Нет запрета. Только одно лето

Заметив вдали фигуру брата, я замерла и слегка нахмурилась. Он смотрел в нашу сторону, но, заметив мое внимание, демонстративно отвернулся, продолжая пробежку.

– Оливер? – крикнула я, на что парень довольно ухмыльнулся и подбежал ближе.

– Привет, девочки, а я вот решил немного размяться перед ужином.

Он потянулся, кинул неоднозначный взгляд на Аманду и продолжил:

– Нужно поддерживать форму, чтобы не потерять место в команде универа.

– Чем ты увлекаешься? – поинтересовалась Аманда.

– Американский футбол, – гордо заявил он. – В этом году мечу на место капитана. Тренер видит задатки лидера и мотивацию команды, когда я на поле.

– Звучит здорово.

Звучало дешево.

Не знай я брата, могла подумать, что он просто хвастается, но здесь дело было совсем в другом. Оливер пытался произвести впечатление, и явно не просто так. Что-то в его взгляде наводило подозрения.

– А ты занимаешься теннисом? – поспешил спросить он.

– Вообще нет. На самом деле я далека от спорта, больше нравятся творческие занятия.

– Например?

– Игра на пианино. Я придумываю композиции, иногда играю на благотворительных мероприятиях. Раймонд намеревался устроить мне персональный концерт, чтобы продвигать меня как автора, но мне не хватило смелости встретиться лицом к лицу с публикой.

При упоминании Раймонда мысли моментально нацелились на дурацкие воспоминания. В эту же секунду их отогнав, я перевела взгляд на немного растерянного Оливера.

– Я тоже когда-то играл на пианино.

– Ты сходил всего на три урока, – возразила я. – «Играл» – громко сказано.

– Да, но это не потому, что мне не нравилось, а из-за занятости.

– Какая занятость в третьем классе?

Он недовольно зыркнул в мою сторону, и наконец-то до меня дошло, что Оливер имеет какие-то планы касаемо Аманды.

Теперь понятно, чего он так распелся и немного растерялся, когда девушка упомянула о своем любовнике. Странно, что ранее не приходилось замечать подобные взгляды родного брата на гостью. Только вот чем он думает? Аманда не простая понравившаяся девушка. Она любимица главного наследника. Первая после невесты, а то и перед ней. Думаю, Раймонд, узнав об этой симпатии, выгонит Оливера из дома с позором, а мне придется отстаивать честь брата.

Аманда предложила вернуться. Какое-то время они с Оливером шли впереди и о чем-то непринужденно болтали. Я косилась на них. Не могло же мне показаться. Он явно тянулся к Аманде, пытался разговорить, желая узнать ее, что удавалось довольно неплохо. Только из их разговора я узнала о личной жизни девушки столько, сколько не узнала за время личного общения, поскольку попросту не успела.

– У родителей своя ферма, в городе они особо не бывают. Занимаются хозяйством, выращивают овощи, фрукты, делают сыр, поэтому основной доход получают с фермерства.

– И их не привлекают возможности города?

– Нет, они далеки от этого. Суета городской жизни родителей невероятно утомляет. Иногда им нужно выбираться в город из-за дел с документами, а потом маме приходится несколько часов отлеживаться.

– А ты хочешь городской жизни, – умилительно подытожил брат.

– Честно, не очень. Там, откуда я родом, замечательная природа, практически как на острове, только без океана, к сожалению. Мне привычней выходить на улицу и чувствовать аромат цветущих яблонь, чем спертый и тяжелый воздух города. Пока это лишь вынужденная мера, чтобы получить образование и наконец-то уехать обратно, но я уеду. Окончу университет и уеду.

Тоска в ее голосе задевала.

– А как же… Ну, эм… Ты же в отношениях.

Обожаю Оливера! В тот момент он задавал вопросы, на которые я не осмелилась, но Аманда не ответила. Она немного стыдливо пожала плечами, и нам хватило ума понять, что эту тему лучше не обсуждать.

Ничего хорошего после свадьбы Раймонда ждать не следовало.

Вернулись к ужину. Неловкость между мной и Яном висела в воздухе, стоило только оказаться друг к другу немного ближе. Он догнал меня в коридоре, когда я направилась в свою комнату.

– Кимми, подожди. Я хотел еще раз извиниться за вчерашнее.

– Зачем? Думаешь, мне не хватает ума понять, что тот поцелуй был на эмоциях? Считаешь, что теперь я сна не вижу, постоянно думая об этом? Ты бы не поцеловал человека, который тебе не нравится, а я выросла, и ты засматриваешься, хоть и боишься осуждения со стороны матери, да и Оливера тоже.

– Да, боюсь, Кимми, но не осуждения. Я боюсь, что это приведет к чему-то плохому, а оно так и будет. Интрижки – одно, зная, каких ценностей придерживается моя семья, а вот любовь и истинные чувства к кому-то, кто вообще не связан с немцами, – это совсем другое. Это выбор между родственниками, традициями, ценностями и абсолютно далеким от них человеком, которого ты полюбил. Я не готов делать этот выбор.

– Не нужно говорить так, словно я прошу об этом выборе.

– Но об этом хочу просить я.

Его взгляд показался умоляющим, глубоким.

Родиться в семье Ротштейнов действительно оказалось проклятием для рожденных. Они имели все, о чем мечтали другие, при этом не имели права на любовь, которой пытались сторониться ради безопасности.

Взгляд обратился к самой дальней комнате по соседствус той, что первоначально была устроена под меня. Что произошло с той, которую так любил Раймонд Ротштейн?.. Как все обстояло на самом деле с той американкой и каким он был до разбитого сердца?.. Его личность, таинственный образ, глубокие мысли, о которых приходилось только догадываться, смотря за пронизывающим холодом и безразличием. Каким его успели запомнить близкие?.. Только это крутилось на уме. Мысли о том, какой Раймонд Ротштейн на самом деле.

Ян умолк. Я ждала продолжения или еще чего-то, что помогло бы отвлечься, но парень молчал, ожидающе смотря прямо в глаза.

– Забудем, – пришлось подытожить мне. – Раз это лучше для нас обоих, сделаем вид, что ничего не произошло.

– Спасибо… Кимми…

Неловкость смущала. Эти паузы между словами и взгляды давали понять, что ничего как раньше уже не будет. Одно необдуманное действие оборвало дружескую связь, после чего привычный ход сбился. Тот день стал переломным в отношении двух братьев. День, когда все и началось.

Спустя пару дней перед отъездом Аманды мы с Оливером сидели в гостиной. Внимание брата сосредоточилось на наблюдении за любовниками, которые сидели на кухне и о чем-то тихо беседовали, поедая торт и запивая его чаем. Девушка нежно смеялась, из-за чего я не удержалась и тоже обернулась в их сторону.

По виду Раймонд уже чувствовал себя лучше, но еще не присоединялся к нам за завтраком, обедом или ужином. После нашей последней переглядки прошло около пяти дней. Я не видела его, но постоянно прокручивала в голове мысли о той ночи, пытаясь понять – было ли это на самом деле. Рядом с Амандой он выглядел все таким же суровым бизнесменом, но в более домашней версии. Слегка улыбаясь, он смотрел на нее теплым взглядом, из-за чего меня немного кольнула ревность.

– Что она в нем нашла? – недовольно прорычал Оливер, продолжая буравить пару взглядом.

– То, что скрыто от других.

– Не говори ерунды. Я бы мог предположить, что она с ним из-за денег, но Аманда не такая. Она милая, скромная… А он?

Наши взгляды сцепились.

– Что «он»?

– Самовлюбленный и избалованный кретин, скупой на эмоции и чувства. Девчонки же не такие глупые, чтобы вестись на явный красный флаг. Почему «подобное» забирает достойных девушек? Почему они ведутся на кого-то вроде него?

– Мне почем знать?.. – Я уткнулась в ноутбук, делая вид, что внимательно читаю лекцию.

– Так ты же девчонка. Разъясни.

– У тебя в голове есть хоть одна мысль, что не все девушки думают одинаково? Спроси у нее сам, если хочешь знать ответ, а от меня отстань.

– С тобой вообще невозможно разговаривать на серьезные темы.

– Ничего серьезного я не услышала. Если у тебя хватит ума понять, что действия могут сказаться на отношениях, можно что-то и предпринять, раз она тебе так нравится. Действуй, и все.

– За его спиной?

Он либо включал дурачка, либо в действительности им был.

– Нет, предупреди! Оливер, не грузи этим. Я знаю, что человек, когда действительно чего-то хочет, может это получить. Почему тебя должны останавливать преграды?

О чем я говорила?.. Нет, речь на тот момент касалась определенной темы, но в голове я прокручивала только моменты с Раймондом. Его ничего не останавливало. Ни Марлен, ни обстоятельства, ничего. Он прислушивался к себе и просто наслаждался. Вероятно, это и было «то, что скрыто от других». Властность характера, загадочность в суровости каждого слова и действия. Все это был он. Я ненавидела его за это, презирала, но каждая мысль сводилась исключительно к его образу. Мне было необходимо сторониться, хотя бы из уважения к Аманде, поэтому я это и делала. Делала, но не переставала думать. Допускать что-то кроме мыслей нельзя. С тех пор нас совсем ничего не связывало.

Но Оливер не успел ничего предпринять, Аманда уехала, а через неделю в дом вернулась невеста.

Голова шла кругом. Буквально вчера Раймонд проводил время с одной, теперь же он почти постоянно находился с Амелией. Контраст ощущался явно. Чистокровная немка никогда не улыбалась. Иной раз она ухмылялась, что-то печатая в телефоне, а с женихом оставалась холодна, как и он с ней. Вместе постоянно, но от друг друга слишком далеко. Теперь уже никто не сомневался, что там исключительно брак по расчету.

С Амелией мы никак не контактировали. В основном проводили время вместе из-за Марлен, так как женщина хорошо относилась к любой девушке в этом доме. Когда приходили Софи и Эмма, она с интересом слушала их истории и интересовалась увлечениями, с искренностью ими восхищаясь. Марлен сама по себе была открыта для общения с любым человеком, и все же из-за желанной дочки, которой, к сожалению, так и не родилось, отношение к женскому полу было нежным и трепетным.

– Вообще они заедут поиграть в гольф, – сообщила Марлен, когда мы оказались одни на террасе рядом с бассейном. – Угостим их обедом, затем немного поиграем и по домам. Ничего официального.

– Сколько людей будет?

– Я тебе уже надоела со своими приемами, да? – с сопереживанием спросила она. – Прости, что так давила в тот вечер с подругами и их сыновьями, милая… Я просто думала, что ты грустишь из-за расставания с Тайлером. Думала, тебе не помешает общение с кем-то приятным, чтобы немного отвлечься. Аманда заметила, что тебе некомфортно от таких вечеров, а вот я сплоховала.

– Все нормально, Марлен. Я знаю, что все, что ты делаешь, это проявление заботы. После смерти мамы с папой и лечебницы я немного отвыкла от общения с кем-либо и…

Мои мысли, чувства, отношения – все изменилось. Я буквально ощущала пустоту в собственной голове, когда пыталась мыслить зрело. Диагноз был поставлен не просто так, и я уже была другой. Той, что пережила смерть родителей, хотя должна была уйти вместе с ними. Это я чувствовала явно.

– И только сейчас пытаюсь вернуться к привычной жизни.

– Родная. – Она крепко меня обняла, на что я с облегчением выдохнула и закрыла глаза, пытаясь спрятаться в этих объятиях от всего пережитого. – Я больше не буду давить на тебя, хорошо?.. Мы будем отдыхать и просто отдадимся времени, чтобы начать новую жизнь. Больше никакого сватовства, обещаю. Сама не заметила, как стала моей матерью, думающей, что наличие перспективной партии – это решение всех проблем. Парни не сделают девушку счастливой, пока та не будет испытывать счастье сама по себе. Пожалуйста, Бэмби, когда я перегибаю черту, не молчи. Говори прямо.

В знак согласия я кивнула и осталась в ее объятиях. Впервые за долгое время мне было так хорошо и спокойно, как в объятиях мамы. Марлен и была моей духовной мамой, заботилась и считала дочерью, чему после смерти кровных родителей я была безмерно счастлива.

На следующий день, как и говорила Марлен, в гости приехала очередная порция знати: трое женщин и двое мужчин. Несмотря на то, что это был не официальный прием, выглядели они как с иголочки. Ротштейны были в белом, поэтому и я решила надеть воздушное белое платье-миди, напоминающее изысканную ночную сорочку, окутывающую фигуру невесомым облаком.

Спустившись к присутствующим, я поймала взгляд невесты. Конечно, общения между нами не получалось. Ее высокомерный взгляд иногда обращался в мою сторону, когда Ян или Марлен упоминали мое имя или подключали к разговору, тем самым напоминая Амелии о моем присутствии, а так мы никогда не разговаривали. Тогда она слегка наклонилась к жениху и что-то тому шепнула, из-за чего Раймонд медленно нашел меня взглядом и застыл.

Меня соблазнял этот взгляд. Действовал на тело легким ударом тока, пробирал до костей.

Я сразу отвернулась, стыдливо вспомнив об Аманде, и направилась к Марлен, которая уже собирала гостей, чтобы отправиться на поле для гольфа.

– Юная леди играет в гольф? – уточнил мужчина, когда все мы прибыли на первую лунку.

– Сегодня я только наблюдатель, – вежливо улыбнулась я, проследив за одним из помощников гольфистов. – Никогда не играла.

– Неужели? Так это совсем не проблема! Новичкам везет. Присоединитесь к нам.

Марлен рассказала несколько интересных фактов о наших гостях.

В особняке Ротштейнов встретить обычного человека вроде меня или Оливера было редкостью, если не брать в счет Карлу и Джулиана, работающих в доме. Все гости были из знати, так же как и сами Ротштейны. Знание нескольких языков, музицирование, верховая езда – занятия, которыми их завлекали с детства. Образованные и богатые.

– Насколько мне известно, вы играете на деньги, которых у меня нет, Мистер Робин. Умно пригласить новичка в игру, но не тратьте время, взять с меня нечего.

Мужчина бархатисто рассмеялся, бегло пробегаясь по присутствующим взглядом, словно рассчитывая на поддержку, но все только улыбнулись.

– Тогда обойдемся без новичков. Не будем терять время, дамы и господа.

Дальше все, кроме меня, увлеклись игрой и разговорами о бизнесах. Какое-то время я с интересом наблюдала за игрой, а затем уставилась в телефон и изредка поглядывала за происходящим, сидя в гольф-каре. Амелия умело взялась за клюшку и со всей силы ударила по мячу. Честно, я и подумать не могла, что она так хорошо играет, поэтому вытаращила глаза и медленно перевела взгляд обратно в телефон.

– Это было хорошо, Амелия! – подбадривал мужчина.

– Все это и так видели.

Боже мой.

– И правда. К чему скромность, когда ты хорош, верно?

Я закатила глаза, как вдруг рядом со мной появилась рука Раймонда, потянувшегося к сумке с клюшками. Аромат его парфюма пропитал воздух, отчего по животу прошло приятное тепло. Стоило поднять на него взгляд и встретиться с янтарными глазами, я совсем потерялась в пространстве. Память атаковали воспоминания о наших шалостях. Я буквально ощущала его сильные руки на теле, из-за чего ровное дыхание стало прерывистым, а пульс участился. Наклоняясь, мужчина продолжал смотреть в глаза. Без вызова или осуждения. На пару секунд я даже почувствовала тепло его тела, но стоило клюшке оказаться в руке, он выпрямился и ушел на позицию.

Мы с ним не общались и не контактировали больше недели. Я старалась даже не смотреть в его сторону, чтобы помнить о данном себе обещании – закончить все это ради Аманды. Но, конечно, дело касалось не только новой знакомой. Я не хотела допускать шанса возможного влечения. Не собиралась становиться очередной любовницей и позволить ему допускать мысли, что каждая женщина готова поддаться любому его слову и действию. Те нежные чувства при виде Раймонда, интерес к его персоне были под запретом, как и сам Ротштейн. Ты либо любовница, либо нейтральный человек. Третьего не дано.

Он прицелился и ударил по мячу, который скрылся вдали за считанные секунды. Закинув клюшку на плечо, Раймонд выслушал порцию восхищения и успел кинуть беглый взгляд в мою сторону. Не понимаю, зачем… Возможно, хотел оценить реакцию или проверить, наблюдала ли я. И все же… Странно, что после долгого перерыва в каком-либо взаимодействии именно там и именно в ту минуту Раймонд начал медленно меня испытывать. Поддаваться было нельзя.

Мы приехали на следующую лунку.

Я мучила себя изо всех сил, чтобы оставаться равнодушной после обычного взаимодействия, которое даже взаимодействием нельзя было назвать. Тогда стало окончательно ясно, что соблазнить его ранее было не самой лучшей идеей, и теперь я с трудом контролирую свои же мысли.

Бесконечно думая о том, что необходимо отвлечься и перестать провоцировать мысли, я подхватила клюшку и медленными шагами отошла в сторону, пока гоняла траву. Засмотревшись на Яна и Оливера, которые разговаривали с Марлен и каким-то мужчиной, я не заметила, что ко мне подошли. Остальные были увлечены игрой и общением, поэтому даже не заметили, как рядом со мной возник Раймонд. Он наклонился через плечо. Его дыхание обожгло щеку, из-за чего пришлось резко обернуться и отступить на шаг, ошарашено посмотрев на компанию чуть дальше.

– Что вы делаете?..

– Хочу поговорить.

Хрипотца в соблазнительном голосе уже забылась. Забылись даже черты красивого лица, которое по ночам рисовалось в памяти. Его глаза смотрели в мои с обожанием, или я сама себе это придумала.

– Не придумывайте, нам не о чем говорить.

Я поспешила развернуться, чтобы сбежать от каких-либо разговоров, от него, но Раймонд притянул меня за талию к себе и кинул мяч к ногам. Большие ладони скользнули по плечам к запястьям. Дыхание сперло не только от паники… Тепло его тела, парфюм и медленное дыхание на шее уничтожали без права на выигрыш.

– Вы спятили… – зашептала я, стараясь не закрывать глаза от подступающего наслаждения. – Если Марлен увидит, вам уже ничего не поможет. У вас будут серьезные проблемы.

Пришлось надеяться на его благоразумие и напомнить о Марлен, которая находилась в десятке метров. Оттолкнуть мужчину при всех и закатить скандал – вызвало бы слишком много ненужного внимания, тем более от посторонних. Я металась от одного к другому. Боялась новых чувств к Раймонду и хотела сбежать, но эти новые чувства также останавливали. Каждая клеточка будто тянулась ему навстречу, поддавалась каждому слову и прикосновению.

– Одной проблемой больше, другой меньше, – спокойно рассуждал он, пока кончик носа скользил по моей щеке. – Скажи, ты думала обо мне?

– Мистер…

Я не успела продолжить, ощутив его пальцы на своих. Этот жест оказался интимней любого предыдущего, и я совсем не понимала, что привело к таким изменениям. Он не наседал, не показывал власть, а просто интересовался тем, что его, похоже, безумно волновало. Живя под одной крышей, было сложно понять, что повлияло на такие изменения. Сам Раймонд казался другим, более человечным и живым.

– Вы что-то себе напридумывали, – протараторила я. – То, что происходило, было забавой и обычным интересом. Но этот интерес не настолько сильный, чтобы я о вас думала.

Нас кто-то окликнул, отчего меня пробрал ужас.

Мужчина обхватил руки с клюшкой и замахнулся по мячу, который стремительно полетел ввысь. Перед тем как отдалиться, он прошептал:

– Я рад, что мой интерес не такой, как у тебя, Кимберли.

Сердце неестественно дрогнуло, а телу стало тоскливо, стоило ему отойти на несколько шагов.

Я не оборачивалась. Щеки пылали, и любой здравомыслящий человек, заметив их, без проблем мог понять смысл такой реакции, но и оставаться в одном положении долгое время было бы глупо. Я сделала вид, что отвечаю на звонок, чтобы хоть как-то дать себе время на передышку.

Вернуться к остальным пришлось через пару минут. Я не смотрела на мужчину, вела себя естественно и непринужденно, только вот с ним определенно происходило что-то не то. Раймонд даже не пытался скрывать заинтересованного взгляда и отводил его в сторону только тогда, когда к нему обращались. Это смущало, терзало и влекло.

– Должно быть, будет дождь, – прищурился один из мужчин, смотря на обрывки прозрачных облаков.

– Не передавали, – ответил другой. – Да и смотри, как солнце жарит. Продолжим!

Мы успели доехать до следующей лунки и расположиться, чтобы продолжить игру. Ян подкрался со спины в тот момент, когда я в очередной раз пыталась перестать думать о его кузене.

– Скажи, что мне показалось, Кимми.

– О чем это ты?..

– О вас с Раем, – с отвращением выговорил он и коротко кивнул в сторону мужчины. – Что это? Он решил индивидуально преподавать уроки по гольфу? Записался в тренера? К чему такая жертва?

– Я просто сказала, что не могу понять, как с первого раза ударить по мячу и не промахнуться, вложив нужную силу, – на ходу придумывала я. – А он же заядлый игрок, вот и показал.

– Могла и у меня спросить. Ты не видишь, что он специально это делает? Добивает меня даже после случившегося.

Ян и Раймонд до сих пор не разговаривали, более того, младший Ротштейн постоянно огрызался на старшего, когда тот заводил разговор. Их отношения ухудшались с каждым разом все больше, ведь Ян никак не мог смириться с тем, что его последнее лето вне бизнеса было в прошлом году вместо обещанного настоящего.

– Каким образом его помощь мне вредит тебе?

Он перевел взгляд на небо, не желая прояснять ситуацию, но разгоряченные эмоции взяли свое.

– Он замечает, как я на тебя смотрю. Знает, что ты мне небезразлична.

– Отличный вывод, Ян, просто замечательный. Дело не в тебе, поверь.

– Ты этого не понимаешь, потому что не обращаешь внимания, но здесь все ясно.

Грибной дождь настиг всех неожиданностью, пропитывая одежду насквозь за считанные секунды. Солнце отражало капли, из-за чего все искрило и блестело, пока игроки прятались в гольф-кары. Женская половина боялась намокнуть, проявляя эмоции в виде писка, мужчины же со смехом не торопясь залезали под крышу. Раймонд продолжал стоять в стороне. Его внимание переключилось на недовольную происходящим намокшую невесту, которая судорожно прочесывала пальцами сырые волосы.

Ян развернулся к карам и сказал:

– Идем.

Раймонд посмотрел в нашу сторону, продолжая стоять на месте. Я выхватила у Яна клюшку и ринулась вперед, смехом перебивая его: «Кимми, она именная!». Разумеется, он догнал меня быстро, только вот мне чертовски надоело происходящее последних недель.

Мне не нужны были разборы полетов, проблемы и прочие выяснения отношений. Я оставалась ребенком, которому хотелось просто веселиться и радоваться моментам. Совершать идиотские для взрослых ошибки, сталкиваться с их последствиями и делать вывод. Не готова быть ни любовницей, ни тайной от матери любовью, ведь этот путь не был моим, какие бы чувства и эмоции меня не кружили.

– Мисс. – Дворецкий протянул мне полотенце, на что я благодарно улыбнулась и сразу промокнула им сырые волосы.

– Спасибо, Джулиан. Передай, пожалуйста, Марлен, что я у себя.

– Хорошо, Кимми.

Минуя ступеньки, я влетела в комнату и закрыла дверь, но замерла при виде Раймонда.

Такого еще не было, чтобы он так простозаявился в комнату. Пришел сам и находился среди моих вещей. Казалось, он самое дорогое, что там находится.

– Зачем вы здесь? Я же уже все сказала.

Он подошел ближе.

Тепло его тела, аромат, проницательность глубокого взгляда. Эти глаза! Взгляд не просто смотрит – он читает мысли, угадывает чувства, видит то, что спрятано за маской равнодушия. В нем есть что-то гипнотическое, завораживающее, заставляющее невольно замирать и поддаваться его власти. Этот взгляд – как прикосновение, как шепот на ухо, как обещание чего-то большего, чем просто взгляд.

Раймонд сделал еще один шаг, таким образом расстояния между нами уже не осталось. Лопатки заныли, как только спина подперла дверь. Я вскинула голову, не желая мириться с ноющим чувством внизу живота. Он не должен был знать об этих реакциях, не должен был уловить ни одной новой эмоции, которая могла бы меня раскрыть. По щеке с сырых волос побежала крупная капля. Мужчина смахнул ее большим пальцем, не упустив возможности бегло пробежаться подушечками пальцев по овалу лица, наблюдая за своими же действиями с особым вниманием.

– У меня есть просьба, Кимберли. – Он наклонился, чтобы наши губы оказались друг напротив друга. – Я хочу попросить, чтобы этим летом ты была рядом со мной. Взамен можешь просить о чем угодно. От материального до эмоционального. Проси, что хочешь.

Хрипотца в мелодичном голосе выдавала перевозбуждение. Взгляд разрывал на куски, не оставлял ничего живого. Требования не было, он преподнес это как мольбу, о которой пояснит еще не скоро. Я бы ослабла от одного подобного взгляда, насколько глубоким тот оставался, но не показала это. Нельзя.

– Вы привыкли к подобным просьбам? Забирать все, что понравилось, наплевав на правила и запреты, но как нужно не уважать себя, чтобы согласиться на такую просьбу? Вам не хватает гарема, который вы собрали? Меня тошнит от того, как вы воспринимаете девушек.