Берегите свою любовь. Пьеса

Картина двадцать четвёртая

Лица: Аксинья, Михаил и Потапиха.

Действие происходит у сеновала, потом в сеновале Аксиньи. Обстановка: Помещение для хранения сена, накрытое соломой, у двери ковром разбросано сено. Затем на улице, обстановка: Кустарники и огороды.

В момент открытия занавеса на сцене полумрак.

– АКСИНЬЯ (помнила угрозу Потапихи и заранее основательно подготовилась к свиданию). Спокойно стоит у сеновала, поджидает Михаила. За кулисами послышались тяжёлые шаги. На сцену входит Михаил. На нём белоснежная рубашка, сексуально обтягивающая его спортивную фигуру. Он был похож на жениха, а не на мужчину преклонных лет.

– АКСИНЬЯ (не сдержала эмоций). – Я думала, Миша, ты забыл обо мне! (Обвивает руками его шею).

– МИХАИЛ. – Не забыл! (Выдыхая на неё струю спиртного перегара). – Как я могу забыть?

– АКСИНЬЯ. – Фу, Миша, какой ты весёлый!

– МИХАИЛ. – А что нельзя? Сегодня мне сам Боженька велел, я сына женил! Или ты забыла?

– АКСИНЬЯ. – Да ты, Миша, сам жених, хоть сейчас под венец!

– МИХАИЛ. – А, я не против, пойдешь за меня, Ксюша?

– АКСИНЬЯ (не выпуская его из своих объятий). – А ты позови, тогда узнаешь! Посмотри на меня, чем я тебе не невеста? (Крутится перед ним). – Ну, скажи!

– МИХАИЛ. – Да, Ксюша, при виде тебя, я всегда схожу с ума, но сегодня ты богиня! Я никогда тебя такой не видел! (С силой тискает её тело, грудь его вздымается, как кузнечные меха, а глаза пожирают полуобнаженное тело).

– АКСИНЬЯ. – Ну, так, что берёшь меня в жены?

– МИХАИЛ (смеётся). – Беру, Ксюша, без свидетелей беру!

– АКСИНЬЯ (расхохотавшись). – Хорошо, жених, держись за меня! До утра в сеновале проспишься, а после свадьбу сыграем! – МИХАИЛ. – Я не спать пришёл! Эту ночь буду, любить тебя за все вынужденные прогулы! (Берёт её на руки, заносит в сеновал).

– АКСИНЬЯ (никогда не испытывала такой любви, пьянея от счастья, чувствует себя счастливой, прислонившись к его груди, ласково). – Миша, а почему ты не женишься на мне? Ты же не любишь свою жену!

– МИХАИЛ. – Опять ты об этом? Я же говорил, если бы не сын!.. Он за мать горой стоит, мне угрожает. Убью, говорит, если мать обидишь!

– АКСИНЬЯ (обиженно). – Значит, любишь.

– МИХАИЛ. – Тебя я люблю, Ксюш! А для нас с тобой это главное! И давай будем любить друг друга до рассвета!

– АКСИНЬЯ. – Я согласна любить тебя всю жизнь, вот так! (Страстно целует в губы, лицо, грудь и всё тело, повторяя слова). – Вот так! Вот так! (Тихо смеётся).

– МИХАИЛ (громко). – Ксюша, ты сводишь меня с ума!

ЗАНАВЕС

Картина двадцать пятая

Лица: Потапиха и Нина.

Действие происходит в доме Потапихи, потом во дворе. Обстановка та же, что и в восьмой картине.

– ПОТАПИХА (сидит за свадебным столом рядом с невестой, смотрит по сторонам, замечает отсутствие Михаила, встаёт из-за стола, идёт искать его, но ни во дворе, ни в саду, ни среди гостей Михаила не было). – Так, опять ты у Аксиньи, значит, она греет лучше, чем я! Ну, держитесь, любовнички, сейчас я вас погрею! (Находит во дворе не большую палку, наматывает на неё тряпку, идёт к гаражу, открывает дверь). Заходит, находит канистру с соляром, смачивает накрутку и кладёт в жестяную банку, захватив с собой коробок спичек. (По-воровски долго пробирается огородами до сеновала Аксиньи, доходит к цели, прислоняется ухом к двери сеновала, затаив дыхание слушает, сама себе). – Тихо, никого нет, неужели я ошиблась? Нет, моя интуиция никогда меня не подводила, я уверена, что вы здесь! (Плотнее прижимается к двери). Совсем скоро, из глубины сеновала слышится смех мужа и Аксиньи. (Сердце её вздрагивает, а тело колотится). – Посмотрим, как вы сейчас засмеетесь! (Достаёт коробок со спичками, пытается открыть, из трясущихся рук он выпадает на солому). Встаёт на четвереньки, несколько секунд ищет, находит, достаёт спичку, чиркает. В одно мгновение факел вспыхивает, приоткрывает дверь, бросает его на кучу соломы, дверь подпирает палкой. (Уходит).

ЗАНАВЕС

Картина двадцать шестая

Лица. Аксинья и Михаил.

Действие происходит в сеновале, в нём ложе из соломы. Затем на улице, обстановка та же, что и в двадцать четвёртой картине.

Ночь.

На сцене из сеновала валит дым.

Михаил и Аксинья в сеновале лежат на соломе, на них костюмы Адама и Евы. Дым заполняет пространство сеновала.

– МИХАИЛ. – Мне кажется или на самом деле здесь дым?

– АКСИНЬЯ (приподнимается на локте, видит языки огня, ползущие прямо на них, спокойно). – Нет, Миша, тебе не кажется, мы горим! Вот тварь, всё-таки выследила!

– МИХАИЛ (не верит, смеётся). – Да пусть всё сгорит! Нам ничто не помешает любить друг друга. (Привлекает её к себе). – АКСИНЬЯ. – Миша, чёрт тебя подери! Приди в себя, я не шучу, мы горим! Варька твоя подожгла сеновал! Давай выбираться отсюда! Вверху в конце сеновала видишь дыру?

– МИХАИЛ. – Перестань шутить, Ксюша! Иди ко мне, фантазёрка!

– АКСИНЬЯ. – Какие шутки, Миша? Огонь до нас скоро дойдёт!

– МИХАИЛ (приподнимается). – Ох, ты! Кто это нас?

– АКСИНЬЯ. – Я же тебе сказала, Варька твоя!

– МИХАИЛ (приходит в ярость). – Она что того? Задушу! Закопаю, как овцу!

– АКСИНЬЯ. – Ладно тебе, Миша! Видишь в конце сеновала дыру?

– МИХАИЛ. – Вижу!

– АКСИНЬЯ. – Там стремянка. Бери свою одежду, одеваться будем на улице! (Оба берут одежду, подбегают к дыре).

– МИХАИЛ (берёт стремянку, ставит к стене, Аксинье). – Ксюша, ты первая вылезай!

– АКСИНЬЯ. – Нет, Миша, не будем спорить! Поднимайся ты и не спорь со мной!

– МИХАИЛ (не стал спорить, вылезает, не громко). – Ну, тварь, зажарить меня надумала!

– АКСИНЬЯ (подталкивает его на стремянке, вылезает сама). – Ничего, Миша, всё обошлось, мы с тобой не пострадали! (Скатываются с крыши сеновала в низ, одеваются, крутится перед Михаилом). – Ну, как я в порядке?

– МИХАИЛ (окинув её похотливым взглядом, привлекает к себе). – Ты сводишь меня с ума!

– АКСИНЬЯ (отодвигается от него). – Нет, Миша, нет! Теперь иди домой, никого не трогай, ложись отдыхать. Понял?

– МИХАИЛ (разочарованно). – Понял! (Сожалеючи). – Какое прекрасное было начало! А чем закончилось!? И всё из-за этой твари! (Поднимает руки вверх, сжимает огромные кулаки, трясёт ими в воздухе). – Да я, эту гадюку прибью, как бешеную собаку!

– АКСИНЬЯ (спокойно). – И всё тки, Варька слово своё сдержала, подожгла, зажарить нас с тобой хотела! Ну, да ладно, Миша, мы с тобой живы и здоровы, а вот без сена, в зиму я осталась, это горе! Скотину чем кормить? Пожарных надо вызывать, может что-нибудь успеют затушить!

– МИХАИЛ. – Сеном я обеспечу, а сеновал поставят твои сыновья, так что не волнуйся. Ничего, Ксюша, любовь тоже требует жертв! А уж, как наша любовь, ни с какой потерей не сравнишь! Пусть все осуждают нас, а мы назло всем будем любить друг друга!

– АКСИНЬЯ (закрывает глаза). – Миша, я хочу, чтобы ты говорил мне такие слова до конца дней моих!

– МИХАИЛ. – Так и будет, Ксюша! Я сейчас думаю, как я мог быть таким слепым, не мог разглядеть, где моё счастье? А счастье, это ты! Всегда была рядом, а я не увидел!.. А ведь ты создана для меня!

– АКСИНЬЯ. – С тобой, Миша, мне ничего не страшно! (Обвивает его шею, его руки крепко сжимаются у неё за спиной). – Всё, Миша всё, тебе нужно уходить, иди, пока народ не собрался!

– МИХАИЛ (нехотя соглашается с её отказом). (Уходит).

ЗАНАВЕС

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Картина двадцать седьмая

Лица: Аксинья, Михаил, Александр, Вера, соседки: первая, соседка другая, соседка Настя.

Действие происходит на улице у сеновала Аксиньи, обстановка та же, что и в двадцать шестой картине, затем в её доме. Обстановка та же, что и во второй картине.

– АКСИНЬЯ (взглядом провожает Михаила до дороги, незаметно проходит к себе домой, переодевается, распускает волосы, ложится в постель).

– АЛЕКСАНДР (жене). – Вера, на улице, что-то полыхает, наверное, пожар! (Оба подбегают к окну). – Это же наш сеновал горит! Вера, разбуди мать, а я вызову пожарных! (Уходит).

– ВЕРА (забегает в комнату к Аксинье). – Мама, вставай, наш сеновал горит!

– АКСИНЬЯ (соскакивает с кровати, подбегает к окну, открывает занавеску, видит, как полыхает сеновал, по-настоящему изображает из себя несчастной женщиной, причитает). – Господи, чем же будем кормить скотину? И за что нас люди ненавидят, кому мы сделали плохого? (Собирает волосы в пучок, закрепляет шпильками, набрасывает халат, выбегает на улицу).

– АЛЕКСАНДР (встречает её, обнимает). – Не плач, мам! Слезами не поможешь! (После короткой паузы). – Я никак в толк не возьму, почему он загорелся, или специально кто поджог?

– АКСИНЬЯ. – Откуда мне знать, сынок? Тушить надо, там столько сена!

– АЛЕКСАНДР. – Пожарных я уже вызвал, что-то долго их нет! Да, что с этого сена будет? Зальют водой, его не просушить за всё лето. Пусть бы лучше быстрее сгорело, а то огонь перекинется на соседские сараи! А за сено, мама, не волнуйся, не останемся без корма!

– АКСИНЬЯ (сама себе). – Какая я молодец, никто ничего не заподозрил, и сын поддерживает! (На пожар сбежались все соседи).

– СОСЕДКА первая. – Так Аксинье и надо! Молодец Потапиха, всё-таки захватила своего Мишку, сколько верёвочка не вьётся, а конец будет! И Аксинье пришёл конец, теперь заживо сгорит! – СОСЕДКА другая. – Ты что такая кровожадная?

– СОСЕДКА первая. – А ты поставь себя на место Потапихи! – СОСЕДКА другая. – При чём здесь Потапиха?

– СОСЕДКА первая. – А при том, что её Михаил с Аксиньей любовники!

– СОСЕДКА другая. – Ты, что свечку держала?

– СОСЕДКА первая. – Зачем держать? Они не скрывают своих отношений! Недели две-три назад, Потапиха Аксинье всю морду расцарапала и угрожала поджечь сеновал!

– СОСЕДКА другая. – А ты впрямь слышала?

– СОСЕДКА первая. – Не только слышала, но и видела, я зря не скажу! Мишка совсем стыд потерял, у сына свадьба, а он к любовнице!

– СОСЕДКА Настя. – Зачем зря наговариваете, Аксинья, только что была здесь! Может, и не жена вовсе подожгла! Зачем Потапихе поджигать пустой сеновал?

– СОСЕДКА первая. – А может, Мишка сам зашёл в сеновал, ждал Аксинью, закурил и заснул, искра от папиросы упала и вот вам пожар! А, Мишка спит и не знает, что горит!

– СОСЕДКА другая. – Да, что мы спорим, сгорит он или нет? Не велика потеря, на одного кобеля меньше станет! А Потапиха переплачет, а потом скажет спасибо, что отмучилась!

ЗАНАВЕС

Картина двадцать восьмая

Лица: Потапиха, Игорь, Нина, Сергей, Пётр, Вера, Александр, пожарные два человека.

Действие происходит в доме Потапихи. Обстановка та же, что и в восьмой картине. Потом у сеновала Аксиньи, обстановка та же, что и в двадцать шестой картине.

– ПОТАПИХА (после поджога сеновала незаметно заходит в свой дом, стараясь сохранить спокойствие, присаживается за свадебный стол рядом с Игорем). Гости сами по себе. Кто спит, а кто пьёт спиртное и закусывает, а кто обнимает чужих жён и невест.

– ИГОРЬ (обратив внимание на трясущиеся руки матери). – Мама, что с тобой? Ты вся дрожишь, тебе плохо? (Взглядом обводит комнату, ищет отца). Где отец, мама, он, что обидел тебя?

– ПОТАПИХА (молча встаёт из-за стола, выходит во двор).

– ИГОРЬ (невесте). – Прости, мне надо выйти.

– НИНА (улыбается, показывая свои зубы целует его). – Иди, любимый!

– ИГОРЬ (крайне удивлён её внешности, она показалась ему еще более неприятной, чем, когда увидел впервые, выходит за порог, плюёт в угол дома, с силой трёт свои губы). – Кто тебя выродил? (За углом дома слышит рыдание матери и странные слова).

– ПОТАПИХА. – Что же я натворила, дура, зачем пошла туда?

– ИГОРЬ (подходит к матери). – Мам, куда ты ходила, что натворила? Говори, только успокойся! (Обнимает её за плечи). – Ну, говори, мама!

– ПОТАПИХА. – Я подожгла сеновал Аксиньи, а там был отец!

– ИГОРЬ. – Зачем, мама? Ты сошла с ума! (Резко отталкивает её от себя, выбегает со двора).

– ПОТАПИХА. – Сынок, не ходи туда, не спасай его, пусть сгорит, не ходиии!

– ИГОРЬ (громко). – Из ревности совсем разум потеряла! (И только сейчас понял, насколько жестока его мать). – Ты даже меня заставила пожертвовать моей любовью из-за своей ревности и ненависти к Аксинье, а я из жалости к тебе повёлся! Ну, ничего, как ты женила меня, так и разженишь! Об этом мы поговорим позже, а сейчас надо успеть спасти отца. (Ещё издали он увидел языки огня, поднимающиеся вверх от горящего сеновала). – Только бы отец был жив! Только бы жив! Подбежав к горящему сеновалу, он сталкивается с Сергеем. Он тоже спешит спасать свою мать. Они виновато смотрят друг другу в глаза, и ничего не говоря, каждый из них понимает, почему они здесь. (Сергей слышал, как Потапиха грозилась сжечь мать заживо, и сейчас тоже подумал, что свою угрозу она привела в исполнение). Как и предполагал Сергей, дверь сеновала оказалась подпертой. Будто по команде, сыновья, сбрасывают с себя пиджаки, прикрывают ими свои головы и открывают дверь. Пламя огня вместе с серым горящим пеплом вылетает им навстречу.

– ПОЖАРНЫЕ. – Вы, что с ума сошли?! Сейчас крыша обвалится, отойдите отсюда и не мешайте нам работать!

– ИГОРЬ (пожарным). – Внутри находятся люди!

– ПОЖАРНЫЙ (грубо). – Никого там нет, уходите! Но сыновья не слышат пожарных, они пробираются вперед по раскаленной соломе, проваливаясь в ней по пояс, не переставая звать родителей:

– ИГОРЬ. – Отец, ты здесь? Сеновал горит!!! Отец!!! (В один миг крыша обваливается, и голос Игоря умолкает. Двое пожарных бросаются в огонь. Через несколько минут выносят одного из парней, кладут на землю и снова скрываются в огне.)

ЗАНАВЕС

Картина двадцать девятая

Лица: Татьяна, Галина, Сергей, Тося, Александр, Игорь, Пётр, Вера и Аксинья.

Действие происходит на улице у горящего сеновала Аксиньи. Обстановка та же, что и в двадцать шестой картине.

Ночь.

– ТАТЬЯНА (наклоняется над пострадавшим, смахивает платочком с лица горящую серую золу, громко испуганно). – Галина, это Сережа! Он обгорел! Скорую помощь вызывайте! Вызывайте скорую помощь!!!

(Через несколько минут, карета скорой помощи останавливается у пострадавшего). Из неё выходит Тося.

– ТАТЬЯНА. – Тося, Серёжа пострадал…

– ТОСЯ (наклоняется к пострадавшему, узнаёт мужа, еле удерживается на ногах, с болью). – Сережа!!! Сереженька! (Прижимает его к своей груди).

– СЕРГЕЙ (в сознании, приоткрывает глаза, тихо). – Там Игорь Потапов с отцом и моя мать… Их надо спасти.

– ТОСЯ (стягивает с него горящую одежду, через рыдания). – Хорошо, Сереженька, не волнуйся, их спасут! (Накрывает его плотным одеялом, обращается к присутствующим). – Ребята, погрузите его в машину!

– АЛЕКСАНДР (поднимает брата на руки, дрожащим голосом). – Серёжа, да как же так? Зачем ты заходил туда?

– СЕСРГЕЙ (морщась от боли). – Брат, там наша мать, помоги ей.

– АЛЕКСАНДР. – С чего ты взял, она только что была рядом!

– СЕРГЕЙ (шепотом). – Слава Богу!

– ТОСЯ (Татьяне). – Ты не знаешь, почему Сережа оказался там?

– ТАТЬЯНА. – Не знаю, мы подошли с Галиной перед твоим приездом!

– ПОЖАРНЫЕ (выносят из огня другого пострадавшего, громко присутствующим). – Снимите с него горящую одежду!!!

– АЛЕКСАНДР (обжигая руки, снимает тлеющую с него одежду). – ТАТЬЯНА (узнаёт в нём Игоря и в ужасе, чтобы не закричать, закрывает рот).

– ТОСЯ (накрывает его плотным одеялом, проверяет пульс). – Пока жив, но без сознания. (Ребятам). – Грузите его тоже в машину! (Через пару минут карета скорой помощи срывается с места и скрывается из поля зрения).

– ГАЛИНА (Татьяне). – Ты узнала второго, кто это был?

– ТАТЬЯНА (сдерживая слёзы). – Игорь Потапов.

– ГАЛИНА. – Да ну! Не может быть, у него же свадьба! С чего бы он оказался здесь?

– ТАТЬЯНА (потухшим голосом). – Не знаю, но это Игорь.

– ГАЛИНА. – Что будет с Раей, когда узнает?

– ТАТЬЯНА. – Я даже представить боюсь!

– ГАЛИНА. – В этом виновата его мать!

– ТАТЬЯНА. – Нет, всё, что случилось, виноват только Игорь! Не надо было им расставаться, они созданы друг для друга! Видишь, как судьба распорядилась! Конечно, жалко его, но чему быть тому не миновать!

– ГАЛИНА. – И всё тки, большую роль в судьбе Игоря сыграла его мать! Бог неправильно рассудил, надо было матери сгореть, а не сыну!

– ТАТЬЯНА. – Ты права, но такие, как Потапиха сухими из воды выходят и в огне не горят! Я вот думаю, как сказать Раисе об Игоре? – ГАЛИНА. – А никак! Мир не без добрых людей! Доброжелатели найдутся!.. (После короткой паузы). – Не могу находиться здесь, Серёжа с Игорем стоят перед глазами. Идём, Танечка, домой, на душе так горько, просто реветь хочется!

– ТАТЬЯНА (грустно). – Да, Галина, конечно идём. (Уходят).

– АКСИНЬЯ (была спокойна, что сеном на зиму будет обеспечена, а пожар затушат и без неё, идёт проверить Михаила, ушёл ли он домой, или свалился, где-то и спит). (Так и есть, он лежит в канаве в метрах пятидесяти от горящего сеновала и сладко похрапывает). – Я так и знала! (Наклоняется, трёт руками его уши).

– МИХАИЛ (ломая слова). – Чё надо, чё хочешь?

– АКСИНЬЯ. – Миша, ты сошёл с ума! Вставай, иди домой!

– МИХАИЛ. – А, это ты, Ксюша! А я думал та гадюка! Как хорошо, что ты пришла! (Привлекает к себе). – Знаешь, Ксюша, вот лежу я с тобой в этой канаве и думаю: у кого сегодня первая брачная ночь, у Игоря или у меня, его отца?

– АКСИНЬЯ (нежно). – Такой ночи, Миша, как у нас с тобой ни у кого не было и не будет! Кому скажешь, не поверят, чтобы хозяйка во время пожара занималась любовью!

– МИХАИЛ. – Что нам, пожар, Ксюша? Когда мы сами сгораем от любви! Дурья моя голова, Ксюш, прожил со своей женой, почти тридцать лет и ни одного раза не чувствовал себя таким счастливым!

– АКСИНЬЯ. – Если бы ты не хотел так жить, давно бы развёлся!

– МИХАИЛ. – Теперь разведусь. (Сделал короткую паузу). – После того, что она сделала, уйду из дому! Пусть остаётся с Игорем!

– АКСИНЬЯ (обвивает руками его шею). – Иди, Миша, домой и не затевай скандал, свадьба всё-таки, люди чужие. Лучше незаметно пройди в сад и спи до утра!

– МИХАИЛ. – И то, правда, Ксюша, я пойду. (Встаёт и помогает встать Аксинье, прижимает к себе, целует в губы). – Ну, я пошёл! (Уходит).

– АКСИНЬЯ (возвращается к горящему сеновалу, продолжает изображать из себя несчастную, подходит к сыну Петру). – Ну, что, Пётр, сено всё пропало?

– ПЁТР (резко, не сдерживает рыдания). – Какое сено, мать? Наш Сережа сгорел!!! И не только Сережа, но и Игорь Потапов, тоже сгорел!!!

– АКСИНЬЯ (как срубленное дерево падает на землю и теряет сознание).

– ПЁТР (в шоке, не обращает внимания на мать). Он Не чувствует своего тела, взгляд отрешенный, устремленный в темное небо, по щекам катятся слёзы.

– АЛЕКСАНДР (Петру). – Пётр, возьми себя в руки! (Трясёт его за плечи, но тот не слышит его, ударяет по щеке, спустя несколько секунд Пётр приходит в себя). – Он жив, ты слышишь меня, брат? Сережа жив! И Тося увезла его в больницу! А вот Игорь, что с ним неизвестно, говорят, сильно обгорел! Не могу понять, зачем Игорь попал в наш сеновал? Да и Серёжа, что там забыл?

– ПЁТР (Александру). – Ты, что ничего не знаешь об отношениях нашей матери с Потаповым Михаилом?

– АЛЕКСАНДР. – Знал! Теперь понятно, почему и кто поджог сеновал. Жаль, что вместо них пострадали сыновья. Какой позор, брат! Как нам смотреть людям в глаза?

– ВЕРА (Аксинье). – Мама, Сережа жив! Тося увезла его в больницу. Всё будет хорошо, а тебя сейчас ребята доведут домой. (Александру и Петру). – Помогите матери, ей плохо! – Александр с Петром поднимают Аксинью. (Уходят).

ЗАНАВЕС

Картина тридцатая

Лица: Раиса, Татьяна и Галина.

Действие происходит за околицей села, обстановка: Поле цветущего подсолнуха, лесополоса, высокие деревья, щебетание птиц, вой волков. Затем на улице у дома Раисы, обстановка, высокий забор у калитки скамейка.

– РАИСА (в день свадьбы Игоря уходит из села за околицу, где она может вдоволь поплакать и облегчить свою душу, она замирает от протяжного воя волка, тихо). – Для него наступила пора любви, он зовет к себе свою самку. А для меня пора любви кончилась. (Содрогнувшись, припала к шершавому стволу дерева, словно надеясь, почерпнуть из него новые силы). В этот момент, почувствовав в животе несколько толчков улыбнулась, нежно поглаживая живот. – Не волнуйся, сынок, у нас с тобой всё будет хорошо! Хотя твой папа покинул меня, но он не принял в расчет мою беспредельную любовь к нему и свою собственную страсть! Мы созданы друг для друга и нас разлучит только смерть! (Смотрит на верхушку высокого дерева). – Ну, вот и утро, сынок! Нам с тобой пора домой, сегодня у твоей мамы рабочий день! (Поднимается, с тяжёлым предчувствием идёт к своему дому, там ожидают её Татьяна и Галина).

– ГАЛИНА (Татьяне). – Ну, вот и наша красавица возвращается! Ты только посмотри, Таня, за одну ночь она превратилась в старуху! Представляю, как ей тяжело! А если ещё узнает, что случилось с Игорем! (Раиса подходит к девушкам).

– ТАТЬЯНА (Раисе). – Где ты была, Раюша? Мы с Галиной вчера к тебе приходили и вот решили сегодня перед отъездом зайти, узнать, как ты! У тебя всё в порядке?

– РАИСА (надтреснутым голосом). – Хотелось побыть одной. Вы же знаете, Игорь вчера женился. Мы встретились с ним случайно, когда он катался с невестой. Я видела его глаза, он любит меня, Танечка, он страдает!

– ТАТЬЯНА. – Ничего, сестрёнка, время лечит! Поверь, всё будет хорошо! (Её так и подмывало, сказать сестре о пожаре и, что Игорь пострадал, но боялась, как она воспримет такое известие). – Прости, Раюша, к сожалению, нам пора, наш автобус отходит. А ты будь умницей, береги сына! За Игоря забудь, на нём свет клином не сошелся! (Девушки прощаются). (Уходят).

ЗАНАВЕС

Картина тридцать первая

Лица: Раиса и Майя.

Действие происходит в офисе. Обстановка, в кабинете шесть офисных столов, на каждом столе по компьютеру, вдоль стены шкафы и полки с папками и книгами.

– РАИСА (заходит в кабинет). – Здравствуйте, девушки! Вы уже все в сборе! (Никто из девушек не ответил на её приветствие). Она не обращает внимания на их молчание. Проходит и занимает место за своим рабочим столом. Некоторое время перелистывает журнал, затем включает компьютер.

– МАЙЯ (замирает при её появлении, ведь она должна рассказать ей о прошедшей ночи). – Но, как сказать? Это так жестоко! Как Раиса отреагирует? Может и вовсе не надо говорить? (Наконец, набралась смелости, подходит к Раисе).

– РАИСА (оборачивается и улыбается ей).

– МАЙЯ (кротко). – Не знаю, Раиса Евгеньевна, как сказать тебе.

– РАИСА (поднимает на неё уставшие глаза). – Просто, Майя, говори! Что ты хочешь сказать?

– МАЙЯ. – Может, ты уже знаешь!

– РАИСА. – О чём я знаю?

– МАЙЯ (осторожно). – Об Игоре.

– РАИСА (сжимает зубы, чтобы не расплакаться). – Что он женился, так об этом все знают!

– МАЙЯ. – Не о женитьбе, а о пожаре!

– РАИСА. – О каком ещё пожаре?

– МАЙЯ (удивленно). – Ты и, правда, ничего не знаешь?

– РАИСА (теряя самообладание, резко). – Майя, не тяни за душу! Либо говори, либо замолчи!