Калинов мост

Беспощадное время галопом несётся в будущее,

стуча золотыми подковами по черепам дураков.

Глава 1. «ПОДСНЕЖНИК»

Самые удобные для проживания людей города России, – это, пожалуй, средние, где населения от пятидесяти до двухсот тысяч человек. В отличие от крупных областных центров, от городов-миллионников и от малых городов с населением в десять-сорок тысяч, средние города, как правило, имеют тот же набор обычного городского комфорта, что и в крупных: ту же развитую транспортную сеть с более-менее хорошими дорогами, обязательное электро-газо-водоснабжение, почтовое и медицинское обслуживание, а, главное, ту же сеть среднего и высшего образования. В таких городах кроме обычных общеобразовательных школ имеются медицинский и педагогический колледжи и уж обязательно два-три филиала институтов, и даже филиал государственного университета.

Средние города России быстро росли возле крупных промышленных центров, как вспомогательные, в них, естественным образом, возникали специальные, технические учебные центры и уж, конечно, не один дворец культуры, каждый завод имел свой клуб. Молодежь из таких городов, естественно, не уезжает, потому как есть где учиться и где развлекаться, а кроме того областной центр находится, чаще всего, недалеко, подумаешь – сто-двести километров, для нашей большой страны это норма.

Одним словом, в таком среднем городе имеется для людей всё, в смысле прожиточного комфорта, что и в большом, но есть существенная разница. В среднем городе гораздо меньше загазованности, чем в большом миллионнике, потому что, всё-таки, меньше автомобильного транспорта, а крупных заводов всего-то два-три. Такой город обычно располагается возле реки или, приличного размера, озера; воды предприятиям и людям надо много. Кроме того, такие города в северных и средних широтах чаще всего окружены хвойно-лиственными лесами, а потому воздух и вода здесь сравнительно чистые.

Конечно, в подобном городе живут не только степенные интеллектуалы, хозяйственники, но и люди эмоциональные, склонные к неровному настроению, порыву в мыслях и поступках, особенно, когда «примут на грудь» энное количество алкоголя, а, стало быть, подверженные необдуманному преступному действию, так что в городе с населением в сто-двести тысяч человек бытовые преступления совершаются то тут, то там, каждый день. Сюда надо добавить, пусть и более редкие, но продуманные преступления, да ещё надо добавить сюда дорожно-транспортные происшествия, – вот и получается, что местной полиции, также как и в крупном городе, работы хоть отбавляй.

Надо отметить, что некоторые преступления, бытовые в том числе, совершаются настолько незаметно и тихо, что проходит значительное время, пока такое преступное действие обнаружится. Иной раз недели, месяцы, а то и годы проходят, но уж когда «всплывут», вскроются эти неблаговидные дела, то работники полиции стараются вести расследование без какого-либо шума, стараются избежать огласки, не хотят давать информации газетчикам и телевизионщикам. Такое поведение работников полиции, конечно, можно понять: кому же хочется, чтобы люди в городе недовольно говорили, что, вот, так, мол, и работают наши правоохранители, преступление вон, мол, когда ещё совершено, а они ни ухом, ни рылом…

*****

Весна заканчивала своё победное шествие по Южному Уралу, но так как она была в этом году несколько запоздалой, что тоже бывает нередко в этих местах, то цветение яблонь, черёмухи и сирени в этот раз пришлись почти на конец июня. Время в рабочих буднях шло незаметно, и вот уже июль в разгаре, а тут, как назло, в одном из таких средних городов, недалеко от областного центра, и «всплыло» ну очень уж «тихое» преступление.

Оперативник уголовного розыска городского УВД, капитан полиции Вадим Зотов на свою беспокойную работу, в отличие от своих коллег, в любую погоду предпочитал ходить пешком, да ещё и не очень-то торопился. Хотя и не каждый день так было, но, всё-таки, лучше пешком, чем на общественном транспорте. Десять-пятнадцать минут размеренной ходьбы по городским улицам были у него вместо утренней физической зарядки, зато давали возможность спокойно обдумать, что надо сделать на работе в первую очередь: кому позвонить, куда съездить, кого вызвать или привезти в отдел в наручниках, или без них. Часто бывало и так, что придёт оперативник утром в отдел, а ему дежурный с порога уже кричит: «Давай, поезжай скорей по такому-то адресу! У нас труп!». Все, даже очень срочные дела, сразу в сторону, и, как говорится, – «ноги в руки».

Одним словом капитану не каждое утро приходилось топать на работу, частенько и ночевал в своём кабинете, потому как дел много, сотрудников не хватает, а ещё потому, что уж несколько лет пребывал в холостятском положении, жена от него ушла, семья распалась. Да и неудивительно: редко какая жена терпит отсутствие мужа дома сутками, а то и неделями. Вахтовики хотя бы через две недели отсутствия на работе, вторые две недели дома глаза мозолят, а тут годами муж появляется в квартире только иногда.

Капитан Зотов свою работу любил хотя, иной раз, в сердцах, и поругивал её. Работа опера ему нравилась за свою непредсказуемость, потому что шёл в своё учреждение и не мог предугадать заранее, какой сюрприз ему уже приготовила эта чёртова работа. Эти сюрпризы, можно сказать, сплошные загадки и поиски ответов на них давали душе капитана непередаваемый кайф. Каждый день одни планы рушились, тут же создавались новые, которые уже на следующий день корректировались, но была одна, общая для всех рабочая стратегема: обязательное раскрытие уголовного дела и поиск преступника.

Вот и в это прекрасное июльское утро Зотов шёл на свою работу и старался не думать, что день грядущий ему готовит. Утреннее солнышко в чистом, без единого облачка, синем небе уже вовсю, через рубашку в мелкую серую клетку, пригревало спину и, через короткий ёжик волос, голову. Вездесущие голуби, нисколько не пугаясь прохожих, путались под ногами на тротуаре; усиленно воркуя, они только слегка уступали дорогу совсем неспешащему капитану. Настроение у него было приподнятое, какое-то даже беззаботное, лёгкое, он уже думал об отпуске, о том, в какое место Сибири ему податься, интересных мест там много и каждое по-своему великолепно.

Подойдя к зданию городского отдела полиции, капитан увидел человека, сидящего на скамье придомового сквера. Стандартные скамьи располагались вокруг большой круглой клумбы с пышно цветущими бело-розовыми петуниями, в центре её высился зелёный холмик и вершина его победно алела крупными цветами из роз и цинний. Капитан посчитал, что это кто-то из обычных посетителей, которых, как правило, с утра вызывали повестками дознаватели и следователи городского силового ведомства.

Человек сидел спиной к подходившему капитану, но было что-то знакомое в его фигуре. Зотов ещё не успел подойти ближе как человек, будто у него был третий глаз на затылке, встал со скамьи, бодро повернулся к оперативнику, улыбка сияла на его лице.

– Давид! – воскликнул Зотов, тоже радостно улыбаясь. – Какими судьбами?

Высокий молодой человек, протянул руку для рукопожатия. Одет он был по-летнему: в брюки и рубашку с короткими рукавами защитного цвета, на голове такая же бейсболка, только на ногах контрастно белели кроссовки.

– Да вот, Вадим, – заговорил он, – отпуск у меня начался! Большой, месяца на два. Решил первым делом навестить родителей, да вот тебя. Дома, знаю, тебя не застанешь, только на работе. Я из Питера вчера прилетел в Челябинск, ну и вечером на автобусе сюда, в город, где вырос и учился с тобой в школе.

– Похвально, Давид, похвально! – заговорил капитан, энергично тряся руку друга детства. – Молодец, что не забываешь старых друзей! У меня, кстати, по графику тоже на днях должен быть законный отпуск. Может, вместе съездим в Сибирь? Ты подожди меня тут, думаю оперативка долго не протянется, от силы полчаса.

Ироничная улыбка на лице Давида подсказала капитану, что друг сомневается в короткой оперативке.

– Да я быстро, – успокаивал Зотов, – сошлюсь на срочно вызванного агента, которому, как известно, нельзя «светиться» возле здания полиции.

В этот день капитану Зотову дежурный по отделу только откозырял, а это уже хорошо, значит ничего серьёзного за ночь не произошло. После утренней оперативки, где обсуждали задания и планы на текущий день, в кабинете начальника городского отдела полиции, когда сотрудники начали расходиться по своим рабочим местам, полковник Волков попросил капитана Зотова задержаться в кабинете ещё на минутку. Минутка, конечно, время условное, частенько она превращалась в полчаса, а то и больше. Полковник подождал пока все выйдут из кабинета и тихо так, но озабоченно, заговорил с оперативником:

– Не хотел я тебя беспокоить Вадим Петрович! Знаю, что дел у вас в уголовке невпроворот, да люди в отпусках, а тут вот такое нехорошее дело вырисовывается, что и ума не приложу, во что оно скоро превратится. Не дай, не приведи, в «громкое». Надо как-то, по тихому, всё проверить. Только бы писарчуки наши, городские, не пронюхали. У них на всё тайное прямо нюх, как у наших, розыскных собак.

– Да в чём дело-то? – начал нервничать капитан, предчувствуя большую работу, а тут ещё и Давид ждёт на улице.

Полковник, испытывая терпение подчинённого, неспешно закурил, как-то проницательно взглянул на опера.

– Похоже, Вадим Петрович, «подснежник» у нас образовался, – спокойно сообщил он. – Давненько у нас их не было и вот на тебе. Да какой-то нехороший «подснежник», особенный, – добавил полковник, кисло улыбнувшись. Очень уж неприятный сюрприз. Надо съездить, посмотреть, зафиксировать.

– Где обнаружился-то? – деловито заговорил капитан.

– Да тут, недалеко, километров пять от города, на трассе в сторону Челябинска. Поедешь, увидишь зелёную «Ниву» на обочине, – уточнил полковник. – Территория, сам знаешь, наша, горно-заводской район, отвертеться, сослаться на соседний район, невозможно. Проезжий один случайно обнаружил, по мобиле дежурному сообщил, а тот попросил его дождаться приезда следственной бригады. Бери нашу спецмашину, Вадим Петрович, – голос начальника построжел, – со всем инструментом, бери двоих сержантов патрульно-постовой службы в помощники и айда, дорогой мой, туда! Службу МЧС приобщать к нашему делу не будем, надо сделать всё самим, сам понимаешь, лишние свидетели нам не нужны. Только, ещё раз прошу, без лишнего «шума». Вот уж чего я боюсь, так вот этого идиотского «шума»!

– Да «шум» всё равно будет, Иван Васильевич! – не очень-то бодро откликнулся опер. – Не зря же говорится: знают двое – знают все.

– Ну хоть поначалу-то надо бы не шуметь! – страдальческим тоном заговорил полковник. – Хотя в прокуратуру я уже сообщил, потому что обязан, и кто-то из прокурорских должен туда выехать.

«Подснежниками», как это ни странно, работники правоохранительных органов обычно называют трупы людей оттаявших весной из-под снега. Убитого человека, как правило, преступники выкидывают где-нибудь в лесочке зимой, прикрыв сверху наломанным поблизости лапником, а то и просто так, мол, снегом занесёт. Уголовные преступления подобного типа раскрываются наиболее тяжело, да и редко, труп даже опознать невозможно. Чаще всего такие преступления верно и надёжно переходят в разряд «висяков» или «глухарей».

Зотов вышел из здания, с целью предупредить старого друга, что будет очень занят и договориться провести встречу вечером. Давид по кислому выражению на лице капитана сразу всё понял:

– Вадим! – обратился он к оперативнику. – Мне всё равно делать нечего, давай я с тобой?

– А что?! – оживился капитан. – Поехали!

Пригласив из дежурки двоих сержантов патрульно-постовой службы, Зотов с Давидом прошли в гараж, что расположился на хозяйственном дворе полицейского управления. Спецмашина сиротливо стояла в отдельном боксе, ею давно не пользовались, но бак с горючим всегда был заправлен и инструмент из неё шоферам полиции было запрещено трогать. Инструмент в машине был подобран особый: от коробки со швейными иглами, отвёрток и разнообразных гаечных ключей до гидравлического резака, которым можно было разрезать любой легковой автомобиль как консервную банку, а ещё был дорожный отбойник, перфоратор со шлангами и компактный компрессор для сжатия воздуха от мотора машины.

За баранку автомобиля Зотов сел сам, Давид – рядом, сержанты устроились в салоне. Выехав за город, оперативник помчался по трассе номер пять в сторону областного центра, изредка поглядывая на дорожные указатели пройденного пути. От города новый участок второй половины дороги, вскоре должен был закончиться, здесь дорожные рабочие асфальт положили сравнительно недавно, всего-то около двух месяцев назад и он ещё не успел окончательно обрасти пылью, чернея по краям. Дальше будет насыпь из свежей щебёнки, где асфальтовое покрытие ещё не проложено, а потому все автомобили сворачивали на старую двухстороннюю дорогу.

Утро всё ещё оставалось ясным, но лучи поднявшегося летнего солнца на чистом синем небе уже крепко обнимали с левой стороны дороги жёлто-медную стену из стволов мощных сосен. Но вот лес поредел, дорога пошла под уклон, открылись просторные ромашковые поляны с редкими мелкими елками и березняком; кое-где, местами, торчали небольшие скальные выступы, с разбросанными природой кое-где, округлыми валунами, похожими на серых овечек, которые неспешно объедали траву возле этих скал, или прилегли отдохнуть.

Различной автомобильной техники на дороге было ещё мало, основной, непрерывный поток её будет ближе к обеду. Вскоре Зотов увидел на обочине новой полосы дороги зелёного цвета иномарку и человека стоявшего возле машины. Оперативник, подъехав к зелёному авто и человеку, ожидавшему полицейских, поставил свою машину тоже на обочину, бодро выскочил из кабины, сержанты за ним. Официально представившись водителю «Нивы», капитан привычно проверил документы у него и попросил объяснить суть дела:

– Я поехал по делам своей фирмы в область, – начал свой рассказ водитель легковушки. Выехал рано, чтобы успеть к девяти часам в головной офис. Вот тут на спуске мне приспичило отлить, я на обочине и остановился. Смотрю, а с края дорожного полотна щебёнка отрыта, как будто кто-то специально рыл. Похоже лиса, они тут часто встречаются, ну я пригляделся, а там, в ямке, полосатый носок обозначился и край пальцев человеческой ноги, большой палец, смотрю, обгрызен. Я сразу всё понял и давай звонить в полицию.

– А что Вы поняли? – деловито спросил Зотов.

– Ну, что там, под асфальтом, покойник! – смущённо пояснил водитель «Нивы».

– Так, хорошо! – сказал, нахмурив брови, оперативник, – деловито разглядывая ямку в дорожном щебне с концом обнажившейся ноги и частью полосатого носка на ней.

– Хотя, пожалуй, ничего хорошего, – добавил он медленно, скорее для себя. – Криминальный труп. «Висяк» явный – вот не повезло, прощай отпуск.

– Сам-то не испугался? – спросил он водителя «Нивы».

– А чего мне пугаться? – с вызовом и раздражением отреагировал немолодой уже свидетель. – Сейчас такие времена, что опасаться надо живых! Рынок же! Все суетятся, деньгу стараются нажить, людей не жалеют.

– А что раньше не надо было опасаться? – равнодушно, мимоходом, бросил опер, фотографируя своим мобильником место обнаружения.

– Раньше было спокойнее, трупы под асфальт не закатывали! – недовольно буркнул водитель «Нивы».

– Когда это, раньше-то?

– Когда, когда! – проворчал водитель. – Советская власть так преступность в стране прижала, что ребёнка можно было в ночь отпускать без тени страха за него, – пояснил свидетель. – Вы мои данные записали, так отпустите, у меня ж тоже дела срочные.

Зотов взглянул на озабоченного свидетеля, махнул кистью руки, отпуская.

– Хорошо, поезжайте, но о том, что тут обнаружили – никому! Сами знаете, репортёры, тем более областные, хлебом их не корми, но дай какую-нибудь, сногсшибательную сенсацию. Ещё бы, очень даже хороший сейчас случай лишний раз поиздеваться над нами, покритиковать полицию. Учтите, – это служебная тайна. За разглашение, сами должны понимать, ответить придётся.

– Да какая там сенсация!? – криво усмехнулся свидетель. – Никого уж не удивишь, сейчас всяких ужастиков по телеку, по Интернету, хоть сутками смотри. И ведь смотрят! Человека бьют по голове чем попало, да об бетонную стену головой, а ему хоть бы что. А ведь на самом деле от одного удара простым кулаком любой человек сразу может окочуриться. Вот так западные фильмы и разлагают нашу молодёжь, делают её жестокой – вот так и толкают на преступления неокрепшие умы и тяжкие преступления всё больше становятся обыдёнщиной.

– Ладно, поезжайте! – прервал ворчание свидетеля капитан. – На обратном пути заедете в отдел, надо записать ваши показания.

Ворчливый свидетель взглянул на капитана с благодарностью и уехал, но его место тут же занял прокурорский пикап. Зотов, поздоровавшись со знакомым следователем из прокуратуры, объяснил ему самую суть. Следователь что-то чиркнул в своём блокноте и тоже уехал, сказав на прощание, чтобы держали его в курсе дела.

– Ну, парни! – обратился Зотов к сержантам. – Ставьте ограждение, тащите сюда отбойник, перфоратор, включайте компрессор, двигатель я не глушил, будем вскрывать асфальт. Лишь бы там бетонной прослойки не было, иначе работа до обеда нам обеспечена.

– Какого размера квадрат долбить? – спросил более опытный сержант. – Не отсечь бы чего у трупа-то.

– Ну, тело лежит поперёк дорожного полотна, – это мне ясно! – заговорил Зотов. – Ближе к краю дороги. Неси Василий мел, там в коробке, в салоне, сейчас очерчу квадрат.

– Стой, Вадим! – сказал, подошедший к полицейским, Давид. – Сейчас я просканирую это место своим навигатором, очертишь точно по телу и квадрат вскрытия полотна дороги будет значительно меньше.

– А разве это возможно? – удивился капитан.

– Да, да! Сейчас сам увидишь.

На левой руке у Давида был пристёгнут маленький, тёмного цвета, прибор, размером с ладонь, с небольшим экранчиком. Он, протянув руку, навел его на предполагаемое место, и, взяв в правую руку принесённый сержантом кусочек мела, быстро, схематически, очертил положение трупа на почти чёрной поверхности асфальта.

– Здорово! – восхитился Зотов. – У нас в полиции такого прибора нет! Интересно, где такие производят?

– Боюсь, что нигде! – бросил Давид. – Давайте, колупайте дорогу, что зря время терять!

Помощники Зотова поставили ограждение из пёстрой ленты на полосатые столбики, принесённые из машины и, при помощи перфоратора и отбойника, быстро вскрыли квадратный пласт асфальта. Водители, проезжавших мимо редких ещё авто, ворчали, мол, не успели ещё новую дорогу как следует обкатать, а уже менты какой-то дорожный дефект обнаружили. Пласт поднять даже вчетвером было невозможно и сержанты разделили его на несколько кусков, которые вынули и выложили на один край дороги. Щебень осторожно разрыли, обнажилось голое тело мужчины, на людей пахнуло смертью.

– Надо же, заговорил один из сержантов, – труп-то ещё и не разложился! Запах вроде небольшой.

– Ничего удивительного! – отреагировал Давид. – Здесь ведь по всей дороге креозот, углеводородные соединения, а это для любого биологического объекта очень даже хороший анестетик.

– Тот, кто его ухайдакал и захоронил, видать какой-то сектант, – заговорил другой сержант, – покойника раздел донага, а носки на ногах оставил. Надо было ему подальше от края в дорогу жмурика-то засунуть, тогда бы уж надёжно похоронил.

– Вот зря он носки на трупе оставил, – задумчиво сказал Зотов. – Это, хотя и косвенная, а уже зацепка. Эти носки – ключ к опознанию.

Труп мужчины был издавлен щебнем, но тело оказалось в сравнительно хорошем криминальном состоянии. Грудная клетка явно сплющена, но не сильно, рёбра вероятно сломаны, один глаз на черепе выдавлен мелким камнем, но второй, благодаря другому плоскому камню, перекрывшему глазницу, видимо, сохранился. Давид камень убрал и… слегка отшатнулся… голубой глаз трупа был широко раскрыт и немо смотрел в синее небо… в вечность.

– Ну вот что теперь делать? – раздражённо заговорил опер, фотографируя мобильником труп и криминальную могилу. – Документов ведь, как правило, при этих жмуриках не оставляют. Прежде всего надо выяснять кто он и откуда, а это, я вам скажу, работа та ещё. Так, ребята! – заторопил он. – Давайте, скорее тащите его в салон пока проезжие не заметили. Не дай, не приведи, кто увидит, начнутся всякие ненужные пересуды.

Сержанты быстро сунули труп в чёрный пластиковый мешок и унесли в салон спецмашины, также спешно заровняли дорогу, положив сверху разломанные куски асфальта. Убрав ограждение полицейские уехали. Приехав в управление полиции, труп сдали в морг спецприёмника, теперь им займутся свои эксперты. В кабинете, куда прошли Зотов и Давид, капитан усадил друга за соседний стол, который принадлежал его помощнику, а сам вынул из стола справочник с номерами телефонов мобильной связи предприятий города. Прежде чем беспокоить отделы кадров городских предприятий, Зотов задумчиво высказал свою озабоченность:

– Вот откуда он, этот «подснежник»? То ли свой, городской, то ли приезжий? Возраст и способ убийства мне эксперты скажут только завтра.

– Лет ему столько же, сколько нам с тобой, Вадим! – подал голос Давид. – А погиб он от удара круглым тяжёлым предметом в переднюю часть черепа. Закопан в дорожное полотно в начале мая этого года. Больше тебе ваши эксперты ничего нового не скажут.

– Как это? Как ты узнал? – опер ошарашено уставился на друга.

– Ну ты что забыл? Я же биолог по образованию, работаю в Институте Мозга. Совсем небольшую округлую вмятину на голове я увидел сразу, она не от дорожных камней и слабо заметна. Дорогу в этом месте закрыли асфальтом в начале мая, ты сам об этом говорил, а возраст я определил при помощи моего многофункционального навигатора.

– Так, значит ему около сорока лет, точнее – тридцать восемь, – медленно рассуждал капитан.

– Я тебе больше скажу, Вадим, – заметил Давид. – Он не приезжий, он тутошний, городской. Кстати, – спокойно добавил Давид, – он, скорей всего, человек семейный.

– Почему ты так решил?

– У него небольшая штопка на носке, а это может сделать только женщина, мужчина штопать носки не будет, он их лучше выбросит. Ещё можно сделать вывод, что семья из небогатых. Думаю, что парень перебивался случайными заработками, или он, имея стабильную зарплату, её пропивал. Так ведь часто бывает.

– Ну, ты даёшь! – восхитился опер. – Тебя бы к нам, экспертом.

– У каждого человека свой «Калинов мост» – философски обронил Давид.

– Ну, брат, наблюдательный ты! – восхитился Зотов, не обратив внимания на философское замечание друга.

– Тебе, Вадим, по возрасту пора бы уже в майорах ходить! – улыбнулся Давид.

– Представление в область уже послано, друг мой, – заговорил Зотов, – считай, что я уже майор, год уж хожу в должности старшего инспектора уголовного розыска. Ну, да ладно, всё-таки об этом «жмурике» мы ничего не знаем, надо выяснять всю его подноготную.

Через полчаса звонков по отделам кадров предприятий Зотов уже знал, что никто из сотрудников с мая у них не пропадал и не увольнялся. Капитан устало бросил мобильник на стол.

– Всё осложняется! – заявил он. – Вот же работа! Ну вот как установить личность? Это же очень важно, иначе – прочный «глухарь», и все наши показатели за первое полугодие будут близки к нулю.

– Но ведь ваш «жмурик» может быть и вахтовиком! – предположил Давид. Может работать в соседнем городе.

– О-о-о! – протянул Зотов. – Тогда кучу запросов надо слать в различные организации и стройки на Севере и в Сибири, не пропадал ли у них кто. Текучесть кадров у них большая, толку от этих запросов мало.

– Подожди печалиться, Вадим! – участливо заговорил Давид. – Может, жена объявится, тогда и дело с мёртвой точки сдвинется.

– А если у него никакой жены нет?

– Про штопку на носке-то не забывай!

– Тьфу ты! Тогда оно ещё больше осложнится! – оживился опер. – Зато оперативной работы будет очень много, кучу людей надо будет перешерстить. Только вот что-то никакой жены за два с половиной месяца у нас не было.

– А вот погоди, будет! – уверенно заявил Давид.

И ведь как в воду глядел. В дверь постучали, на разрешение войти в кабинет вошёл помощник дежурного по управлению.

– Товарищ капитан, там женщина с заявлением о пропаже мужа! Может, по вашему делу сгодится?

Зотов, со значением во взгляде посмотрел на Давида, и кинулся в дежурную комнату на первом этаже. Там он действительно застал женщину; дежурный, майор Лобов, регистрировал в журнал её заявление. Миловидная женщина с короткой причёской на голове была одета по-летнему времени в тонкий, лилового цвета, брючной костюм, на ногах белые плетёнки на среднем каблуке. Броским взглядом Зотов определил, что ей около сорока лет. Капитан привёл женщину в свой кабинет, усадил возле стола, вынул чистый бланк объяснения, установил её данные по паспорту. Оказалось, что она Ивлева Валентина Анатольевна, проживает по такому-то адресу, из детей есть дочь двенадцати лет, а муж Ивлев Роман Фёдорович, работает вахтовым методом где-то, не то здесь, на Урале, не то в огромной Сибири. Где точно она не интересовалась. Первым вопросом капитан выяснил, почему она так долго не беспокоила полицию по поводу пропажи мужа: