Архетипы в зарубежных сказках

Белоснежка, или пусть мама услышит

В этой сказке, как и во многих других, присутствует тема отсутствующего отца.

Вот женская психика значительно более адаптивна. В ситуации, когда она остается одна с ребенком, не всегда, но значительно чаще впрягается в обе роли, в попытке дать ребенку и материнский и отцовский функционал.

Конечно, реализовать это по полной крайне затруднительно. То есть приходить домой после рабочего дня заряженной, готовой играть и общаться с ребенком. Но женщины стараются, а мужчины, за редчайшим исключением сливаются.

Трагедии в жизни Белоснежки начались с рождения.

С одной стороны – желанный ребенок. Мать ее желала и любила. Мечтала о ней, пока носила в животе, но умерла в родах.

Королева мечтала про себя, чтобы родился у нее ребенок такой белый, как снег, румяный, как кровь, чернявый, как дерево. Скоро сбылось ее желание: родилась дочь, которую за белизну назвали Белоснежкой. Как только она родилась, королева скончалась.

И вот первая очень глубинная травма для психики – смерть мамы. Девочка лишилась любви от матери, а именно материнская любовь взращивает в нас самолюбие и самоценность.

Вторая травма: отсутствующий отец. В первую очередь функционал мужчины – это защита и добыча ресурса. Тут, полагаю, он справился. Но только поначалу.

Есть еще важный, с точки зрения психологии, функционал мужчины: дать эталон мужчины и особенно в период половой идентификации (это возраст с 3,5–4,5 лет). А также взрастить уверенность и высокую самооценку через безусловное принятие ребенка. Тут отец явно облажался. Спихнул дочку на нянек и новую жену и самоустранился от воспитания.

Третья травма: мачеха. Именно мачеха, а не приемная мать. Был же у девочки шанс «догреться», дополучить любовь, ласку и внимание, но увы. Тетеньку с самооценкой ниже плинтуса волновала только собственная персона. Эдакий ярко выраженный Нарцисс.

Спустя год Король женился. Вторая жена была красива, но так горда и высокомерна, что не могла смириться с тем, что есть кто-то красивее ее.

Нарциссический тип личности отличается низкой самооценкой и глубинным ощущением собственной ничтожности. Компенсирует эти чувства за счет внешней оболочки и статуса. Статус, как правило, добывает за чужой счет. И нет более злейшего врага для нарцисса, чем тот, кто наступит ему на «больную мозоль» низкой самооценки. Отсюда и движущие по жизни чувства нарцисса: ревность, зависть и жажда мести.

Не думаю, что кроткое дитя нарочито провоцировало зависть мачехи. Достаточно было ее «белоснежности» в стае серых ворон.

При этом, знаете, за долгие годы практики я многократно сталкивалась с завистью родных матерей к дочерям. Черной, разрушающей завистью. Каждый раз я с трудом укладывала в своей голове, как такое возможно! Это же нонсенс. Мать же по определению, по своей природе желает своему ребенку лучшей жизни. Для нее естественно радоваться теплому общению между дочерью и отцом. Или нет?

Королева-мачеха только злилась и завидовала падчерице. Как увидит Белоснежку, сердце ее наливается гневом. Не могла она находить покоя, гордость разрасталась внутри нее все больше и больше.

Для матери – да. Если мы под словом «мать» имеем ввиду не просто женщину, которая сподобилась родить, а женщину, психологически доросшую до осознания своей роли, своей ответственности и готовую отдавать любовь. Но большинство женщин – это девочки, недополучившие в детстве любовь и принятие. А соответственно, не готовые отдавать. Им бы самим об кого погреться.

Незакрытые в детстве базовые потребности в безусловной безопасности, любви и принятии не позволяют психике сформироваться во взрослую. Человек остается в инфантильной позиции – по сути раненым, несчастным, уязвимым ребенком. Каждый по-своему находит пути компенсации дефицитов, но глубинной сути это не меняет. К сожалению.

Четвертая травма: предательство и убийство. Предательство отца, что не защитил. И преднамеренное убийство от мачехи. Причем не просто задумала убить, но и сожрать после сердце и легкие конкурентки.

Королева поручила убийство принцессы своему верному слуге. Тот должен был завести девушку в лес и убить, вырвать сердце и легкое и принести ей. Так она будет уверена, что девчонки больше нет в живых.

В психосоматике сердце и легкие читаются как витальные органы. Без них никак. Верная смерть. Соответственно проблемы с этими органами могут свидетельствовать об активной работе программы «Не живи».

Спаслась Белоснежка тем, что вырвалась из родительского дома. А что дальше?

Где и как может себя найти человек с тотально отсутствующей самоценностью, самооценкой и уверенностью.

И вот очутилась бедняжка в дремучем лесу одна-одинешенька, и стало ей так страшно, что она каждый листочек на деревьях осматривала, и не знала, что ей делать и как ей быть. И пустилась бежать, и бежала по острым камням и по колючим кустарникам.

И тут на сцену выходят семь гномов. С их домиком, кроватками, тарелочками… все такое маленькое. Меньше, чем сама девочка (в сказке Белоснежка оказалась у гномов, когда ей было семь лет).

Одна из компенсаций у женщин с такими травмами детства – это служение. И чаще это няни-гувернантки, учителя.

Своей семьи нет. Детей нет. А через других малышей можно себя доняньчить. Вот и все. Весь смысл жизни хоть как-то додать СЕБЕ (неосознанно, конечно) заботу, тепло и любовь.

Хижина гномов была уютной и чистой. Посреди комнатки стоял стол, на нем было семь тарелочек, ложечек и чарочек. Около стола – семь кроваток, застеленных белым постельным бельем. Белоснежка была голодна. Она не хотела отнимать все у одного и поэтому с каждой тарелочки съела немного овощей и хлеба, выпила по капле вина из каждой чарочки.

Поэтому, глазами психолога, я вижу домик как детский сад или приют для детей сирот. То место, где в каждом ребенке Белоснежка видит свое отражение. И она знает, что необходимо дать, чтобы унять боль ребенка. Да и свою. Но только на время.

Гномы предложили принцессе остаться и ухаживать за домом. Умело будет делать – будет у нее во всем достаток. Белоснежка с радостью согласилась и осталась в доме гномов заниматься хозяйством.

Приход в домик к гномам мачехи – это напоминание о себе детских травм. Не переставая триггерит потребность в ласковом слове хоть от кого-то. Но одни и те же грабли больно бьют Белоснежку.

Ретравма – это повторяющиеся болезненные сценарии, случаи в жизни человека. Прошитые в детстве паттерны поведения водят по одной и той же схеме. И вновь заводят в боль. Выход – осознанность и проработка с психологом.

И вот когда ретравмы Белоснежку доканали, слегла она в гроб.

Мачеха, превращенная в крестьянку, поделилась с принцессой яблоком. Но чудное яблоко оказалось отравленным. Только Белоснежка укусила кусочек, упала на пол. Вечером гномы нашли ее бездыханное тело и положили в хрустальный гроб. Тот гроб поставили на вершину горы, чтобы все звери и птицы могли оплакать красавицу.

Давайте не будем думать, что она умерла. Потому что тогда принц, позарившийся на содержимое гроба, прости Господи, некрофил. А это уже область психиатрии.

Останемся в рамках психологии и допустим, что впала героиня в депрессию. И не хочет, а скорее не может больше заботиться о детках – гномиках. Все. Иссякла в бесконечной гонке, что ощутит внутри себя спокойствие и защищенность.

Румяная, как кровь, черноволосая, как черное дерево, белая, как снег, лежала красавица Белоснежка в гробу. При взгляде на нее казалось, что она просто спит.

И тут появляется принц.

Мужчина. Который восхищается ей. Что-то такое давно забытое… как колыбельная. Как мама! Так мама восхищалась и радовалась еще не рожденной малышке.

Принц не мог жить без Белоснежки. Жалобными речами он упросил гномов отдать ему гроб принцессы. Те пожалели его и выполнили его желание, отдали гроб со спящей принцессой.

Но главный приз на барабане – это родители принца. Приняли как родную. Как родную!

В практике я сталкивалась с подобными историями. Девушки выходят замуж не за мужчину, а за его родителей.

С мужем отношения складываются дружеские или братско-сестринские. А вот его родители… те самые, о которых можно было только мечтать. Забота, внимание и любовь. Наконец-то можно душой и сердцем отогреться. Да и родители в таких историях через невестку закрывают свои гештальты. У них-то, как правило, единственный сын, а так мечталось еще и о дочке. Вот и их мечта сбылась. Все пазлы сложились. Правда получена не новая ячейка общества, а все те же детско-родительские отношения.

Ну, и в финалочке про мачеху.

Тут без жести не обошлось, а точнее без наказания пытками.

Злую королеву давно уже ждали железные башмаки на горящих угольях. И вот поставили их перед ней и заставили надеть. Пришлось мачехе танцевать в горячих башмачках до смерти.

На языке психосоматики ноги – это про движение и развитие. Про прохождение своего жизненного пути.

Мачеха, поглощенная собственными травмами, страхами и болью, так и не начала жить свою жизнь. И последний танец она станцевала, по сути, на собственных похоронах.

Для меня тут много грусти, потому что очень много людей никуда не идут и в финале танцуют в раскаленных башмаках.

Хотела бы развидеть, да знания и опыт не позволяют.

Спящая красавица, или не для тебя мама ягодку рóстила

В этой сказке, на мой субъективно профессиональный взгляд, представлен тип семьи под названием «Санаторий».

И так, что такое семья санаторий. Это когда все члены семьи сосредотачиваются и обслуживают симптом/болезнь одного из членов семьи.

И он – симптом, необходим!

Для чего? Очевидно! Он как клей держит всех вместе. Симптом словно становится «главой семьи». Именно о нем говорят, вокруг него вся энергия. Он, как сейчас говорят, дофаминит окружающих. А именно заряжает на действия и достижения. На дофамине члены семьи рвутся в бой: спасают, решают, жертвуют. А состояние тревоги, волнения, чувство страха побуждают объединиться и сплотиться.

Жили-были король с королевой и никак не получалось у них зачать ребенка. Чего они только не перепробовали: целебные воды, обеты, паломничества – все зря. Но вот прошло время, и королева забеременела и родила девочку.

Я размышляла, стоит ли на этом описании остановиться или рискнуть и встать на тонкий лед.

Все же решила добавить то, что хотела. С оговоркой: не каждый симптом создает «санаторную» систему семьи. Может быть множество вариаций на тему: зачем необходим симптом.

Но если говорить о типе семьи «Санаторий», то глубинная предпосылка возникновения симптома – это страх женщины, что муж ее бросит. Именно безотчетный, пожирающий страх одиночества лежит в основе такого типа семьи. Симптом – страховка, бессознательная манипуляция, чтобы муж остался рядом. Он же не бросит больную женщину. Или жену с нездоровым ребенком.

Из этого страха возникает вторая причина: когда по прошествии трех лет совместной жизни прекращается природная биологическая подпитка гормонами – теми, которые призваны в первую очередь держать мужчину в семье, – образовывается пустота. И если за это время партнеры не обрели общие цели и ценности, которые давали бы им смысл оставаться вместе, – на «выручку» приходит симптом.

Давайте вернемся к сказке.

Так как медицина во времена Шарля Перро была плохо развита, то вполне себе сгодилось и пророчество некой мимо пробегающей бабки (а вернее незваной старой феи, которая в башне затворилась пятьдесят лет назад, а тут возьми и явись на праздник, да еще и обиженная, мол, не пригласили. И вот эта фея, будь она не ладна, ляпнула в сердцах пророчество, что принцесса уколет себе руку веретеном и от этого умрет).

И вот королевство (читай семья) перестраивает все! Правила, устои, привычки. Образ жизни и приоритеты. Все, чтобы уберечь дитятко!

Король издает указ в надежде избежать ужасного проклятья. Он запрещает в своем королевстве прясть на веретене и даже просто хранить его у себя. За непослушание – смертная казнь.

И им вполне себе удается… до момента подросткового кризиса!

Итак, подростковый кризис… Самый продолжительный – длинной аж в несколько лет. Самый сложный, потому что в нем уже не ребенок, но еще и не взрослый пытается добрать все недополученное от родителей. Добрать, упаковать и отчалить покорять просторы СВОЕЙ ЖИЗНИ.

И тут возникает дилемма: или позволить единственной доченьке экспериментировать, бунтовать и в итоге сепарироваться, или уложить ее во хрустальный гроб со смертельным диагнозом (залить муху смолой) и пусть станет со временем дорогим куском янтаря. В переводе с метафорического на психологический: в этот момент психосоматика переходит в реальную соматику.

Посыл: ты не принадлежишь себе. Ты часть семейной системы и обязана оставаться в ней и обслуживать страхи родных.

Спустя пятнадцать или шестнадцать лет несчастье все же произошло. Когда король и королева были в одном из своих увеселительных замков, их дочь, гуляя по дворцу, забрела в башню. В той башне на чердаке сидела старуха, которая ничего не слышала о запрете.

На шум поднялся король. Он вспомнил о предсказании и осознал, что не избежать того, что предвещали феи. Велел положить принцессу в самые красивые покои на ложе, вышитое золотом и серебром.

И вот, красивая и молодая лежит во хрустальном гробу – метафора прям в лоб – никуда она не уйдет. И королевство успокаивается. Успокаивается и засыпает. Уф… подростковый кризис пережили. Смогли удержать и не выпустить из дома. Подвесили иллюзорную морковку, что когда-нибудь, какой-нибудь забредший принц… Скорее нет.

Отец-король запретил тревожить спящую дочь. Он верил, что наступит час, когда она проснется.

Нет развития, нет реализации потенциала, нет жизни ни у кого. Зато есть закрытие страха, что ОНА не уйдет, и мы тут в замке не помрем от тоски в одиночестве.

Сказка-то с открытым финалом, так как после подросткового кризиса придет и кризис среднего возраста… А вдруг найдется упорный и по уши влюбленный (будь неладен этот интернет с его соцсетями)…прорвется он через запреты и диагнозы и таки поцелует.

Однажды старый крестьянин рассказал принцу о том, что в замке спит принцесса и красивее ее нет на белом свете. Когда она проспит сто лет, ее разбудит прекрасный принц, которому она будет суженной. Об этой истории старик узнал от своего отца уже пятьдесят лет назад.

После рассказа о спящей принцессе принц загорелся желанием идти во дворец и положить конец проклятию. Он жаждал любви и славы, поэтому немедленно пошел в замок, чтобы узнать, что же там творится.

Два варианта развития событий, если продолжить писать сказку за Шарлем Перро:

Первый – принца втянут в семейную систему. Ооок ладно, будь с ней, но за стены замка не выходить и выполнять все правила. Посмотри, какая она хиленькая. Только все вместе мы можем обеспечить ей необходимый для выживания уход. (Естественно ключевое слово ВЫЖИВАНИЕ, о жизни речи не шло изначально). А если ослушаешься, то станешь виновен в ее гибели.

Второй вариант: сбежит принцесса с красавчиком принцем, поправ всю заботу и потраченные усилия родных. Бросится в омут страсти с головой. Правда, после цветочно-конфетного периода, когда гормончики отпустят, кааак навалится на нее чувство вины. Той самой, которая сожрет ее счастье и перспективу жить СВОЮ жизнь. И тут… или с повинной вернется в свой гроб хрустальный на радость и успокоение родни или самоуничтожится.

Вот такой грустный финал по-любому.

Подытожим: если именно ребенок является «счастливым» обладателем симптома, то система «семья-санаторий» доносит ему:

– ты не принадлежишь себе, но принадлежишь семейной системе;

– подчинение правилам – единственная возможность выжить;

– твои свобода и счастье – иллюзия – сон.

К чему приведут данные установки: повзрослевший ребенок с большой вероятностью будет или болеть соматически, или страдать в вечных неудачах. То есть давать повод родителям переживать и спасать. А главное, объединяться и сплачиваться в изначальной семейной системе.

И да, мы опять говорим о застревании в детской позиции и детско-родительских сценариях.

P.S. Есть у меня еще один взгляд на сказку «Спящая красавица». Правда, он даже для психологов может показаться немного слишком.

В современной психологии есть понятие «наследственная травма». Научные открытия в области эпигенетики и нейробиологии подтверждают факт передачи программ, а именно инструкций по выживанию, через гены.

То есть сценарии, паттерны поведения, установки закладывают родители, и все это записывается в нейронах головного мозга. А вот «приданое» от родных второго, третьего и так далее колена мы наследуем вместе с ДНК. Не редко с клиентами именно в наследственных травмах удавалось найти первопричину проблем.

Так вот… а что, если колдунья, которую не позвали на праздник по случаю рождения принцессы, и есть ее прабабка. Та самая, которая хлебнула сполна от мужа тирана.

Родители-то хотели для дочки самые мимимишные программы собрать, да вот не в их власти это решение.

И вот прабабка «нашептала»: как только из девочки в девушку превращаться станешь – прячь, хорони свою женственность! Опасно быть привлекательной для мужчин! Опасно для жизни!

Почему именно от мужчин опасность в сказке? Потому что веретено. Это не я, это все дедушка Фрейд со своими фаллическими символами. Но ведь все сходится!

Наследственные травмы дремлют в нас, храня свои алгоритмы к выживанию, до тех пор, пока триггер не активирует их.

Триггер – это ситуация, обстоятельства, в чем-то схожие с тем, с чем столкнулся давний родственник. Для кого-то – это взрыв за окном. Для кого-то – рождение ребенка. Для принцессы – первая влюбленность. И все…

Когда программа в нас активировалась, то по совершенно непостижимым, необъяснимым причинам мы начинаем чувствовать, а значит и действовать. И подчас совершенно иррационально.

Вот и принцесса, хоть и понимала, видела, что принц парень хороший, добрый, спокойный, любит ее. А все ее нутро словно кричит: беги! спасайся!

Прогнала она принца и ушла в затворницы.

Занавес.

Наследственные травмы, несущие в себе программы к выживанию, не плохие. Они же призваны защитить. Да вот только они не всегда актуальны. И могут принести больше страданий, чем пользы.

Ослиная шкурка, или папина дочка

О чем сказка? Вроде бы сюжет до противного ясен.

Отец извращенец посмотрел на родную дочь совсем не отцовским взглядом. И девочка как могла пряталась, делая из себя страшилу – дабы чего не вышло…

Но так ли все просто?

Начинается сказка со смерти матери. И тогда отец в девочке увидел ее мать – свою жену. Не смог поверить в то, что любимой больше нет, и заменил ее. Это история про горе, про утрату и про неспособность принять, пережить и найти в себе силы двигаться дальше.

Король не мог смириться с утратой. После похорон жены он не ел и не пил, не мог найти себе места. Министры ужаснулись от того, как он переменился и постарел.

И даже мерзенький неоднозначный подтекст в сказке не нужен – в жизни так бывает, когда человек не готов принять уход близкого, и находит на его место замену. Часто это бывают дети. Их называют именем погибшего близкого, подчеркивают схожесть, ставят мертвого (а потому всегда идеального) в пример. И малыш старается соответствовать – порадовать горюющего родителя, утешить. И тем самым постепенно теряет свою собственную идентичность. Он уже не знает, какой он, чего хочет. Он будто бы живет не свою жизнь – он отдает ее покойнику.

Но в сказке девочка не принимает выбранную роль, сопротивляется, делает все, чтобы прожить свою жизнь! Пусть даже как-то кривенько, без поддержки и ресурса, да и не сразу все получается. Но эта жизнь своя.

Принцесса надела ослиную шкуру и пошла по домам проситься на работу. Но никто не хотел брать ее даже служанкой, так как в этой шкуре она выглядела безобразно.

Можно ли чтить погибшего любимого человека, не принося в жертву жизнь ребенка? Можно. Если позволить себе отгоревать, отпустить ушедшего любимого человека, а ребенку позволить быть собой.

А есть и другая история – про взросление. Про то, что однажды в глазах любящего отца его нежная маленькая дочурка превращается в молодую красивую женщину. И вот тут-то становится по-настоящему страшно!

При взгляде на нее вместо заботливого папани внутри просыпается дикий мужик-неандерталец. И от своих же неправильных мыслей тошно. Но ведь она и правда выросла красавицей – глаз радуется! Как не засмотреться?

Да и девочка подросток пытается освоиться в своем меняющемся теле, исследует свою женственность. Тренирует свои женские чары. На ком? Конечно на том, кто рядом! Кто точно не обидит и не предаст. Кто безопасен. Кто не воспользуется ее наивностью.

Но это кокетство не про вожделение и страсть, а про восхищение и принятие.

И ей очень важно быть принятой в этом ее новом облике. Чтобы ею восхищались.

Принцесса примеряла в своей комнате красивое голубое платье, подаренное отцом. Смотрелась в зеркало и любовалась своими нарядами.

То, как воспримет ее женственность отец, повлияет на то, чего она будет ожидать от мужчин в жизни.