Гардарика

Глава 1. КОМАНДАНТЕ

В центральном посту, за пультом, тупо, сонно, уставившись в многочисленные приборы, сидел одинокий дежурный. Человек, подперев голову руками, не замечал тихого пения датчиков, какой-то звенящей тишины, приглушённого освещения, полностью погрузившись в свои мысли и воспоминания. Всё было привычным в этом замкнутом пространстве, где, казалось, время остановилось навсегда. Но атомные, кобальтовые часы, расположенные между двумя стереоэкранами переднего обзора, показывали независимое время, которое течёт там, на Земле, а ниже располагались часы, показывающие корабельное время.

Сидящего за пультом, в удобном гидропатическом кресле, человека звали длинно: Серхио Агуэра де ла Майор, однако, на корабле все называли его просто – команданте. И не случайно, потому что он был не только астронавигатором, но и командиром экипажа необычного космического корабля «Крот», который со скоростью в семьсот тысяч километров в час шёл к солнцу.

Корабль находился в пространстве на миллион километров выше плоскости системы, и шёл по гигантской параболе, но не по прямой, а со смещением в тридцать градусов. В левом переднем стереоэкране, приглушённое специальными фильтрами, недобро пульсировало солнце. Правый экран показывал постепенно приближающуюся грязновато-красную Венеру, а из боковых и задних экранов на пёстром фоне близких белесых туманностей всепроникающими иглами кололи глаз ближайшие звезды.

Пожалуй, эти звёзды и оживляли порядком надоевший за время полёта интерьер центрального поста. Вообще-то особой необходимости в дежурстве кого-либо из астронавигаторов не было, надёжная корабельная автоматика, выполненная по новейшим нанотехнологиям работала безупречно. Мало того, контролировалась она бортовым компьютером последнего поколения, который выполнял пятьдесят триллионов операций в секунду, что позволяло любому астролётчику заниматься научными изысканиями и какими-нибудь личными делами во время очередного дежурства. Однако, корабельный устав требовал присутствия на посту двух дежурных. Так, на всякий случай. Хотя случись что-нибудь, какая-либо неполадка, человек ничего бы уже не успел предпринять для своего спасения, в том числе, может быть, не помогла бы и автоматика. Но не надо забывать, что корабельный компьютер, пожалуй, был сильнее человека во много тысяч раз, и, казалось, а зачем тогда нужен был дежурный на борту.

Команданте был не один, второй астронавигатор Теодор ушёл взбодриться волновым, энергетическим душем и позаниматься в большом тренажёрном зале.

Серхио и его команда из десяти человек не были новичками в космосе, но его напрягало то обстоятельство, что никого из них он не знал толком. Вот не знал и всё, а это, вообще-то, несовместимо с Уставом Космической службы. Несмотря на то, что это были высококлассные космические специалисты, все они являлись осуждёнными в своё время на пожизненные сроки за различные преступления, связанные с гибелью людей. Собрали их из разных тюрем перед самым отлётом. Серхио не дали даже ознакомиться с личными делами из-за режима секретности и спешки. Ему это уже тогда показалось подозрительным. При знакомстве каждый член экипажа назвался явно вымышленным именем, а может кличкой. Электронный инженер так и вообще отрекомендовался Пятым. Пятый, и всё тут! Одно обнадёживало, что люди чётко и безукоризненно выполняли свои бортовые обязанности.

А вот загадочный одиннадцатый член экипажа никаких обязанностей на борту не имел, а уж имя носил и совсем странное: БОЧ-22. Имя, не имя, чёрт его знает, биологический объект человек из 22-го века – вот что. Однако из всей команды только один этот БОЧ носил широкий пояс с инфразвуковым излучателем, что говорило о его высоких полномочиях. Такие пояса носили только командующие округами, высшие офицеры космического флота и начальники экспедиций. Кроме того, все члены экипажа брили головы и лица лазерными бритвами, а этот имел на голове каштановую гриву, бороду и усы. А ещё необычный пассажир, в отличие от других, называл командира французским именем Серж, или ласково, по-славянски, Серёжа. Вот о нём-то Серхио знал несколько больше, чем о других. Всё потому, что до суда им довелось посидеть в одной камере ИВС /изолятор временного содержания/. Этот БОЧ-22, физик с учёной степенью, занимался изучением кротовых нор, в околоучёной среде их ещё называют аномальными зонами. Он создал довольно стройную теорию их существования, смело ставил эксперименты с людьми, в результате отправил в параллельные миры десятка три добровольцев, которые так и не дали о себе знать. БОЧу маячила высшая мера наказания по обвинению в намеренном уничтожении людей, но он сумел доказать на суде, что эти молодые добровольцы физически существуют, только в ином измерении. Защита поддержала БОЧа упрощёнными научными выкладками. Компьютер-судья вынес решение: тюремный срок до возвращения в этот мир хотя бы одного добровольца, а такое решение можно было рассматривать скорей как пожизненное заключение. Вот тут-то и вмешалась госпожа Удача.

Концерн «Крот», а вернее его учёный совет, заинтересовался научными разработками БОЧа, и рекомендовал совету директоров поставить масштабный эксперимент в космическом объёме. Концерн мог себе позволить роскошь снарядить экспедицию в неизвестность, собрав для этого на космическом корабле учёных-преступников, словно скорпионов, в одну банку. Всё проделали в тайне, без какого-либо привлечения пронырливых СМИ. В совете директоров посчитали, что, мол, пропадёт экспедиция в межзвёздной пучине, так вроде как не велика и потеря. Ещё бы – концерн был монопольным разработчиком урана и других редкоземельных элементов на Марсе и спутниках Юпитера, единственным поставщиком ядерного топлива для силовых энергетических установок Земли, а также топлива для двигателей космического флота.

Ещё пять лет назад до этого полёта был готов проект нового многофункционального космического корабля с применением малого астероида в качестве готового корпуса. Инженеры и технологи богатейшего на Земле концерна пригнали из пояса астероидов на Луну подходящую конусообразную скалу, целиком состоящую из диорита, в сто пятьдесят миллионов тонн весом. Ракетные конструкторы и космические рабочие с помощью роботов-проходчиков за год приспособили астероид для полёта, пробурив в нём тоннели и помещения для экипажа из 11 человек. Установили ионные планетарные моторы и маршевый, ядерный двигатель. Снабдили необычный корабль водой, жидким азотом и твёрдым атомарным кислородом. Набранные в экипаж люди согласились поменять тюремные камеры на любимую работу. Закон позволял использование любых пожизненных заключенных в рискованных экспериментах по их согласию. Однако им не сочли нужным объяснить, какова цель экспедиции, в чём заключается это полётное задание. Командир Серхио Агуэра тоже не знал цель полёта, и это раздражало его ещё больше. Вот, сидя за пультом, он и перебирал в голове возможные варианты целей полета.

Неуклонно приближалась Венера, и в рабочем плане полёта рекомендовалось осмотреть планету в орбитальном режиме, просканировать и сделать картирование наиболее удобных и открытых месторождений полиметаллов для последующих их разработок предприятиями концерна. Надо было тормозить, и Серхио ввёл в компьютер команду включить носовые моторы. В тихую песнь приборов вплелась дробь негромких ударов тормозных двигателей, нарушив тем самым привычную тишину. Корабль слегка, почти незаметно, содрогнулся, а бортовой компьютер выдал уточнённые данные: сближение с планетой займёт ровно четыре часа. Команданте, взглянув на атомные часы, сделал отметку в электронном бортовом спецжурнале и выдал команду на пробуждение всему экипажу. Работа предстояла всем.

Обычно, в целях экономии воды и пищи, большая часть экипажа спала в специальных ваннах, в спецрастворах, где поддерживалась пониженная температура плюс восемь градусов по Цельсию, низкая нервная деятельность и удар сердца один раз в сто секунд. Специальный биостимулятор поддерживал эту еле теплившуюся жизнь, где деление клетки замедлялось на порядки, а её энергопотребление падало почти до нуля. Пробуждение занимало не менее трёх часов, когда постепенно начинало подниматься давление и температура тела, насыщение воздуха отрицательно заряженными ионами кислорода, удары сердца начинали учащаться, в организме включались обменные и метаболические процессы. Волнообразный энергетический душ усиливал нервную деятельность, и у человека просыпалось сознание.

Пока шло пробуждение, голову командира опять заполнили мысли об экипаже. Хуже не бывает, когда летишь неизвестно куда и о людях почти ничего не знаешь. Как с ними работать? На кого положиться в трудную минуту? Ситуации могут возникнуть самые неожиданные. В одном был уверен команданте: его люди получили свои тюремные сроки несправедливо. Каждого из них явно спровоцировали, загнали в угол. Законов на всевозможные нюансы в сложной жизни человека в обществе: служебные, бытовые, производственные, не напишешь, все жизненные коллизии предусмотреть невозможно даже большому коллективу профессионалов по уголовному и гражданскому праву. Правовое сознание в обществе просто так, из ничего, не рождается. Скорей, оно возникает в упорном противостоянии полярных интересов, различных точек зрения даже по одной и той же проблеме. Известно ведь, что законодательная культура складывается постепенно. Вообще правовое сознание прививается с младенчества, и немало поколений сменится, пока это правовое сознание накрепко засядет в головах людей. А несправедливость – она ведь существовала всегда и, видимо, будет жить вечно. Так уж человек устроен. У каждого ведь свой взгляд на различные ситуации, своё, личное, понимание сути вещей, в зависимости от воспитания, темперамента и заложенной в его сознание общечеловеческих ценностей.

В голове у Серхио, словно ржавый гвоздь, давно уж сидел вполне закономерный вопрос: почему законодатели и правоведы не могут понять, что судить и наказывать надо в первую очередь провокатора, хотя бы уже даже и лишённого жизни? Убийцу же и оправдать не грех, коли, его жёстко, неоправданно спровоцировали. Ведь понятно же, что даже вполне законопослушный человек может взорваться, когда его загонят в угол, из которого нет выхода. Разбираться в таких делах надо тщательно и, возможно, долго, а многим должностным лицам этим заниматься неохота. Серхио, как-то давно ещё, вычитал в какой-то древней славянской хронике: «Зачинщик, аще и убиту быти, виновен есмь…». Скорей зачинщик, он и есть провокатор. Древние правоведы, по-видимому, лучше понимали суть конфликта меж людьми, и в трагических случаях, где кто-то погибал, обязывали одну из сторон выплатить штраф, дань, родне погибшего провокатора, которая жёстко фиксировалась в разных случаях. Может быть, нынешним законодателям взять за основу древнее толкование??? Мысли в голове команданте роились и тихо копошились, словно пчёлы в улье…

*****

Наконец, к исходу четвёртого часа, в центральном посту собрались все, заняв свои места по служебному расписанию. На переднем экране рос, приближаясь, мутный диск Венеры. Астролетчики загипнотизировано уставились в экраны, забыв о приборах. Робот-рулевой, повинуясь воле бортового компьютера, осторожно подвёл корабль-скалу к планете. Поверхность Венеры на экранах ринулась навстречу. Корабль начал методически вить спираль облёта планеты от одного полюса к другому.

Стереотелескоп-тролль пронизал толстую, грязную и горячую атмосферу Венеры. Собравшиеся в центральном отсеке люди увидели, наконец, как из недр планеты выпирают острые пики, ребра, отвесные иззубренные стены красных, как свежие раны, чёрных, как бездны, каменных масс. Огромные гейзеры, по три- четыре сотни метров, а то и больше, газообразной воды вырывались из трещин в коре. Фантастическими драконами разлеглись по поверхности планеты цепи действующих вулканов, а на обдуваемых бешеными вихрями каменных плоскогорьях из вулканических лав виднелись гигантские трещины и провалы, источавшие раскалённую магму и казавшиеся жилами кровавого огня. Приборы и человеческие глаза зафиксировали целые озёра расплавленного свинца, олова, ртути. До предела высокая температура на поверхности планеты достигала шестисот градусов по Цельсию.

Люди, глядя на всю эту космическую вакханалию, отлично понимали, что разрушительные испарения фтора, яд окиси углерода и ртути, мертвая плотность инертных газов – в этой страшной, ядовитой атмосфере ничто биологически-земное не сумело бы просуществовать и нескольких секунд. Более чем на сотню километров взвивались густые облака вулканического пепла, ослепительно голубые на освещенной стороне, непроницаемо чёрные на теневой стороне Венеры. Страшные, многокилометровые молнии били по всем направлениям, свидетельствуя об огромной электрической насыщенности мёртвой атмосферы.

Люди устали уже смотреть на фиолетовый призрак такого большого здесь солнца, чёрное небо, почти наполовину скрытое сверкающей короной жемчужного сияния, а внизу, на планете, – алые контрастные тени на диком хаосе базальтовых скал, пламенные борозды, извилины, сверкающие озёра дымящихся расплавленных полиметаллов, непрерывные и яркие вспышки бледно-зелёных молний, похожих на тысячекилометровые деревья. Звукозаписывающие аппараты передавали в центральный пост непрерывный планетарный гул, частые взрывы вулканических бомб и грохот землетрясений, но даже этот постоянный звуковой фон перебивался устрашающим, раздирающим слух, треском и громом электрических полей в жуткой атмосфере планеты Венера, которую, как утреннюю звезду на Земле, так красочно воспевают поэты…

Бортовой компьютер записывал этот дикий планетарный хаос с бесстрастной, нечеловеческой точностью, и тут же, мгновенно передавал эту богатейшую, космическую информацию на Землю, в приёмники головной конторы концерна «Крот», где учёные, физики, экономисты и аналитики, могущественной монополии вырабатывали точные рекомендации по эксплуатации богатейших недр Венеры…

–– Команданте! Надеюсь, садиться в эту преисподнюю мы не будем? – раздался, вдруг, хриплый от волнения голос второго астронавигатора Теодора. – Удивляюсь, почему люди назвали эту адову планету красивым женским именем, да ещё и любовались этой утренней звездой. Марс по сравнению с этим чудовищем, с этим монстром, просто щенок, да какой там, инфузория. Какие тут могут быть разработки при такой жаре и постоянных землетрясениях? Какая тут, скажи ты мне, земная техника выдержит?

Серхио медленно повернул голову в сторону своего помощника, потом посмотрел на других астролетчиков, в глазах которых застыл тот же вопрос. Четко произнес:

– Садиться не будем, хотя нашему кораблю с космической защитой ничего не грозит. А насчёт горных разработок, так это уж пусть голова болит у Совета директоров нашей конторы. Могу только сказать, что управлять робототехникой можно спокойно и с орбиты. Ну, а нынешняя техника из перестроенного нанотитана выдержит температуру в три-четыре раза выше, чем венерианская. Роботы просто будут закачивать жидкий полиметалл в ракетные танки с электромагнитным полем, и отправлять на Землю готовый продукт. Как видите, затраты здесь невелики. Концерн знает, что делает. Всё, Теодор! Даю команду компьютеру на раскручивание спирали и выход на запланированный курс, к солнцу. Всю важнейшую информацию мы передали в контору. Я пойду спать, а ты распорядись с новой сменой дежурных….

Через восемнадцать часов по точному корабельному времени отдохнувший командир вошёл в центральный пост, и, к своему удивлению, увидел, что вся команда бодрствует и явно нервничает. Серхио взглянул на датчик указателя скорости – он показывал более двух миллионов километров в час и продолжал увеличивать скорость за счет всё усиливавшейся гравитации солнца. В экранах видно было, как пролетали световые бури, преодолевая тяготение звезды. Их дальние отголоски опасно толкали и раскачивали «Крота». Счётчики космических и других видов жёстких излучений зашкаливало. Внутри, казалось бы, надежно защищённого корабля в прочной каменной скорлупе, нарастала опасная для всего живого ионизация радионуклидов. Людям можно было только догадываться о неистовстве лучистой энергии, сильнейшим потоком устремлявшейся в пустоту пространства – там за диоритовыми стенами корабля, о квинтиллионах киловатт бесполезно расточаемой мощности.

На переднем экране виднелся красноватый диск далёкого ещё Меркурия. Планета плыла на фоне гигантского шара неописуемо яркого газа с поверхностной температурой в шесть тысяч градусов. Огромное солнце распростёрло на миллионы километров крылья жемчужно-розового огня. Казалось, что лучи его ощутимо били и давили всё попадавшееся на их пути, летели в чёрное пространство могучими копьями в десятки миллионов километров длины. Светло-фиолетовый диск солнца на переднем экране корабля выглядел страшным монстром для человека впервые увидевшего звезду не через земную атмосферу. Туда, в этот океан огня страшно было окунуться. Гигантские протуберанцы протянули свои щупальца из глубин океана полупрозрачного фиолетового пламени звёздной атмосферы, протягивались в пространство всёсжигающими руками. Так велика была энергия Солнца. Внутри звезды, при возрастающем давлении к центру, температура достигала пятнадцати миллионов градусов, она сжигала в одну секунду шестьсот тысяч тонн водорода. Даже в защищённых специальными фильтрами человеческих глазах, огромное на экране Солнце вызывало удивительное ощущение призрачности, почти невидимого, но смертельно опасного для людей фантома….

Серхио впервые в жизни посетил холод страха, но своим спутникам нельзя было показать своего смятения. Он подошёл к компьютеру, быстро произвёл короткое вычисление и ещё больше похолодел. Компьютер показал, что жёсткие излучения и всё возрастающая гравитация, казалось бы, родной звезды уничтожат хрупкий человеческий груз ещё задолго до того, как корабль войдёт в спасительную тень Меркурия. Но страшнее был солнечный протуберанец, от которого едва ли успеешь убежать, а сильное магнитное поле корабля всё равно сравнительно ничтожно и защитить от океана огня не способно.

–– Команданте! – возопил ядерщик Густав. – Ты, куда нас тащишь? Через два часа полёта со всё возрастающей скоростью нас всех разнесёт на элементарные частицы! Разве Венера не цель нашего полётного задания? Пора поворачивать к Земле, домой!

– Включайте тормозные двигатели! – приказал Серхио. – Переходим на ручной режим! При такой скорости повернуть нельзя, от нас останется одна протоплазма, а от корабля – обломки!

– Хм, пробовали уже! – Густав выглядел каким-то растерянным. Двигатели не запускаются! Заблокированы компьютером!

– Я сейчас разнесу эту чёртову машину! – крикнул астроном Хью. Решительный настрой его передался и другим.

«Совсем плохо! – пронеслось в голове у Серхио. – Люди в панике и надо что-то предпринять. Иначе всем хана».

– Стойте! – крикнул он. – Он же нас слышит!

– Кто!

– Кто, кто! Компьютер! Спросите вон у Пятого!

– Ну и пусть слышит! – послышались голоса.

– Да поймите вы! Разбить сердце корабля невозможно, так же, как и другие приборы! У него несколько степеней защиты! Одна из них – инфразвук. Достаточно пяти герц, чтобы превратить всех нас в зомби, а десять герц – смерть. Кроме того, он включит механизм самоуничтожения и нас всех разнесёт на атомы. Астрономы с орбиты Земли увидят только маленькую вспышку и не придадут ей никакого значения, мало ли что творится на Солнце и околосолнечном пространстве. Дошло до вас?

– Но что же делать! – Хью заметно остыл. – Без экстренного торможения невозможно угловое отклонение.

– В компьютере заложено полётное задание! – произнес Серхио и сел в кресло. – Успокойтесь, он не даст нам погибнуть, одна из его прямых обязанностей – оградить человека от явной опасности физического уничтожения.

В словах командира прозвучала предательская неуверенность.

– Но всё-таки, какова цель нашей экспедиции? Куда мы направляемся? – астроном опять начал злиться. – Почему ничего не знаем?

Серхио поднялся с кресла, медленно, и как ему показалось проникновенно, заговорил:

– Я не знаю цели нашей экспедиции, друзья мои….

– А кто же знает, команданте? – встрепенулся ядерщик Густав. – Что за чертовщина! Ты же наш начальник!

– Я вам командир только на корабле! – устало заговорил Серхио. – Начальник экспедиции БОЧ-22.

– Вот те на! – вскричал Густав. – Почему же мы ничего не знали? За кого нас тут держат? Где этот мрачный тип? Пусть объяснит нам цель экспедиции! Мы же не подопытные крысы!

– Вы пожизненные заключённые! – раздался сзади спокойный, насмешливый голос.

Люди повернули головы. У входа в центральный пост стоял этот загадочный БОЧ-22. Корабельный биолог Уго, хмуро глянув на вошедшего, произнёс:

– Может, объясните нам всё-таки, в чём заключается наше полётное задание? Куда нас черти несут?

– Объясню! – отреагировал странный пассажир. – Пошли все в кают-компанию, я вам там обед приготовил!

Врач Морис, прозванный на борту поваром за то, что постоянно рассказывал о различных изыскано-кулинарных рецептах, насмешливо заметил:

– Ну вот, за девяносто дней полёта хоть пообедаю во второй и, боюсь, в последний раз.

Эта странная фраза врача, высказанная им с определённой долей сарказма, оптимизма людям не прибавила. Все поднялись со своих мест и прошли в кают-компанию. Там их встретил давно забытый запах свежесинтезированной пищи. Вообще-то пищу мог приготовить любой член экипажа из того запаса воды, что был на борту. Делалось это довольно просто: человек выбирал в меню, на дисплее, блюдо, которому отдавал предпочтение и включал синтезатор. Многочисленные кластеры воды, соединяясь между собой, или наоборот, расщепляясь, создавали нужный продукт по программе, заложенной в синтезаторе. Объедки утилизировались по этому же принципу, превращаясь обратно в воду; таким образом, осуществлялся замкнутый цикл жизнеобеспечения.

Усевшись за общий стол, люди, не прикасаясь к пище, устремили вопрошающие взгляды на БОЧа, ожидая разъяснений. Никто не мог и предположить, что именно он окажется их верховным начальником. Экипаж считал, что всем в полете заправляет команданте Серхио Агуэра де ла Майор.

Глава 2. БОЧ-22

– Ну, чего уставились? – жёстко заговорил так неожиданно объявившийся начальник экспедиции. – Неужели вы наивно думали, что полётное задание будет таким простецким? Покрутился вокруг Венеры, передал данные по месторождениям на Землю и всё, обратно, а там вас, героев, ждет реабилитация, восстановление в правах, цветы и награды? Как бы не так!

Новый начальник медленно и колюче посмотрел каждому в глаза и продолжил:

– Можно было бы уже и догадаться, – заметил он, – что для такой простой задачи руководство компании послало бы беспилотный планетолет. Контора не стала бы тратиться на такой весьма сложный и дорогостоящий корабль, как наш «Крот» ради обычной экспедиции.

– Слушай, БОЧ! – вклинился в разговор Густав. – Не тяни! Максимум через полчаса нам нужно принять чёткое решение: поворачивать обратно на Землю и расходиться по своим тюрьмам, либо отклоняться куда-то в сторону. Первый же протуберанец разнесёт нас на элементарные частицы. Мы уже выходим на девятьсот восемнадцатую параллель с угловым отклонением в тридцать один градус, ближе к Солнцу уже нельзя. Даже, если мы перейдем на орбитальный полёт, долго нам не выдержать квантового давления солнечных вспышек. Ты же должен понимать, что не спасёт и нанопокрытие из атомарно-перестроенного титана, и мощное магнитное поле корабля. Оно же всё равно намного слабее магнитного поля Земли!

– Хорошо! – согласился БОЧ. – Я коротко расскажу, в чём наша задача. Возможно, кое-кто из вас в курсе, за что я тянул свой пожизненный срок. Вы знаете, как часто люди на Земле бесследно исчезают. Как физик я занимался этой проблемой, и выяснил, что существуют так называемые кротовые норы-капилляры, которые соединяют пространства и изменяют, течение времени в мизерных масштабах. Теперь уже мало кто сомневается, что время категория материальная, и оно пластично. Обычно люди называют такие капилляры аномальными зонами. Так вот такую зону я рассчитал на этой самой девятьсот восемнадцатой параллели недалеко от орбиты Меркурия. Только она не капилляр – это кротовая нора вселенского масштаба. Это одна из артерий нашей галактики Млечный путь, а может и всей Мультивселенной.

Многозначительно помолчав, давая возможность экипажу переварить неожиданную информацию, БОЧ продолжил:

– Учёный совет нашей компании заинтересовался моими изысканиями и рекомендовал руководству концерна провести этот дорогостоящий эксперимент. Генеральный директор Томас Линн пошёл навстречу. Чёрт его разберёт, чем он руководствовался! Возможно, его обуяла мания величия. В случае успеха – мировая слава, небывалый взлёт дивидендов компании, если хотите – мировое господство, диктат своей воли. Его можно понять! Люди есть люди, ну, а мне, учёному, сами понимаете, выпала фортуна….