Кричали поздние петухи. Над селом Кукаревцево вставала щемотная осенняя заря. Отец Макарий – скорее молодой, нежели старый человек – шел через ферму на старую церковь. Вдруг из-за угла какого-то сарая пред ним выскочил паренек лет 5-ти и побежал к нему навстречу, смотря почему-то прямо себе под ноги. Подняв голову в нескольких шагах от отца Макария мальчик вдруг закричал тоненьким надрывистым голоском и пустился бежать вспять, не глядя обратно. Он уже было добежал до поворота за коровник, как вдруг оттуда появилась молодая толстая доярка в длинной хлопчатой юбке, которую он тут же обхватил за коленку, со словами:
–Мама, там датвэйдэр!..
–Игнатка, никакой это не дартвэйдер!.. ты чего? Здравствуйте, отец Макарий.
Отец Макарий в длинном подряснике, который и впрямь был ему немного не в пору и в широкой осенней скуфье учтиво кивнул ей в ответ, наклоняясь:
–Спаси вас Господь, Клавдия, и вы будьте здоровы.
–Ах, батюшка, мне даже не верится, что завтра не вставать на службу…
–Да уж, Клавушка, а что поделать?.. такие времена… не всегда нашей церковке приходилось легко…
–Да может… как-нибудь еще сладится, батюшка Макарий?..
–Ох, не знаю, Клавенька, даст Бог – сладится… а я сейчас только об одном думаю…
–Мама!.. а что это такое у дяди, смотри. – сказал Игнатка, дотрагиваясь до правой руки отца Макария.
–Игнатка, ну-тка веди себя хорошо!.. что ты там такое увидал?.. Ох, отец Макарий, Господи ты Божечки, какое ж счастье!
–Да, Клавушка, я и сам не знаю, как это…
–Когда, сегодня обменялись?!
–Да, только что.
–А венчаетесь тоже сегодня?!
–Да и венчаемся… ох…
–Ах, батюшка, как же я за вас рада!.. – и она бросилась к нему на шею и заплакала.
–Ну, ладно, Клава, ладно… а то у меня еще столько хлопот.
–Ох, да, конечно, это уж точно… ну, так передавайте Анечке привет!.. Игнатка, пошли, отпусти батюшку.
Игнатка тем временем пытался вырвать один – самый большой волос, росший у отца Макария на правом запястье. Наконец, мать одернула его за локоть и повела под руку, продолжая еще как-то отряхивать его выходные запачканные штаны. Отец Макарий дождался, чтобы они чуть-чуть отошли, перекрестил обоих и пошел дальше. У маленькой крестово-купольной церкви с горбинкой кирпичного придела со стороны людского его в это время уже ждал молодой человек лет 20-ти в стеганой флисовой курточке и суконных охотницких штанах. Глаза его горели крупно и каштаново на такой же крупной реденькой голове, хотя был он, конечно, совсем еще молодой. Выше правого глаза у него рисовался бледный шрам через весь лоб и немного косил наискосок левый.
–Здороу, отец!.. гдя ж ты ходил!.. о-о знаю, знаю… а-а!.. скоро ты будяшь краси-и-ивый!.. ой, прядставляю табя под венцом!
–Здравствуй, брат Стефан, давно ждешь? – говорил отец Макарий, немного конфузясь и протягивая молодому человеку руку для пожатия.
–Та не!.. за меня ня пяреживай… Ай, ну и нявеста тебе досталась, отец Макарий, прямо-таки… – ух!..
–Кх-кх… Ну, так, что ты решил, съездишь?
–А то! почаму ня съездить, я пономарь – свое место знаю…
–Ну и мудро решил, брат Стефан, я в твоей душе не сомневался… кстати, я оттого тебе еще со вчера список и отправил: чего купить, как и сколько. Да где попало тоже брать нельзя, сам понимаешь: вся родня за столом будет…
–Куда й ты мне, отец, отправил?
–На твой номер, который ты в резюмэ указал, когда еще устраивался.
–А-а… так это я тогда матушкин напясал, я теляфоном ня пользуюсь, да и в дяревне не понимаю, на черта они вам сдались!
–Стефа-ан…
–Ой, извини, батюшка…
–Эх… жалко, конечно. Куда ж сейчас без телефона? Ну, да ладно… тогда придешь, – сразу у нее перепиши куда-нибудь, дабы не забыть, добро?
–Добро… Так, вы, стало быть, завтра гуляете?
–Я тебе, быть может, еще какую-нибудь записку оставлю, посмотрим… нет – послезавтра, а завтра надобно будет все купить и изготовить, потому как днешнего нам явно не хватит, а сегодня родственники приедут, готовить помогать будут. Ух, мне ажник как-то не по себе…
–Охохох! да ты прям весь светишься, отец, как архиепископ. Да ведь шо я говорю, какой архиепископ! – у няго ж с роду такой, как Анька твоя ня будет, хы-хых-хы!
–Слушай, брат Стефан, у тебя же своей машины нету?
–А-а. Была, да таперь исдохла…
–А права есть?
–А как же, спросишь еще!.. без прав сейчас никуды!
–Я тогда оставлю тебе свою буханку, прямо тут у церкви, на ней и поезжай, вот ключи… и возьми еще деньги.
Тут отец Макарий достал связку ключей с маленькой складной иконкой вместо брелока и картонный коричневый пакетик с бумажными деньгами:
–Вот, тут 12 тысяч. Если не хватит, я еще дам.
–Ага.
–Завтра поезжай часам к 10-ти, а, как вернешься, сразу позвони от матушки, хорошо?
–Позвоню, позвоню, спи спокойно, отец. А вернее, хы-хы, лучше сегодня ваабще не спи.. хи-хих-хи. Ну ладно, па-айду…
–Ступай, брат Стефан, Господь с тобою.
Брат Стефан ушел, а отец Макарий, постояв под слабеющим ветерком, остался поглядеть еще на старую церковь, где прежде он бывал каждый день и где до этого прошла вся его жизнь с самого детства. По белокаменному пояску кирпичного фасада, расколотому в нескольких местах, махали крылышками и толпились сизые голубки. Где-то шелушилась масляная краска, оголяя жженые ребрышки красного треснувшего кирпича. У крылечка паперти бездомная черная кошка играла с солнечными зайчиками под тенью. Влево подле церкви стояла поржавелая невысокая ротонда, в которой был виден фигурный фонтанчик из мрамора, весь в черных трещинах и заросший дырявым лопухом. Отец Макарий вздохнул и перекрестился. Воспоминания о детстве непрошенными пузырьками волн нахлынули сами собою в его неготовое сознание. Он уже было хотел совсем отдаться их нежному шелестению с целым горизонтом лиц, запахов и живых картинок, как вдруг услышал в сумке тихий телефонный звонок. Он достал из почтальонки трубку и провел по экрану одним пальцем. Звонившая была подписана как "Анечка".
Вечером отец Макарий и его невеста возвращались со связанными руками в дом к его родителям, где должен был пройти по старинному обычаю первый день свадьбы. Их сопровождала совместная родня, в которой несмотря на предстоящее самое торжество уже и сейчас было много начавших праздновать. В частности, в одном из первых рядов таковых, был Анин крестный папа, приехавший накануне из Москвы, который теперь громче всех зачинал древнюю свадебную песню:
