Калинов мост

Мало кто из рядовых граждан знает, что участковый инспектор в своей нелёгкой деятельности представляет собой весь городской отдел полиции, то-есть по мелочи совмещает работу всех отделов: от постовых и дознания, до работы оперативников уголовного розыска, следствия, паспортной и дорожной служб, а частенько становится и криминалистом. Мелочей в работе полиции вообще-то не бывает, а потому участковый иной раз может уловить очень важную вещь для следствия.

В этот хлопотливый день, уже вечером, лейтенант Гакшта пошёл по адресу проживания иностранных рабочих, занятых на стройке жилого сектора в спальном районе города. Надо было проверить паспортный режим у этих строителей. Проходя через двор трёх жилых девятиэтажек, он увидел на скамье одного из подъездов знакомого. У лейтенанта, естественно, возникли к нему вопросы:

– Здорово, Уродов! – деловито обратился к знакомому Гакшта.

– Здоровей видали! – зло буркнул мужчина.

Участковый присел рядом, закурил.

– Когда на работу устроишься, Евгений?

– Ага, устроишься тут! – неприязненно огрызнулся мужчина. – Хорошую работу найти не могу, а на какую-нибудь не хочу.

– Фамилия у тебя какая-то подозрительная! – заметил лейтенант.

– Да уж какая есть! – проворчал мужик. – Может, из-за фамилии на добрую работу и не берут, да ещё судимость была. А, между прочим, фамилия моя нормальная, древняя. Дед ещё говорил, что фамилия наша из языческих времён: означает у Рода, так звали бога нашего, славянского племени в те давние времена, стало быть создал моих предков этот Род, – вот и нахожусь я возле Рода, бога славянского, каждому ведь объяснять не будешь.

– Ну вот, хоть меня просветил, – поддержал разговор участковый. – Ты же вообще-то многостаночник, – начал перебирать Гакшта, – а ещё бульдозерист, на любом тракторе работать можешь. Да с твоими профессиями тебя, Евгений Иванович, любое производство с руками твоими золотыми моментально оформит. К тому же ты и алкоголем не балуешься.

– А на что баловаться-то, коли, на одну женину зарплату живём?

– Хочешь, я тебя на крепкое предприятие устрою? – предложил Гакшта.

– Да не надо! – тут же воспротивился Уродов. – Я сам найду, не хочу по протекции полиции устраиваться.

– Ну добро! – согласился лейтенант. – Человек ты начитанный, грамотный, теперь вот семейный.

– Да вот остепенился, как вы, менты, любите говорить, – равнодушно заметил Уродов. – А в тюрягу я в молоди попал вот опять же из-за фамилии. Некоторые идиоты воспринимают мою фамилию иначе, в негативном смысле. Один скот начал издеваться, я ему в морду, а он возьми, да упади на угол бордюра своей глупой башкой, ну копыта и откинул, а меня судья на десять лет на зону определил – вот где справедливость?

– Ну, так таков закон, Евгений Иванович! Да и свидетели были.

– Закон должен быть прежде всего справедливым, лейтенант! – хмуро заметил Уродов. – К тому же свидетели отлично слышали как этот козёл, этот провокатор, обозвал меня уродом. Законодателям надо бы предусмотреть в уголовном кодексе ответственность за провокаторство. Ведь по сути судья, если он умный человек, должен бы осудить покойника, он же начал, первопричина зла от него шла, а меня, если не оправдать, так хотя бы не наказывать так строго.

– Ладно, Евгений Иванович, не будем спорить! Сложно это всё! Провокаторство может быть явным, как в твоём случае, но чаще оно бывает скрытым и попробуй докажи, а ещё сложнее, брат, описать все признаки преступления в законе.

Уродов угрюмо уставился в сторону двора, на копающуюся в песочнице детвору, а лейтенант полез зачем-то в карман кителя и, нащупав там фото Ивлева, вспомнил ориентировку.

– Слушай, Евгений Иванович! – обратился он к безработному. – Ты, случаем, знаешь или не знаешь вот этого субъекта? Может, видел где?

Собеседник коротко глянул на фото, хмуро бросил:

– Да это Слон!

– Как слон, почему слон?

– Ну погоняло у него такое!

– Что такой толстый, большой?

– Да нет! Среднего роста он, примерно семьдесят кило весом, просто медлительный он, неповоротливый, флегматичный, – пояснил Уродов. – А ещё шахматист заядлый, по-моему, даже кандидат в мастера, а, может, и мастер, только вот алкаш он тот ещё.

– Что, твой знакомый? Ты его знаешь?

– Да какой там? Ромка Слон, все его так называют. Я и фамилии-то его не знаю, просто ходит он иногда тут к своему знакомому, вон во второй подъезд. В шахматы играют, да пьянствуют.

– А что за знакомый? Как зовут? – заинтересовался участковый, почуяв важность догадки.

– Да так, то ли Николай, то ли Григорий вроде! Фамилия у него ещё какая-то редкая, интересная – За-За-Запрягаев, точно. Квартира у него там, а, может, снимает, номера не знаю. Вроде бы и Ромка Слон, и этот Запрягаев на одном режимном предприятии работают. Уж и не помню, кто мне об этом поведал, может, сам Слон. Вроде у них там вахтовая система.

– Странно! Где это такое предприятие?

– Точно не знаю, но где-то тут, на Урале.

– Хм, Урал большой!

– Ну так спроси у этого Запрягаева.

– Да уж придётся спросить.

– А чего ты этим Слоном заинтересовался?

– Так убит он! Нашли вот!

– Вот те на! – удивился Уродов. – Мужик-то вроде тихий, алкашил по-тихому, недрачливый, спокойный, ни в какие сшибки, разборки не лез.

– Вот в этом и загадка, Евгений Иванович! Теперь вот ищем, кто его ухайдакал.

– Ну ищите, то ваша работа!

– Спасибо, Евгений Иваныч, что подсказал, а то ведь поначалу даже не могли угадать, кто есть покойник-то…

*****

Утром следующего дня Давид Пак опять явился в рабочий кабинет к капитану Зотову. Тот, кивнув на приставной стул возле своего стола, показал другу изъятый у мадам Ивлевой перстень с рубином.

– Что скажешь, добровольный помощник?

Давид, осмотрев перстень со всех сторон, выдал своё резюме:

– Коли, это не производственная штамповка, Вадим, и изделие явно ручное, то его сработал хороший мастер, и, полагаю, что изготовили его здесь, в городе.

– Вот и наш эксперт выдал такое же заключение! – сообщил опер. – Надо бы искать мастера, да где его найдёшь? Неизвестно ведь, где Ивлев его заказывал, а, может, купил у кого-нибудь.

– В городе же есть ювелирные мастерские! – выдал Давид.

– Пошли! – немедленно подхватил Зотов. – Знаю тут одного мастера, Иосиф Петрович Добрянский, мой хороший знакомый.

Мастерская ювелира Добрянского располагалась на первом этаже жилой пятиэтажки, недалеко от горотдела полиции, по сути, на соседней улице. Мастер, находясь в добром расположении духа занимался починкой цепочки к медальону одной заказчицы и уж никак не ожидал с утра прихода двух молодых людей, в одном из которых он узнал оперативника Зотова. Он тут же отложил своё повседневное занятие, поздоровался и предложил парням присесть на диванчик.

– Едва ли вы пришли, молодые люди, – заговорил, улыбаясь, пожилой седовласый мастер, – заказывать что-либо у меня, для своих любимых? Смею предположить я понадобился вам как эксперт.

– Ну уж, коли, Иосиф Петрович, догадливый ты мой, так решил, то вот посмотри этот перстень, – ответил Зотов, протягивая мастеру принесённое изделие. – Может, подскажешь, кто его сотворил из твоих коллег?

Добрянский взял внушительную на вид лупу со стола и принялся за осмотр перстня. Медленно поворачивая изделие, выдал, наконец, своё резюме:

– Этот перстень, дорогой мой капитан, ручное изделие, производственного клейма-то нет, – задумчиво заговорил он, прищурив левый глаз, – сотворил его какой-то кудесник. Камень рубин, три карата, очень хорошая работа. Может, Иван Васин, тебе подскажет, он частник и давно ювелиркой занимается в своём доме, с другими частниками связь имеет.

– А-а, этот нелегал! – протянул, догадываясь, опер. – Знаю его, такой нервный тип. А сам-то смог бы, Иосиф Петрович, такой перстенёк сработать?

Мастер невинно захлопал веками, поднял руки ладонями к капитану, как бы отталкивая предполагаемые претензии:

– Имею вам сказать, товарищ капитан, это же возня с золотом, с камнями неизвестного происхождения, а ваше ведомство всегда относится с подозрениями к подобным работам. Золото, камни надо купить, да тут же перед вами отчитаться: зачем, да кому, да по какой цене купил материал, да кучу бумаг оформлять. Я ведь работаю из материала заказчика и претензии вашего ведомства к нему.

– Неужели такой сильный мастер как Добрянский, – с ироничной усмешкой заметил опер, – не смог бы сотворить это чудо?

– Смею сказать, что смог бы, – довольно уверенно заговорил Добрянский, и тут же добавил, – если бы вы принесли мне свой материал, легальный, подтверждённый соответствующими документами.

– А Вы осторожный, Иосиф Петрович! – заметил с улыбкой Зотов.

– А зачем мне лишние хлопоты, товарищ капитан? – пожал плечами мастер. – Я уж, к сожалению, не молод, такие риски мне ни к чему, нервы надо беречь. Будешь тут осторожным, коли, наша деятельность всегда под вашим неусыпным полицейским надзором. Перстень-то, прошу прощения, небось, криминальный?

– Да уж замешан в одном тёмном деле! Но ты, Иосиф Петрович, не беспокойся, к тебе у нас претензий никогда не было.

– Всегда рад помочь доблестной полиции! – выдохнул дежурную фразу мастер.

Друзья отправились по адресу проживания Васина. Ювелир жил в своём доме, в частном секторе города. Во дворах таких домов, как правило, гостей, прошенных, а больше непрошенных, с недоверием встречают собаки. Зотов быстро нашёл нужный дом. Жильё Васина показалось Давиду подозрительным: дом, сложенный из толстых сосновых брёвен, видимо, вырастил не одно поколение Васиных, выглядел весьма одряхлевшим и, живущий ныне в нём хозяин вовсе не старался хоть как-то его подправлять, в результате чего дом выглядел покосившимся на один бок; сразу видно, что в этом месте просел фундамент. Да и въездные ворота от времени тоже были перекошенными, серыми, как и сам дом с давно немытыми пыльными окнами. Мало того, так эти ворота густо заросли не только высоким плотным осотом и лебедой, а ещё даже и чертополохом, розовые головки цветов которого приветливо оживляли картину дворового запустения. Вообще всё домовое хозяйство выглядело довольно невзрачно, его можно было сравнить с серой вороной, которая равнодушно копается на какой-нибудь помойке и равнодушно поглядывает на прохожих. Впечатление было, что все обитатели здесь давно уж повымерли. То, что здесь всё-таки кто-то живёт, выдавала протоптанная в траве тропинка, ведущая к калитке. Всё это унылое хозяйство, вдруг, оживил злобный лай дворового пса, когда Зотов с Давидом подошли к калитке. На долгий лай собаки вышел, наконец, хозяин, благо, что оказался дома. Молча открыл калитку, впустил незваных гостей в заросший нечистый двор, и, первым делом, грозно прикрикнул на пса, который исходил неистовым лаем, выказывая верность своему подворью и хозяину. Пёс как-то виновато взглянул на хозяина, на гостей, и убрался в свою перекошенную от времени конуру.

– Чего надо? – грубо спросил тоже заросший волосами обитатель дома, обращаясь уже к гостям.

– Что так неласково встречаешь, Иван Васильевич?

– А, это ты Зотов! – заговорил, узнавая, хозяин. – Чего ты всё моё нижнее бельё щупаешь? Не надоело? Ничего криминального я не сотворил, и нечего ходить, от работы отвлекать. В дом не приглашаю, у меня там бардак.

Оперативник знал, что надомник Васин живёт бирюком, жена от него ушла, по-видимому, надоела ей такая жизнь, когда муж всё время то в походах за поделочным камнем, то сутками занят своим делом и на жену, на домашнее хозяйство, у него времени нет. Про таких обычно говорят, что женат на своей работе.

– Да я по делу! – отчеканил опер.

– А ко мне только по делу и шастают! – был короткий ответ. – Говори быстрей, что тебе от меня надо, да я пойду, работы по горло.

Зотов протянул Васину перстень.

– Не подскажешь, кто этот перстенёк сварганил?

Васин хмуро взглянул на изделие, даже в руки его не взял.

– Моя работа! – коротко бросил он. – В начале этого года сделал.

Опер вынул из нагрудного кармана фото Ивлева, показал ювелиру.

– Заказчик не этот ли?

– Он самый! – буркнул мастер.

– Хорошо заплатил?

– Да куда там! – опять пробурчал Васин. – Что с алкаша возьмёшь? Это ж Ромка Ивлев, по кличке Слон.

– Работа сложная, – гнул опер, – что ж ты ему за красивые глаза что ли?

– Да я бы его послал на все четыре стороны, – заявил Васин, – но за работу он предложил мне второй камень больше этого раза в два. Этот, на перстне, три карата, а тот на все пять каратов потянул. Я из него кулон сделал, огранил как надо и выгодно продал одной дамочке, но золотая цепочка её была. А тут Ромка принёс широкое золотое кольцо и камни. Понимаешь, Зотов, – оживился ювелир, – рубины хорошо сочетаются только с золотом. Вообще камни бериллиевой группы, я имею в виду драгоценные камни тёплых оттенков работаются и смотрятся только на золоте, а вот полудрагоценные, поделочные, типа малахит, опалы, яшма, топазы, офи-кальциты отлично сочетаются с серебром. Хотя опалы розовых оттенков хорошо смотрятся тоже только на золоте. Пошли в дом, покажу!