Расцвет Чёрной Луны. Королева-регент
- -
- 100%
- +
– Ваше величество, – говорила она вначале робко, держась в стайке моих фрейлин. – Позвольте поправить ваш шарф.
Амазонка после болезни висела на мне так, словно была сшита на два размера больше. И я всё ещё чувствовала слабость, стоило сделать усилия больше привычных для королевы.
Я кивнула и почувствовала её лёгкие пальцы на своей шее. И взгляд мужа, направленный на нас обоих.
Анкильд настоял, чтобы я присутствовала во время охоты. Он хотел принести мясо первого задранного псами зверя в жертву Высокому Богу, чей жрец уже крутился рядом с королём, радуясь возможности услужить своему монарху.
Ритуалы на Лесном камне давно отошли в прошлое, я читала о них в Библиотеке Старого Мира, которую привезла в подарок мужу, потому что другого богатства Менария дать за меня не могла. Эти ритуалы питали Богов, когда Вудстилл только начинал оформляться в королевство, уйдя от родоплеменного выбора старшины.
Это было так давно, что даже камни под моими ногами, и те не помнили стародавние времена.
Но после болезни Анкильд решил обратиться к забытым традициям, чтобы снова заслужить милость тех, кто покровительствовал «проклятой чужачке», хотя она ничем не заслужила такую честь. И, как оказалось, речь шла не только о милости Богов.
– Ваше величество, огромный секач залёг в нескольких милях отсюда, – распорядитель охоты склонился так низко, как позволила ему больная спина.
После того как Анкильд выжил, каждый старался выказать ему верноподданнические чувства. Особенно усердствовали те, кто уже прикидывал у смертного одра короля, к какому бы лагерю переметнуться, чтобы не прогадать.
А монарх взял и выжил. И обо всём узнал. У Анкильда всегда было звериное чутьё на зарождающуюся измену. Всему виной было пророчество: «Умрёшь в гневе, узрив правду. Близкий предаст, а дальний подаст руку помощи». Анкильд боялся умереть так сильно, словно всерьёз рассчитывал жить вечно.
В тот момент я даже не подозревала, какую роль сыграю в этом пророчестве. И до сих пор считаю, что Боги не раздают их направо и налево, не рассчитывая на их исполнение. Будущее нельзя изменить, можно лишь выбрать путь, каким к нему придёшь.
Розовощёкая роза Констанция тем весенним днём выбрала свою дорогу. А я – свою.
– Я очень благодарна вашему величеству, что вы позволили мне присутствовать сегодня. Мои родители говорили, чтобы я не уходила далеко от Леса, в нём я обрету своё счастье, – разоткровенничалась вдруг Констанция, до этого робко жавшаяся ко мне, как оленёнок к матери.
До этого мы углублялись в Лес по тропинке, пока не вышли на широкую поляну, где и ждали основные участники охоты.
Мне подвели белую кобылу, Констанция села на гнедого мерина, которого привезла из родового имения.
– Ваше величество, удачной охоты! – по традиции я подъехала к Анкильду и дотронулась до его седла. – Примите моё благословение.
– Благодарю, миледи. Оно очень много значит для меня, – усмехнулся король, и я так и не разгадала, говорит ли он всерьёз или подтрунивает надо мной. – Вы согласны, ваше величество, что благо королевы в её смирении с той ролью, какой отвели для неё Боги?
Ответа Анкильд не дождался. Он был ему не нужен.
Со свистом и звуками охотничьих рожков, лаем саблезубых гончих конь умчал моего мужа вперёд, прочь от меня. От той неразрешимой проблемы, в которую он загнал себя сам.
Хотел избавиться, а потом струсил и выторговывал себе жизнь в обмен на моё спокойствие.
Я тоже пришпорила кобылу и пустила её рысью, позабыв об этикете, который предписывал дамам плестись шагом, негромко переговариваясь о славной охоте. Нет, не будет мне спокойствия.
Тогда я впервые задумалась о том, чтобы освободить Анкильда от его страданий. Вместе нам быть в тягость, скольких бы детей я не родила мужу, он всегда будет надеяться, что очередное бремя доконает королеву из чужих земель.
– Ваше величество, осторожно! – господа из свиты, которых король не удостоил чести скакать рядом с собой и вторыми-третьими проткнуть остывающую тушу зверя.
Эсмонд, мой лорд, тоже был там, в гуще событий. Он скакал на лошади, и его тонко очерченные губы складывались в лёгкую улыбку. Он был свободен.
На краткий миг, но свободен.
И тут, когда ветер и ветки деревьев хлестали меня по щекам, мысль начала оформляться. Если мы с Анкильдом больше не хотим быть вместе, то одному из нас придётся уйти. Либо мне в обитель послушниц Матери-Богини, либо ему.
В страну Теней.
Внезапно кобыла встала как вкопанная, словно наткнулась на невидимую преграду. В эту ночь, предшествующую охоте, я почти не спала.
Дрёма обходила мои покои стороной, несмотря на отвары целителей и ласки Эсмонда, щедро обрушенные на мою голову накануне.
И в этом насильном бдении я словно услышала женский смех. «Я всё сделаю, мой король», – говорила дама и снова рассмеялась так, как радуются жизни беззаботные дочери влиятельных семейств.
Тех, кто стоят выше остальных подданных, но не настолько близки короне, чтобы ощутить на своей голове тяжесть её золота.
Тогда мне казалось, что это уловка Рукха – Бога-проказника. Он только и ждёт, когда человека обуяет страх или тоска, а сам воплощает в жизнь все его страхи.
Правда, ненадолго и только как видения.
И вот сейчас я снова услышала этот смех. Спешилась, соскользнув с коня и чудом не упав в траву.
Оглядевшись, я поняла, что забрела в Лесную чащу. Вероятно, это маленький народец играет со мной, я знала молитву Высокому Богу на этот случай и немедленно её произнесла. Трижды.
А потом, подобрав юбки, осторожно пошла на голос женщины.
Я узнала его. Это была скромница Констанция.
2
– Ваше величество, я не могу принять от вас иной милости, кроме как благословение на законный брак, – услышала я голос «розовощёкой овечки» и застыла, как вкопанная, чтобы как можно дольше остаться незамеченной.
Приходилось надеяться, что кобыла, стоявшая тут же и тыкающаяся мордой мне в плечо, не заржёт и не выдаст нас обеих.
–Я много наслышан, леди, о вашей добродетели. Ныне это качество среди дам большая редкость, – Анкильд говорил уверенно и с привычным для моего слуха сарказмом.
– Вы смеётесь надо мной, ваше величество.
– Что вы, леди! Я лишь хотел спросить вас о причинах вашей холодности ко мне. Вы возвращаете мои подарки, не читаете писем. Вы в шаге от моего гнева.
У меня задрожали колени, и земля уехала из-под ног. Вот как, значит! Он давно шлёт ей письма и одаривает драгоценностями! Мой муж предпочитал облагодетельствовать любовниц исключительно самоцветными каменьями и золотом.
– Простите меня, ваше величество, – произнесла Констанция так тихо, что я еле расслышала её голос из-за шелеста платья и травы. – Видите, я стою перед вами на коленях и вымаливаю прощения.
– Вы знаете, как можете его получить.
Говорят, когда-то Анкильд увлекался куртуазной игрой в галантного кавалера, но теперь, особенно после болезни, когда король вдруг осознал, что может внезапно умереть, отбросил игру слов и упрямо гнул свою линию.
Сейчас «овечка» задрожит перед волком и подставит свою шею. Лишь бы сохранить жизнь.
Но я ошиблась.
– Вы можете взять меня прямо здесь, ваше величество, – дрожащим голосом произнесла интриганка. – Но, видят Боги и маленький народец, что вы не получите желаемого. В моих жилах течёт голубой отсвет прозрачных рек этого края, я могу подарить мужчине наследника с необычной силой, но только своему мужу.
Наверное, Констанция плакала. Я представляла, как она упала в ноги Анкильду и, задрав голову, льёт слёзы, исподволь внушая моему мужу единственно верное для неё решение.
Хочешь сына, которому подчинятся реки и леса, да и само небо, так женись на мне.
– У меня уже есть сыновья. Даже бастарды. Что если я хочу лишь твоё тело? – хмыкнул король, и я мысленно произнесла короткую молитву Высокому Богу. Если всё так, как муж говорит, то пусть развлекаются.
А потом я настою, чтобы «овечку» отправили прочь. Вернули в ту дыру, из которой она прибыла ко двору.
– Я надеюсь на ваше милосердие к сироте. Вы защитник своих подданных и не позволите никому причинить мне зло.
А Констанция оказалась не такой глупой и робкой, какой прикидывалась!
– Вы хотите выйти замуж невинной? Насколько я помню по своим жёнам, это всего лишь обман честных мужчин. Вы просто хотите продать себя подороже, леди, вот и набиваете цену. И поверьте, я её заплачу.
«Заплатишь, мой супруг, непременно заплатишь», – только и подумала я, сжимая поводья лошади, как намеренно наступила на сухие ветки, чтобы дать о себе знать.
И смело пошла вперёд.
Мне открылась прелюбопытная сцена. Анкильд стоял на поляне, поодаль была привязан его конь, совсем рядом с лошадью Констанции, а сама она, картинно расправив платье, сидела у него в ногах, сцепив пальцы молитвенном жесте. На ныне бледных щеках очередной жертвенной девы ещё не высохли дорожки от слёз.
– Ваше величество, какое счастье, что я нашла вас, – поклонилась я так низко, как могла, но в словах моих звучало то спокойствие, которого не хватало в этот момент им обоим.
Констанция смотрела на меня с ужасом, словно небо разверзлось, и я спустилась к ним на сияющей колеснице под руку с Высоким Богом. А Анкильд, он хмурился, видно было, что раздражён, но сдерживается, чтобы не выдать досаду от прерванной интимной беседы.
– Позвольте мне сопровождать вас, ваше величество, иначе, боюсь, я заблужусь в лесу.
– А вот леди и выведет нас к месту древнего алтаря. Её род славился тем, что они могли ходить по лесным тропам, как мои предки по тёмным коридорам замка в сердце Вудстилла.
Анкильд улыбнулся, на сей раз он походил на ребёнка, получившего именно тот подарок, который и представлял себе накануне. И всё было бы правильно, если бы я не знала, что Ядвины – династия молодая.
Дед моего мужа силой проложил себе путь на трон, а до этого его родители и мечтать не могли ни о каких замках Форлэнда – столицы королевства.
– Мои фрейлины, ваше величество, как вы мудро заметили, обладают массой достоинств. Как скрытых, так и явных.
Реплики были вполне в духе королевского этикета. Я улыбалась, смотрела на мужа с покорностью жены, но в то же время давала ему понять, что мне известны его шашни, однако я не вижу в этом проблем. Бунтовать открыто бесполезно.
Но по возвращении с этой охоты, на которой король претендовал на совсем иную дичь, чем какой-то грязный секач, я решила обратиться к тому, кто сумеет повлиять на моего мужа.
Пусть Анкильд утолит страсть, а потом отошлёт Констанцию восвояси.
– Пойдёмте, ваше величество, – подал мне руку супруг, весьма довольный, что я не устраиваю унизительных сцен ревности. – Я верну вас из лесной чащи в мир людей.
Большего мне сейчас и не требовалось.
Констанция плелась где-то сзади, и когда Анкильд подсадил меня на коня, он и ей помог сесть в седло. Я видела, как нежно муж погладил её руку, торопливо вырванную скромницей, покрасневшей ещё больше, и от этого, что уж скрывать, ставшей куда симпатичнее прежних пассий короля.
Но волновало меня не это. Мы с Анкильдом ехали впереди, но нет-нет, он оглядывался на неё, хотя и делал вид, что сверяет дорогу.
В воздухе висела душная завеса, являющаяся предвестником грозы.
Я помнила это ощущение, преследующее меня с детства.
Ещё на небе не видно ни облачка, неслышно далёких раскатов грома, но листва деревьев тревожно перешёптывается, а плотная земля стонет в ожидании живительной влаги, как любовница в ожидании мужчины.
– Ваше величество, дозвольте мне прислуживать вам и жрецу Высокого Бога во время ритуала, – прошептала я, наклоняясь к мужу.
Он посмотрел на меня так, словно видел впервые, но потом кивнул, вяло возразив напоследок.
– Думаю, маленький народец не станет слушать вас так же, как свою дальнюю родственницу. Впрочем, когда-то я был уверен, что и всесильные Боги не примут чужачку.
– Я очень настойчива в достижении цели, ваше величество, – ответила я, понимая, насколько мой ответ не понравится королю. Но он стерпит, если увидит, насколько сильно моё могущество.
Например, я чувствую грозу, но могу отдалить её наступление. И сделаю это, пока не буду достаточно готова, чтобы пережить её последствия.
Убийственная вежливость Анкильда означало лишь полное равнодушие, нашему браку подходил конец, мы оба это понимали. Вопрос был в том, достанет ли у меня сил, чтобы отстоять себя и своих детей.
В одиночку, нет. Мне понадобятся могучие союзники. Или один из них, на кого я и собиралась произвести неизгладимое впечатление своей силой, поэтому и вызвалась участвовать в ритуале.
Осталось только собрать волю в кулак и действовать. Но всё оказалось сложнее, чем я предполагала.
3
Любовь всегда придавала мне сил.
Даже когда я ещё не надеялась на то, что Эсмонд задержит на мне свой взгляд дольше, чем длится наша первая ночь, я всё равно жила этим чувством.
Хранила его в себе, как семя того, кто стал первым, пусть и не единственным. Берегла, лелеяла от чужих взглядов, позволяя быть собой только во время наших кратких встреч, когда мы набрасывались друг на друга, словно изголодавшиеся по хлебу путники, изгнанные из обильного края Верхнего Мира.
И всё же, когда между нами стояли чужие люди, я не могла бы поручиться, что Эсмонд любит меня. Каждый день, когда не видела его, у меня не мелькало и тени сомнений в его чувствах, но стоило нам встретиться на пышном приёме или, как сейчас, в лесу, среди знати, обступившей короля, чтобы принять участие в древнем ритуале по возвращении милости Богов, я начинала испытывать тревогу.
Вот он сейчас, тот, кому я вручила свою девственность, свою честь, душу, сердце, он стоит и слушает герцога Фармана, совсем не оборачиваясь в мою сторону, а тот, напротив, время от времени следит за всеми.
Правая рука короля, его недремлющее око и стальная десница, оберегает монарха и хранит мир в королевстве. И всё же именно для него я задумала сегодняшнее представление.
– Ваше величество, – улыбалась я мужу. – Я никогда вас не подводила, не подведу и сейчас.
– Ты много раз разочаровывала меня, Гердарика. Но пока радовала больше. Пусть так будет и впредь.
И король отвернулся к подданному, чьи уста источали настолько сладкую лесть, что становилось тошно всем, кроме этих двоих.
Мы спешились, жрецы Высокого Бога суетились у Древних камней, разбросанных по круглой поляне, лишённой растительности. Когда-то на заре королевства здесь проводились мистерии. Жертвоприношение, заканчивающееся пиром, а потом и оргией.
Здесь зачинались великие воины, великие святые и ужасные грешники.
У этих гладких, словно отполированных бесчисленными касаниями рук, камней прямоугольной формы, образующих полукруг, появились первые короли, свершившие настолько большие и славные битвы, что о них помнят до сих пор.
Этой славе, могуществу, древней магии, всё ещё теплящейся в голой земле, и завидовал Анкильд. Говорят, умершие на камнях, немедленно попадают на Небо в тёплые руки Матери-Богини. Но жертва должна быть осознанной, добровольной.
– Во имя Высокого Бога и Бога-Прародителя всех магических сущностей, мы приносим эту жертву, чтобы сладкий дым сожжения свежей плоти достиг Вечных Чертогов. Да начнётся наш пир, чтобы продолжиться на Небе!
Секач был давно повержен умелой рукой герцога Фармана. Мои фрейлины, те, кому я дозволила быть на охоте, сразу донесли, что на самом деле герцог слишком берёг себя, а смертельный удар свирепому зверю нанесла совсем другая рука. Моего тайного лорда.
И тем нетерпеливее становилась я в ожидании моего выступления.
Как символично, Эсмонд убил вепря, а я отправлю тело и часть души зверя наверх, чтобы сделать его бессмертным в нашей памяти. И чтобы мой муж заслужил милость Богов, чуть не прибравших его к себе до срока.
Жрец заколол уже мёртвого секача, которого двое мужчин водрузили на центральный камень, потому что остальные были слишком малы для него, служка уже разжёг огонь, и хворост затрещал.
Настало моё время.
Солнце зашло за тучи, я всё явственнее чувствовала приближение грозы, и своим Даром сдерживала её приход.
Анкильд подал мне руку и подвёл к алтарю. Огонь никак не желал разжигаться, добираясь до камня, он словно отступал, чтобы в следующий раз предпринять ещё одно, но не такое рьяное усилие.
Жрецы старались возносить молитвы, а их послушники подбрасывали сухие ветки, но свежая алая кровь текла по серому камню, нагретому солнцем за сотни лет бездействия, а огонь еле тлел, грозя и вовсе затухнуть.
Я смотрела на него, вспоминая, как в пещере на границе наших королевств, где мы с Эсмондом впервые познали друг друга, от руки лорда зажглось пламя.
Оно текло, как по венам, по стенам пещеры и находило отклик в наших сердцах, а мы сделали шаг навстречу любви. И наш огонь воспылал до Небес.
Сами Боги одобрили тайный союз.
– Гердарика! – прошипел в ухо Анкильд, недовольный тем, что я просто стою и смотрю на хворост.
И я разжала руку, цепляющуюся за мужа. Сделала шаг вперёд.
Мне больше никто не был нужен настолько сильно, чтобы затмить главную цель моей жизни – подняться до Небес и воссиять на небосклоне в исходе дня и до рассвета. Никто, кроме детей и Эсмонда.
Пока мой тайный лорд не дал мне повода усомниться в себе.
Знак на предплечье проснулся. Я закрыла глаза и подняла руки, призывая грозу дать первый грохот. Я владела магией погоды, и если раньше все, включая мою родную Менарию, сомневались в пользе этого навыка, теперь они увидят, кто я и какими силами могу повелевать.
Вдалеке послышался первый раскат грома. Небо отвечало на мой призыв.
Знак на руке раскалился до предела. Я не могла открыть глаза, но чувствовала, как пятно расползается по белой коже, словно проказа благословенного Богами. Рука горела как в огне, а губы шептали просьбу о благословении.
И молния ударила совсем рядом. Я чувствовала её опаляющее дыхание, будто с небес спустился огнедышащий дракон, про которых так часто вспоминают сказки, и в гневе за своё пробуждение направил ярость на меня.
Дождавшись, пока жар немного утихнет, я открыла глаза, чтобы в следующий момент упасть на чьи-то руки, умудрившись при этом не потерять сознания.
Я посмотрела на спасителя, державшего меня крепко, но отстранённо, чтобы ненароком не оскорбить. Конечно, это был не мой тайный лорд.
Решись он приблизиться ко мне без разрешения во время ритуала или во время иного празднества, Анкильд бы казнил Эсмонда без промедления по обвинению в оскорблении королевского достоинства.
И всё же какая-то часть меня надеялась встретиться взглядами с тем, по ком тревожно билось моё сердце, чьими смелостью вкупе с осторожностью я восхищалась не меньше, чем светло-зелёными глазами и крепкой статью.
– Ваше величество, отправить вас обратно в Форлэнд? – лорд-канцлер осторожно опустил меня на одно из сидений, сооружённых для любования ритуалом с безопасного расстояния.
Сейчас здесь было пусто. Все толпились у алтаря, я не видела, что там происходит, но так как никто не паниковал, решила, что всё идёт как надо.
– Нет, благодарю, ваше сиятельство. Я в порядке. Всё прошло гладко?
– Более чем, ваше величество. Благодаря вам ритуал начался. А ваша фрейлина сейчас его усилит.
– Кто? – я ухватила герцога Фармана за руку. Голова кружилась, перед глазами плыло марево, но я угадала ответ.
– Констанция из рода Лесных Виренеев, ваше величество. Отдыхайте! Вы прекрасно поработали. Я впечатлён и восхищён.
И герцог провёл рукой перед моим лицом, чтобы погрузить в целительный сон.
Глава 3
1
«Ты снова беспечно неосторожна, моя тайная леди. Кому-то другому я бы уже не простил столь очевидной глупости, как попытка поймать мой взгляд. Как твои поджатые губы в недовольстве тем приёмом, который я тебе оказываю на людях.
Ты, как никто, должна понимать, что мы оба настолько завязли в наших встречах, а ещё больше в неизбежных, я бы даже сказал, необходимых разлуках, что исход всего этого только один: смерть.
Выбирай, кто пострадает от твоей руки. И действуй быстро, но осторожно.
Я согласен с твоим безумным планом. Будь он иным, стоило бы поберечься, но тебе, мой тайная леди, всегда удавалось именно невозможное.
И я пойду за тобой даже на плаху и вызовусь первым лечь под меч палача, чтобы не видеть твой погибели. Умирая, я буду думать, что ты вознеслась на Небо. Потому что Боги подарили тебе ещё одну невероятную милость.
Но пока жива в моём и твоём сердце надежда на иной исход, мы будем бороться. Иногда мне видится, что ты смирилась со своим шатки положением, но проблема, как видишь, не исчезла. Поговори с тем, с кем собиралась.
Я буду ждать весточки. А если её долго не будет, явлюсь за ответом сам».
Прочитанное письмо дрожало в моих руках. Я роняла на него горькие слёзы вины и сожаления. А также счастья.
Читала снова и снова, чтобы запечатлеть в памяти навечно. Иногда, чтобы не забыть все письма, которые Эсмонд прислал мне, я переписывала их по памяти, а потом сжигала.
Они тлели, слова плавились, бумага чернела, но я-то знала: теперь они навеки со мной в моей душе.
И это письмо тоже осядет лепестками чёрной розы в памяти. А сейчас бумага вспыхнула и рассыпалась пеплом под пальцами.
Эсмонд из рода Светлого Гаролда владел магией, способной уничтожить написанное им послание, осветить путь потерявшегося и воссоздать точный облик того, кто дорог его сердцу.
Я отряхнула пепел с почерневших пальцев и подошла к большому напольному зеркалу.
Время было позднее, но я собиралась позвать кое-кого на тайную аудиенцию. Вчера была удачная охота, говорят Боги приняли жертву Анкильда, и это благодаря мне.
А ещё говорили, что я пробыла в беспамятстве больше трёх часов, равно как и то, что Констанция из рода Лесных Виринеев смогла создать волшебную пыльцу и получить для короля благословение маленького народца.
Это было неслыханно.
В Библиотеке Старого мира упоминались волшебные существа, населяющие леса Вудстилла и делающие их необычными. Но также в книгах я нашла сведения, что они давно не имеют дел со смертными. Хотя, возможно, они ответили на зов той, в ком течёт капля голубой крови?
– Позови лорда Фармана, – приказала я Одилии, моей когда-то неверной служанке, которая прибыла со мной из Менарии. Которая первой отдала девственность моему Эсмонду и помешала нам соединиться раньше, чем мы оказались на границе королевств.
– Ваше величество, сейчас вечер, не будет ли для вас неосторожностью столь поздние аудиенции?– склонив голову и присев в книксене, произнесла дурёха и подняла на меня чёрные, как угли, глаза.
Она всё ещё не потеряла своей привлекательности и девичьей стройности. Конечно, она же не рожала четверых и не переносила выкидыши! Впрочем, по моей вине.
Это я не выдавала её замуж в отместку за прошлое. Мало того что моя милосердная мать подобрала её сиротой и обеспечила приданным, дала образование как фрейлине, так эта мерзавка посмела шпионить против меня на Эсмонда, когда мы с ним ещё не были близки!
Пусть скажет спасибо, что не отправила её восвояси!
– Благодарю, что ты так печёшься о чести королевы, а сейчас иди и сделай то, что я велю.
После ритуала в лесу Анкильд устроил пир, на который пригласил только ближайшую свиту. «Без глупых квочек», – добавил он и засмеялся, смотря на меня и прочих дам.
Вот и хорошо. Герцог Фарман не пил, зато мой муж давно опьянел и не заметил бы, даже если Боги снизойдут до его замка. Такой случай упускать нельзя.
– Ваше величество, мне передали ваше желание увидеться. Чем могу быть полезен? – герцог всегда был учтив и старомодно-галантен.
Явился почти сразу, как я сообщила ему о своём намерении поговорить.
Я выслала слуг и пригласила его присесть в кресло для посетителей. Да, моему мужу доложат, что я позвала канцлера в будуар, но мы с ним всегда знаем, что ответить на двусмысленные обвинения!
– Мне нужен ваш совет. Когда-то вы говорили, что если я рожу сына, то могу рассчитывать на вашу поддержку.
Огнекудрый герцог был старше Анкильда на пару лет, но осторожнее и хитрее по крайней мере вдвое. Он лишь кивнул и принялся заверять меня в полной преданности главной линии династии Ядвинов.
А разномастные глаза его оставались при этом совершенно пустыми. И лишённое морщин лицо выражало лишь учтивую покорность.
«Я всегда за тех, кто побеждает», – говорили они и его льстивая улыбка.
– Скажите, стоит ли мне опасаться леди Констанцию? Говорят, король обратил на неё свою милость.
– Вчера она показала, что обладает необычными способностями. Говорят, девушка ходила в лес одна и ткала из паутины нити своей судьбы.