Донской хронограф. Хронологическая история донского казачества. Том 3

Впрочем, отпуск государева жалованья мог произойти и раньше, однако многие морские струги, построенные в русских украинных городах, оказались не годными не только для морского плаванья, но и речного. Сделанные кое-как, они не подлежали даже ремонту. Казаки отказались их брать, и воеводе пришлось закупать дощаники, и лёгкие однодревные струги.

Часть ногайских мурз, выполняя повеление хана, переправились со своими улусами через Днепр и стали кочевать у Белых вод, другие у Молочных вод: «А Нагайские де мурзы Уракова родства Исук мурза да Кучюк мурза и иные мурзы с улусными людьми, да Большого Ногаю Тохтанчюк мурза, да Адиль мурза с улусными людьми, перешед Днепр, кочюют на Белых водах, блиско к Белогородцким местам. А Казы мурза Ураков да Слук мурза, и иные мурзы их родства с улусными людьми кочюють на Молочных Водах». Одни татары Казыева улуса, в недавнем прошлом злейшие враги россиян, по словам языка, не только не готовятся к походу на Россию, но и собираются с ней замириться. И аталык Калабузан поехал в русские украинные города, не только для выкупа своих соплеменников, попавших в плен в прошлом году, но и для заключения мира.

На расспросе в Посольском приказе атаман Самаренин сообщил, что их товарищи, посланные к калмыцким тайшам, для подтверждения мира и «… к воровским казаком уговаривать, чтоб те казаки от воровства отстали и шли на Дон», в Войско ещё не вернулись. По словам атамана, после завершения в прошлом году строительства турками крепостей, их флот, возвращаясь в Стамбул, попал в сильнейший шторм: «… и тех де катарг 33 катарги на море совсем потопли, только де в Царь-Город пришло 2 катарги».

В связи с сильным разливом Дона, казаки весной к турецким крепостям более не приступали, ограничиваясь разведкой и взятием языков. В одной из таких вылазок: «… взяли де те посыльщики на рыбной ловле Кафинцев на комягах четырёх человек Татар. И те Татаровя в роспросе в Войске им сказали, что прислано де в Азов ис Крыма Керчинской Мулла ага, а с ним Крымских Татар человек с 400». Хан дал Мулле грамоты к нагайским мурзам и черкесским князьям, с повелением идти для охраны Азова и турецких крепостей. Однако те отказались повиноваться, заявив аге: «… нам де ныне самим до себя» есть дела.

По сведениям верховых казаков, «… Калмыцкие Дайчин тайша з детьми кочуют блиско Астрахани, а к походу де изготовлено у них 6000 человек Калмыков да 2000 Ногайцев. И те де сказывают, что будут к ним на Дон, и хотят вместе з Донскими атаманы и казаки чинить над Крымом промысл». Однако ни каких официальных грамот в Войско, от калмыков или астраханского воеводы не приходило.

Через 10 дней (27 июня), Войско отправляет в Москву ещё одну легковую станицу атамана Ивана Савельева и есаула Якова Васильева, с войсковой отпиской. В ней войсковой атаман Корнила Яковлев сообщал, что: «…Ходили мы, холопы твои, с твоим государевым стольником и воеводою с Иваном Хитрым и с ратными людьми под новой донецкой город, и к тому городу приступали накрепко и с лестницами и на стене были и у башен кровли взломали и твоего государского величества стольник и воевода Иван Хитрой на приступе не был, и стоял от того донецкого города за Донцом верстах в трех и больше, и как мы, холопы твои, с твоими государевыми ратными людьми на том городе на стенах и у башен кровли взломали, и твоего царского величества стольник и воевода Иван Хитрой прислал от себя из табора начальных людей и велел от того города прочь отступить твоим государевым ратным людям, и те твои государевы ратные люди от того города по его Иванове Хитрова присылке прочь пошли».

На расспросе в Кругу, взятые под Азовом татары показали, что крымский хан собирается идти войной на Россию. Для этого он отправил одного из своих сыновей «… в Темрюк, и в Атаман (Тамань), и в Нагаи для ради собранья многих воинских людей, и быть де ему, Крымскому царевичу, и с теми воинскими людьми, под город Азов». В случае, если, прибыв под Азов, он узнает от взятых в плен языков, что русские войска в этом году на Дон не придут, ему было велено идти в поход на Россию.

Казаки сочли полученные от взятых языков сведения весьма важными и отправили одного из взятых в плен татар, Токолая, в Москву вместе со станицей атамана Савельева. Далее казаки, в своей отписке обвиняли воеводу Ивана Хитрово в провале штурма турецкой крепости. Когда он, в разгар успешного приступа, велел вверенным ему войскам отступать, называя казаков изменниками, чем обрёк дело на провал. Донцы выражали по этому поводу своё негодование и писали, что вместе им с Иваном Хитрово не служить.

По совам атамана Савельева, гарнизон Азова был сокращён султаном и составлял всего 1000 янычар и 400 татар. В башнях, как сообщалось ранее, располагалось по 300 человек и в Лютике 500. Турецкие крепости, построенные в болотистом донском гирле, были плохо приспособлены к проживанию. В результате чего, весной, из-за сырости, недостатка продовольствия и чистой воды, в них вспыхнули эпидемии, и умерло несколько сот человек. Так что султану пришлось в мае месяце отправлять для пополнения их гарнизонов 500 янычар.

Весной туркам удалось взять в плен донского казака, который на расспросе показал, что летом к Азову, на помощь казакам подойдут калмыки и астраханские служилые люди. Это вызвало обеспокоенность турок, которые отправили пленника к хану в Бахчисарай. Тот в свою очередь послал к темрюцким черкесам и нагаям своего сына, для отражения россиян.

Получив войсковую отписку, Алексей Михайлович, обеспокоился раздорами между его воеводой и казаками. Так как в предыдущей отписке, присланной со станицей атамана Афанасьева, казаки на воеводу не жаловались. По всей видимости, между ними произошла крупная ссора. И царь, стараясь сгладить разногласия между враждующими сторонами, в своей грамоте от июля 1661 года, призывал донцов служить ему по-прежнему. А сыск по делу произойдёт после возвращения воевод в Россию: «И вам бы, атаманом и казаком, с нашими великого государя стольники и воеводы и с нашими ратными людьми, оставя ссоры, быти в совете».

Кроме этого царь благодарил казаков за заключённый между ними и калмыками союз: «… В нынешнем 169 году, апреля в 16 день, писали к нам, вел. государю, вы, атаманы и казаки, с станичники своими с атаманом Дмитрием Афонасьевым с товарищи, что в нынешнем же 169 году февраля в 20 день присылали на Дон к вам, атаманам и казакам, калмыцкие тайши Дайчин-тайша и сын его Мончик-тайша и все калмыцкие и едисанские мурзы об миру посланцев своих калмыцкого мурзу Баатыршу Янгильдеева с товарищи, и аманатов двух человек они вам на мир дали и шертовали они, калмыцкие посланцы, на своей правде на своей калмыцкой вере за Дайчина-тайшу и сына его Манчика-тайшу и за всех калмыцких и едисанских мурз и за всех воинских людей на том, что им, калмыцким тайшам, служить нам, великому государю, с вами за одно и промысл над крымскими и ногайскими людьми чинить, и никакой хитрости им над нашими, вел. государя, людьми не чинить, а для мирного подкрепления и для подлинных ведомостей послали вы, атаманы и казаки, к калмыцким тайшам с их калмыцкими посланцы своих донских казаков Федора Будана да Степана Разина».

Однако, как говориться: нет дыма без огня. И Алексей Михайлович, предполагая, что доля вины в раздорах с казаками лежит на воеводе Хитрово, отправляет ему 14 июля грамоту с выговором, приказывая действовать совместно с казаками: «И буде так, и то ты делаешь негораздо: по нашему великого государя указу велено вам нашему великого государя делом промышляти заодно и быти в совете… и с атаманы и казаки совете имети о наших великого государя делах безо всякие вражды и ссоры, чтоб в том вашем несоединенье и ссоре наши великого государя воинским делом какие помешки и порухи не учинилось». Эта грамота была отправлена на Дон с атаманом Самарениным.

В своей очередной грамоте от 21 июля 1661 г., царь благодарил казаков за присылку вестей, но тут же делал выговор за возникшие разногласия между ними и воеводами. И призывал казаков не обострять отношений с воеводой Иваном Хитрово, обещая произвести дознание, по возвращении воеводы в Москву. Во второй своей грамоте, датированной 21 июля, Алексей Михайлович извещал казаков о прибытии в Москву калмыцкого посольства во главе с Зайсан Тарханом, привёзшим от тайши Дайчина грамоту. В которой он, и другие тайши подтверждали своё подданство русскому царю: « … они Калмыцкие Дайчин, да Монча, да Солом Сереня тайши з братьями своими, и с племянники, и со всеми улусными людьми прежнее своё подданство подкрепили, и шерть вновь при посланнике нашем Канпулай (Каспулате) мурзе Черкасском и при дьяке Иване Горохове который посылан был к ним от нас, великого государя, учинили на том, что им с нашими великого государя ратными людьми против неприятеля нашего Крымского хана помогать промысл чинить за одно». Царь сообщал, что и призывал донцов действовать совместно с ними.

В тот же день ещё одна грамота с выговором была отправлена и Ивану Хитрово. В случае если воевода и впредь не будет действовать в согласии совместно с казаками, царь грозил ему опалой: «А буде ты и впредь учнёшь так делать, а по-нашему великого государя воинскому делу какая в том твоём непослушанье с ними, з Донскими казаки несовете учинитца поруха, и тебе от нас, великого государя, быти в опале».

Между тем из российских полков воевод Хитрово продолжилось бегство служилых людей и к началу сентября в строю осталось менее 3000 бойцов. Обеспокоенное этим Войско отправляет в Москву легковую станицу с просьбой присылки государевых войск и пушек. В противном же случае, казаки, из-за своего бедственного положения, грозились уйти с Дона в более спокойные места, ибо «… руки наши не в силах уже защищать жилищ наших от многочисленных врагов». Конечно, это заявление было преувеличением, и должно было лишь дипломатическим способом давления на Москву. Однако царь, связанный по рукам и ногам войной с Польшей и Крымом, не мог немедленно отправить на Дон требуемые подкрепления. Алексей Михайлович велел князю Каспулату Черкасскому, с астраханскими и терскими служилыми людьми быть в готовности в Царицыне. Украинскому гетману Брюховецкому и калмыцким тайшам были отправлены грамоты с призывами идти громить крымские улусы, и сковывать силы хана.

Летом 1661 г. крымский хан, видя, что в помощь Войску Донскому не подошли дополнительные русские полки, увёл с Дона всю свою конницу на соединение с польским королём, воевавшим в это время с Россией. Воспользовавшись этим, казаки под командой атамана Яковлева и войскового есаула Терентия Павлова, решили испытать счастье под стенами Каланчей, преграждавших им путь в море, стремясь их разрушить. 2 августа донцы приступили к ним. В полуверсте от башен они разбили лагерь и обнесли его земляным валом. Выйдя из него ночью, казаки построили шанцы в 100 саженях от Каланчей, установили на них пушки и начали обстрел: «… и под теми Каланчинскими башнями поставили шанцы, от башен сажен за сто, а иные и меньше, и под теми крепостьми промысл с твоими ратными людьми чинили вместе… и на одной башне, верхний большой бой из пушек сбили, а среднего, государь, бою те твой государевы пушки не взяли». Пушки, присланные из Москвы на Дон, были малого калибра и с дефектами литья. От интенсивной стрельбы три из них взорвались, убив и перекалечив при этом многих казаков и служилых людей.

Часть турецких пушек, расположенных на верхнем ярусе башен были сбиты, но пушки, установленные в казематах крепостных стен, уцелели, защищённые мощной каменной кладкой. Но, несмотря на это, казаки и ратные люди устремились на штурм башен: «… и на одной башне с лестницами были, и Божиею, государь, волею, тех башен не взяли». Сделать подкопы, для заложения пороховых мин, было невозможно из-за близости грунтовых вод. Казаки были вынуждены отойти в Черкасск. В ходе боевых действий, в числе прочих был ранены войсковые есаулы Тарентий Павлов и Михаил Терской, а также войсковой полковник Федот Прокофьев.

По итогам этих боёв, Войско Донское отправило в Москву легковую станицу с отпиской. Отписка войска Донского, привезенная в Москву 18 сентября 1661 года: «…По твоему, велик. государя, указу пошли мы, холопы твои, под Каланчинские крепости, что поставил вновь крымской хан, и под те крепости пошли, и где нам, холопам твоим, быть, от тех крепостей за полверсты, учинили земляной вал и под теми Каланчинскими земляными башнями поставили шанцы, от башен сажень за сто, а иные и меньше и под теми крепостями промысл с твоими ратными людьми чинили вместе, сколько нам, холопам твоим, милосердый Бог помощи подал, и на одной башне верхней большой бой из пушек сбили, а среднего, государь, бою те твои государевы пушки не взяли… и мы… с твоими ратными людьми… пошли к тем башням с лестницами на приступ и на одной башне на стене с лестницами были и Божиею, государь, волею тех башен не взяли».

В связи с тем, что присылка государева жалованья и обещанных русских войск задерживалась, казаки грозились с Дона разойтись от бескормицы:

«… А если, государь, твоего, в. государя, большого голандского наряду и твоей прибыльной конной и пешой рати к нам, холопам твоим, не будет, и нам, холопам твоим, с твоей государевой плесловучия Дону реки разбрестись будет всем розно, потому что держать нам, холопам твоим, не в мочь и кормитца нечем».

Создавшееся положение казалось безвыходным для Войска Донского. Но потерпев неудачу под Каланчинскими башнями, в сентябре 1661 года предприимчивые казаки нашли способ, как обойти турецкие крепости. Выше Каланчинских башен имелась ещё одна узкая одна узкая мелководная протока, непригодная для прохода в Азовское море. 300 донских казаков с русскими служилыми людьми воеводы Хитрово, под командой уже известного и излечившегося от ран войскового есаула Терентия Павлова выдвинулись к протоке.

Углубив и расширив её, казаки получали свободный доступ к морю. Однако путь по мелководному ерику, который турки и татары могли без труда перекрыть – засыпав его, был ненадёжен и чрезвычайно опасен. Для отвлечения от него неприятелей, казаки, установив пушки, открыли по башням огонь. Ночью пускали вниз по течению тяжёлые дубовые брёвна, рвавшие перетянутые через протоку железные цепи. Засевшие в цитаделях османы, каждую ночь ожидали прорыва казачьих стругов, непрерывно жгли факела, готовые в любую минуту открыть убийственный огонь.

Но донцы вновь обманули своих врагов. Снарядив 20 больших стругов, 1400 казаков вышли в море по вновь прорытому Казачьему ерику. Под урочищем Бело-Сарай донцы встретились с пятью каторгами Сеин паши, вёзших в Азов 500 янычар, для усиления гарнизона. Казаки без колебаний атаковали неприятеля, и вступили с ним в бой: «… встретясь с донским войском которые были на судех, и с ними бились и к кораблям донское войско приступали, и многих из них турских людей побили, и паша с ратными людьми пошёл в Азов». Казакам не удалось захватить хорошо вооружённые каторги противника, однако турки понесли тяжёлые потери, при том, что их практически не оказалось у казаков. Отправив на лодке двух казаков для вестей, судовая рать Войска устремилась к крымским берегам.

В это время, по приказу крымского хана, к Азову подошёл калга с 3000 конницы. Узнав о прорыве казачьего флота в море, он с частью азовского гарнизона подошёл к Казачьему ерику и велел его засыпать камнями и землёй, стремясь не допустить возвращения казаков в Черкасский городок. Засыпав протоку, Калга отвёл свою конницу «… для корму в черкасские места и хотел де на то место опять притти в то время как войско придёт стругами с моря».

Тем временем судовая рать донцов пристала к берегу между Кафой и Судаком, где казаки, сойдя на сушу, пошли в глубь Крыма, где разграбили и сожгли 10 татарских селений. Взяв богатую добычу, они отплыли к родным берегам, но под Арбатком попали в сильнейший шторм. Семь стругов было выброшено на берег и разбито. Однако бывшие на них казаки уцелели и двинулись в Черкаск степью, отбиваясь в течении недели от наседавших татар: «… те казаки пошли в Войско берегом, по крымской стороне и, по той стороне идучи, билися с татарами неделю, и пришли в Войско все здорово ж». Уцелевшие струги благополучно приплыли к засыпанному камнями ерику, где, не мешкая переволокли свои суда в Дон и прибыли в Главное Войско. Калга со своей 3000 конницей так и не успел перехватить отважных донцов. По всей видимости, его дозоры, оставленные у ерика, либо были вырезаны казаками, либо несли свою службу спустя рукава.

В этом же году, летом, 70 донских казаков, на лёгких стругах, ходили в поиск к улусу мурз Урамаметевых, где «… подле де моря взяли Арумбетевы половины кочевых улусных людей с тридцать человек». Другому отряду донцов, в количестве 77 человек, на двух стругах, повезло меньше. Проскользнув мимо турецких и татарских застав в Чёрное море, казаки попали в шторм. Трое суток струги носило по морю. На четвёртые сутки их выбросило на грузинское побережье, где казаки были пленены.

В октябре 1661 г. в Москву Войско Донское отправило казачью станицу во главе с атаманом Терентием Павловым, отличившимся во время походов казаков на крепость Лютик и Казачий ерик. Станица везла государю отписку о донских делах и сообщало о планах турок и крымцов.

Из расспросных речей станичного атамана Терентия Павлова, прибывшего с Дона в Москву 17 октября 1661 года: «…Приходил под Азов крымской царевич с татары, а с ним было татар 3,000 челов., да морем пришли под Азов же на пяти кораблях с турским Сеин-пашою с 500 человек, и пришед со всеми людьми, на Белосарае, встретясь с донским войском, которые были на море в судах, с ними бились и к кораблям донское войско приступало и многих у них турских людей побили, и паша с ратными людьми пошел в Азов, а прислан де он с ратными людьми, в прибавку, сидеть в новые крепости. А донское де войско, которые с теми турскими людьми бились, на 20 стругах пошли за море, на крымские места, и с того де бою прислали в войско на Дон с моря двух человек, и те де казаки в войске им сказали, что у них на море с турскими людьми бой был и турских людей многих нобили, а их де донских казаков, государским счастьем, Бог помиловал, отошли все в целе и пошли за море на крымские места. А которым де местом казаки пошли на море и то де место, Казачий ерик, крымской царевич с азовскими и с новоприбывшими людьми засыпали и закрепили; а закрепя, отступил царевич для корму в черкасские места и хотел де на то место опять прийти в то время, как войско придет стругами с моря».

Кроме этого атаман Павлов рассказал о присылке калмыцкими тайшами на помощь Войску Донскому 500 конных калмыков, и участием их в совместном походе с казаками и русскими служилыми людьми под Азов. Где союзники разгромили ногайские улусы и азовских турок.

«…А как де к ним в войско приехали посыльщики их, атаман Федор Будан да Степан Разин, из калмыков, и в то де время пришли к ним калмыков с 500 челов., и с теми де калмыки ходили из войска, атаман Корнило Яковлев и государевы воеводы с ратными людьми к Азову на ногайские улусы, и из Азова де азовцы пришли к ногайцам на помочь, и с ними бой у них был, и калмыки де на том бою бились радетельно, а бой де у них лучной да копейной, и на том де бою ногайских и азовских людей побили больше 500 человек и взяли в полон с 500 же человек, да отбили русского полону больше 100 челов., и тот де азовской и ногайской полон весь войском отдали калмыкам для того, чтобы де им впредь повадно было на крымские улусы ходить. А русского де полону им в войско калмыки не дали, а сказали, что тот русской полон везут они к тайшам, и тайши де тот полон отошлют к великому государю от себя».

27 ноября Войско Донское отправляет в Москву зимовую станицу атамана Корнилы Яковлева и войскового есаула Михаила Терского с войсковой отпиской. В ней казаки сообщали государю о своём неудачном приступе к Каланчинским башням 2 августа этого, а также о склонении калмыков на сторону России и выдаче им богатых подарков из войсковой казны. Кроме этого, казаки по обычаю просили его прислать им государево жалованье.

«…Поехали де они к великому государю с Дону из войска тому 4-я неделя, и пред их де приездом недели за две их посыльщики, которые были посыланы на море 14 стругов, пришли к ним в войско с моря все здорово, а сказали им: были де те их товарищи <…> на тех стругах под Крымом ниже Кафы, меж Судочка на берегу, и в том де месте сожгли и разгромили деревень с 10-ть, а семь де стругов морем разметало под Арбатком, и которые де казаки были на тех стругах, и те казаки пришли в войско берегом по крымской стороне, и по той де стороне идучи, бились с татары с неделю и пришли в войско все здорово ж».

1 декабря Войско отправило в Москву легковую станицу атамана Фрола Минаева и есаула Потапа Никитина, с войсковой отпиской, и с одним из казаков, бежавшим из Керчи. В ней войсковой атаман Осип Петров сообщал, что 29 ноября в Войско из Керчи пришли судном 15 российских беглецов. На расспросе в Кругу они рассказали, что в Крыму, с частью войска остался один из сыновей хана, а сам хан, со вторым своим сыном ушёл на соединение с польским королём и изменившим России гетманом Юрием Хмельницким. Осенью крымцы собирались уйти в Крым, однако по просьбе польского короля, остались до зимы, чтобы по зимнему пути идти в поход на Россию.

На расспросе в Посольском Приказе, атаман Минаев рассказал, что осенью к ним в Войско, прислал четырёх гонцов, во главе с казаком Мискей, запорожский атаман Иван Брюховецкий. В своей отписке он извещал донцов, что двинулся с 15000 Войском Запорожским под Перекоп, чтобы заставить крымского хана отказаться от похода на Россию. Кроме этого он призывал донских казаков запретить своим союзникам калмыкам приходить на них войной, грабить и разорять: «А они, Войско Запорожское, подданные царского ж величества, и чтоб они, тайши, улусным своим людем заказ учинили, чтоб их улусные люди впредь на Запорожье не приходили и разоренья им не чинили. А как они, Калмыки, на Крымские улусы пойдут, и они б с ними, с Войском Запорожским, ссылались и под Крымскими улусы промысл чинили заодно».

Однако не всё было так просто. Калмыки, зная об измене гетмана Хмельницкого и части украинского казачества, считали всех запорожцев изменниками и врагами русского царя, а потому своей законной добычей. Это подтверждается расспросными речами донского казака, бывшего в Запорогах. Во время похода калмыков в Крым, он был взят в плен вместе с несколькими запорожцами: «И тех де Черкас всех они порубили, а его отпустили для того, что он сказался Донской казак. А про Черкас Калмыки говорят, что они с ними, Черкасы, не в миру, что де они царскому величеству изменники, и впредь де их они воевать учнут».

Приехавший вместе с легковой станицей Фрола Минаева, казак Анисим Фёдоров на расспросе в Посольском приказе рассказал, что попал в плен два года тому назад, во время похода за языками к нагайским улусам. Впоследствии был продан в Керчь Муртозе бею. Летом этого года из Перекопа было получено известие «… что идут к Перекопи Калмыков з десять тысяч, а с ними идут казаки, неведомо Донские, неведомо Запорожские». Для отражения неприятеля Муртоза бей, собрав 1500 человек конницы, двинулся к Перекопу. Воспользовавшись ослаблением охраны, Анисим Фёдоров и ещё 14 россиян и казаков, украв струг бежали. Добравшись до гирла, они бросили струг и пешком добрались до Черкасска.