Наизнанку. Стихи

© Елена Ивнева, 2019

ISBN 978-5-0050-7382-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

читаю свои стихи (вместо предисловия)

больше нет альбомов с фотографиями.

селфи, снимки и прочее – цифровая память —

застревают где-то в компьютерной топографии,

их миллион и не хочется времени тратить.

вот затем, чтобы дальние внуки-правнуки

как-то всё-таки прикоснулись к тому, что было,

я хочу чуть-чуть, не набиваясь в наставники,

рассказать рифмованно, чем моё сердце жило,

чем душа дышала и был занят разум.

рассказать немного обо всём и сразу.

ну а также, конечно, если кому-то захочется

просто познакомиться с моим творчеством,

я оставляю здесь часть души и голоса.

не судите строго и не ищите тут космоса.

коснись меня влюбленным взглядом

коснись меня влюбленным взглядом,

и звук седой печальной скрипки

растопит лед моей улыбки.

коснись меня влюбленным взглядом.

коснись меня своим дыханьем,

и свет раскрасит в краски лета

всё то, что не имело цвета.

коснись меня своим дыханьем.

коснись меня своей рукою,

и я взлечу, подобно птице,

и слов любовных вереницы

кружиться будут над тобою.

но берегись отдернуть руку —

от сна восстанут гнев и хитрость,

месть, страсть, истерика, сварливость…

и ты узнаешь в даме суку.

фея

чувствуешь? небо опять стало ближе

назад дороги нет

назад дороги нет, искать нет смысла,

разглядывая фото и буклеты

оттуда, где любили вместе лето,

где «нашими» назвали дни и числа.

назад дороги нет. а память – сука,

она тихонько ввинчивает в душу

уверенность, что ты еще мне нужен

и страх, что без тебя не жизнь, а скука.

назад дороги нет. а что в грядущем?

мороз от одиночества в постели?

и жар в груди, что полки опустели,

и грохот тишины такой гнетущей…

назад дороги нет. ну нет дороги!

хоть плачь, да хоть ты выстелись подкладкой.

прошел мой срок, другая стала «сладкой».

костюм, носки – теперь ее тревоги.

назад дороги нет. финал и кода.

что есть? работа, музыка и кошка,

друзья, стихи и коньяка немножко…

а все страданья – чёртова погода!

я однажды уйду навсегда

я однажды уйду навсегда.

я не знаю ни дня, ни причины —

упорхну из уставшей личины,

приютившей меня на года.

разожмутся пружины обид,

ссоры века рассыпятся в склоки.

и покажется вам – одиноки,

и почудится – сердце болит.

и раскаянье выкрутит нерв:

недодали любви и тепла,

раздражались… и вот, я «была».

сколько времени отнял ваш гнев?

я однажды уйду навсегда,

не вернуть ни лица, ни мгновения.

не пугаю, прошу о терпении,

жизнь проходит – меж пальцев вода.

апрельский снег

апрельский снег – слегка навязчивый, лукавый

танцует вальс, скрывая город за окном,

как будто в зиму не добрал холодной славы

и хулиганит перед долгим летним сном.

он, как художник, не приемлющий кубизма,

играя кистью, пишет белым пастораль,

в его картине нет интриги, нигилизма —

простой пейзаж, напоминающий февраль.

и вот, исчезли и дома, и перспектива,

и сквер избавился от серой простоты,

а снег всё кружит, добавляя коррективы,

всё совершенствует картину красоты.

и за окном уже не город – белый остров,

слегка расцвеченный чернением дорог.

не катаклизм, не гнев природы, это просто

апрельский снег танцует шуточный вальсок.

апрельская музыка

ночью на сломанном ксилофоне

дождь запоздалый играл этюд,

ветер на цыпочках, став тихоней,

в голых деревьях нашел приют,

снег, не признавший весну в апреле,

сник, превращаясь в потоки вод,

город, внимая игре капели,

ждал завершения сна. и вот,

дождь отзвучал и в тиши рассвета

прежде, чем грянет оркестр дня,

птицы запели призывы лета

и восхваления календаря.

в воздухе слышалась песнь рождения

новой листвы, новых трав, цветов —

славили скрипки небес мгновения

жизнетворения вновь и вновь.

ты знаешь, кот…

ты знаешь, кот, как повезло тебе и нам,

что нас свели судьбы дороги в этом мире:

и ты не бегаешь бездомным по дворам,

и счастье нам, что ты живешь у нас в квартире.

ты, кот, доверчивостью, лаской и игрой

и удивляешь и, конечно, греешь души,

ты даришь радость умиления тобой,

а мы – любовь тебе и чувство, что ты нужен.

ты знаешь, кот, как повезло тебе еще,

что не пришлось попасть в кошмар лабораторий,

где вашим маленьким смертям потерян счет,

где ваши жизни – в цену жизней инфузорий.

не счесть страданий всех собак, котов, мышей…

ни дня не знавших, что бывает жизнь без ада.

судьба подопытных – отказано в душе.

у бессловесных брать согласия не надо.

какого беса человек решил, что он —

одна единственная ценность на планете,

что власть и сила – разрешительный закон,

кого убить, кому позволить жить на свете?

ты знаешь, кот, спасенных вами – миллиард,

но от властей бездомным тщетно ждать приюта.

в честь вас не станут проводить большой парад

и не увидеть вам шикарного салюта.

уже исследованы космос, океан

уже без нанотехнологий – жизнь без смысла,

но нет науке дел до пыток, боли, ран,

но нет предела для людского эгоизма.

ты знаешь, кот, мы не поможем сразу всем —

нет связей в стане нашей власти предержащей…

но видишь, кот, сидит щенок – замерз совсем,

давай возьмем его, чтоб он не стал пропащим.

прогулка по кладбищу

пригревает весеннее солнце сквозь частые ветки,

ветер гладит цветы и тихонько ласкает деревья,

тишина обнимает покоем надземные клетки

и гранитные плиты – как знак завершенья кочевья.

вот покоится юноша – фото с усталой улыбкой —

на надгробии надпись – как крик с обвинением богу:

не успел… не увидел… и жил-то одной только скрипкой…

сколько было «потом»? но болезнь завершила дорогу.

вот известный профессор – внушителен вид монумента —

многотомна работа, но главный свой труд не закончил.

аспиранты, студенты и прочие будней фрагменты

оставляли для главного разве что редкие ночи.

популярный целитель с моделью – в цветах разноцветьи.

эти оба ценили здоровье, активность, диеты,

медитации, мантры – казалось, доступно бессмертье,

но водитель со встречной не знал, что у них – амулеты.

многолюден погост – здесь неведомы спешка и цели,

здесь бессильны заслуги и счеты былые отпали,

здесь условностей нет, здесь разорваны путы и цепи,

и лишь гости вздыхают о том, что они недодали.

шорох ветра в деревьях – и словно бы шепчет некрополь:

наслаждайся моментом, почувствуй дыханье свободы,

на потом не откладывай жизнь, ведь потом – только тополь

над последним пристанищем с надписью: имя и годы.

я хотела помолиться богу

я хотела помолиться богу,

я просила бы: ослабь немного

упряжь жизни, раз моя дорога —

мало радости и много слёз.

я хотела попросить удачи,

исцеленья, а к нему в придачу

и любви, ведь без неё – иначе

жизнь – как будто бы и не всерьёз.

я хотела знать: так отчего же

на чужое счастье не похоже

то, как я живу, скажи мне, боже!

на излете оборвался крик…

за окошком жизнь текла обычно —

безошибочно во всём, привычно,

всеобъемлюще и в то же время лично.

лишь со мною оплошал старик?

зеркало

зеркало, что за ужасные шутки?

нет у меня ни рогов, ни копыт!

мне от улыбки такой стало жутко,

да исподлобья недобро глядит.

зеркало, можешь спросить у любого:

хоть я не ангел, но вовсе не бес:

нет уж давненько беспутства былого,

к ревности, мести пропал интерес.

зеркало, что за надменная птица —

то ли павлин, то ли важный индюк:

что-то бормочет, видать, матерится,

крыльями пыль поднимает вокруг?

может, покажешь мне что-то получше —

есть же в твоем арсенале картин

мягкое, нежное… чьи это уши?

заяц трусливый нашелся один?!

зеркало, разве во мне не находишь

ни чистоты, ни любви ни на грамм —

только лишь сборище всяких чудовищ?

зеркало, кто это – маленький там?

это ребенок! чуть виден за грудой

хлама из мнений, учений, интриг —

сердце открытое – маленький будда.

зеркало, стоп! удержи этот миг.

разговор с отцом

послушай, отец, только не возражай —

давно у меня наболело,

но: то был не в духе, то я уезжал,

то ссоры, то важное дело…

послушай, не спорь, дай скажу в этот раз:

я думал, ты был слишком жёстким,

теперь же я понял тебя, ведь сейчас

я сам – воспитатель подростка.

я денег просил – ты давал мне совет,

я трусил – с тебя лишь усмешка,

за каждый прогул приходилось ответ

держать мне с ремнём вперемежку.

и позже, когда я – уж взрослый совсем —

творил не по-детски проказы,

хоть власть и имел, но меня от проблем,

спасать не спешил ты ни разу.

а помнишь, недавно, ты сильно болел,

а мне не хотелось подолгу

сидеть у постели – твой взгляд потускнел,

я думал: в общеньи нету толку.

в душе я сочувствовал, батя, тебе,

но всё что мог дать – бормотанья

о мужестве, воле, смиреньи, судьбе,

и не возникало желанья

обнять, посидеть голова к голове,

признаться тебе без гордыни:

спасибо за всё и спасибо вдвойне

за школу заботы о сыне.

отец, я ведь думал – успею, приду,

восполню общенья нехватку.

цветы вот принес – положу их к кресту.

смотри, я поправил оградку.

майская бессонница

вот полночь бьёт, а сна всё нет и нет,

бессонницей раскрыт любой секрет:

и счёт слонов, и прочие уловки.

не счесть уму галдящих мыслей стай,

хоть ты мечтай, хоть память пролистай,

а телу все позиции неловки.

то звук машины – бьёт по нерву нерв,

то смех девчонок – беззаботных стерв,

то странный шум в открытое окошко —

всё гонит сон, всем раздражает май.

раз не успел уснуть – лежи, страдай!

еще на ноги навалилась кошка…

и вдруг в минуту редкой тишины —

чудесный звук волшебной новизны

нектаром точно попадает в душу —

запел призывы звонкий соловей,

и ночь как будто стала веселей,

и сон желанный вот уже не нужен.

и не слышны теперь ни шум, ни гам,

вниманье всё притягивает сам

певец весенний – раздаёт коленца.

и замолкают мысли в голове,

и забываешь о других, себе,

мечтах, тревогах – вот уж налегке

ты засыпаешь с майской песней в сердце.

триллер

не много скопить удалось работящей

на домик в деревне, но вот повезло —

нашла Антонина вполне подходящий

по деньгам домишко, всё ладно бы, но…

бревенчатый дом на краю деревушки —

соснового сруба печальна судьба:

хозяин покончил с собой, а старушка,

не выдержав горя, лишилась ума.

в лечебнице век её был бы окончен —

так дети решили, а дом – на торги,

но бабка исчезла, и в лунные ночи

её, вроде, видят в селе старики.

безумная бродит в наряде невзрачном,

лишь красный платок да бела голова.

не может никто утверждать однозначно,

мол явственно видел, что это – вдова.

то в дверь постучит, но откроешь – ни духу,

лишь где-то мелькнет в темноте силуэт,

то глянут – к окну прислонил кто-то ухо

и красный платок на седины надет.

то видят у озера облик старухи —

сидит у воды: вместо глаз – пустота.

идут по окрестностям страшные слухи,

что бабка давно уж, наверно, мертва,

а бродит её неприкаянный призрак,

мол, мужа душа не нашла упокой,

и хочет она, раз он богом не признан,

свой жребий связать с его горькой судьбой.

но Тоня не верит ни в бога, ни в черта,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.