- -
- 100%
- +
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
СЦЕНА 1
Больничная палата. Шесть коек. Пять из них занято. Возле каждой койки тумбочка. На тумбочках лекарства, кружки, стаканы, остатки еды, газеты, книги. Больные лежат на своих постелях: кто спит, кто читает, кто бессмысленно уставился в потолок. Окно с двойными деревянными рамами. Фрамуга замазана.
ТОЛЯ. Вот скажите мне, пожалуйста, какой дурак придумал тихий час? И на фига он него придумал? Я вот тут подсчитал, мужики… Значит, три часа умножаем на триста шестьдесят пять. Получается тысяча девяноста пять. Берем округленно: тысяча сто часов уходит на послеобеденный сон. Так! Идем дальше! Детство не будем брать, старости тоже. Берем пятьдесят лет активной жизни. Тысяча сто умножаем на пятьдесят и получаем пятьдесят пять тысяч часов. Пятьдесят пять тысяч делим на двадцать четыре часа. Получаем две тысячи девяноста двое суток. Две тысячи двести девяноста двое суток делим на триста шестьдесят пять. Получается шесть с лишним лет. Мужики! Шесть с лишним лет мы спим в тихий час! Да за шесть лет можно пару штук «Войны и мира» написать. Война-то всего лишь четыре года была! А тридцать миллионов жизней, как корова языком слизала!
ПЕТЯ. А ты кто?
ТОЛЯ. Я? Кто я?
ПЕТЯ. Ты.
ТОЛЯ. А чо? Чо такое?
ПЕТЯ. Да нет ! Ни чо! Ну, кто ты?
ТОЛЯ. Ну, человек! А чо?
ПЕТЯ. Да я не об этом… Работаешь кем?
ТОЛЯ. А! Инженером!
ПЕТЯ. Ну, всё понятно.
ТОЛЯ. А чо понятно?
ПЕТЯ. Да всё!
ТОЛЯ. А чо – всё?
ПЕТЯ. А что нужно.
ТОЛЯ. А что нужно?
ПЕТЯ. Ну, вот эти расчеты!
ТОЛЯ. А! Вон ты о чем! А, знаешь, я книгу читал. Хорошая книжка такая. Там про одного ученого. Я его фамилии не помню. Так вот этот ученый своё время постоянно считал и записывал. Тетрадь такую толстую вел, где все записывал. Ну, например, 28 июля такого-то года встал в 7 часов 15 минут. Туалет: семь пятнадцать – семь двадцать. Умывание и вытирание: семь двадцать – семь тридцать. Завтрак: семь тридцать – восемь часов. Одевание и бреение: восемь – восемь тридцать. Прощание с женой и детьми: восемь тридцать – восемь тридцать пять. Дорога на работу – восемь тридцать пять – восемь пятьдесят…
ПЕТЯ. Ты короче! Самую суть! А то на твоего ученого и тихого часа не хватит. Учись говорить, как Юлий Цезарь: «Пришел! Увидел! Победил!» Усек, Толян? Краткость – сестра таланта, как говаривал один фраерок. Заруби это себе на носу!
ТОЛЯ. А суть вот в чем! Он поставил себе задачу использовать каждую минуту, каждую секунду с наибольшей пользой. А для этого сократить неэффективное использование времени. Туалет… Так! Пять минут! Много! Довести до четырех! Потом до трех! Потом до двух! Бреение… Много! Прощание с семьей… Сократить! Ходить на работу… Можно быстрей!
ПЕТЯ. А в чем он ученый?
ТОЛЯ. Да я не помню точно. Биолог, кажется. Да, главное-то не в этом! Главное в подходе! Ни минуты на сторону, на бесполезное. Всё в дело, так сказать! Стопроцентное кпд!
ПЕТЯ. Дурак он твой ученый!
ТОЛЯ. Как дурак?
ПЕТЯ. А так! Дурак и всё!
ТОЛЯ. Нет! Ты постой! Объясни! Как это так дурак?
ПЕТЯ. А вот, допустим, с бабой, когда он молодой был, тоже всё до минуты планировал? На поцелуйчики, на всякие ласковые слова время сократить! На это самое довести до десяти секунд! Как у кроликов!
ТОЛЯ. Ну, это ты перегнул!
СЕНЯ. Вы поспать дадите?
(Петя и Толя переходят на шепот, который становится всё громче)
ПЕТЯ. Это он перегнул! Человек – это человек, а он робот. Туда секунда, сюда секунда. Сократить, ужать, всё на пользу, в кпд! Тьфу ты! Даже слушать противно! Это же не жизнь была, а кошмар! Жизнь дается только один раз и жизнью надо успеть насладиться!
(Заходит дед Юра)
ДЕД. Что за шум, а драки нет?
СЕНЯ. Нет, блин! Не дадут поспать!
ГРУЗИН. О науке спорят. Большой ученый был, каждую минуту экономил.
ТОЛЯ. А мы думали, ты спишь.
ГРУЗИН. Зачем спишь? Умные слова послушать, сам умный будешь.
СЕНЯ. А ты, дед, всё куришь?
ДЕД. А чо… тебе тоже дать закурить?
СЕНЯ. Я сроду не курил. Ни разу в жизни эту гадость в рот не брал. И тебе не советую! Тем более, у тебя сердце.
ДЕД. Слушай! Вот я старик. Курить начал с первого класса. Причем, курил всё подряд: и махорку, и самосад, и сухие листья с птичьим пометом толок.
СЕНЯ. Ну и что? Что ты хочешь этим сказать?
ДЕД. А то! Я лежу, старый, курящий-перекурящий, в больнице. И ты, молодой, некурящий. Наверно, еще и не пьющий, и по бабам не ходящий, и зарядку по утрам делающий.
СЕНЯ. Ну и чо? Юмора не понял. К чему ты, дед, клонишь? Чего ты мне тут репу паришь? Ты говори внятно!
ПЕТЯ. А то! Куришь не куришь, а всем всё равно подыхать. И еще не известно, кому раньше.
СЕНЯ. Но курение на целых семь лет сокращает жизнь!
ДЕД. Ага! Вышел сейчас на дорогу, попал под машину, и все твои семь лет коту под хвост.
СЕНЯ. Ну, знаете, если так рассуждать, то вообще можно дорассуждаться до того…
ПЕТЯ. До чего?
СЕНЯ. До ручки!
ДЕД. Может, в картишки резанемся, в дурачка?
ТОЛЯ. Дед! Достал ты всех с картишками! Уже мозоли на руках! Тоска зеленая!
ДЕД. Ну, я чо? Я ничо! Не хотите, как хотите!.. Может, анекдотики потравим?
СЕНЯ. Давайте лучше поспим! Тихий час как никак. Сон прекрасно восстанавливает здоровье.
ТОЛЯ. Ага! И продлевает жизнь на семь лет.
СЕНЯ. Ну, а что! Давайте курить, пить, в карты играть! Нет! Мне, конечно, всё равно. Это ваше личное дело. Курите, пейте на здоровье!
ДЕД. Так ты что – и не пьешь?
СЕНЯ. Нет! Ну, то есть, да. Могу выпить. На праздник там, после баньки, стопку-две.
ТОЛЯ. А три?
СЕНЯ. Ну, если винца… На Новый год там… То и три могу.
ТОЛЯ. Японский городовой! Разве ж это жизнь!
СЕНЯ. Я, мужики, когда молодой был, то поддавал шибко… Шибко поддавал. Порой беспробудно пьянствовал. Несколько раз жизнь на волоске висела. Зимой чуть не замерз по пьяни, в речке едва не утонул. Из окна второго этажа выпадал. Три раза в вытрезвитель забирали. Да что уж там говорить! Шибко поддавал! Шибко! Но курить – не курил. Но вот собрался жениться. Она у меня учительница. Начальных классов. Вот! Собрался жениться. Дело к свадьбе идет. Стоп! Говорю я себе. Сеня! Кончай пить! Если ты будешь пить, дома пойдут скандалы, драки, вплоть до развода. И дети могут родиться уродами… И всё! Как отрезало!
ТОЛЯ. Закодировался что ли?
СЕНЯ. Зачем? Сам бросил. Сказал себе: всё не буду! И не стал. Вообще ни капли! Ничего! Правда, последние лет пять стал позволять себе стопочку-другую. Ну, там в праздничек или после баньки.
ДЕД. А детки-то есть?
СЕНЯ. А как же! Дочка Анечка в университете учится на «отлично». И сын в этом году школу закончил, поступает в аграрный университет.
ТОЛЯ. Да! Титан! Тебе же памятник нужно ставить при жизни!
СЕНЯ. Вы бы мне лучше поспать дали! Я же, мужики, и дом своими руками построил! Один! И дом у меня самый лучший в деревне! А хозяйство! Ого-го! И трактор свой, и…
ДЕД. Молодец, Сенька! Так держать! Вижу, что ты настоящий мужик! Труженик, ядрена матрена! И баба за тобой, как за каменный стеной. А если еще ты ее и жмакаешь по-мужски…
(Заходит медсестра с пакетом)
МЕДСЕСТРА. Больные! Почему не спим? Нарушает режим?
ДЕД. Да как же тут уснешь, когда здесь такие красавицы ходят!
МЕДСЕСТРА. Ну, вам бы лишь смеяться! И почему курите, да еще и в тихий час?
ДЕД. А это, Аленушка, для поднятия.
МЕДСЕСТРА. Чего?
ДЕД. А ты не догадываешься?
МЕДСЕСТРА. Старый человек, а как не стыдно?
ДЕД. А ты разве про старого коня не слыхала? С молодых-то что толку? Они же ходят целый день и только об этом думают. У них же всё в возбуждении. А как только до этого дела дойдет – хлоп!– у них тут же всё и заканчивается.
ТОЛЯ. Это, дед, называется преждевременной эякуляцией.
МЕДСЕСТРА. Ой, как не стыдно! Замолчите!
ДЕД. А мы, старики, что? Мы с чувством, с толком, с расстановкой. Нам торопиться-то некуда. Сперва будем женщину час-другой ласкать да приласкивать, чтобы и самим в форму прийти. И как до дела дойдет – не торопимся. А женщины это особенно любят.
МЕДСЕСТРА. Всё! Всё! Замолчите! (К Грузину) А я к вам!
ДЕД. Ну, вот! Везет же Грузину! Конечно же, он бизнесмен, новый русский!
(Медсестра проходит и ставит на тумбочку Грузина пакет)
МЕДСЕСТРА. Тут просили передать…
ГРУЗИН. Кто передать?
МЕДСЕСТРА. Ну, жена, наверно, ваша.
ГРУЗИН. Зачем жена? Жена моя на курорт уехала.
ДЕД. Ну, Грузин! Ну, молодец! Ну, генацвали!
МЕДСЕСТРА. Ну, откуда мне знать: жена или не жена. Может, это сестра ваша. Просила передать. Ну, женщина молодая, симпатичная.
ГРУЗИН. А что сказала?
МЕДСЕСТРА. Ну, что сказала… Сказала, чтобы передала вам.
ГРУЗИН. Спасибо, девушка!
МЕДСЕСТРА. На здоровье! (Поворачивается и собирается уходить)
ДЕД. Аленушка! А вы вечером сегодня не заняты?
МЕДСЕСТРА. Старый человек! И вам не стыдно? (Уходит)
ДЕД. Эх, лет бы двадцать скинуть! Я тут такого бы шороху задал!
ГРУЗИН (достает из пакета). Колбаса .Моя любимая, полукопченная. Арбуз. Котлеты. Виноград. Яблоки. Давай, мужики, подвигайся! Кушать будем!
СЕНЯ. Спасибо! Я сыт.
ТОЛЯ. А я не откажусь! На больничной-то жратве, если отсюда и выпишут, так только на тот свет.
ДЕД. Может, за фунфыриком сгонять. А то без этого дела, жалко такие продукты переводить.
ГРУЗИН. Зачем сгонять? (Лезет в тумбочку и достает бутылку). Хорошее вино! Друг подарил!
ПЕТЯ. Ну, тогда, пожалуй, я с вами тоже порубаю!
(ГРУЗИН достает из пакета записку и читает. ДЕД, ПЕТЯ и ТОЛЯ переглядываются и перемигиваются между собой)
ПЕТЯ. Нет! Наш ГРУЗИН не бизнесмен.
ДЕД. Как ни бизнесмен?
ПЕТЯ. Если бы он был бизнесменом, разве он лежал бы в общей палате с нами? Он сейчас бы кайф ловил в платной клинике, в отдельном нумере с цветным телевизором, холодильником, кондиционером и охраной на дверях.
ДЕД. А охрана-то зачем?
ПЕТЯ. А затем, чтобы от медсестричек защищала.
ДЕД. Жора!
(ГРУЗИН уже убрал записку)
Ты скажи, как на духу: ты бизнесмен или, как мы, пришей-пристебай?
ГРУЗИН. Я бизнесмен! Но маленький-маленький! Вот такой!
ТОЛЯ. То есть помидорами на рынке торгуешь?
ГРУЗИН. Оптовые поставки… Садись, друзья! Угощайтесь, пожалуйста! Э! беда!
ДЕД. Что, Жора?
ГРУЗИН. Бутылка не открыть! Штопора нет.
ПЕТЯ. Это, Жора, не беда! Это катастрофа!
ГРУЗИН. Может, спросить, у кого-нибудь?
ПЕТЯ. Жора! Тебе очень долго придется в каждой палате объяснять, что такое штопор.
ДЕД. Дай-ка сюда! (Пальцем проталкивает пробку вовнутрь бутылки)
ПЕТЯ. Да! Теперь я понимаю, почему у вас Саакашвили!
ГРУЗИН. Да что Саакашвили? А в России дураков мало? А Ельцин? А Горбачев?
ТОЛЯ. Это ты прав! Это как раз то самое, что сближает два братских народа: огромное количество дураков.
ГРУЗИН разливает вино по стаканам и кружкам.
ПЕТЯ. За что пьем?
ГРУЗИН. За женщин!
ТОЛЯ. За здоровье!
ДЕД. За нас! За умных!
ТОЛЯ. Мужики! Я тут написал «Поэму о больнице». Как раз на бутылку хватит. Вообщем, я читаю! «Лежу на койке, как король на именинах. Освобожден от всякого труда. Теперь больной я, не рабочая скотина. Бесплатно всё: уход за мной, еда. Я просыпаюсь рано, в семь часов. Сначала в туалет, потом на умывальник. А в это время завтрак уж готов. За стол усаживаюсь, как большой начальник. Всё поднесут! Не надо суетиться. Одно лишь плохо: рациончик не богат. То кашу гречневую сварят на водице, а то в котлетах, вместо мяса, суррогат. Потом на процедуры я иду. Филейный выступ пред сестричкой оголяю. Хопец! Укольчик! Бровью не веду, еще и комплиментики толкаю. Затем в палату, чтобы ждать обход. Заходит врач, давление померит. Я лягу, он потрогает живот. Других осмотрит также он. И в двери! Ну, до обеда то играем в шашки. То в карты режемся, то треплем языком про водку или про сестричек ляжки. Иль о работе, или кто о чем. Настал обед, похавали мы плотно. После обеда, значит, тихий час. Кто сразу засыпает беззаботно, а кто читает в книжечке рассказ. Потом опять идем на процедуры. Укольчики, таблеточки дают. С сестричками, конечно, шуры-муры. Какие же девахи всё же тут! А вечером кто смотрит телевизор, кто снова в карты или в шашки поиграть. А кто в пижаме, тщательно прилизан, выходит в сад больничный погулять. Кто просто так, а кто в амурных целях. Какую-нибудь бабенку подцепить. Кто взять пивка, кто покачаться на качелях, кто посидеть с дружком поговорить. Вот день закончен. Все лежат по койкам. Потушен свет. Темно. Пора уж спать. Да напоследок сосчитаю , сколько осталось здесь еще мне пребывать. Теперь хочу я рассказать о тех, которые со мной лежат в палате. Вот Петр, он моложе всех, но очень даже башковитый, кстати. Грузин Георгий, местный бизнесмен. У нас кровати рядом с ним стоят. Высокий. Говорит, что он спортсмен. По теннису имеет он разряд. Дед Юра – весельчак, анекдотист. Его уже выписывают скоро. Дед Юра – самодеятельный артист, так в лицах представляет, что умора. Семен – тот основательный мужик, хозяин, фермер, так сказать, опора. Трепать без толку языком он не привык. Лечиться тоже он заканчивает скоро. Что про себя могу я рассказать? Пускай я звезды с неба не хватаю. Но разговор сумею поддержать. И дружбу я мужскую уважаю!»
СЦЕНА 2
(В палату заходит Вовик)
ВОВИК. Здравствуйте! (Вовик здоровается со всеми за ручку и представляется «Вовик»)
ДЕД. Вовик! Давай за знакомство!
ВОВИК. А чо? Можно немножко! Так я сейчас сбегаю!
ГРУЗИН. Зачем «сбегаю»? У нас всё есть. Только у тебя тара-то имеется?
ВОВИК. В смысле?
ГРУЗИН. Ну, стакан, кружка.
ВОВИК. А зачем?
ГРУЗИН. Ты что первый раз в больнице?
ВОВИК. Да лежал, но давненько.
ДЕД. Запамятовал, стало быть, что в больницу нужно ложиться со своей ложкой и кружкой.
ВОВИК. Вот блин! И правда ведь! Как это у меня из головы выпало?
ДЕД. Ладно! Оставлю тебе свою кружку, меня всё равно через пару-тройку дней выписывают.
ВОВИК. Да я накажу Тоське, позвоню, она завтра же привезет.
ГРУЗИН. Ну, а сейчас могу предложить одноразовый стаканчик. Ты только сполосни его в раковине.
ТОЛЯ. А ты кем, Вовик, будешь?
ВОВИК. Как кем? В смысле?
ТОЛЯ. Ну, в смысле кто ты?
ВОВИК. Как кто? Человек!
ТОЛЯ. А работаешь-то ты кем, человече?
ВОВИК. А! в смысле этого… Я на пенсии.
ТОЛЯ. А до пенсии кем мантулил?
ВОВИК. В смысле, какое место работы?
ТОЛЯ. Ну, хоть так.
ВОВИК. Завхозом работал. В школе.
ТОЛЯ. Это что… глобусами, партами командовал?
ВОВИК. Да всем.
ПЕТЯ. Что ты к человеку привязался? Давайте выпьем!
ТОЛЯ. А вообще ты с чем сюда, Вовик?
ВОВИК. В смысле?
ТОЛЯ. Хворобу какую надыбал?
ВОВИК. А! С язвою.
ПЕТЯ. Язвительный , значит, ты человек?
ВОВИК. Я?
ПЕТЯ. Ага!
ВОВИК. А вот, знаете, мужики, что-то припекать стало, рвота.
ДЕД. Слышь, Вовик! Ты в больнице давно лежал и уже забыл заповедь, что в больнице о своих болячках стараются не рассказывать.
ВОВИК. Понял! Соплю в тряпочку!.. А за что пьем-то?
ГРУЗИН. За женщин!
ВОВИК. В смысле?
ДЕД. То есть за здоровье!
ВОВИК. Понял!
(Выпивают)
ПЕТЯ. А какое у тебя, Вовик, хобби? В смысле, чем увлекаешься? Женщинами, выпивкой, машиной или всем одновременно?
ВОВИК. А я… это… рыбалку я люблю.
ПЕТЯ. Ночную?
ВОВИК. Зачем ночную?
ТОЛЯ. Это шутка юмора такая.
ПЕТЯ. Вот Жорик, наш грузин, тот в основном по женской части. Знаешь, южная кровь, бурлит. Да и женщины к нему, как мухи на мед, липнут. Вот он, когда будет раздеваться, увидишь, зарос весь мохнатой, густой шерстью, как орангутанг. Смотреть страшно. А женщины к нему липнут. Толик у нас интеллектуал, читает книжки, газеты, стихи пишет.
ВОВИК. Да ты чо?
ПЕТЯ. Вот тебе и чо! Ну, Сеня – само воплощение вола-пахаря. Ему бы в земле ковыряться, свиней помоями кормить, никаких высоких интеллектуальнаых запросов.
СЕНЯ. Болтун!
ПЕТЯ. Дед Юра – интереснейший фрукт! С таким бы я в разведку пошел. Во-первых, с ним весело было бы умирать.
ДЕД. А во-вторых, хрен бы ты со мной умер. Разве что от смеха.
ПЕТЯ. Ну, про свою скромную особу я помалкиваю. О себе, видишь ли, либо только хорошее, либо ничего.
(Заходит уборщица Лиза с ведром и шваброю)
ЛИЗА. Опять пьянствуете?
ДЕД. Лизок! Не опять, а снова.
ЛИЗА. Вот доктору скажу, он вам!
ГРУЗИН. Лизочка! Выпей с нами!
ЛИЗА. Ну, немножко, разве? А что за праздник?
ПЕТЯ. Видишь, новосел у нас.
ЛИЗА. Да вижу! Что такой худой-то?
ВОВИК. Да язва у меня.
ЛИЗА. Ну, будь здоров!
(Выпивают)
Хорошее вино!
ГРУЗИН. У меня, Лизочка, всё хорошее.
ДЕД. Может нам, Жорик, выйти?
ЛИЗА. Давно пора! А то я тут разболталась с вами!
ДЕД. Пойдем, мужики, курнем!
ВОВИК. А можно?
ПЕТЯ.. Вовик, тут всё можно, только осторожно!
ВОВИК. Понял!
(Выходят)
СЕНЯ. Лиз! Можно я останусь! То эти болтуны разве дадут поспать!
ЛИЗА. Лежи! Мне-то что!
СЕНЯ. Лиз! А ты замужем?
ЛИЗА. А что? Поджениться собрался?
СЕНЯ. Да нет! У меня жена есть, двое детей. Так просто спросил.
ЛИЗА. Была один раз.
СЕНЯ. А дети-то есть?
ЛИЗА. Бог не дал.
СЕНЯ. Э-хе-хе! Лежу вот здесь, а мысли-то все там, дома. Корова должна вот-вот телиться. У меня одних свиноматок, знаешь, сколько?
ЛИЗА. Не завидую я твоей бабе.
СЕНЯ. Нет, это ты, Лиза, зря. Я больше всего лодырей ненавижу. Работай и всё у тебя будет. Я раньше-то, знаешь, еще до свадьбы поддавал крепко.
ЛИЗА. Да знаю, слышала… Охо-хо!
СЕНЯ. Что так тяжело вздыхаешь?
ЛИЗА. Надоело всё! Душа отдыха хочет, праздника. А тут…
СЕНЯ. Ну, зря ты так! Любой труд…
ЛИЗА. Ой! Да заткнись ты со своим трудом. Какой это труд! Тряпкой водить, плевки вытирать, утки за вами выносить, да еще и дураков…
СЕНЯ. Что дураков?
ЛИЗА. Дураков, говорю, еще пришлют.
СЕНЯ. Как дураков? Не понял.
ЛИЗА. А что тут непонятного? Дурдом, одним словом.
СЕНЯ. Что ты имеешь в виду?
ЛИЗА. А то и имею, что уже всяких дураков ложут.
СЕНЯ (приподнимается). Дураков… то есть сумасшедших?
ЛИЗА. Ну, а каких же еще? Их нужно в дурдом, а их в обычную больницу ложут.
СЕНЯ. Как? Сюда? К нам?
ЛИЗА. А куда же еще?
СЕНЯ. Постой! Постой! Что-то я не пойму! Ты хочешь сказать, что в больницу кладут сумасшедших?
ЛИЗА. Ну, а каких же еще!
СЕНЯ (присаживается). Так! Так! Интересно!
ЛИЗА. Ты ноги-то подними! Интересно ему! А мне еще интересней!
СЕНЯ. Постой, Лиза! А конкретно?
ЛИЗА. Кого?
СЕНЯ. Ну, а кого конкретно?
ЛИЗА. Ой! Отстань ты от меня! Привязался, как репей!
СЕНЯ. Нет! Ты погоди! А в каких палатах конкретно есть сумасшедшие?
ЛИЗА. Ой! Отстань ты от меня! Ну, чего ты привязался?
СЕНЯ. Лиза! Как на духу! Я тебе коробку конфет подарю! В нашей палате есть?
ЛИЗА. Кто?
СЕНЯ. Ну, эти?
ЛИЗА. Какие?
СЕНЯ. Ну, про которых ты говорила?
ЛИЗА. А про кого я говорила?
СЕНЯ. Лиза! Ты за кого меня держишь?
ЛИЗА. Да ты чо… ты мужик неплохой, хозяйственный. Нудный, правда. Я бы с тобой и недели не выдержала.
СЕНЯ. Лиза! Ты не виляй! Ты прямо скажи: в нашей палате есть или нет?
ЛИЗА. Ну, есть! Есть! Успокоился! Ох, и въедливый ты мужик! (Уходит)
СЕНЯ (вскакивает). Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Вот это фокусы! В край оборзели! У них там местов нету, так они давай этих сумасшедших к нам ложить, к нормальным больным! То-то я смотрю: тут такие шизики бродят, очень странные типы. А кто же у нас? Она сказала, что и у нас в палате есть. Так! Так! Неужто этот новенький? Вовик! У него, сразу заметно, что-то с головой. Всё в смысле да в смысле.
(Заходит ГРУЗИН)
ГРУЗИН. Вставай, Сеня, вино допивать будем!
СЕНЯ. Встану! Встану! (Подходит к ГРУЗИНУ) Ты бы, Жорик, убрал винцо!
ГРУЗИН. Что такое?
СЕНЯ. А такое! Пока никого нет, я тебе скажу. Это нормальному человеку, там, сто пятьдесят, двести граммов вина – ничего. Даже на пользу, даже для здоровья врачи рекомендуют. А если это вино к сумасшедшему попадет?
ГРУЗИН. Ты чего болтаешь?
СЕНЯ. Да не болтаешь! Не болтаешь, Жора! А если это буйно помешанный? Трезвый-то он нормальный, как все остальные. А как только капля алкоголя ему попала, так сразу становится буйный.
ГРУЗИН. Сеня! Что ты несешь?
СЕНЯ. Да Сеня не несет! Знаешь, что я сейчас узнал? (Подходит к ГРУЗИНУ, громко шепчет ему на ухо) У нас в палате сумасшедший.
ГРУЗИН. Слушай! Какой сумасшедший? Ты совсем что ли?
СЕНЯ. Да я-то нормальный!
(Заходят Толя с Петей)
ГРУЗИН. слушай, мужики, что мне сейчас Сеня сказал!
СЕНЯ (шипит). Тише! Молчи!
ГРУЗИН. … что у нас в палате сумасшедший.
ПЕТЯ. Вот это шутка юмора! Вот это я понимаю: классный юморок!
ТОЛЯ. А кто, если не секрет?
СЕНЯ. Да это… я пошутил!
ТОЛЯ. Весело шутишь, Сеня! Задорнов со своим «Аншлагом» и «Кривым зеркалом» отдыхают!
СЕНЯ. Это… в картишки может?
ПЕТЯ. Нет уж, Сеня моя Сеня! Ты не юли! Садись-ка рядком да рассказывай ладком, кто это у нас сумасшедший?
СЦЕНА 3
Заходит ДЕД.
ДЕД. Марафет наведен! Можно опять мусорить! А что притихли-то, соколики?
ПЕТЯ. Садись, дед!
ДЕД. Надо говорить, Петя, « присаживайся». Ты еще не стал прокурором, чтобы садить добрых и честных людей.
ТОЛЯ. А ты никак бывал там?
ДЕД. Э! Толик! Где я только ни бывал!
ПЕТЯ. Расскажи, дед!
ДЕД. А что тут рассказывать? Загремел под фанфары. Отбарабанил от звонка до звонка и с чистой совестью вышел на волю.
ПЕТЯ. А за что загремел-то?
ДЕД. У! совершил преступление века: украл в совхозе мешок дерти и продал его за бутылку самогона.
ПЕТЯ. Да за это разве садят?
ДЕД. За это у нас по большей части мужики и сидят.
СЕНЯ. И сколько дали?
ДЕД. Сколько дали все мои.
СЕНЯ. А всё же?
ДЕД. Два года. Прокурор просил восемь, как за кражу в крупных размерах. Да судья смилостивилась: положительная характеристика, ранее не судим, семья, то сё…
ПЕТЯ. Ну, дурдом!
(Все, кроме Деда, таинственно переглядываются)
ПЕТЯ. То есть я хотел сказать…
ТОЛЯ. Мужики! Стоп! Если мы живем в дурдоме, значит, мы все сумасшедшие.
ГРУЗИН. Я не сумасшедший.
ПЕТЯ. А кто же ты?
ГРУЗИН. Я бизнесмен. Я женщин люблю. Веселье люблю. Солнце люблю.
ТОЛЯ. А у тебя справка есть?
ГРУЗИН. Какая справка? Зачем справка?
ТОЛЯ. Что ты не сумасшедший.
ГРУЗИН. Таких справок не дают.
ТОЛЯ. А зря! Тогда мы бы сразу установили, кто из нас сумасшедший. Хотя… раз справки нет, значит, ты сумасшедший.
ПЕТЯ. Ты что-то путаешь, Толян. Справку, наоборот, дают сумасшедшим.
ТОЛЯ. Так в том-то и дело! Это-то и плохо! Ведь сумасшедший-то старается скрыть, что он сумасшедший. Дадут ему эту справку, так он же постарается затырить или сжечь её, чтобы никто не знал, что он сумасшедший. А если бы справки давали несумасшедшим, что они несумасшедшие, то они бы эти справки носили, как почетные медали. И всем бы их показывали направо и налево. Допустим, знакомишься ты с кем-нибудь и первым делом спрашиваешь с него справку. Он тебе ее под нос – пожалуйста. «А вашу справочку, извольте, показать!» А ты ему: «Пожалуйста! Смотрите! Вот печать, подпись, номер, всё как положено! И до какого срока действительна!» Всё! Теперь вы друзья, не разлей вода!
ПЕТЯ. Логично. Хотя и глупо.
ТОЛЯ. А это как посмотреть!
ДЕД. Да о чем вы? Я никак не пойму! Какие-то справки-муравки… Что к чему?
ГРУЗИН. Тут, Дед, Сене Лида сказала, что у нас в палате сумасшедший.
ДЕД. Это с какой же стати?
ГРУЗИН. А в дурдоме мест не хватает. И их кладут по обычным больницам.
ДЕД. Ну, ёшкин кот! Вы что поверили? Она же пошутила!
СЕНЯ. А ты когда-нибудь видел, чтобы Лида шутила?
ДЕД. Женщина, она, конечно, серьезная… Ну, так с чего-нибудь ляпнула, не подумавши. (Все молчат) Да вы чего, мужики? Серьезно что ли верите в эту галиматью?
ПЕТЯ. Ну…
ТОЛЯ. Как говорится: « Доверяй, но проверяй!»
СЕНЯ. Я тоже уже думал об этом.
ПЕТЯ. А я думал, что ты ни о чем, кроме свиноматок или быков-производителей думать не можешь.
СЕНЯ. Ты, Петя, за базаром-то следи! За такие вещи знаешь…
ПЕТЯ. Ладно, ладно! Извини! Не подумавши… И как же это проверить?
СЕНЯ. Черт его знает! Если бы я был врачом!
ТОЛЯ. А я, кажется, знаю. Ведь на каждого есть медицинская карта. Так? А там история болезни каждого.