещё в обед она вдруг поняла, что зависима от Салбатора де Тореса, того, кто её поднял. Теперь далеко не уйдёшь, а если и удастся, то разума лишиться можно. Стать той, кем зимними ночами пугают детей – безмозглым созданием Тьмы, прячущимся в лесах, чтобы проголодавшись, отправиться на поиски тёплой крови и свежей плоти.

Миджина поёжилась, хотя в церкви не было холодно.

– Заметила наверху что-то необычное? – спросил некромант, резко остановившись и обернувшись, как суровый следователь, что допрашивал подсудимого, заранее назначив его виновным.

– Н-нет, – только и пролепетала Миджина. Шпили как шпили! Красиво, но и только!

– Значит, врут легенды, – вздохнул некромант и тут же пояснил на её вопросительный взгляд. Что случалось с ним крайне редко, но, видно, дело было необычным:

– На вершине третьей справа колонны статуя мальчика, который вот-вот рухнет с высоты. Говорят, это учитель сбросил его. Из зависти к необычным способностям, но потом раскаялся и всё рассказал.

– А почему легенды врут? – спросила Миджина, испытывая острое чувство жалости. Как так можно, ребёнка убить!

А потом в груди стало тепло, хотя сердце давно остановилось. Значит, человеческое в ней всё же осталось, раз жалость испытывает и слёзы еле сдерживает.

Миджине очень хотелось расспросить некроманта об этом подробнее, но перед Салбатором она робела. Не кричал он почти на свою подопечную, а только иной раз посмотрит так, что слова в глотке застрянут.

– Почему-почему, – глухо ответил он, отвернувшись и медленно побредя в главный зал. – Нежить чувствует, когда магия замешана, даже если века минули. Не было у мальчика способностей или достались ему они вполне обычные. А может, мальчика-то и не было.

Миджина чувствовала, что Салбатор до крайности раздражён, но причин не понимала. Вскоре и не до них стало, тут бы по сторонам аккуратно смотреть, а на сидящих не пялиться.

Народ только собирался для вечерней мессы. С виду люди как люди, а всё-таки, если присмотреться да к себе прислушаться, то поймёшь: не люди они вовсе.

– Садитесь рядом. Вы здесь новенькие, верно? – певуче протянула темноволосая красавица с бледной кожей. Миджина обернулась, хотела вежливо отказаться, и взгляд случайно упал на пальцы девушки: скрюченные, словно у старухи. И ногти синие, как у трупа, длинные.

– Отстань, мы с демонами не якшаемся, – вполголоса, и даже не удостоив создание в тёмном ажурном платье ответом, сказал Салбатор, а Миджина облегчённо вздохнула.

Вот и хорошо. Некромант медленно шёл по дорожке между скамьями и будто место высматривал, а Миждина понимала: Чёрную Ведьму ищет. Хотя тут такая публика, выбирай – не хочу!

– Демоны Самча, спиридуш, вон даже лидерц таращится. Не смотри ему в глаза, он демон-обольститель и одновременно домашний дух-обогатитель, – пояснял Салбатор таким тоном, словно в очередной раз представлял местное, ничем не примечательное общество.

Миджине хотелось поглазеть по сторонам, насладиться внутренним зрением, которое открылось после смерти.

Впрочем, все эти существа, которые были так похожи на людей, смотрели вовсе не на неё. Каким-то внутренним чутьём Миджина поняла, что она для них вроде как своя, а вот некромант – дело иное.

Не совсем обычный человек, и всё же он человек! Который может сдать их Псам Инквизиции. И упокоить некоторых.

– Кто это? – она схватила Салбатора за рукав, забыв о его наказе не прикасаться к живому. Не пугать его своим «смердящим дыханием».

– Где? – встрепенулся некромант, даже позабыв строго посмотреть. И с презрительным прищуром, как он любил.

Бабушка Миджины, добрая во всех отношениях старушка, говорила про таких, шепелявя и присвистывая: «Глазом дурным зыркает».

– Вон там, – выдохнула Миджина. Показалось, что даже сердце замерло. Если бы оно не сделало это неделю назад. Навсегда.– От них кровью пахнет. Свежей.

– А, это морой и стриги.

– Кто? Упыри? Разве они бывают?

На секунду Миджина вновь превратилась в ту девушку, которая ехала из гостей в открытой повозке душной летней ночью, и ничего не предвещало беды. Она была достаточно образованной даже для дочери купца и знала, что никакой нечисти не существует. Глупые людские страхи!

И сейчас она была окружена ими и не находила слов!

– А нежить бывает? – усмехнулся некромант и мягко высвободил рукав из её пальцев, вцепившихся в ткань. – Сюда сядем, хватит кружить. Сейчас служба начнётся.

И указал Миджине на пятый ряд слева как раз напротив амвона – площадки для проповеди.

«Интересно, кто здесь за священника?» – только и подумала Миджина, как получила ответ на свой вопрос. И одновременно с появлением странного пожилого падре, от которого тянуло ночной прохладой и запахом тины, она учуяла и кое-что иное.

Не запах, Миджину охватило странное чувство. Словно холодный клинок снова коснулся шеи, но не полоснул, как в прошлый раз, только притронулся. Примеривался, пробовал её на упругость кожи.

Ощущение клинка у шеи не пропадало. Миджина уже помнила его, когда они с Салбатором вели Болдера на постоялый двор. Только сейчас ощущение стало в сто крат сильнее.

Миджина не выдержала и посмотрела по сторонам.

Салбатор

– Это, посмотрите там, она какая-то другая, – нежить толкнула Салбатора под руку и зашептала, прижавшись всем телом.

Он снова подавил в себе желание отодвинуться. Инстинкт, что поделать, а только теперь они связаны надолго, надо привыкать.

– Что там ещё? – с глухим раздражением пробормотал он, отвлекаясь от пожилого баубау, главного служителя Чёрной церкви, который занял место у амвона и готовился произнести проповедь.

А потом взглянул в сторону, куда указывала рыжеволосая, и обомлел. Девушка, да именно молодая и красивая домнишоара, сидела к ним вполоборота и смотрела в книгу. Наверное, молитвенник.

С первого раза Салбатор так и не смог объяснить себе, почему незнакомца так его взволновала. Девушка как девушка, вроде бы даже на нечисть непохожа.

Только двери Чёрной церкви закрыты для людей, они видят лишь то, что им позволено: место для паломников, где давно не ведутся службы. Памятник древней архитектуры, который было решено не восстанавливать после Великого жара.

– Ведьма! – прошипел Салбатор и поморщился, как от боли.

Они вроде как люди, только живут дольше.

– Чёрная ведьма, домин, – рядом на скамью опустился Болдер и обезоруживающе улыбнулся, словно они только его и ждали. – Кристина Виговская. Но она нелюдима, всегда одна.

– Замолчите! Падре не любит, когда болтают во время проповеди.

Салбатор шикнул на спутников и крепче надвинул шляпу на глаза. В этой церкви не возбранялось сидеть в головном уборе, здесь вообще было лишь одно правило: не мешай другим и не оскверняй храм.

Некромантова доля такова, что нет у тебя дома, кроме номеров в постоялых дворах, вот и ездил Салбатор де Торес столько по округе столько раз, сколько не сосчитать! Всех узнал, всё видел, всё ему пресытилось. Лишь на родной Север не возвращался.

– Братья и сёстры! – произнёс падре. Пожилой домин хоть и был одет в белую сутану, но его тощая фигура и серая пергаментная кожа производили на смертных удручающее впечатление. Если не сказать, устрашающее. – Рад видеть вас в добром здравии и полными сил, чтобы в очередной раз вознести хвалу Создателю, поделившему мир между людьми и иными созданиями. Кое-кто из вас спрашивал перед мессой, должны ли мы уважать тех, кто не уважает нас и наше право жить под солнцем и творить то, ради чего Создатель привёл нас в мир? Помните, что он завещал нам блюсти баланс. Разве волк убивает лося ради забавы? Или змея разоряет птичье гнездо ради мести?

Баубай сделал паузу и обвёл тяжёлым взглядом всех присутствующих. А потом ободряюще улыбнулся той самой Кристине, сидевшей во втором ряду.